Подойдя к столу, взял кольт и, опустив его вдоль бедра, направился к двери. Левой рукой взялся за ручку, отворил дверь сантиметров на тридцать, закрыв собой образовавшуюся щель.
- Броди? - спросил кто-то.
Я не расслышал ответа Броди. Раздалось два глухих выстрела - дуло, надо думать, было прижато прямо к телу хозяина. Навалясь на дверь, от чего та захлопнулась, Броди сполз вниз, комкая ногами ковер. Левая рука, соскользнув с дверной ручки, ударилась о пол, а голова уперлась в дверь. Он не шевелился, кольт остался в правой руке.
Прыжком одолев комнату, я слегка отодвинул тело, чтобы приоткрыть дверь и протиснуться наружу. Из квартиры напротив высунулась какая-то женщина с перепуганным лицом, дрожащей рукой она показала в конец коридора.
Я кинулся по коридору - внизу по выложенным плиткой ступеням печатались шаги - и пустился за ними. В холле увидел медленно закрывающуюся дверь, шаги были слышны уже на тротуаре. Подскочив к двери раньше, чем она закрылась, и толкнув ее, я вывалился вон.
Пересекая улицу, между припаркованными машинами бежала высокая фигура без шляпы, в кожаной куртке. Фигура обернулась, и сверкнуло пламя. В штукатурку стены рядом со мной как бы бухнуло два молота. Фигура кинулась дальше, скользнула между двумя машинами и пропала.
Ко мне подошел какой-то тип:
- Что случилось?
- Стреляют.
- Гос-споди! - он мгновенно исчез в доме.
Поспешив к своей машине, я завел мотор. Съехав с обочины, я не торопясь двинулся вниз по улице. Ни одна другая машина, кроме моей, не стартовала. Мне показалось, что слышу шаги, но полной уверенности не было. Проехав квартала полтора, на перекрестке я обернулся и дал задний ход. С тротуара до меня донеслось приглушенное посвистывание, потом - шаги. Я остановился возле чьей-то припаркованной машины, скользнул между обоими авто и пригнулся, достав предварительно браунинг Кармен.
Шаги стали слышнее, посвистыванье тоже продолжалось, и через минуту вынырнула куртка. Выйдя из укрытия, я обратился к нему:
- Нет ли огня, приятель?
Парень резко повернулся, правая рука взметнулась вверх, к куртке. Глаза его влажно блестели в свете уличных фонарей. Большие темные миндалевидные глаза и бледное красивое лицо, волнистые черные волосы, две пряди упали на лоб. Действительно очень красив - этот юноша из магазина Гейджера.
Он стоял, молча глядя на меня, правой рукой держась за борт куртки. Мой браунинг был опущен.
- Тебе был очень дорог тот твой любимчик, - заметил я.
- Поцелуй меня в… - сказал он тихо.
Вдалеке завыла полицейская сирена, приближаясь к нам. Голова парня повернулась в направлении ее звучания. Я встал к нему вплотную, сунул браунинг под куртку.
- Я или полиция?
Он дернулся головой как от пощечины.
- Вы кто?
- Приятель Гейджера.
- Отвяжись, свинья!
- Это небольшая хлопушка, парень. Если я продырявлю тебе брюхо, пройдет месяца три, прежде чем отлежишься и сможешь ходить. Но ты отлежишься. Настолько, чтобы смог войти в ту симпатичную новую газовую камеру в Квентине.
- Поцелуй меня в… - Он попытался сунуть руку под куртку. Я сильнее ткнул браунингом в его желудок. Испустив долгий тихий стон, он убрал руку и бессильно уронил вниз. Широкие плечи поникли.
- Чего вы хотите? - прошептал он.
Я вытащил у него из-за пазухи пистолет-автомат.
- Садись в мою машину.
Держась к нему вплотную, усадил в машину.
- Садись за руль, парень. Ты поведешь.
Он скользнул к рулю, а я, усевшись рядом, приказал:
- Езжай помедленнее вверх по улице. Полицейские решат, что мы только подъехали, услышав сирену. Потом развернешься, спустишься вниз и поедем домой.
Отложив браунинг Кармен, я приставил ему к ребрам отобранный пистолет-автомат и посмотрел в заднее стекло. Сирена теперь звучала особенно пронзительно. Посредине улицы на нас надвигались два светлых пятна. Они стремительно росли, и вот уже полицейская машина с ревом промчалась мимо.
- Давай, - сказал я.
Парень, развернувшись, спустился вниз по улице.
- Домой, - скомандовал я. - На Лауерн-Террас.
Мягкие губы скривились, и на Франклин-авеню он свернул налево.
- Ты наивный дурачок. Как тебя зовут?
- Карл Ландгрен, - ответил он равнодушно.
- А ведь ты застрелил невиновного, Карл. Джо Броди не убивал твоего любимчика.
Он повторил свои четыре слова и продолжал путь.
XVII
Узенький серп месяца смутно проглядывал сквозь пятна тумана между высокими ветвями эвкалиптов на Лауерн-Террас. В одном из домов в начале улицы громко наяривало радио. Парень свернул к живой изгороди перед домом Гейджера и, выключив мотор, остался сидеть с обеими руками на руле, уставясь прямо перед собой. Сквозь гейджеровские кусты из дома не проникало и намека на свет.
- Дома может быть кто-то?
- Вам лучше знать.
- Откуда?
- Поцелуй меня…
- Именно так человек зарабатывает себе вставную челюсть.
Он продемонстрировал собственную в натянутой ухмылке.
Затем, пинком раскрыв дверь, вылез из машины. Я последовал за ним и, подбоченясь, молча разглядывал тихий дом, высившийся над кустами.
- Порядок, - объявил я. - У тебя ключ - пошли в дом.
- Кто сказал, что у меня есть ключ?
- Не морочь мне голову, парень. Его дал тебе дружок - хозяин. У тебя там хорошенькая, чистая комната. Когда у него в гостях были дамы, он тебя вышибал туда и запирал. Был, словно Цезарь, супругом для женщин и любовницей для мужчин. Думаешь, я не встречал такие парочки, как ты и он?
Хотя я и не выпускал из рук пистолет-автомат и держал его на мушке, он все же размахнулся, нацелившись мне в челюсть. Удар был задуман сокрушительный, только у таких красавцев никаких мускулов в теле, как бы они ни выглядели.
Швырнув к его ногам пистолет, я сказал:
- Может, это тебе нужно?
Он молниеносно нагнулся - реакция у него была неплохой, а я кулаком врезал ему по шее. Повалившись набок, он потянулся к пистолету, а я подхватил его и бросил в машину. Парень встал на четвереньки, вытаращив глаза, кашляя и тряся головой.
- Кулачный бой не для тебя, - сообщил я. - Слишком изматываешься.
Он придерживался иного мнения: ринулся на меня, словно выпущенный из катапульты, целясь в ноги. Отскочив в сторону, я сдавил ему сзади шею в железном захвате, вложив в него всю силу обеих рук. Через полминуты колени его подкосились, и он распластался у меня в ногах, совершенно готовенький. Сходив к машине за наручниками, я завел ему руки назад и защелкнул браслеты на запястьях. Подхватив под мышки, мне удалось оттащить красавчика с улицы за живой забор. Затем я вернулся к машине, и проехав метров тридцать вверх по улице, вышел и запер ее.
Когда я возвратился, он еще не очухался. Я отпер дверь, втащил его в дом. Веки парня затрепетали, глаза открылись, и взгляд его сфокусировался на мне.
Отодвинувшись, чтобы он не достал меня ногами, я начал:
- Веди себя тихо, иначе врежу еще. Всего только тихо лежи и задержи дыхание - надолго, насколько выдержишь, а потом ты будешь вынужден вдохнуть, так как уже побагровело лицо, выпучились глаза, и в конце концов ты вдохнешь, - однако ты привязан к креслу в небольшой уютной газовой камере в Сен-Квентине, и когда вдохнешь, хотя всем существом противишься этому, то задышишь не воздухом, а цианистыми парами. И это в нашем штате называется гуманная казнь.
- Поцелуй меня… - всхлипнул он.
- Выложишь показания, братец, даже не думай иначе. И будешь говорить именно то, что нужно, и ничего из того, чего мы не хотим.
- Поцелуй меня…
- Скажешь еще раз - я тебя прикончу.
Губы его скривились. Оставив его лежать на полу со звериным блеском в глазах, я вышел из гостиной в коридор, включив еще одну лампу. Спальня Гейджера выглядела по-прежнему. Зато в комнате напротив дверь уже не была заперта. Внутри мерцал слабый свет и пахло сандаловым деревом. Два холмика пепла из кадила возвышались на латунном подносике на столе. Свет шел от двух черных свечей в высоких подсвечниках, поставленных на стулья с прямой спинкой по обеим сторонам постели.
На постели лежал Гейджер. Две исчезнувшие из гостиной полосы китайского шелка были выложены на груди в виде креста, закрывая окровавленный халат. Окоченевшие прямые ноги в черной пижаме были обуты в домашние туфли на толстой подошве. Руки поверх шелка скрещены в запястьях, ладони с ровными пальцами покоились на плечах. Губы сомкнуты, и усики а-ля Чарли Чан выглядели так неестественно, словно были наклеены. Широкий заострившийся белый нос.
Я до него не дотрагивался, даже не подходил близко - наверное, был, как лед, холодный и окоченевший, как доска.
Из открытой двери потянуло, и по бокам разгоревшихся свечей потекли капли черного воска. Воздух в комнате был тяжелый, и попахивало мистикой. Выйдя, я запер двери и возвратился в гостиную. Парень не шевельнулся. Я постоял, прислушиваясь, не раздастся ли звук полицейской сирены. Все зависело от того, когда Агнес заговорила и что сказала. Если упомянула Гейджера, полиция может появиться с минуты на минуту. Но она может и не заговорить несколько часов. А вдруг ей вообще удалось улизнуть?
Я посмотрел вниз на парня:
- Хочешь сесть, приятель?
Закрыв глаза, притворился, что не слышит. Подойдя к столу, я поднял трубку и набрал номер Берни Олса - оказывается, ушел в шесть. Позвонив на квартиру, застал его дома.
- Это Марлоу. Сегодня утром ваши ребята нашли у Оуэна Тейлора револьвер?
Он закашлялся, пытаясь скрыть удивление.
- Это сугубо полицейское дело, - ответил он неопределенно.
- Если нашли, в нем должны быть три пустых патрона.
- Откуда тебе, черт побери, известно, - изумился Олс.
- Приезжай на Лауерн-Террас, номер 7244. Покажу, кому достались пульки.
- Ты это мне сообщишь просто так, хм..?
- Просто так.
- Выгляни в окно - увидишь, как я уже подъезжаю, - объявил Олс. - Я ведь заметил, что ты в этом деле чересчур осмотрителен.
- Не то слово, - отозвался я.
XVIII
Олс стоя разглядывал парня - тот сидел на диване, откинувшись назад. Олс смотрел на него молча, светлые брови были взъерошены - жесткие и округлые, как щеточка для чистки овощей, которые при случае раздают служащие фирмы по производству щеток.
- Признаете, что вы застрелили Броди? - спросил он.
Мальчишка снова процедил любимые четыре слова. Олс, вздохнув, посмотрел на меня.
- Может не сознаваться - у меня его оружие, - сказал я.
- Господи, - опять вздохнул Олс, - хоть доллар плати каждый раз, чтобы от тебя по частям что-то вытащить. Это страсть такая или что?
- Не сказал сразу по привычке.
- Ладно, уже кое-что. Я позвонил Уайлду. Подъедем к нему с этим трутнем. Он сядет со мной, а ты меня можешь сопровождать, на случай, если попробует бодаться.
- Как тебе нравится то, что в спальне?
- Потрясающе. Я в общем-то даже рад, что этот юный Тейлор сверзился с мола. Не хотелось бы мне хлопотать, чтобы он попал в руки палача за то, что прикончил такую вонючку.
Зайдя в спальню, я задул черные свечи. Когда возвратился в гостиную, Олс поставил парня на ноги, а тот уставился на него черными злыми глазами, и лицо было жестким и белым, как застывший бараний жир.
- Пошли, - приказал Олс, обхватив плечи юноши, словно защищая его.
Выключив везде свет, я вышел за ними. Расселись по машинам, и я, следуя за парой задних фонарей Олса, скатился по длинному серпантину асфальта, надеясь, что это мое последнее посещение Лауерн-Террас.
Государственный прокурор Теггат Уайлд жил на углу Четвертой авеню и Лафайет-Парк, в белом доме, огромном, словно гараж, с воротами на столбах из красного песчаника и несколькими акрами ухоженного газона. Это был один из тех солидных, старомодных домов с деревянными колоннами и балками, которые когда-то, по мере расширения города к западу, целиком переносились на новое место. Уайлд принадлежал к старинному лос-анджелесскому семейству и, возможно, родился в этом доме, когда он еще возвышался на старом месте, на Вест-Адамс или еще где.
На автомобильной дорожке стояли две машины - большой личный седан и полицейская с шофером в форме, который, прислонясь к боковой дверце, покуривал, поглядывая на месяц. Олс, подойдя к нему, что-то сказал, и шофер посмотрел на парня в его машине.
А мы направились к дому и позвонили. Прилизанный блондин повел нас по коридору, потом спустились в расположенную на нижнем уровне просторную гостиную, набитую массивной мебелью, затем - еще коридор. Он постучал в большую дверь и вошел с докладом. Через секунду двери распахнулись, и мы вступили в кабинет с деревянными панелями, растворенными французскими окнами до полу, с видом на темный сад из таинственных деревьев. Через окна лился запах влажной земли и цветов. На стенах висели большие потемневшие картины, были там кресла, книги, а к запаху влажной земли и цветов примешивался аромат первоклассного сигарного дыма.
Теггат Уайлд сидел за письменным столом - кругленький джентльмен средних лет с голубыми глазами, способными принимать дружелюбное выражение, хотя в действительности не выражали ничего. Перед ним стояла чашка черного кофе, а в левой руке, в тонких ухоженных пальцах он держал сигару в пестрой обертке. На углу стола в голубом кожаном кресле расположился второй джентльмен - у этого глаза были холодные, черты лица резкие, весь плоский как доска, а взгляд суровый, как у распорядителя стоянки. Красивое холеное лицо выглядело так, словно он брился не больше часа назад. На нем был безукоризненно отглаженный коричневый костюм, а в галстуке красовалась черная жемчужина. Длинные нервные пальцы свидетельствовали о сообразительности. Похоже, он приготовился к бою.
Придвинув стул, Олс уселся со словами:
- Добрый вечер, Кронеджер. Это Фил Марлоу - частный детектив, у него осложнения. - Олс улыбнулся.
Кронеджер удостоил меня взглядом, но без малейшего кивка - разглядывая, словно фотографию, затем вздернул подбородок.
Уайлд предложил:
- Садитесь, Марлоу. Я попытаюсь смягчить капитана Кронеджера, но вы же знаете, как обстоят дела. Теперь это большой город.
Усевшись, я закурил сигарету, а Олс, глядя на Кронеджера, спросил:
- Что вы установили по убийству на Рэндалл-Плас?
Тип с резкими чертами лица, нервно хрустнув пальцами, заговорил, не поднимая глаз с пола.
- Труп и в нем две пули. Два экземпляра оружия, из которого не стреляли. На улице мы задержали одну блондинку, в тот момент, когда она пыталась завести чужую машину, хотя ее собственная, той же модели, стояла рядом. Была напугана, так что мы ее зацепили, и дама вышла в цвет. Была там, когда Броди заполучил свинец. Твердит, что убийцу не разглядела.
- И все? - спросил Олс.
Кронеджер слегка нахмурился:
- Это же произошло всего около часа назад. Чего вы ждали - фильма об убийстве?
- Хотя бы описания убийцы.
- Высокий парень в кожаной куртке, если это можно назвать описанием.
- Он сейчас за дверьми, сидит в моей телеге. С наручниками. Марлоу изловил его вместо вас. А вот и оружие убийцы, - Олс, достав из кармана пистолет-автомат, положил его на угол стола.
Кронеджер лишь взглянул на него, но не сделал попытки взять.
Уайлд захохотал. Откинувшись в кресле, он посасывал сигару, не выпуская из рук. Нагнувшись к столу, отхлебнул кофе. Достал из верхнего кармашка смокинга шелковый платок, промокнул губы и сунул назад.
- Есть тут еще два трупа, - продолжал Олс, пощипывая себя за подбородок.
Кронеджер застыл - раздраженные глаза превратились в две точки со стальным блеском.
- Слышали вы о машине с мертвым юношей, которую сегодня утром выловили из Тихого океана у мола на Лидо? - осведомился Олс.
- Нет, - признался Кронеджер со злобой в голосе и взгляде.
- Этот покойник из машины был шофером одной богатой семьи, - повествовал Олс. - Семью шантажировали в связи с одной из дочерей. Мистер Уайлд порекомендовал этой семье Марлоу, при моем посредничестве. А Марлоу, похоже, слишком рьяно взялся защищать клиентов.
- Обожаю частных детективов, которые слишком рьяно раскалывают убийства, - с иронией процедил Кронеджер. - И нечего гак дьявольски его разукрашивать.
- Хм, - скептически произнес Олс. - Нечего так его разукрашивать… К сожалению, мне дьявольски редко выпадает возможность разукрашивать полицейских в этом городе. Большую часть своего времени я объясняю, как им следует закидывать ногу на ногу, чтобы не вывихнуть сустав.
Крылья острого носа капитана побелели от гнева, и в наступившей тишине стало слышно его сиплое дыханье.
- Моих людей вам нечего учить, как им обращаться с ногами, мистер Остряк, - очень тихо отрезал он.
- Увидим, - отозвался Олс. - Тот шофер, о котором я говорил, что утонул возле Лидо, вчера вечером застрелил человека из вашего округа. Некоего Гейджера, промышлявшего порнографическими книгами на Голливудском бульваре. Жил с бездельником, который сейчас сидит в моей машине. Понимаете, жил с ним, если знаете, что я имею в виду.
Кронеджер, уже не скрывая злобы, признал:
- Пожалуй, здесь может обнаружиться весьма грязная афера.
- Насколько мне известно из собственной практики, большинство дел, расследуемых полицией, можно назвать грязными аферами, - проворчал Олс и хмуро обратился ко мне: - Теперь твоя очередь, Марлоу. Выложи ему все.
Выложил я ему.
Умолчал лишь о двух деталях, и в те минуты даже сам не задумался, почему, собственно, опустил одну из них. Обошел я молчанием визит Кармен к Броди (это понятно: она моя клиентка) и появление Эдди в доме Гейджера. Остальное изложил точно так, как случилось в действительности.
За все время, пока я выкладывал, Кронеджер не спускал с меня глаз, и лицо его ничего не выражало. Когда я закруглился, он довольно долго молчал. Уайлд, не вмешиваясь, прихлебывал кофе, посасывая свою сигару. Олс разглядывал собственные пальцы.
Кронеджер медленно откинулся в кресле, положив ногу на ногу, поглаживая колено узкой нервной рукой. Худое лицо его помрачнело. И он произнес с убийственной вежливостью:
- Ну что ж, все, что вы сделали, - это не сообщили об убийстве, имевшем место вчера, а потом весь сегодняшний день рыскали по городу, в результате чего тот гейджеровский мальчишка получил возможность вечером спокойно совершить второе убийство.
- Согласен, - кивнул я. - Но ситуация оказалась довольно сложной. Признаю: допустил ошибку, но я должен был защищать своего клиента, и не было причин полагать, что этот юноша пойдет и прикончит Броди.
- Для того и существует полиция, чтобы предусмотреть подобное, Марлоу. Если бы вы сообщили нам о смерти Гейджера вчера, Броди не увез бы из магазина книги к себе. Этот мальчишка не вышел бы на Броди и не убил его. Положим, Броди так или иначе прикончили бы, с людьми его круга такое случается, как правило. Однако все равно это человеческая жизнь.
- Верно, - согласился я. - Скажите об этом своим служакам в полиции, как только они в следующий раз прихлопнут какого-нибудь напуганного преступничка, когда тот побежит в переулок с украденным запасным колесом.
Уайлд хлопнул обеими ладонями по столу: