Проводники изо всех сил гребли вперед. Алексей и Роман стреляли. Один из крокодилов, окрасив воду в огненно-красный цвет и широко открыв пасть, пошел ко дну. И в то же мгновение раздался страшный вопль. Теперь один из проводников оказался в воде. Рептилия с такой молниеносной быстротой и силой потянула за весло, что тот не успел его отпустить и свалился за борт. Алексей пытался взять на прицел кружившего вокруг несчастного проводника крокодила, но безуспешно. Проводник барахтался, отчаянно работая руками, чтобы догнать уносимую течением лодку. Два крокодила обходили его, отрезая путь. Роман, окаменев, смотрел на ужасающую картину. Вдруг проводник издал истошный вопль, который вызвал в памяти Романа вопль его товарищей, сожженных наемниками. Крокодилы, хлеща по воде тяжелыми хвостами, с яростью набросились на него. Вода опять окрасилась кровью, и проводник исчез.
"Какая, оказывается, кровавая суть у красного цвета, - подумал Роман, и перед его мысленным взором забились красные знамена на Красной площади. - Выходит, все эти знамена в крови, неважно чьей, и выставлять их напоказ - обычай, достойный варваров…" - Странно, но несмотря на смертельную опасность, в голове Уманцева возникали подобные "парадоксальные" мысли.
Алексей вновь принялся стрелять по продолжавшим преследовать их крокодилам. Река неожиданно замедлила свой ход, и лодка остановилась.
- Крокодилья заводь, - прошептал помертвелыми губами Роман.
- Что делать? Грести? - с ужасом, застывшим в глазах, спросил он у Вязигина.
- Одним веслом? И к тому же это опасно.
- Но ведь надо же что-то делать!
- Отстреливать! - отозвался Алексей и открыл огонь по гадам.
Но с берега в воду, точно ожившие коряги, поползли разбуженные и озлобленные шумом крокодилы. Роман навел пистолет на одного и выстрелил, тот взбрыкнул хвостом и, поджав короткие лапы, остался бревном лежать на берегу.
Не успел Уманцев возликовать, как лодку тряхнуло, небо перекосилось и пошло влево, вода застлала глаза, набралась в рот, уши. Роман отчаянно забил руками, чтобы удержаться на поверхности.
- Давай к берегу! - услышал он голос вынырнувшего из воды Алексея.
"К берегу!", словно собака, получившая команду, Роман поплыл в указанном ему направлении. Он слышал, как за ним бурлила вода, он чувствовал, что чудовищная пасть вот-вот схватит его за ногу. Подсознательно он уже ощущал эту дикую, лишающую сознания боль.
- Быстрей! - услышал он вновь голос Алексея и увидел его уже на берегу, отстреливающегося от крокодилов. Рептилии отступили. Тогда он открыл огонь по преследователям Романа.
До Уманцева донесся рев. По-видимому, выстрелы достигли своей цели.
Отплевываясь, согнувшись пополам, Роман вышел на берег.
- Куда теперь?
- Пойдем вдоль реки. Дальше будет сильное течение, крокодилы его не любят.
Действительно, примерно через час ходьбы, страх гнал их вперед, до них донесся шум падающей воды.
- Можно отдохнуть, - сказал Вязигин.
Они растянулись на мокрой земле.
- Возьмите, - протянул Алексей Роману фляжку с виски.
Роману показалось, что никогда в жизни он ничего вкуснее не пил. И лишь удивлялся, отчего раньше ему не нравился виски. Неожиданно Роман всхлипнул и залился смехом. Сначала он хохотал, потому что ему было смешно. Наверное от радости, что остался жив. Но потом, когда он захотел остановиться, смех как будто задумал разорвать его. Уманцев корчился, лежа на берегу, сжимал руками голову, иступлено колотил кулаками по земле. Только боль от хлестких ударов по щекам смогла прекратить истерику.
- Слабые у вас, советских, нервишки, - донесся до него, как сквозь густой туман, голос Алексея.
Роман с трудом сел. Обвел глазами вокруг себя. Все шаталось и плыло. Его била сильная дрожь.
- Да, это купание после перенесенной болезни пошло вам явно не на пользу. А ну-ка! - Алексей достал из своего рюкзака, который ему удалось сохранить, влагонепроницаемую коробку, вынул из нее завернутый в бумажку порошок местного изготовления и заставил Романа проглотить его, предложив запить виски. Пламя полыхнуло в животе Уманцева, и он забылся.
Очнулся, уже лежа на плащ-палатке. Увидел сидящего к нему спиной Алексея и вновь закрыл глаза, не было сил даже говорить.
Когда Роман вновь открыл глаза, ему показалось, что наступило утро. Шел мелкий дождь. Роман приподнялся на руках и вдруг вскочил, не обнаружив Вязигина.
"Бросил! - мгновенно охватила его паника. - Бросил, - клокотало в голове. - А я не знаю куда идти. Как же так? Ну да, конечно, зачем я ему? То болею, то впадаю в забытье".
Он стоял, беспомощно оглядываясь по сторонам, боясь позвать Вязигина и не получить ответа.
- Алексей! - не выдержав крикнул Уманцев. - Алексей!
Из-за кустов появился Вязигин, с удивлением глядя на побледневшее от испуга лицо Романа.
- А я подумал, что вы меня бросили, - признался он.
Алексей ухмыльнулся:
- Да куда же я без вас. Ну, как вы? В состоянии идти?
- Конечно! - с преувеличенной бодростью ответил Уманцев.
- Тогда давайте подкрепимся.
Алексей открыл две банки консервов, поставил их на плащ-палатку, а рядом положил какие-то плоды.
- Прошу к столу, - шутливо предложил он.
Плоды оказались сочными и вкусными, а с мясными консервами - это было нечто восхитительное, выходящее за пределы привычных вкусовых понятий.
Перекусив, двинулись в путь.
- По моим расчетам, к концу завтрашнего дня мы доберемся до деревни. Там передохнем и, если удастся уговорить кого-нибудь из местных, то опять поплывем на лодке.
- А?.. - спохватился Роман. - А где же наш второй проводник?
- Там же, где и первый.
- Ужас, - пробормотал Уманцев. - И вы опять хотите воспользоваться лодкой! - с возмущением начал он.
Алексей лишь покачал головой.
- А вы полагаете, в джунглях менее опасно?
- Ну, во всяком случае за то время, что я блуждал, со мной ничего не случилось.
- Вам просто повезло. В джунглях полно ядовитых змей: рогатые гадюки, гремучие змеи, плюющиеся кобры, аспиды, от укуса которых человек впадает в сонное состояние и постепенно умирает. Кстати, если верить Плутарху, Клеопатра умерла именно от укуса аспида.
Постепенно их беседу заглушил шум водопада. И каждый задумался о своем.
Мысли Алексея были о семье: матери, сестре, племяннике и… об Ольге. Но он понимал, что счастья, хоть оно, как утверждает народная мудрость, не в деньгах, он ей не принесет. Слишком беден. А то, что зарабатывает, рискуя жизнью, едва хватает на достойную жизнь в Претории. Он, единственный взрослый мужчина, оставшийся в роду Вязигиных, обязан содержать свою семью так, чтобы она ни в чем не нуждалась. Племяннику только десять лет, он учится в привилегированной школе и должен поступать в университет. За все приходится платить Алексею, так как муж сестры трагически погиб в автомобильной катастрофе два года спустя после рождения сына. Поэтому племянник смотрит на Алексея скорее как на отца, чем как на дядю. Но всякий раз, отправляясь в Анголу, Алексей надеется, что однажды ему повезет, и тогда он сделает предложение Ольге. Правда, в его распоряжении осталось не так уж много времени. Ольге уже восемнадцать. И ждать его она сможет год-два, не больше. Что поделаешь, женщины должны выходить замуж.
Роман же задавался вопросом: а что если сказать Алексею правду? Что он не хочет возвращаться в Союз. И тогда незачем будет идти в Луанду. Главное, добраться до побережья, а там сесть на какой-нибудь корабль и…
"Вряд ли ему не понравится мое признание. Он же терпеть не может Советы".
Они подошли к водопаду, спустились по каменистым уступам вниз, и все великолепие низвергающейся, клубящейся дымом, пенящейся кружевом воды предстало перед их взором. Роман не выдержал и крикнул:
- Как красиво! Невероятно красиво!..
Алексей согласно кивнул.
Они простояли с четверть часа, глядя на это великолепие. Затем, не сговариваясь, двинулись дальше. Отойдя от водопада, устроили привал.
- Вот, - сказал Алексей, - будете рассказывать своим детям об удивительных приключениях в ангольских джунглях. Как-нибудь вечером сядете с ними на диван и вспомните об этом водопаде, крокодилах, гориллах, народе баконго, обо мне…
Роман вздохнул, а потом заметил:
- Вы так говорите, будто все опасности уже позади.
- А что нам может помешать добраться до цели?
- Мало ли!
- А! - махнул рукой Алексей. - Не в первый раз я попадаю в передряги и ничего. Да, - протянул он после молчания, - если бы у вас не было семьи, я бы взял на себя смелость посоветовать вам не возвращаться в Союз. Как бы ни было плохо здесь, там, судя по тому, что вы мне рассказывали и что слышал я, еще хуже. Как не крути, а здесь дышится свободнее.
- Хоть мне и неприятно это признавать, - поспешно подхватил Уманцев, - но вы абсолютно правы. Может быть, я совершаю величайшую глупость, возвращаясь в Союз.
- Не может быть, а точно. Но я вас понимаю. Дети, жена - это ведь главное. Нельзя же их оставить!
Уманцев, собравшийся было продолжить разглагольствование о совершаемой им глупости, поспешил прикусить язык. Однако после недолгого молчания все же решил удостовериться, насколько непреклонен в своих воззрениях Алексей.
- Да, - сказал он, помолчал и со вздохом продолжил, - но, к сожалению, я им мало чем могу помочь.
- Как это мало? У вас что, алмазы не в входу? Простите, но я случайно обнаружил уплотнение на вашем поясе и мне было нетрудно догадаться, что в нем.
- Алмазы у нас в ходу, - согласился Уманцев. - Но вряд ли я ими смогу воспользоваться. Перво-наперво мне предстоит встреча с кагебешниками. Меня обыщут вдоль и поперек.
- Но тогда зачем вы их искали, прятали?
- Помните, я вам рассказывал, как нас обстреляли УНИТовцы? Ну так вот, мой друг был убит и я снял с него пояс, не оставлять же было. Андрей бы мне сам его отдал, зная, что умирает. Но его убили, как говорится, наповал.
- Но ведь он каким-то образом намеревался провезти алмазы в Советский Союз.
- Нет! Он не намеревался. Он собирался дать деру в Португалию и забыть об СССР, как о страшном сне, где, точно в заключении, провел свои лучшие годы.
- А его семья?
- У него никого нет.
- Тогда он собирался поступить правильно. Судьба дала ему шанс стать свободным, и он хотел им воспользоваться.
- Но потом судьба отчего-то спохватилась и послала в него пулю, - невесело заключил Роман.
- Однако вам, в отличие от вашего друга, надо возвращаться. Вы необходимы вашей семье. И если вам каким-то хитроумным способом удастся провезти алмазы, вы сможете улучшить, насколько это возможно, жизнь вашим близким. Кстати, как зовут вашу жену?
- Ирина.
- Хорошее имя. Во всяком случае, я его люблю. Мою маму тоже зовут Ирина.
"Да, - с раздражением подумал Роман, - видно, придется тащиться в Луанду. Он, как я понял, почему-то очень хочет довести меня чуть ли не до самой границы, контролируемой правительственными войсками. Казалось бы, чего проще? Проводил до побережья и попрощался. Так нет, ему надо удостовериться, что я наверняка вернусь в Союз".
Дождь припустил во всю мощь. Уманцев поежился. Потрогал лоб. Он был горячим.
- Э, - посмотрел на него Алексей, - плохо дело. Может возобновиться лихорадка, - он прикусил губу и задумался.
- Знаете, что? Вам необходимо отдохнуть и высушить одежду. Где-то здесь должен быть дом одного белого отшельника. Он умер несколько лет назад, а его домом пользуются случайные путники. Надо разыскать его.
Уманцев насторожился. "Отчего такая забота о моей скромной персоне? Чего ему от меня надо?"
- Ну что, пойдемте? - спросил, поднимаясь, Алексей.
- Да! - сцепив зубы, чтобы унять охвативший его озноб, проговорил Роман.
"Только бы не упасть, - думал, с трудом шагая за Вязигиным, - только бы не потерять сознание".
Сколько они шли, Уманцев не мог сказать. Лицо его пылало. От сильного жара тошнота подкатывала к горлу. Он шел из последних сил. Как сквозь туман увидел, что Алексей вывел его на поляну, на краю которой стоял дом и еще какое-то строение.
Алексей снял с плеча автомат, прислонился к стене и толкнул дверь. Она заскрипела и открылась. Дом был пуст.
- Ну и отлично, - сказал Вязигин. - Мы никому не нужны и нам никто не нужен. Проходите же, - обратился он к Уманцеву, который, покачиваясь, замер на пороге.
Алексей подхватил его под мышки и уложил, как показалось Роману, на кровать.
Мгновение… и он провалился в сон. Только кто-то его потревожил. Разбудил, заставил опять принять жутко противный порошок. Потом его чем-то растирали и наконец, оставили в покое. Под утро он проснулся, открыл глаза. Жар прошел, тело приятно нежилось на чем-то сухом и довольно мягком. Роман потянулся и опять заснул.
Его разбудил запах жареного мяса. Он приятно щекотал ноздри. Потом раздался голос Алексея:
- Вставайте, пора завтракать и принимать порошок.
Роман послушно встал с кровати. Да, это действительно была кровать, грубо сколоченная и застланная старыми одеялами. Но спать на ней было чрезвычайно удобно.
Роман глянул в окно.
- Дождь прекратился, - сказал он. - Может, сезон дождей уже закончился?
- Нет, еще будет лить.
- Простите, Алексей, а что это за гадкий порошок, который вы все время заставляете меня принимать?
- Вы не правы, это не гадкий, а чудодейственный порошок. Его приготовляют местные знахари. Он единственный может излечить от тропической лихорадки. Так что принимайте. В нем ваше спасение.
Роман послушно взял бумажку, всыпал себе в рот содержимое и запил большим количеством воды.
- Как вкусно пахнет жареное мясо, - проговорил он. - Сто лет уже не ел ничего жареного. А вы знаете, как моя Ирка готовит мясо! Объедение! И вообще она отлично готовит. Вы обязательно приедете к нам в гости, - кладя на тарелку (там оказалась и такая роскошь, как оловянная посуда) кусок мяса, словоохотливо продолжал Уманцев. - Кстати, у нас же будет новоселье, если не двухкомнатную, то уж однокомнатную без сомнения дадут. И вы, - жадно кусая мясо и торопливо пережевывая, говорил он, - обязательно должны прийти. Будете самым дорогим гостем.
Алексей с улыбкой смотрел на Романа.
- А я думал, что жар у вас прошел.
Роман непонимающе взглянул на Вязигина.
- Ну как же мы встретимся? Мы же непримиримые идеологические враги. Так решило ваше правительство. Вы можете себе представить, чтобы потомственный дворянин, проживающий в ЮАР, пришел в гости к советскому инженеру?
Рука Романа с куском мяса на вилке опустилась на стол. Лицо стало жалким, растерянным. Он глухо пробормотал:
- Ну отчего так? - замолчал. Криво усмехнулся: - Да, это и впрямь смешно. "Режим Претории", "Расовая дискриминация в ЮАР", "ЮАРовские наемники", "Расстрел чернокожих в рабочем пригороде Иоганнесбурга", - отчеканил Уманцев названия передовых статей, которые сотрудники лаборатории вынуждены были читать на обязательном политчасе каждую пятницу. - А вот рассказать, как вы спасли мне жизнь, я не смогу. Потому что советский человек не имеет права принять помощь от врага. Ну какой вы мне враг?
- Увы, решаем не мы. Но все равно, спасибо за приглашение. Может, когда-нибудь, если не мы, то наши дети смогут запросто ездить друг к другу. А пока я даже не имею права взглянуть на свою родину. Но не будем портить мрачными мыслями нашу трапезу.
Позавтракав, Роман стал собираться в дорогу.
- Нет, - сказал Вязигин, - мы еще на один день задержимся здесь. Вам необходимо как следует отдохнуть.
- А далеко до той деревни?
- Не очень. И хотя мы немного отклонились от прямого пути, думаю, завтра, еще до захода солнца, мы доберемся до нее.
Роман хотел спросить Алексея, где они вообще находятся, но не спросил, чувствуя, что ответ будет туманным.
- Ну раз вы советуете отдыхать, то я лягу, - сказал он.
- Да, конечно, - ответил Алексей, а сам, скрестив руки на груди, в задумчивости прошелся по комнате, затем взял стул и подсел к кровати.
- Странно обнаружить в джунглях такой дом, - проговорил Роман.
- Да, действительно, странно. Как я уже вам говорил, его построил один отшельник, уставший от жизни в Европе, а может быть, бежавший от правосудия, кто знает.
- Но почему его никто не разворует? Смотрите, здесь есть все для жизни.
- А зачем разворовывать? Вот я, к примеру, был в нем уже однажды. Ничего не тронул. Вернулся, и он опять к моим услугам, и точно так же поступают остальные. Опасность оказаться в этих местах без помощи невольно заставляет людей подумать и о других.
- Вы правы, - согласился Роман. - Я в самом страшном сне не мог увидеть того, что произошло со мной. Мне до сих пор кажется, что я сплю и стоит проснуться, как окажусь у себя дома. - Он вздохнул. - Где он, мой дом?!.. А правда, Алексей, нам еще долго идти до побережья? - он горящими глазами посмотрел на него, надеясь услышать, что они почти рядом, дня три-четыре и раздастся плеск океана.
Вязигин в задумчивости водил рукой по давно не бритому подбородку.
- Но мы с вами расстанемся раньше, не доходя до побережья, - заметил он, - потому что едва кончатся джунгли, мы окажемся на территории, контролируемой МПЛА.
- Да, я понимаю. И все-таки, сколько же осталось?
- С неделю.
Раньше такое известие огорчило бы Романа: неделя в пути! Но теперь он едва не вскочил с кровати, приговаривая с улыбкой:
- Всего-то неделя!
- Да, - продолжая о чем-то напряженно думать, отозвался Алексей.
- Знаете что?.. - проговорил он, не выходя из задумчивости.
- Что? - с некоторой тревогой в голосе спросил Уманцев.
- Раз уж нас столь необычным образом свела судьба, и между нами возникли, смею надеяться, дружеские отношения, я хотел бы обратиться к вам с просьбой.
Уманцев только развел руками, не найдя сразу слов, чтобы выразить свою готовность оказать Вязигину любую услугу.
- Дело в том, что мои предки, второпях покидая Россию, в глубине души надеялись, что если не они, то их потомки вернутся на родину. А может быть, во избежание риска они не решились провозить через границу все фамильные драгоценности. Ведь, как известно, красные останавливали поезда, обыскивали и расстреливали тех, кто пытался вывезти с собою что-либо ценное. Поверьте, если бы эти драгоценности были нужны только моей семье, я не стал бы вас беспокоить и отчасти подвергать опасности, но они нужны для дела. Не знаю еще, что получится, но мы, потомки русских эмигрантов, хотим создать свою организацию…
Услышав слово "организация", Роман насторожился. Из истории он помнил, что белоэмигранты создавали много организаций по борьбе с коммунистами в надежде подорвать их строй изнутри. "Но сейчас, это вроде как бы анахронизм", - отметил он про себя и, не скрывая удивления, спросил:
- Неужели вы полагаете, что какая-то организация способна разрушить устои Советского Союза?
Алексей поднялся со стула и с легкой досадой ответил: