- Нет. - Она с трудом выпрямилась и попыталась улыбнуться. Улыбка не очень получилась. - Нет, мистер Петерсен, или мистер Калверт, или как вас там называют. Вы совершенно правы: актрисы любят преувеличивать. Но я больше не актриса. - Она отпила еще глоток, и краски стали постепенно возвращаться на ее лицо. - С какого-то момента я начала понимать, что на борту "Шангри-Ла" происходит нечто странное. На яхте появились новые люди; некоторые члены старой команды были по непонятным причинам уволены. Меня вместе со стюардессой часто отвозили на берег, в отель, в то время как яхта отправлялась в какие-то загадочные рейсы. Мой супруг - сэр Энтони - не собирался мне что-либо объяснять. После нашей свадьбы он страшно изменился. Мне кажется, он принимает наркотики. Видела я и оружие. И когда эти странные люди появлялись на яхте, меня отсылали в каюту. - Она печально улыбнулась. - Основанием тому была не ревность моего супруга - можете мне поверить. Последние два дня я думала, что дело приближается к кульминации. Сегодня вечером, вскоре после вашего ухода, меня снова услали в каюту. Я вышла из салона, но за дверью остановилась. Говорил Лаворский: "Если ваш друг, Скурас, - делегат ЮНЕСКО и адмирал, то в таком случае я - Нептун. Я его знаю. Мы все знаем. Слишком поздно - они многое успели разнюхать. Или мы, или они". Потом капитан Имри сказал: "Сегодня в полночь я пошлю туда Квина, Жака и Крамера. А в час мы потопим корабль в зунде".
- У вашего супруга действительно милые друзья, - буркнул я.
Она как-то неуверенно, словно задумавшись, посмотрела на меня, потом сказала:
- Мистер Петерсен, или мистер Калверт, я слышала, как Лаворский называл вас Джонсоном…
- Я понимаю, что такой богатый выбор фамилий может привести человека в замешательство, - заметил я. - Мое настоящее имя - Филипп Калверт.
- Хорошо, пусть будет Филипп. - Она сделала ударение на последнем слоге, на французский манер, что прозвучало в ее устах довольно мило. - Я могу сказать только одно: нельзя вести себя так глупо - ведь вам угрожает огромная опасность.
- Мистер Калверт, - сказал Дядюшка Артур кисло, но не потому, что ему, не понравились ее слова, а потому что она назвала меня по имени, что не принято среди аристократов, - мистер Калверт отлично понимает размеры грозящей нам опасности. Он временами не очень удачно выражается - только и всего. Вы храбрая женщина, Шарлотта. - (Совсем другое дело, когда люди из высшего общества называют друг друга по имени!) - Вы подвергались страшному риску, подслушав их разговор. Вас могли поймать…
- А меня и застукали. - Уголки ее рта едва заметно приподнялись. - И это вторая причина, почему я здесь. Даже если бы я не знала, что вам грозит опасность, я бы все равно сюда добралась… Меня поймал супруг и отвел в каюту. - Она неуверенно поднялась, повернулась к нам спиной и приподняла мокрую темную рубашку. Через спину, наискосок, тянулись три больших красно-синих кровоподтека.
Дядюшка Артур застыл в оцепенении - он был не в состоянии шевельнуться. Я же прошел через салон и внимательно осмотрел ее спину. Полосы были шириной приблизительно дюйма полтора и покрывали всю верхнюю часть тела. Кое-где мелкие ранки сочились кровью. Я осторожно дотронулся до одного из воспаленных мест. Без сомнения, раны были свежие. Свежие и самые настоящие, без подделки. Шарлотта не шевельнулась.
- Не очень-то красиво, правда? - Она смущенно улыбнулась. - Да и болит довольно сильно. Но я бы могла показать там более неприятные вещи!
- Нет, нет! - поспешно сказал Дядюшка Артур. - Это не обязательно. - Какое-то мгновение он молчал, а потом его прорвало. - Сколько вам пришлось, вынести, дорогая Шарлотта! Сколько выстрадать! На подобную жестокость способен только дьявол! Настоящий дьявол! Это работа монстра! Возможно, он находился под воздействием наркотиков… Я бы ни за что не поверил, что существуют подобные люди! - Его лицо побагровело от ярости, а голос был приглушенный, словно его за горло схватил Квин. - И никто бы не поверил…
- Кроме усопшей леди Скурас, - спокойно поправила адмирала Шарлотта. - Теперь я понимаю, почему она до последних дней лежала в клинике для душевнобольных. - Она пожала плечами. - Но я не желаю идти по проторенной дорожке. Поэтому забрала кое-что из вещей и убежала. - Она показала мешочек из искусственного материала, в котором находилась ее одежда и который она привязала к бедрам. - Я выгляжу, как какой-то тайный агент? Да?
- Если они обнаружат, что вы исчезли, то будут здесь задолго до полуночи.
- Возможно, они не заметят моего исчезновения. Обычно я запираюсь на ночь в каюте. Запираюсь изнутри. Правда, сегодня я заперла дверь снаружи.
- Все это хорошо, - сказал я. - Но вот то, что вы продолжаете сидеть в мокрой одежде, - плохо. Нет смысла убегать, чтобы тут же подхватить воспаление легких. В моей каюте вы найдете полотенца. А потом мы попытаемся организовать вам комнату в отеле "Колумбия".
- Я надеялась на большее. - Плечи ее внезапно поникли. А может быть, мне это показалось? Нет! Глаза ее вновь захлестнуло безграничное отчаяние. - Именно там они и станут меня искать в первую очередь. В Торбее нет ни одного надежного уголка. Меня схватят, отвезут на борт "Шангри-Ла", и супруг снова запрет меня в каюте. Только в бегстве есть какой-то смысл… Прошу вас, давайте убежим вместе.
- Нет.
- Вы не из тех, кто спасается от опасностей бегством, так? - Она выглядела потерянной и в то же время гордой, и я почувствовал себя не в своей тарелке.
А Шарлотта повернулась к Дядюшке Артуру, взяла его руки в свои и тихо произнесла:
- Сэр Артур, умоляю вас как английского джентльмена! - Для Калверта, деревенского парня иностранного происхождения, это было началом конца. - Разрешите мне остаться здесь. Умоляю вас!
Дядюшка Артур бросил взгляд на меня, какое-то мгновение колебался, снова посмотрел на Шарлотту Скурас а, по всему судя, утонул в ее больших карих глазах.
- Ну, разумеется вы можете остаться, дорогая Шарлотта. - Он изобразил старомодный поклон, который, должен признаться, весьма соответствовал его бороде и моноклю. - Ваши желания для нас закон, дорогая Шарлотта.
- Благодарю вас, сэр Артур. - Она с просительной улыбкой посмотрела на меня. - Было бы очень мило, если бы и Филипп дал свое разрешение. Что вы скажете, Филипп?
- Если сэр Артур берет на себя смелость подвергать вас опасности много больше той, которой бы вы подверглись в Торбее, то моего согласия здесь не требуется. Я - хорошо вышколенный чиновник и не противоречу начальству.
- Иногда вежливость может звучать хуже оскорбления, - заметил сэр Артур холодно.
- Простите, сэр… - И вдруг в моем мозгу зажглась красная сигнальная лампочка. Даже не одна, а целая гирлянда. Впечатление было такое, будто в моей голове загорелась рождественская елка. - Я никоим образом не намеревался критиковать ваше решение. Разумеется, я должен сказать: "Добро пожаловать на нашу яхту, леди". Но хочу прибавить, что, пока мы стоим у причала, Шарлотта будет сидеть в трюме!
- Очень разумно, - мягко сказал Дядюшка Артур. Казалось, он обрадовался перемене моего настроения и столь учтивому обхождению с аристократкой.
- Вам не придется долго сидеть, - сказал я Шарлотте Скурас с улыбкой. - Через полчаса мы покинем Торбей.
- Меня не касается, какие обвинения вы ему предъявите. - Я перевел взгляд с вахмистра Макдональда на человека с разбитым лицом и пропитанным кровью носовым платком. - Проникновение на яхту с целью грабежа. Попытка убийства. Нелегальное ношение оружия и намерение использовать его для преступных целей. Короче говоря, формулировку выберете сами.
- Послушайте, все это не так-то просто. - Макдональд положил большие загорелые руки на маленький стол маленького полицейского участка и посмотрел сперва на арестованного, а потом на меня. - Он же не собирался грабить яхту, мистер Петерсен, он просто поднялся на борт. Это не противозаконно. Далее, вы говорите: попытка убийства. Но по его лицу понятно, что жертва - он, а не вы. И чем он был вооружен, мистер Петерсен?
- Не знаю. Оружие упало за борт.
- Понятно. За борт. Выходит, что у нас нет доказательств, что имел место уголовно наказуемый поступок.
Этот Макдональд постепенно начинал действовать мне на нервы. Он был готов в любое время сотрудничать с мнимыми таможенниками, но совершенно сознательно старался лишить меня своей помощи.
- Теперь, - заявил я, - вы скажете о том, что все это - плод моей болезненной фантазии, что я просто сошел на берег, схватил первого попавшегося прохожего и, разбив ему лицо, притащил в участок, придумав по пути свою версию. Даже вы не настолько глупы, чтобы поверить в это.
Смуглое лицо вахмистра налилось краской, а костяшки пальцев побелели. Он тихо сказал:
- Прошу вас впредь не разговаривать со мной подобным тоном.
- Если вы упорно будете продолжать разыгрывать из себя идиота, то и разговаривать с вами я буду соответствующим образом. Вы согласны упрятать этого человека за решетку?
- В конце концов, у меня имеется только ваше слово против него.
- Нет. У меня есть еще один свидетель. Он внизу, у пирса, если угодно. Это адмирал сэр Артур Арнфорд Джейсон, очень крупный государственный чиновник.
- Последний раз, когда я был на вашей яхте, с вами был некто мистер Ханслет.
- Он тоже там, внизу. - Я кивнул в сторону пленника. - Почему бы вам не задать парочку вопросов нашему другу?
- Я послал за доктором. Сперва нужно привести в порядок его лицо. Я не могу понять ни слова.
- Дело вовсе не в лице. Ведь он говорил по-итальянски.
- Ах, итальянец! Тогда мы быстро решим этот вопрос. Владелец кафе у нас тоже итальянец.
- Вот и отлично. А нашему другу нужно задать всего четыре маленьких вопроса: где его паспорт, как он попал в эту страну, кто его хозяин и где он живет.
Вахмистр какое-то время смотрел на меня усталым взглядом, а потом медленно сказал:
- Судя по всему, вы очень своеобразный ихтиолог, мистер Петерсен.
- Со своей стороны, могу сказать, что вы тоже своеобразный полицейский, Макдональд. Спокойной ночи.
Я вышел на тускло освещенную улицу, спустился до набережной и встал в тени телефонной будки. Минуты через две по улице прошел человек с маленьким чемоданчиком. Вскоре он исчез в полицейском участке. Минут через пять он вышел, и в этом не было ничего удивительного - обычный врач немного мог сделать для человека, которому следовало лечь в больницу.
Потом дверь полицейского участка снова открылась, и в ней показался Макдональд. На нем был темный, наглухо застегнутый дождевик. Он быстро направился вдоль по набережной, не глядя по сторонам, что облегчало мне задачу. Вскоре он свернул к пирсу и, дойдя до его конца, включил фонарь. Спустившись на несколько ступенек, он принялся подтаскивать к пирсу маленькую лодку. Я перегнулся через парапет и направил на него луч моего карманного фонаря.
- Почему бы вам не обзавестись радиотелефоном или передатчиком, чтобы сообщать им срочные новости? - спросил я. - Ведь немудрено в такую погоду и погибнуть - путь до "Шангри-Ла" довольно опасный.
Он медленно выпрямился и выпустил веревку из руки. Лодка исчезла в темноте. Потом он тяжело, по-стариковски поднялся по ступенькам и спокойно спросил:
- Что вы сказали о "Шангри-Ла"?
- Не смею вас задерживать, господин вахмистр. Ведь долг выше чести. Первым делом лояльность по отношению к хозяину. Ступайте с Богом и передайте, что один из его сообщников сильно избит и что, кроме всего прочего, Петерсен имеет сильные подозрения относительно вахмистра Макдональда.
- Не понимаю, о чем вы говорите, - ответил он глухо. - "Шангри-Ла"… Да я близко к этой яхте не подойду.
- Куда же вы в таком случае собрались? Расскажите, не стесняйтесь. Может быть, рыбку половить? Тогда должен обратить ваше внимание на то, что вы забыли взять рыболовные снасти!
- А что будет, если я посоветую вам заняться своими собственными делами и не совать нос, черт вас возьми, в чужие?! - злобно отпарировал Макдональд.
- Именно этим я и занимаюсь. И давайте не будем ссориться, вахмистр. Вы думаете, меня интересует наш итальянский друг? Нисколько. По мне, так предъявляйте ему обвинение в том, что он играл в прятки на главной улице. Я притащил его для того, чтобы показать, что вы ввязались в нехорошее дело. И хотел увидеть вашу реакцию, чтобы рассеять последние сомнения. Вы среагировали просто великолепно.
- Возможно, меня нельзя причислить к категории умников, мистер Петерсен, - с достоинством сказал он, - но я не абсолютный идиот. Я решил, что вы один из них или преследуете те же цели. - Он замолчал. - Но это не так. Вы агент тайной службы.
- Всего лишь чиновник. - Я кивнул в сторону "Файркреста", который находился от нас ярдах в двадцати. - Будет лучше, если вы навестите моего шефа.
- Чиновники не имеют права мне приказывать.
- Как угодно, - спокойно ответил я, повернулся и посмотрел на море. - А что касается ваших сыновей, - я имею в виду двойняшек, о которых говорили, что они погибли в Кайригорнее…
- Что насчет моих сыновей? - глухо спросил он.
- Да ничего… Как-то не верится, что их отец и пальцем не хочет пошевелить, чтобы успокоить их души.
Макдональд молча стоял в темноте. И не оказал сопротивления, когда я взял его под руку и повел к "Файркресту".
Дядюшка Артур производил впечатление и держался соответственно рангу. Он не поднялся, когда я ввел Макдональда в салон, не пригласил его сесть. Взгляд василиска, который благодаря моноклю казался еще более застывшим, пробуравил несчастного полицейского словно лазерный луч.
-- Итак, вы допустили ошибку, вахмистр, - начал Дядюшка Артур без всяких предисловий. Говорил он холодным, равнодушным голосом, именно таким, от которого волосы шевелились на голове. - Это подтверждает и тот факт, что вы сейчас находитесь здесь. Мистер Калверт сошел на берег с пленным и веревкой, длины которой хватило бы на то, чтобы вам повеситься. Вы ухватились за эту возможность обеими руками. Это не умно. Вам не стоило пытаться связаться с друзьями.
- Эти люди мне не друзья, сэр, - с горечью ответил Макдональд.
- Про Калверта я скажу ровно столько, сколько вам можно знать. Петерсен - его псевдоним. - Дядюшка Артур даже не счел нужным заметить возражение. - Если вы хоть слово скажете кому-нибудь - это будет стоить вам работы и пенсии. Ко всему прочему, вы не сможете вообще получить работу в Великобритании. Не говоря о том, что вам придется отсидеть несколько лет в тюрьме за государственную измену. В этом случае я лично сформулирую обвинение против вас. - Он сделал паузу, а потом добавил совершенно лишнюю фразу: - Я ясно выразился?
- Предельно ясно, - сказал Макдональд хмуро.
После этого Дядюшка Артур рассказал то, что счел необходимым сообщить, и закончил так:
- Я на сто процентов уверен, что мы можем рассчитывать на вас, вахмистр.
- Калверт надеется на мою помощь, - угрюмо отозвался Макдональд. - А сам обвиняет меня, не имея на это причин…
- Послушайте, Макдональд, хватит строить из себя наивняка, - сказал я. - Вы знали, что таможенники липовые. Вы знали, что у них нет с собой фотокопировального аппарата. Вы знали, что они пришли на яхту лишь с одной целью: разбить передатчик и при возможности поискать, нет ли на судне второго. Вы знали, что на лодке они не смогли бы вернуться на сушу - слишком плохая погода. Собственно, это была даже не лодка, а катер с "Шангри-Ла", поэтому они и уплыли обратно с потушенными огнями. И после того, как они уехали, из гавани судов больше не выходило. Мы бы услышали. Единственный свет, который мы видели в ту ночь, горел в рубке "Шангри-Ла", когда они принялись крушить собственный передатчик. Точнее, один из своих передатчиков. И потом, с чего вы взяли, что в зунде нарушена телефонная связь? Вы знали, что линия нарушена, но почему именно в зунде? Далее, когда я спросил вас вчера утром, есть ли надежда починить связь, вы ответили "нет". Странно. Ведь вы, по идее, должны были попросить таможенников сообщить о нарушении в соответствующие службы. Но вы знали, что мнимые таможенники отправились не на материк. А что касается ваших сыновей, вахмистр, которые якобы погибли, то вы забыли закрыть их денежные счета: как раз по причине того, что знали - они живы.
- О счетах я действительно забыл, - медленно сказал Макдональд. - А что касается всего остального, то, боюсь, это выше моего понимания. - Он взглянул на Дядюшку Артура. - Я знаю, что моя песенка спета, сэр. Они пригрозили, что убьют моих мальчиков, сэр.
- Если вы будете добросовестно сотрудничать с нами, - ответил сэр Артур, тщательно подбирая слова, - то я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы остались начальником полицейского участка в Торбее до тех пор, пока не начнете наступать на собственную бороду. Кто эти люди?
- Единственные, кого я видел, - это человек, называющий себя капитаном Имри, и "таможенники" Дюран и Томас. Настоящее имя Дюрана - Квин. Насчет другого я не знаю. Обычно с наступлением темноты они появляются в моем доме. На "Шангри-Ла" я был только два раза. Чтобы повидаться с Имри.
- А что вы скажете относительно сэра Энтони Скураса?
- Ничего. - Макдональд беспомощно пожал плечами. - Он хороший человек, сэр. Действительно. Во всяком случае, я так считаю. Но каким-то образом он оказался замешан в этом деле. Любой может попасть в дурную компанию. И все это довольно странно, сэр.
- Вот как! А какова была ваша роль во всем этом деле?
- За последние месяцы здесь произошло много странных вещей. Пропадали суда, пропадали люди, рыбаки находили сети порванными прямо в гавани. Таким же таинственным образом портились дизели судов и сами суда. Все это происходит в тех случаях, когда капитан Имри не хочет, чтобы то или иное судно дошло до места назначения в срок.
- А ваша задача заключалась в том, чтобы тщательно, но безуспешно вести расследования этих происшествий, - сказал Дядюшка Артур. - Должно быть, вы были бесценным помощником, вахмистр. Человек с вашим опытом и характером выше любого подозрения. Скажите мне, чего они хотят?
- О Господи, сэр! Понятия не имею!
- Никаких мыслей на этот счет?
- Никаких, сэр.
- Так я и думал. Именно так они и должны работать. И вы не представляете, где могут находиться ваши сыновья?
- Нет, сэр.
- А откуда вы знаете, что они живы?
- Три недели назад меня привезли на "Шангри-Ла". Одновременно, Бог знает откуда, привезли моих сыновей. Они чувствовали себя хорошо.
- И вы действительно так наивны, чтобы поверить, что вашим мальчикам и впредь будет так же хорошо и что их вернут живыми, когда закончится вся эта история? Ведь они наверняка знают, кто держит их под замком, а значит, будут способны опознать преступников и выступить в качестве свидетелей.
- Капитан Имри сказал, что с ними не случится ничего плохого до тех пор, пока я буду работать, и что лишь глупцы применяют силу.
- Значит, вы убеждены, что эти люди никогда не отважатся на убийство?
- На убийство? О чем вы, сэр?
- Калверт!
- Да, сэр.
- Налейте вахмистру двойную порцию виски.