- Приказать не прикажу. А тебе самому знать надо. Для чего ты вообще живешь?
- А вот для чего? - подбоченившись, переспросил Роман, с любопытством ожидая, как его жена ответит на вековой вопрос.
Ответила, не задумываясь:
- Для того, чтобы детям твоим было хорошо. Чтобы они лучше всех жили. Понятно?
- Отчасти. Ну а я как же? Мне-то тоже надо жить.
- Живи, кто мешает, и работай для будущего своих детей.
- А, пардон, - нарочито учтиво, чтобы сдержать рвущееся негодование, решил уточнить Роман, - мое будущее как же?
- А какое у тебя будущее? Оно в детях.
- Нет, но я-то тоже человек. Я тоже чего-то хочу или не хочу.
- Чего же ты хочешь или не хочешь? - с презрительным недоумением спросила Ирина.
- Не хочу, к примеру, больше носить эти дурацкие рубашки, что ты мне покупаешь. Они меня в старика уже превратили. А хочу я, между прочим, многого.
- Да я-то тоже хочу. Шубу, например. И сапоги новые, - с такой безысходной печалью проговорила Ирина, что Роману стало ее жаль.
Он притянул ее к себе, усадил на колени и сказал:
- Я поеду в Анголу. Конечно, эта командировка не обогатит нас, но квартира будет.
- Ой, Рома, просто не верится, неужели у нас будет собственная изолированная квартира. И однажды утром выйду я на кухню и не увижу эти обрыдшие соседские морды, не услышу их нудные голоса и не буду нюхать вонь, несущуюся из кастрюли Павла Ивановича, который варит свинячью кожу и копыта.
Они замечтались.
- Другой бы, правда, воспользовался моментом и потребовал двухкомнатную, но ты же знаешь себя, - грустно усмехнувшись, погладила мужа по спине Ирина.
- Знаю, - со вздохом признался Роман. - Ну не умею я, как, к примеру, Возницын. И как это так ловко у него получается? Всего три года в лаборатории, а уже и квартиру получил, и садовый участок.
- Ладно, давай спать. А завтра с утра беги прямо к Мальцеву. Говори, что согласен, а то вдруг передумают, да другого вместо тебя отправят.
ГЛАВА 3
Роман был уверен, что опередит даже самого Мальцева, но, приоткрыв дверь кабинета, увидел, что Василий Игнатьевич уже у себя и не один. Напротив него сидел Возницын.
Закрыв дверь, Уманцев с отчаянием выдохнул.
- Обошел, гад, Возницын.
Но здесь Уманцев ошибся.
Мальцев, красный от гнева, вынужденный говорить вполголоса, пенял Возницыну, что тот поступает не как коммунист, что его однокомнатную квартиру он уже пообещал Уманцеву.
- А тебе всего за два-три месяца работы на "Катоке" - двухкомнатная рядом с метро.
- Да не надо мне квартиры ценой моей жизни.
- Да тихо ты! - замахнулся на него рукой Василий Игнатьевич. - Всех мне распугаешь. Они, небось, ночь не спали, все с бабами своими шушукались. Приняли решение ехать, а ты!
- Знаю я тамошнюю обстановку. Друг у меня в КГБ работает. Не хочу я на собственном новоселье в гробу цинковом лежать. Я уж лучше в однокомнатной лишний год перекантуюсь, а двух, а то и трехкомнатную вы мне все равно дадите. Ну не вы, - в ответ на заносчивую позу Мальцева, заметил Возницын - так другие.
- Эх, Возницын. Я тебя, как своего человека принял.
- Так звонок был, Василий Игнатьевич. Меня на любом предприятии, как своего бы приняли. Особенно сейчас. Времена меняются.
- Меняются, - с насмешливым недоверием повторил Мальцев. - Они все меняются да меняются, а люди на своих местах остаются. А главное, не времена, а место.
- Это вы точно сказали. И вот, чтобы мое место так и оставалось моим, я от поездки в эту вашу дружественную Анголу отказываюсь. Предлог обеспечу. Меня медкомиссия не пропустит. Аллергию у меня найдут на вакцину, без которой в Африку не выпускают. Вас такая легенда устраивает?
Мальцев размял сигарету и сплюнул.
- Легенда устраивает, а ты - нет. Кто там будет за всеми смотреть?
- Ну это вы найдете. У нас желающих смотреть и докладывать за пайку твердокопченой колбасы и кило сосисок в месяц, хоть отбавляй. Короче, я пошел, а то там Уманцев места себе не находит. Думает, что я ему дорогу перейду. Да нет, я ее красной дорожкой выстелю. Валяй к братскому ангольскому народу.
Возницын вышел из кабинета, с нарочитой приятностью пожав влажную от волнения руку Уманцева.
- Ну что? - сердито буркнул Мальцев, ожидая отказа и от Уманцева. - "Видно, там обстановка и впрямь опасная, если этот "вырви глаз" Возницын отказался ехать".
- Да я, - смешался Роман, - хотел только сказать, что согласен…
- А!.. Ну вот это молодец. Конечно, квартира… - Василий Игнатьевич посмотрел на дверь, за которой скрылся Возницын и в надежде, что тот его мог еще слышать, громко сказал: - Знаешь, Роман, может, даже двухкомнатную тебе постараюсь устроить.
Мир радужно вспыхнул перед глазами Уманцева, и он на несколько мгновений ослеп от радости.
- Василий Игнатьевич!.. - проговорил он, задыхаясь.
- Да, похлопочу, но и ты мне помоги. Понимаешь, нужен за людьми на чужой территории глаз. Обстановка, прямо, как коммунисту скажу, не опасная, но сложная. Всякие там провокаторы из ЮАР ошиваются, могут и под видом рабочих проникнуть на объект, и под видом местного населения. Могут, - он понизил голос, - и похитить кого из доверчивых. Знаешь, начнут так: виски своим угощать, сигаретами, потом девочек разных подсовывать, потом предложат динамит подложить под какой-нибудь участок на объекте. Наш человек, конечно, откажется, да они так запутают, что ему уже ни шагу назад. Который одумается, скажет, кому надо, признается, что, мол, сбился с пути, а который слабовольный, только о себе думает, много может бед натворить. Так вот тебе задание: следи за всеми. В первой группе поехал Торопков Семен Иваныч, если что, сразу к нему и так мол и так. А случится, что Торопков, скажем, занят будет, сам мне позвонишь вот по этому номеру, - написал он на листке. - А если меня не будет, звони напрямую, там всегда на проводе. Я тебе номер запишу, а ты его лучше всего запомни.
Взгляд Уманцева посуровел. Он расправил плечи. Взял листок с номерами и спрятал в карман.
- Я понимаю… - сказал в волнении. - Это такое доверие. Все, что в моих силах, сделаю.
Мальцев сощурил глаза и призадумался: "А что, неужели я этого Уманцева просмотрел? За простофилю принял. А он, если не врет, а я так полагаю, людей я повидал, что не врет, то наш человек. Значит, с квартирой я не поторопился".
- Ну, Роман, иди. Мы еще перед твоим отъездом не раз побеседуем.
Уманцев закрыл дверь кабинета и приосанился. Он облечен доверием секретаря партийной организации!
"Это что ж, Возницына прокатили? Меня вместо него назначили?! А то я смотрю, что он так вежливо руку мне пожал. Почувствовал, что я теперь не просто так. Что мне двухкомнатную дадут. Что меня выделили. Э, да теперь все пойдет как по маслу. Сначала квартира, потом место начальника отдела, путевки на отдых за границу, спецпаек. Да мы теперь заживем".
Дни пролетали с ужасающей быстротой, какие-то справки, медкомиссии, прививки, собеседования и вот, наконец, все шесть человек сидят в автобусе. Шесть человек, среди которых не оказалось Возницына.
- Не повезло, - говорили между собой другие, - аллергия какая-то у него на вакцину. Хорошо, что вовремя спохватились, а то мог бы Возницын в ящик сыграть.
Уманцев сидит позади всех и смотрит на затылки своих подопечных. Василий Игнатьевич, на прощание крепко пожав ему руку и пожелав счастливого возращения, напомнил о его обязанности следить, как он выразился, за подопечными.
Бодрым шагом все взошли по трапу и оказались в небольшом пассажирском отсеке грузового самолета. Взлетели, перебрасываясь шутками, а потом всем стало грустно. Как оно там будет? Ангола. Роман дальше черноморского побережья Грузии за всю жизнь нигде не бывал, а тут сразу Ангола. Жутко как-то. Вспомнились герои Жюль Верна, их полные опасности путешествия в дебрях Африки. Полезли в голову малоприятные представители фауны этого материка: крокодилы, змеи и еще всякие там мухи цеце, москиты, термиты, комары гигантских размеров.
Роман отогнал от себя неприятные мысли.
"Там Андрей. Там ребята из нашей лаборатории и еще целая бригада бурильщиков из Якутии. Так что выдержу. Зато потом - новая жизнь".
После кратковременной дозаправки в Тунисе совершили посадку в Луанде. Рассматривать достопримечательности было некогда. Срочно вылетели на объект и приземлились неподалеку от "Катоки". Вышли на трап, посмотрели по сторонам - ничего, земля, как земля, вдали лес, а по полю бежит, размахивая широкополой шляпой, высокий, сильно загорелый человек с пышными русыми волосами.
- Андрей! - каким-то внутренним чутьем узнал Роман друга. Сбежал по трапу и очутился в крепких объятиях.
- Я как узнал, что ты прилетаешь, - торопливо говорил Андрей, - помчался сюда.
- Привет, ребята! - крикнул он новоприбывшим. И тут же ответил на их немой вопрос: - Жить можно! И даже хорошо!
От него исходила такая мощная и веселая энергия, что все вмиг тоже развеселились и заняли места в автобусе.
- У нас замечательный городок. С местным населением полное взаимопонимание. Работы хоть отбавляй. Очень интересные встречаются экземпляры. В общем, увидите.
Автобус ехал по пыльной дороге, за окнами мелькали деревья, кусты, ослепительно сверкнул в лучах солнца поток водопада.
- Вот и наш городок, - сказал Андрей, когда автобус остановился перед высокими железными воротами.
В салон вошли трое ангольцев в военной форме. Один офицер и двое рядовых.
- Попрошу предъявить ваши документы, - на хорошем русском с улыбкой обратился офицер к советским специалистам.
Он подошел к каждому и сверил фамилию в паспорте с фамилией, указанной в его списке. Закончив проверку, широко улыбнулся и сказал:
- Добро пожаловать на "Катоку"!
Ворота раздвинулись, и автобус въехал на территорию городка.
- Вот мы и прибыли! - подмигнул Роману Андрей и первым выпрыгнул из автобуса.
Роман последовал за ним. Вышел и с любопытством огляделся. Территория городка вся была обнесена забором с колючей проволокой. На вышке он заметил часового.
- Что, стреляют? - тихо спросил у Андрея.
- Случается, - безразличным тоном ответил тот. - Изредка, по ночам. А так, полный порядок. Мы будем жить с тобой в одной комнате. С кондиционером, - многозначительно добавил он.
Весь городок состоял из аккуратно собранных белых дощатых домиков.
- Гедеэровские, - пояснил Андрей. - Ничего, удобные.
Они вошли в комнату. Стенные шкафы, радиоприемник, магнитофон, холодильник, а в нем чешское пиво.
- Вот это да! - воскликнул Роман. - Видно, заботятся о специалистах.
- Да я же тебе говорил, здесь здорово.
Андрея кто-то позвал во двор. Он выбежал, прихватив шляпу. Роман тем временем положил свою сумку в стенной шкаф, снял рубашку, взял бутылку пива и растянулся на кровати.
"А и впрямь, верно говорят, не так страшен черт, как его малюют. Поработаю три месяца, попивая пивко, отдыхая под кондиционером, вернусь в Москву в двухкомнатную квартиру. Ну Василий Игнатьевич, с меня магарыч!.." - довольная улыбка расплылась по лицу Уманцева, и он задремал.
Разбудил его стук в окно. Он поморщился, не хотелось открывать глаза.
"Сегодня можно же отдохнуть", - недовольно подумал и, лениво приподнявшись, глянул в окно. Это стучал Андрей. Увидев, что Роман проснулся, он поманил его рукой.
Роман встал, потянулся, выпил еще полбутылки пива и вышел во двор. Андрей уже шел к воротам и звал его за собой. Уманцев обратил внимание, что друг его сильно изменился за эти три месяца. Он был необычайно оживленный, уверенный, веселый, прямо герой из вестерна. Высокий, волосы светлые, глаза голубые, движения ловкие. И джинсы, и рубашка сидели на нем, как на заправском ковбое, не хватало только кобуры у широкого пояса.
- Пойдем, покажу тебе местные достопримечательности, - сказал он, ухватив друга за руку. - Жара спадает, скоро вечер, увидишь, как солнце будет купаться в водопаде.
Они вышли за территорию городка. Роман невольно поежился, будто оказался голым. Андрей уверенно шагал вперед.
- Тут недалеко, кстати, пройдемся по поселку.
Их появление в поселке вызвало необычайное оживление. Одни выбегали из хижин, крича что-то с улыбкой, другие приветствовали их взмахами руки. Дети гурьбой бежали за ними, беспрестанно о чем-то спрашивая. Андрей отвечал им на португальском языке.
- Ты когда это научился? - спросил Роман.
- Да за эти три месяца. Взял с собой разговорник и самоучитель.
Деревня поразила Уманцева. Хижины, покрытые тростником, полуголые черные люди и множество мелких, точно тараканы на коммунальной кухне, детей.
- Вот, смотри!
Роман уже почувствовал дивное влажное дыхание водопада. Он замер, пораженный красотой низвергающейся воды. Андрей протянул ему солнцезащитные очки, потому что солнце ослепительно сияло в водяных брызгах. Внизу у водопада было озеро, в котором купались местные жители.
- Пойдем, окунемся. Вода замечательная. Ледяная! - позвал Романа Андрей.
Они спустились, скинули одежду, и тут Уманцев увидел девушку. Он готов был поклясться, что такой девушки он не встречал ни разу в жизни. Она была не то чтобы красива, она была необыкновенна. Смуглая, стройная, гибкая, с большим белым цветком в черных, невероятно пышных волосах. Когда она их отбросила за спину, Уманцев непроизвольно отвел глаза. На ней были только красные трусики. Когда девушка выпрыгивала из воды, ее упругая грудь вызывающе подрагивала. Заметив Андрея, она еще выше подпрыгнула и замахала рукой, крича:
- Андре! Андре!
Варичев бросился к ней, подхватил на руки и закружил. У Романа закружилась голова.
"Что он делает? Он что, с ума сошел? Да ведь за это!.. Да КГБ за связь с иностранкой!.."
Уманцев осторожно, из-под очков, оглядел обстановку. Никого из своих не заметил.
"Андрея надо предостеречь. С ума сошел в Анголе. Он же не знает, что здесь за всеми наблюдает Торопков. Впрочем, мог бы и догадаться. Какое имеет значение, кто наблюдает, главное, что все мы под контролем, даже в Африке".
Роман так и стоял, успев войти в воду только по щиколотку. Андрей, обнимая девушку, подошел к нему.
- Что застыл, как изваяние на ВДНХ? Вода как? - засмеялся он и, не дожидаясь ответа, представил свою спутницу: - Эстелла!
Девушка протянула Роману руку. Он ее пожал, находясь в состоянии полного умственного отупения.
- Эстелла - учительница. Она потомок португальских завоевателей. Они завоевали и уехали, а она осталась, - смеялся Андрей. - У нее в роду все португальцы, ну может, кто за пятьсот лет подгулял, не без этого, но она красавица, верно? - прижимая девушку к себе и целуя ее в висок, говорил он.
Роман выдавил улыбку и сквозь зубы проговорил:
- Андрей, ты что, с ума сошел? Разве можно путаться с местными? Тебя сюда работать послали. Неужели три месяца не можешь потерпеть?
- Три месяца? - неожиданно посерьезнев, переспросил Андрей. - Потерпеть? Это с какой стати я должен три месяца не жить, а терпеть. Для кого? Для чего?
- Ты что, не понимаешь? Мы же здесь под контролем. Ты представляешь, что тебя ожидает, когда вернешься? Сразу из аэропорта - на Лубянку. Нет, ты чокнулся.
Андрей вдруг рассмеялся, хлопнул Романа по плечу, а Эстелла, наклонившись, ударила рукой по воде и окатила его холодными брызгами.
- Брось! Не думай! Живи! - крикнул Андрей и, бросившись вместе с Эстеллой в воду, поплыл прямо под струи водопада.
Уманцев опять оглянулся. Местное население купалось в озере, визжало и хохотало. Он пожал плечами и окунулся в ледяную воду. Вышел на берег, оделся и стал поджидать Андрея.
Тот еще долго плескался со своей смуглой леди, потом они растянулись рядом с ним на каменистом берегу.
Роман тотчас же отвел взгляд от груди Эстеллы. Но через несколько секунд поймал себя на том, что опять смотрит на эти смуглые налитые округлости.
Эстелла села и принялась просушивать на ветру мокрые волосы. Заметив взгляд Романа, она улыбнулась и что-то сказала.
Роман с сожалением пожал плечами. Она махнула рукой, мол, не беда!
Андрей приподнялся на локте и перевел:
- Сейчас пойдем ужинать к Эстелле. Она приготовила специально для тебя обалденное местное блюдо, бенгела, называется. А потом посмотришь, как здесь веселятся.
- А не вернуться ли нам на территорию. Нас инструктировали, что лучше вообще не покидать городок.
- Да ладно тебе! Мальцева здесь нет, а на эту крысу Торопкова я плевал и тебе советую. Побывать в Анголе и не увидеть ничего кроме кимберлитовой трубки. Нет, сегодня гуляем.
Роман тоскливо вздохнул, решив подчиниться другу, чтобы после, когда они вернутся, серьезно поговорить с ним.
Они опять пошли в деревню. Планировка деревни была круговая: в центре высился большой навес, это, как объяснил Андрей, их "дом собраний", вокруг него располагались жилые хижины, а уже за ними - хозяйственные постройки, за которыми начинались огороды и поля.
Хижина Эстеллы была такой же, как у всех. Только у нее был стол, чемодан с книгами и гамак.
- Раньше Эстелла жила в Карвалью, небольшом городке, километров пятьсот отсюда. Там она окончила учительские курсы и ее направили в эту деревню. Она сирота. Мать свою плохо помнит. Говорит, глаза у нее были большие и обычно печальные, но когда она начинала говорить о том, что они обязательно вернутся в Португалию, как только немного соберут денег, глаза ее мгновенно оживали и сверкали, как алмазы.
Эстелла накрыла на стол. В глиняных мисках лежало что-то желтовато-коричневое, сладковатое на вкус. В принципе, есть было можно, но Уманцев с тоской подумал о сосисках с горчицей.
- У нас есть виски, - сообщил Андрей, вынимая бутылку из корзины.
- Да? Признаться, я ни разу не пробовал, - с интересом отозвался Роман и тут же вспомнил предостережение Мальцева о девицах и виски. "Неужели Андрей попал в их ловко расставленные сети. Но я спасу его. Главное, сейчас не подавать виду. Надо веселиться".
Уманцев взял стакан, выдохнул воздух и опрокинул, как водку, скривился и чуть не выплюнул.
- Ты уверен, что это виски? - с трудом проглотив неприятную жидкость, спросил он.
- Привычка нужна, - развел руками Андрей. - Мне тоже сначала не нравилось, но потом распробовал. О! - воскликнул он, поднимаясь и выглядывая из хижины. - Танцы начинаются, иди посмотри, а мы сейчас.
Уманцев молча подчинился, так как понял, что Андрей хочет остаться с Эстеллой наедине.
Он вышел и побрел на звук барабанов. Посреди площадки, рядом с "домом собраний", топталась кучка людей. Другие, стоя вокруг них, били в ладоши и пристукивали голыми пятками. Потом стали усаживаться на землю. Роман, позабыв о змеях, в изобилии водящихся здесь, тоже сел. Он захмелел от виски и усталости. На какое-то мгновение к нему вернулась ясность сознания, и он заволновался: Андрея до сих пор не было. "А что если он вообще не придет? Как же я вернусь на территорию? Подумают, что я… я…", - от испуга Роман даже в мыслях стал заикаться. Он поднялся и оглянулся вокруг, пытаясь отыскать хижину Эстеллы. Но было темно. Факелы освещали лишь собравшихся на площадке.