Нахмурившись, Шейн некоторое время изучал снимок Годфри, снятого на сей раз на фоне собственной фабрики. Как и в первом случае, он был запечатлен с непокрытой головой, с растрепанными ветром волосами, а его лицо сохраняло все то же беззаботное выражение, о котором упоминал Бреуер в качестве одной из основных примет своего партнера. Тем не менее, если не считать среднего телосложения, мало что в этом человеке напоминало обезображенную фигуру, виденную им на пляже. Впрочем, это обстоятельство нисколько не мешало репортеру по-прежнему горячо отстаивать свою версию, когда Шейн попытался обратить его внимание на столь явное несоответствие.
- Ты не станешь отрицать, что этот человек мог быть Годфри. Забудь обезображенное лицо и крашеные волосы. Много ли требуется, чтобы полностью изменить внешность человека?
- Возможно, - согласился детектив с прежним отсутствующим выражением лица, - а кстати, какого цвета волосы были у Годфри.
- Скорее всего его можно было назвать блондином или светлым шатеном. Но какое это имеет значение, если…
- Ладно, подождем, что скажет Блэк, - заметил детектив примирительно. Он отложил фотографии в сторону и подвинул ближе к себе общее досье партнеров. - Тим, я просмотрел уже больше половины этой папки, но не встретил еще ни одного оригинала, сплошные копии. Что это может означать?
- Оригинальные материалы находятся в отдельном конверте, - пояснил репортер. - Сейчас я покажу их тебе.
Рурк быстро перелистал содержимое папки.
- Странно, - произнес он упавшим голосом. - Ничего нет. Но я отчетливо помню, что свадьба Бреуера была важным событием в жизни Майами. Должно же было сохраниться хоть что-нибудь.
Репортер нахмурился и начал вновь перебирать материалы дрожащими пальцами.
- Бреуер упоминал, что женился два года назад, - напомнил Шейн.
После серии бесплодных попыток Рурку удалось, наконец, обнаружить вырезку из газеты, посвященную этому достопамятному событию.
- Господи помилуй, - простонал он. - Ни одной фотографии! Ничего не могу понять. Подожди, Майкл. Попробую поговорить с Гаррисоном. Насколько я помню, именно он занимался этим делом.
Репортер несколькими быстрыми шагами пересек комнату и исчез за открытой дверью.
В ожидании приятеля Шейн закурил сигарету и сквозь полуопущенные веки меланхолично наблюдал за кольцами дыма, плывущими по воздуху. Он не успел еще до конца осмыслить возможные последствия только что обнаруженных фактов, когда репортер ворвался в комнату на скорости футболиста, рванувшегося к воротам противника.
- Как тебе это нравится, Майкл? По словам Гаррисона у Бреуера была хроническая аллергия к фотографии. Он категорически отказывался сниматься и поднимал страшный крик, если какой-нибудь бедолага пытался сделать это без его ведома. Более того, Гаррисон клянется, что Бреуер запретил фотографировать и свою невесту. Насколько он может вспомнить, за последние двадцать лет через его руки не прошло ни одной фотографии Бреуера или его невесты.
Рурк плюхнулся в ближайшее кресло, с трудом переводя дыхание.
- Что ты думаешь об этом?
- А что ты сам думаешь об этом? - парировал детектив.
- Только то, что у Бреуера были неплохие шансы незаметно исчезнуть со сцены. Неужели до тебя до сих пор это не дошло? Обычно при обстоятельствах, подобных нынешним, его фотография автоматически появилась бы на первых страницах всех крупных газет. Рано или поздно кто-нибудь обязательно опознал бы его. Но раз фотографий нет, он в полной безопасности.
- Ты хочешь сказать, что Бреуер готовил эту операцию в течение десяти лет? - насмешливо спросил Шейн.
- Не обязательно, - возразил Рурк с прежним энтузиазмом. - Но тебе придется считаться с тем, что подобная тактика определенно придавала его действиям дополнительный фактор безопасности на случай, если придется внезапно исчезнуть.
- Я допускаю, что у человека могут быть свои резоны держаться подальше от фотографов, - согласился детектив. - Слушай, Тим, я хочу знать о Бреуере все. - Он замолчал на секунду, затем неожиданно предложил. - Позвони в его резиденцию и переговори с домоправительницей. Объясни ей, что твоя газета желает напечатать фотографию ее хозяина в связи с его трагической смертью.
Рурк вышел к телефону, находившемуся в соседнем помещении. Спустя несколько минут он вернулся в сопровождении Генри Блэка.
- Похоже, что у Бреуера это превратилось в настоящую манию, - сообщил он возбужденно. - Женщина утверждает, что в доме нет ни единой фотографии Бреуера, даже любительского снимка. Она была изумлена, что я не знал об этой маленькой странности ее хозяина.
Блэк подошел поближе и стал за спиной Шейна.
- Узнаешь этого парня, Хенк? - спросил детектив, раскладывая перед ним на столе фотографии Хирама Годфри.
Блэк склонился над столом и довольно долго изучал оба снимка при ярком свете настольной лампы.
- Ты хочешь сказать, что это Годфри? - спросил он неуверенно.
- Тебе лучше знать, Хенк, - поощрительно произнес Шейн.
Блэк отодвинул свободный стул и уселся рядом с детективом.
- Не забывай, что я не видел этого парня до вчерашнего вечера, Майкл. Что я могу сказать? Вроде бы похож.
- Послушай, Хенк, - торопливо вклинился в разговор Рурк. - Я не хочу навязывать тебе свое мнение, но ответь мне прямо. Готов ли ты под присягой показать, что на этих фотографиях изображен человек, за которым ты вчера следил от здания фирмы "Бреуер и Годфри" до аэропорта Майами?
- Если ты ставишь вопрос таким образом, я отвечу отрицательно. Как ты догадываешься, ни Мэфью ни я не подходили к нему слишком близко. Освещение возле фабрики тоже оставляло желать лучшего. Пожалуй, единственная возможность более или менее рассмотреть его у нас была только однажды, когда он выходил из ресторана.
- Именно то, что я хотел услышать, - произнес Рурк с видом триумфатора. - Еще один вопрос, Хенк. Подумай получше, прежде чем ответить. Разговаривал ли он с кем-нибудь в течение вечера или, может, ты слышал, как кто-то из его друзей обращался к нему по имени?
Генри Блэк нахмурился и потер свою массивную челюсть.
- Не думаю, что мне приходилось наблюдать что-либо подобное. Но имеются же списки авиакомпаний. Почему бы вам просто не проверить список пассажиров утреннего рейса Майами - Нью-Йорк. На что ты намекаешь, Тим, что это был не Годфри, а кто-то другой?
- Какой смысл проверять список пассажиров, Хенк. Естественно, окажется, что билет был зарезервирован на имя Годфри. Что ты скажешь теперь, Майкл?
Шейн покачал рыжей головой и предпочел воздержаться от ответа на каверзный вопрос. Вместо этого он обратился к Блэку.
- У Тима появилась сумасшедшая идея, что парень, за которым ты наблюдал прошедшей ночью, был наемник, которому поручили изображать Годфри. Так что взгляни еще раз на фотографии и попытайся суммировать свои впечатления.
Блэк послушно выполнил просьбу Шейна.
- С первого взгляда я бы сказал, что это мой человек, - отвечал он, нервно взъерошив жидкие волосы. - Определенное сходство налицо. Но ты же должен знать, Майкл, что такое наша работа. Садишься на хвост нужному тебе человеку и следуешь за ним, не имея возможности отвлекаться на посторонние вещи.
- Итак, ты не можешь поклясться, что это тот же самый человек? - настаивал Рурк.
- На основании этих фотографий определенно нет. Дайте мне еще одну возможность оказаться рядом с ним, взглянуть на его походку, как он управляет автомобилем, тогда я дам точный ответ.
- Если Тим прав, то, боюсь, твое желание вряд ли выполнимо, - сухо произнес Шейн. - Возьми эти фотографии, отправляйся вместе с Блэком к Мэфью, - предложил детектив, обращаясь к репортеру. - Может быть, после этого у тебя возникнут еще какие идеи.
- Держу пари, что так оно и будет, - объявил Рурк, сгребая фотографии со стола. - А ты чем теперь займешься, Майкл?
- Хочу в частном порядке побеседовать с Эллиотом Гибсоном. Пора выяснить, почему все-таки Бреуер так и не появился в конторе адвоката. И еще я хочу узнать, чем занимался Бреуер до своего приезда в Майами. Почему, в частности, он был так озабочен тем, чтобы ни одной его фотографии не появилось в местных газетах.
Глава XIII
По пути к конторе адвоката Шейн сделал решительную попытку освободиться от наваждения, вызванного у него рассуждениями Рурка, и заново проанализировать известные ему факты. Почему же Бреуеру так и не удалось добраться до конторы Гибсона? Дорожное происшествие исключалось; столь же маловероятным казалось предположение, что по дороге он мог заглянуть в какой-нибудь бар после того, как столь решительно отказался от предложенного ему коньяка. Расстояние от агентства Шейна до конторы адвоката составляло всего два с половиной квартала, а Бреуер, судя по всему, был намерен попасть туда не позднее шести часов.
Бесспорно и то, что Бреуер произвел на него впечатление до смерти перепуганного человека и вполне мог избрать дом Гибсона в качестве временного убежища, в котором он предполагал провести последнюю ночь пребывания Годфри в Майами.
Какие новые соображения могли побудить его изменить первоначальный план? Пришел ли он к мысли, что дом адвоката - далеко не столь безопасное для него место, как он ранее считал? Исходя из предположения, что труп, выловленный из залива, принадлежал все-таки Бреуеру и что абсолютно достоверны наблюдения Блэка, можно допустить, что у Бреуера, помимо его делового партнера, были и другие враги в Майами. Кто-то же сумел добраться до него, пока Генри Блэк пас Годфри.
Враг, который был хорошо осведомлен о страхе, испытываемом Бреуером перед своим партнером, но не сумевший догадаться о том, что в последнюю минуту покойный сам позаботился о создании для Годфри совершенного алиби на минувшую ночь.
Шейн лихорадочно пытался привести в порядок свои мысли. Когда, свернув под своды крытой галереи, он вплотную приблизился к конторе адвоката, его рот растянулся в широкой улыбке.
Пожалуй, Эллиот Гибсон вполне попадал под последнюю категорию. Как только адвокат получил известие об исчезновении своего клиента, он поспешил в полицию, чтобы обвинить Годфри в убийстве и потребовать снять того с борта самолета, прежде чем поступило официальное сообщение о совершенном преступлении. Вне всякого сомнения, Гибсон был неприятно поражен и обескуражен, когда ему стало известно о показаниях Генри Блэка, по сути дела вычеркнувших Годфри из списка подозреваемых.
С другой стороны, если допустить, что Тимоти Рурк был все-таки прав…
Шейн покачал головой, отгоняя от себя неприятные мысли, и повернул ручку стеклянной двери, ведущей в приемную адвоката.
Пышная блондинка, восседавшая за столом из светлого дерева напротив входа, была под стать окружающей ее обстановке. Распущенные по плечам волосы, слегка завитые на концах, и в меру загорелая нежная кожа эффектно смотрелись на фоне нежно-розовой стены за ее спиной. Ее длинные золотистые ресницы были слегка опущены, ухоженные пальцы живописно лежали на клавишах пишущей машинки.
Ноги детектива утопали в длинном ворсе дорогого ковра, пока он беззвучно преодолел расстояние от двери до стола секретарши. Глаза сильфиды со скрытым неодобрением смотрели на детектива:
- Я расследую обстоятельства смерти одного из клиентов мистера Гибсона, - пояснил Шейн.
Гиацинтовые глаза секретарши потемнели.
- Следует ли понимать ваше заявление, что вы явились сюда из полиции и имеете все официальные полномочия? - произнесла она ледяным тоном.
Шейн стащил с головы шляпу и, взъерошив пятерней непокорные рыжие волосы, уселся на край стола.
- Вы маленькая лгунья, - произнес он, добродушно подмигивая очаровательному церберу. - Вы прекрасно знаете, кто я такой, и вероятно разделяете убеждение вашего шефа, что я являюсь соучастником заговора против Мильтона Бреуера.
Вместо ответа она презрительно вздернула пикантный носик.
- Мне необходимо знать о телефонных вызовах, имевших место вчера в середине дня, - терпеливо продолжал Шейн.
- Вы хотите поговорить с мистером Гибсоном?
- Я хочу поговорить с вами, детка, особенно об одном телефонном разговоре.
- Сожалею, но ничем не могу вам помочь. Меня не было в офисе всю вторую половину дня.
- Посещали бассейн, крошка?
- На два часа у меня был запланирован визит в парикмахерскую, и мистер Гибсон был настолько любезен, что разрешил мне не возвращаться в контору.
- Приводили в порядок свои локоны? - поинтересовался детектив, наклоняясь вперед и проводя узловатым пальцем по шелковистым прядям.
Та не двинулась с места и даже не взглянула на детектива, и только когда он убрал руку, заботливо поправила локон.
- Чего боится Гибсон? - резко спросил детектив.
- У меня не создалось впечатления, что мистер Гибсон вообще чего-то боится.
Она вновь опустила свои длинные пушистые ресницы и демонстративно положила пальцы на клавиши машинки.
- Как хорошо вы знали Бреуера? - настаивал Шейн.
- О, я видела его всего один или два раза, когда он приходил в офис для консультации с мистером Гибсоном, - сказала она безразличным тоном.
- А его жену или партнера?
- Миссис Бреуер однажды сопровождала мужа, чтобы подписать какие-то бумаги. Мистера Годфри я никогда не видела.
- Тогда как вы отнесетесь к идее поужинать сегодня вечером? В "Ля Рома" выступает потрясающая танцовщица - Доринда!
Заманчивое предложение не произвело на секретаршу ни малейшего впечатления. Она по-прежнему оставалась безучастной и надменной.
- Я никогда не ужинаю с незнакомыми мужчинами. Так вы желаете увидеться с мистером Гибсоном?
Шейн ответил утвердительно, и девушка нажала кнопку звонка, после чего жестом предложила ему проследовать в глубину конторы.
Взгляду детектива открылась просторная комната, раза в три больше его собственного офиса, со сверкающим паркетным полом и дубовыми стеллажами для папок с документами. В центре размещался огромный письменный стол, за которым во вращающемся кресле сидел Эллиот Гибсон. Он не удосужился встать при появлении посетителя, но небрежным жестом холеной руки предложил тому садиться.
- Я не сомневался, что рано или поздно вы навестите нас, Шейн, - произнес он вместо приветствия.
Носком ноги детектив пододвинул один из свободных стульев и уселся напротив адвоката.
- Нам необходимо подтвердить опознание тела Бреуера, - информировал он хозяина кабинета. - У вас есть его фотография?
- У меня нет ни одной его фотографии, - объявил Гибсон. - Более того, я сомневаюсь, что таковая вообще существует.
Мастерски придав лицу выражение крайнего изумления, детектив уставился на адвоката.
- Даже любительского снимка?
- Боюсь, что нет, Шейн, - Гибсон откатился в своем кресле подальше от стола и снисходительно улыбнулся. - У Бреуера была идиосинкразия к фотографии, перераставшая в настоящую манию. Я припоминаю, что однажды, кажется в ночном клубе, бродячий художник сделал карикатуру на него. Так что бы вы думали? Бреуер немедленно заплатил ему десять долларов, выкупил рисунок и тут же разорвал его в клочки. Во всех прочих отношениях он был абсолютно нормальным человеком. Но я не понял, что означают ваши слова о необходимости повторного опознания. Какие основания могут быть у полиции сомневаться, что тело убитого человека принадлежит Бреуеру?
- Кое-какие весьма странные факты появились за последние часы, - произнес детектив бесстрастным голосом. - Например, я полагаю, что вы хорошо знали Хирама Годфри?
- Вполне достаточно для моих целей.
- Хорошенько обдумайте ваш ответ, - предупредил адвоката Шейн. - Составьте для себя мысленный портрет Годфри и затем попытайтесь припомнить убитого человека. Забудьте на время о крашеных волосах, костюме Бреуера и нанесенных увечьях. Ответьте мне, мог ли этот труп принадлежать Годфри, а не Бреуеру?
- Нет, - решительно ответил Гибсон. - Ничего общего! Бреуер был спокойным, весьма работоспособным и, я бы даже сказал, весьма дотошным джентльменом. - Адвокат замолчал, задумчиво нахмурил лоб и затем продолжал. - Что касается Годфри, то я бы охарактеризовал его как человека, интересующегося только личным благополучием, как взрослого ребенка, находящего удовольствие в детских играх и грубых развлечениях. Он много выпивал и вращался преимущественно в спортивных кругах Майами. Одним словом, партнеры были полной противоположностью друг другу.
- Но ни одна из указанных вами черт не имеет отношения к физическому облику человека, - заметил Шейн. - Сам Бреуер начал свое описание Годфри с того, что предупредил, что они были примерно одинакового строения и веса.
- Ваше замечание просто нелепо, - заявил Гибсон, сопровождая свои слова высокомерной улыбкой. - Даже если оставить в стороне абсолютную нелепость вашего предположения, не забудьте, что ваши люди следовали за Годфри вплоть до трапа самолета, на котором он вылетел в Нью-Йорк.
- Я ничего не забываю, - хладнокровно возразил детектив.
- Следовательно, вы тоже начинаете сомневаться в истории Блэка и готовы согласиться со мной, что весь этот план был составлен исключительно для того, чтобы снабдить Годфри необходимым алиби? Вы признаете, что находились в заговоре против моего клиента, о чем я говорил шефу Джентри?
- Пока я не готов признаться ни в чем, - сухо информировал его Шейн и, в свою очередь, задал новый вопрос. - Как долго вы знали Бреуера?
- Около шести лет. Он был среди моих первых клиентов, когда я открыл эту контору.
- А что вы знаете о его прошлом до того, как он встретился с вами и вступил в деловое партнерство с Годфри?
Гибсон секунду колебался. Выражение его лица изменилось.
- Должен признаться, что практически ничего. Нас можно было назвать добрыми приятелями, но между нами никогда не было близких отношений. Насколько я знаю, он уроженец Нью-Йорка, наследовал небольшой капитал от одного из своих родственников… - он оборвал себя на половине фразы и нетерпеливо спросил: - Но я по-прежнему не понимаю, какое отношение имеет прошлое Бреуера к его смерти.
- Я тоже не знаю, - чистосердечно признался детектив. - Но я знал немало людей, которые избегали фотографироваться только потому, что в их прошлом было нечто такое, что они не торопились обнародовать. В этом случае страх перед репортерами представляется вполне оправданным, не так ли? Мне пришло в голову, что необычная фотофобия Бреуера могла быть связана…
- Вздор! - решительно оборвал его адвокат. - Кто угодно, только не Мильтон Бреуер. Мне нечасто приходилось встречать столь добропорядочного джентльмена, придерживающегося строгой этики в своих деловых предприятиях.
Шейн закурил сигарету и сделал несколько глубоких затяжек.
- Вам до сих пор не пришло на ум правдоподобного объяснения того факта, что он так и не появился в вашем офисе после разговора со мной? - резко спросил он.