- Каким образом?
- Спрячусь на крыше салона. Она фута на три ниже рулевой рубки, и поэтому они не смогут увидеть меня против света, даже если подойдут сбоку.
- Но что вы собираетесь делать?
- Пристукну всех, кого увижу. Достану из машинного отделения длинный ломик и оберну мешковиной. Отличное выйдет оружие.
- А может, лучше будет ослепить их и приказать поднять руки вверх? - Судя по всему, мой план не очень-то понравился Дядюшке Артуру.
- Этого нельзя делать по трем причинам. Во-первых, речь идет об опасных преступниках, об убийцах, а людей такого сорта никто никогда не предупреждает заранее. Я согласен, что мой план джентльменским не назовешь, но выполнить его легче. Кроме того, они почти наверняка будут наблюдать за "Файркрестом" в бинокли. Наверное, уже наблюдают. И последнее: вода хорошо проводит звуки и шумы - в первую очередь выстрелы, - а ветер в данный момент дует в сторону Торбея.
Он больше не сказал ни слова. Мы заняли позиции и принялись ждать. Дождь продолжал хлестать, а ветер по-прежнему дул с запада. Правда, ливень мне не мешал - я набросил прорезиненную накидку. Лежа на крыше салона, я время от времени сжимал руки в кулаки. Потом приготовился и взял в правую руку ломик, а в левую - небольшой нож.
Они появились минут через пятнадцать. Я услышал шуршание резиновой лодки о борт яхты со стороны штирборта. То есть с той стороны, где находилась и дверь в рубку.
Их было только двое. За то время, пока я лежал на крыше, мои глаза успели привыкнуть к темноте, и я смог отчетливо увидеть контуры первого человека, который поднялся на борт почти под тем местом, где лежал я. Он привязал лодку к перилам и подождал, пока на борт поднимется его сообщник. Потом они вместе направились вперед.
Первый из них издал дикий крик, когда дверь рубки ударила ему в лицо. Мне повезло меньше - второй, среагировал как кошка: упал ничком на палубу в тот момент, когда на него обрушился ломик. Удар пришелся по спине или по плечу. Я бросился на него. В руке он держал или пистолет, или нож. Если бы я промедлил хотя бы секунду и стал выяснять, что именно он держал, быть мне на том свете. Я нанес удар левой рукой, и он остался лежать на палубе.
Я прошел мимо первого, который, продолжая кричать от боли, лежал на палубе, мимо Дядюшки Артура, вошел в салон и, задернув занавески, включил свет. Потом волоком затащил первого в салон и бросил на ковер. Этого человека я не знал. Правда, сейчас его бы не узнала даже родная мать. Оказалось, что Дядюшка Артур принадлежал к той категории людей, которые если что-нибудь делают, то от души. Для хирурга-косметолога там был вагон работы.
- Пожалуйста, направьте на него пистолет, сэр. - Дядюшка Артур с удивлением смотрел на результаты своей работы. Насколько я мог видеть, его лицо под бородой было белым как мел. - Если будет шевелиться - стреляйте!
- Но вы только посмотрите на эту физиономию!
- А вы лучше взгляните вот на это, сэр. - Я нагнулся и поднял оружие, выпавшее у человека из руки. - Полиция Соединенных Штатов называет это "хиппет". Ружье, у которого отпилены две трети ствола и две трети приклада. Если бы он вас опередил, вы вообще бы остались без лица. Можете понимать мои слова буквально. Вы пытаетесь быть Флоренс Найтингейл и собираетесь заботиться о павших? - Таким тоном, пожалуй, не стоило разговаривать с Дядюшкой Артуром, и я был убежден, что после нашего возвращения он внесет соответствующие коррективы в свой отчет. Если нам суждено будет вернуться. Я прошел мимо Дядюшки Артура обратно на палубу.
В рубке я взял маленький фонарик и посветил на воду, прикрывая луч рукой, чтобы он не был заметен с пятидесяти ярдов. Эти двое действительно прибыли на надувной лодке с подвесным моторчиком. Оба героя собирались с комфортом отправиться восвояси после того, как проделают свою первоклассную работу.
Я набросил петлю на цилиндр мотора, а потом, попеременно потягивая то за линь, которым они привязали лодку в яхте, то за свою веревку, за две минуты вытянул надувную лодку на палубу. Отвинтив мотор, я оттащил лодку на другую сторону и там, за надстройками, тщательно ее осмотрел с помощью карманного фонарика. Но, кроме имени изготовителя, я не нашел ничего, что могло бы навести на мысль, с какого она корабля. Тогда я разрезал ее на мелкие полосы и выбросил за борт.
Потом вернулся в рубку. Отрезав от электрического кабеля приблизительно пятнадцать футов, я снова вышел и привязал моторчик к ногам убитого. Я обыскал труп, хотя заранее знал, что ничего не найду: как-никак я имел дело со специалистом. Потом, направив луч фонаря на мертвое лицо, я посмотрел на него: этого человека я тоже не видел. Вынув из его руки пистолет и высвободив две перекладины у перил, я осторожно опустил в воду мотор, а потом труп. Оба ушли в темные воды Торбейской гавани, не издав ни малейшего шума. По пути я зашел в рубку, а потом вернулся в салон.
Дядюшка Артур и пленник тем временем успели изменить позиции. Человек стоял на ногах, словно пьяный, подпирая стену. Он вытирал носовым платком Дядюшки Артура свое окровавленное лицо, изредка издавая при этом стоны. Я не мог его упрекнуть: если бы мне перебили нос, выбили передние зубы и, возможно, сломали челюсть, я бы, наверное, тоже стонал. А Дядюшка Артур, держа в одной руке пистолет, а в другой - стакан с виски, сидел на банке и любовался плодами своей кровавой работы. На его лице застыло смешанное выражение довольства и отвращения. Когда я вошел, он поднял голову и кивнул в сторону пленника.
- Он измазал кровью весь ковер, - пожаловался он. - Что будем с ним делать?
- Сдадим в полицию.
- В полицию? Я полагал, что вы питаете к данному учреждению известное предубеждение.
- Предубеждение - не совсем подходящее слово, но ведь мы должны сдвинуть дело с мертвой точки.
- А что наш дружок, который лежит на палубе?
- Кто, извините?
- Ну, тот… сообщник?
- А-а. Того я сбросил за борт.
Дядюшка Артур добавил к пятнам на ковре еще несколько, пролив мое первоклассное виски, и переспросил:
- Что вы сделали?
- Уверяю вас: поводов для беспокойства никаких. - При этом я показал рукой вниз. - Покоится на глубине в добрых сто футов. Я увеличил его вес, привязав к ногам тридцать фунтов металла.
- Вы хотите сказать, что отправили его на дно?
- А что я, по-вашему, должен был для него сделать? Организовать пышные официальные похороны? Кстати, прошу простить, но я забыл сказать, что он был мертв. Мне пришлось его убить.
- Пришлось! - Судя по тону, он разозлился. - Но с какой целью, Калверт?
- Ответ на этот вопрос один. И тут не требуется оправданий. Я убил его потому, что иначе бы он убил меня, потом вас, и тогда мы оба находились бы сейчас как раз там, где сейчас он. Неужели нужно искать оправдания, когда убиваешь убийцу? Даже если этот человек еще никого не убил, то сюда он явился именно для этого. И я покончил с ним без всякого сожаления.
- Но вы не можете брать на себя судебные функции!
- Могу и буду, пока речь идет о моем праве на жизнь!
- Возможно, вы и правы. Да, наверное, так. - Он простонал. - Должен сознаться, что когда читаешь ваши отчеты, то представляешь себе все как-то иначе, совсем не так, как это бывает на самом деле. Кроме того, чувствуешь себя спокойнее, зная, что вы находитесь рядом. Хорошо, давайте сдадим этого человека в полицию.
- До этого я хотел бы прокатиться на "Шангри-Ла", сэр. Может быть, Ханслет где-нибудь там?
- Вот как? Хотите поискать Ханслета? Но неужели вы всерьез думаете, Калверт, что если они действительно враждебно настроены - а вы сами это подтвердили, - то разрешат нам искать на своем корабле Ханслета?
- Разумеется, я не собираюсь обыскивать "Шангри-Ла" с оружием в руках, сэр: так мне было бы не прожить и пяти секунд. Я просто хочу поинтересоваться, не видел ли его кто-нибудь. Если они, как мы предполагаем, действительно бандиты, то было бы чрезвычайно интересно понаблюдать за их реакцией. На их корабле неожиданно появляется человек, которого они считали погибшим. Этот парень пришел с той яхты, куда они незадолго до этого послали парочку опытных убийц. А когда они почувствуют, что их люди могут вообще не вернуться, реакция на мое появление будет отличной от теперешней, когда время еще не упущено.
- Но все это будет целесообразно только в том случае, если они действительно бандиты, не так ли?
- Еще до моего ухода я буду знать об этом точно.
- А как мы объясним, что знакомы?
- Если они чисты, как лилии, то нам не потребуется ничего объяснять. Если же это те, кого мы ищем, то они все равно не поверят ни одному нашему слову.
Я снова прошел в рубку, достал шнур и провел нашего пленника в кормовую каюту. Там я приказал ему сесть и прислониться спиной к генератору. Он повиновался. Парень думал о чем угодно, только не о сопротивлении.
Я крепко привязал его. Ноги я сначала примотал по отдельности, а затем вместе. Руки я оставил ему свободными. Он мог шевелиться и пользоваться носовым платком. Кроме того, я поставил рядом с ним ведро с чистой водой на тот случай, если ему захочется освежиться. Я также проверил, чтобы поблизости не находилось предметов, до которых он мог бы дотянуться и освободиться или покончить с собой: ничего острого, стеклянного, тяжелого. Хотя, откровенно говоря, мне было безразлично, покончит он с собой или нет. После этого я запустил моторы, поднял якорь, включил навигационные огни и направил яхту к "Шангри-Ла".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 6
СРЕДА с двадцати часов сорока минут до двадцати двух часов сорока минут
Приблизительно в двухстах ярдах от "Шангри-Ла" я опустил якорь в воду. Выключив навигационные огни и включив все лампы рубке, я прошел в салон и закрыл за собой дверь.
- И долго мы будем ждать? - поинтересовался Дядюшка Артур.
- Нет. Вы бы натянули дождевик, сэр. Подождем, когда дождь зарядит посильнее, и тогда отправимся. Я убежден, что они рассматривают нас в свои бинокли. А вы что на этот счет думаете?
- Без всякого сомнения. Они наверняка наблюдают за нами. И очень обеспокоены исчезновением сообщников, которые отправились к нам брать интервью. Будут строить догадки о том, что же, черт возьми, с ними стряслось и где они застряли. Но, разумеется, лишь в том случае, если они действительно бандиты. Во всяком случае, они еще раз попытаются установить, что именно произошло.
- Пока не станут. Может быть, через час или два. Какое-то время они выждут. Догадка может быть такова: путь на "Файркрест" занял больше времени, чем они предполагали, а мы успели улизнуть до того, как "экспедиция" успела до нас добраться. Вполне возможно, что случилось нечто с надувной лодкой. - Дождь уже вовсю барабанил по крыше салона. - Ну, пора. Начинаем действовать.
Мы миновали камбуз, ощупью впотьмах пробрались на корму и бесшумно спустили лодку на воду. Ветер и прибой погнали нас в сторону гавани. Сквозь плотную пелену дождя смутно вырисовывался силуэт "Шангри-Ла". Мы прошли в ста ярдах левее, а на полпути между берегом и "Шангри-Ла" я запустил мотор и взял курс на яхту.
К ней был пришвартован большой катер, кормовая часть которого болталась футах в десяти от освещенного прохода. Какой-то человек в дождевике и французской матросской шапочке, какие носила команда "Шангри-Ла", подошел к борту и принял у нас канат.
- Добрый вечер, друг мой, - сказал Дядюшка Артур с искренней теплотой в голосе. - Таким манером он заговаривал со всеми. - Скажите, сэр Энтони на борту?
- Да, сэр.
- А нельзя ли мне с ним повидаться?
- Если вы подождете минутку… - Матрос внезапно замолчал и уставился на сэра Артура. - Бог ты мой! Да ведь это… Вы, адмирал?
- Разумеется, адмирал Арнфорд Джейсон. А вы, похоже, отвозили меня сегодня после ужина в отель "Колумбия"…
- Так точно, сэр. Я немедленно проведу вас в салон, сэр.
- Вы подождете меня в лодке, - низверг меня адмирал этой фразой до чина водителя.
Они направились по проходу на корму. Мне понадобилось десять секунд, чтобы исследовать электропроводку, и я пришел к выводу, что особых сложностей с ней не будет. После этого я двинулся вслед за ушедшими. Пройдя мимо коридорчика, ведущего в салон, я спрятался за вентилятором. Матрос вскоре вышел, он шел назад. Приблизительно секунд через двадцать он поднимет крик, когда увидит, что лодочник исчез. Но меня совершенно не беспокоило, что он будет делать через двадцать секунд.
Добравшись до приоткрытой двери в салон, я услышал голос сэра Артура:
- Нет, нет, я и так очень сожалею, что нарушил ваш покой… Да, спасибо… Охотно. Только один глоток, и с содовой. - Что-то сегодня Дядюшка Артур стал усиленно налегать на виски. - Благодарю, благодарю! Ваше здоровье, леди Скурас! Ваше здоровье, джентльмены! Не стану вам докучать, просто хотел спросить, не сможете ли вы оказать мне услугу… Мы с моим другом обеспокоены… Очень и очень… Кстати, где же он? Я надеялся, что он идет следом…
Это был спецпароль для Калверта. Я опустил воротник, который скрывал нижнюю часть моего лица, и снял зюйдвестку, надвинутую на лоб. После этого вежливо постучал и сказал:
- Добрый вечер, леди Скурас. Добрый вечер, джентльмены. Прошу извинить за беспокойство.
Кроме Дядюшки Артура в салоне находилось еще шесть человек, которые расположились вокруг камина. Сэр Энтони стоял, остальные сидели. Шарлотта Скурас, Доллман, генеральный директор Лаворский, его бухгалтер, лорд Чернли, биржевой маклер и еще один мужчина, которого я не знал. У всех в руках были стаканы.
Реакция, вызванная моим внезапным появлением, была довольно интересной. Старина Скурас выглядел полузадумчиво, полуудивленно. Шарлотта Скурас приветствовала меня натянутой улыбкой. Дядюшка Артур не преувеличивал, говоря о синяке у нее на виске. Он действительно был огромен. Лицо незнакомого человека осталось безучастным. Лаворский был непроницаем. Доллман застыл как статуя, а у лорда Чернли на мгновение промелькнуло такое выражение, словно в полночь на кладбище кто-то внезапно хлопнул его рукой по плечу. Во всяком случае, мне так показалось, хотя я мог и ошибиться. И все-таки стакан внезапно выпал из его руки и покатился по ковру. Характерная сцена викторианской мелодрамы. Наш "друг", биржевой маклер аристократического происхождения, вдруг сильно забеспокоился. Что касается остальных, то время уже прошло, и Доллман, Лаворский и, конечно, сэр Энтони теперь могли придать своим лицам самые различные выражения.
- Силы небесные! Да это же Петерсен! - Голос Скураса прозвучал удивленно, но не слишком. - Я и не подозревал, что вы знакомы!
- И давно! Да будет вам известно, Тони, что Петерсен и я несколько лет коллеги по ЮНЕСКО. - Дядюшка Артур, как и прежде, щеголял своей мнимой принадлежностью к делегации Великобритании в ЮНЕСКО - прекрасный предлог для объяснения частых поездок в отдаленные страны. - Ихтиология, возможно, не очень интересна, но зато познавательна. Петерсен - один из моих лучших лекторов. Он работал на меня в Европе, Азии, Африке и Южной Америке. - Я действительно бывал в этих частях света по его поручениям, правда, речь там шла не о научных докладах. - Я даже не знал, что он находился здесь, пока случайно не услышал об этом в отеле. Но я прибыл сюда не ради того, чтобы рассказать вам об этом. Речь идет о Ханслете, коллеге Петерсена, значит, и моем. Мы нигде не можем его найти. В городке он не был, а поскольку ваша яхта ближе всех, то мы решили спросить: может быть, вы знаете что-нибудь? Он не заезжал к вам?
- Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, - сказал Скурас. - И никто из нас… Не так ли, господа? - Он нажал на кнопку звонка, и тотчас появился стюард. Скурас поручил ему узнать, не встречал ли Ханслета кто-нибудь из команды, и стюард ушел. - Когда же он исчез, мистер Петерсен?
- Понятия не имею. Я должен был провести несколько экспериментов и целый день мотался туда-сюда в поисках необходимого материала. Медуз… - Я преувеличенно громко рассмеялся и потер при этом воспаленное лицо. - Боюсь, что поимел дело с ядовитыми особями. А когда возвратился, его уже не было.
- Скажите, мистер Петерсен, а ваш коллега умел плавать? - спросил незнакомый человек. Я повернулся к нему. Коренастый крепыш лет сорока пяти с темными волосами, черными колючими глазами и загорелым неподвижным лицом. Как ни странно, здесь такими лицами обладали все. Я тоже пытался придать своей физиономии самое безучастное выражение. Но это оказалось не легко.
- Боюсь, что нет, - сказал я спокойно. - И вы, видимо, подозреваете то же, что и я. На корме у нас нет поручней. Один неосторожный шаг… - Я замолчал, потому что в салон вошел стюард, чтобы сообщить, что никто из команды не видел Ханслета. - Думается, - продолжил я, что надо немедленно сообщить о случившемся полицейскому вахмистру Макдональду.
Все остальные, судя по всему, были того же мнения. Мы распрощались и отправились назад. Холодный дождь при порывистом ветре казался еще сильнее и холоднее. У прохода я сделал вид, что поскользнулся на мокрой палубе, отчаянно взмахнул руками, пытаясь задержаться, и все же упал за борт, попутно схватившись и сильно дернув за электрическую проводку. Поднялась суматоха, но в дождь, ветер и при полной темноте понадобилась целая минута, чтобы вытянуть меня из воды. Старина Скурас - воплощение доброты - сразу предложил мне сухую одежду. Но я вежливо отказался и отправился с Дядюшкой Артуром на "Файркрест". После того как мы закрепили лодку, я сказал:
- Прибыв на "Шангри-Ла", интересно, как вы объяснили свое присутствие и драматический приезд на спасательной яхте Королевского воздушного флота?
- Я дал понять, что причина достаточно веская, что в Женеве сорвалась конференция ЮНЕСКО, потому что на нее не прибыл известный доктор Спенсер Фриман. И это в самом деле правда. Об этом пишут все газеты. На самом деле доктор Фриман не поехал в Женеву, потому что этого не захотели мы. Об этом, разумеется, никто не знает. Я рассказал, что жизнь профессора очень ценна для родины и что здесь, в Торбее, он проводит кое-какие эксперименты. Вот правительство и послало меня, чтобы его отыскать.
- Но почему, в таком случае, вы отправили спасательную яхту обратно? Это могло возбудить подозрения.
- Никоим образом. Если он где-то в торбейской глуши, то его можно найти только при дневном свете. И я сказал, что наготове имеется вертолет, который в любое время доставит доктора обратно. Достаточно мне поднять телефонную трубку - и вертолет будет здесь в течение пятнадцати минут.