Та послушалась. Заменивший ее Зигмунд сделал вид, что все так, как и должно быть. Появление Ники за столом никто из гостей не прокомментировал. И Сивко, и Елизавет Петровна были заняты своими мыслями. Она почти не ела, а вот Федору Ивановичу аппетит ничто не могло испортить. Как и вчера, Сивко намазал маслом кусок хлеба и положил на него ломоть ветчины.
За завтраком молчали. Ника была печальной, Елизавет Петровна задумчивой. Она и нарушила молчание:
- И какие у тебя планы, Дмитрий? Чем нам заняться до вечера?
- Делайте, что хотите.
- То есть, ты хочешь сказать, что в семь часов вечера я смогу выйти из дома, сесть в свою машину и уехать?
- Да, если только не ты убила.
Елизавет Петровна вздрогнула:
- А если я?
- Тогда тебе придется проехать в другое место. И не на своей машине.
- Какая чушь! - раздраженно швырнула она на стол салфетку.
- Отчего же? - пожал плечами Воронов. - Все в рамках закона. Убийца чистосердечно раскаивается, пишет признание, и приехавшая сюда милиция его забирает.
- А я уж подумала, что ты собираешься устроить суд Линча, - усмехнулась Елизавет Петровна.
- Я что, сумасшедший? Просто на этот раз я хочу, чтобы был наказан истинный виновник. Не крайний, и не тот, кто случайно оказался под рукой.
- И как он, по-твоему, должен быть наказан?
- Меня вполне устроит пожизненное заключение.
- И после этого он говорит, что не сумасшедший! - рассмеялась Елизавет Петровна.
- Но Дмитрий Александрович прав, - тихо сказала Ника. - Раз убил - значит, должен отвечать.
- Пока самого это не коснулось, его это почему-то не волновало, - хмуро сказал Сивко, глядя в тарелку. - Все пользовались, и он пользовался.
- Чем это я пользовался? - в упор посмотрел на него Воронов.
- Дырками в законе. А как жену любимую убили: караул! Правосудие продажное! Следователи купленные! Менты ленивые! Пора наводить порядок! Запру у себя в доме ни в чем не повинных людей и буду ставить над ними эксперимент. Виноват-то один. А сколько пострадавших? Все правильно: лес рубят, щепки летят, - сердито сказал Сивко. - Идиотизмом ты занимаешь, Дмитрий.
- Чистосердечное признание еще никто не отменял, - тихо сказал Воронов. - Пусть тот, кто убил, прямо сейчас нам об этом скажет, все тут же и закончится. Ну что, господа? Кому дать слово?
Ответом ему было молчание.
- Вот видите. Вы молчите. И опять вы молчите. Один, тот, который виновен, является причиной страдания остальных. Убийца был уверен, что ему все сойдет с рук. Приедет милиция, следователь, который непременно что-нибудь придумает. За деньги. Которых у вас всех в избытке. Ан нет! Не получилось! - злорадно сказал Воронов.
- А если… Если это Таранов? - тихо спросила Елизавет Петровна. - Если Иван задушил Бейлис?
- А потом что? Покончил с собой? Спрыгнул с башни? Чушь! Его ударили доской по голове и столкнули вниз. Он размозжил себе голову. Его гениальные мозги оказались на каменных плитах, у подножия смотровой башни.
Ника вздрогнула. Потом встала из-за стола, с колен упала на пол салфетка.
- Извините… - Она всхлипнула и выбежала из комнаты.
- Вот видишь? - с усмешкой спросил Сивко хозяина замка. - Добился своего. Одну уже сделал несчастной. Ведь она его любила. Так же, как и ты свою жену. Если бы Ваня уехал вчера, ничего бы не было. Но тебе на это наплевать. Странное у тебя правосудие. Ты глаза-то развяжи, Дмитрий Александрович, да посмотри вокруг-то.
- Он все равно никогда бы на ней не женился, - хмуро сказал Воронов.
- Но откуда ты все знаешь? Кто ты такой? Господь Бог? И черт меня дернул сюда приехать! - в сердцах выругался Сивко. - Как чувствовал: не хотел. Думаю, человек год прожил взаперти, страдает, надо его поддержать. По-дружески. А человек-то из ума выжил. Нехорошо это, Дмитрий Александрович. Нехорошо.
- Да, Дима, - кивнула Елизавет Петровна. - Мы приехали тебя поддержать в трудную минуту…
- Попрошу без пафоса, - поморщился Воронов.
- Ну и черт с тобой!
С этими словами Федор Иванович поднялся, аккуратно положил на стол салфетку и вышел из комнаты.
- И я пойду, - вздохнула Елизавет Петровна. - Прилягу. Не выспалась, - пожаловалась она.
Они остались в комнате вдвоем.
- Ну, а что ты мне скажешь, Миша? - спросил Воронов.
- Федор Иванович прав. Мы-то здесь при чем? Я лично ни в чем не виноват, однако вынужден сидеть взаперти, в ожидании очередного трупа. Или вы думаете, что убийство - это развлечение?
- Однако ты неплохо проводишь время, - усмехнулся Воронов.
- Это вы о чем?
- О рыжей девушке. Ночью вы были вдвоем, когда я вас встретил. Только не говори, что это была случайность. Ты здесь затем, чтобы делать свою работу. Так же, как раньше. Только раньше над тобой было начальство, да время поджимало, да показатели портить не хотелось, а теперь этого нет. Я тебя от всех этих условностей освободил. А ты чем занимаешься?
- Я работаю, - пробормотал он.
- Ну и каковы результаты?
- Я же сказал: мне нужна консультация.
- Ну, хорошо, - Воронов поднялся. - Спустимся в винный погреб. Но времени у тебя немного. Я дал слово, что задержу их до вечера, не дольше.
- Да вы еще хуже начальства! И как мне разговорить этих людей? Ну, не хотят они откровенничать! И признаваться не хотят! Вы же сами все видите!
- Идем.
И опять они шли по коридору. Он вспомнил Бейлис. У той ведь и в мыслях не было, что ее могут убить. Не в первый раз она напилась и не впервые болтала, что в голову взбредет. И не в первый раз в этой компании. Они знали друг друга много лет, раньше ей это сходило с рук, а на сей раз почему-то не сошло. Что она такого сказала? А ведь сказала!
- Прошу, - хозяин открыл перед ним железную дверь.
Спустились в подвал.
- Ну и зачем это надо? - сердито спросил Воронов. - Наверху нельзя было поговорить?
- Мне нужна консультация, касающаяся винной этикетки.
- Как-как?
- Просветите меня, Дмитрий Александрович! - взмолился он. - Я уже понял: истина в вине.
- Как-как? - повторил Воронов. Кажется, тот был сильно удивлен.
- Истина - в вине. А я в этом ни черта не понимаю!
- Ты ж читал, - с усмешкой сказал Дмитрий Александрович.
- Я готовился. Но в голове все перемешалось. Столько всего написано! Вот и объясните мне, бестолковому, то, чего я не понял. - Он протянул руку и вытащил из шкафа темную пыльную бутылку: - Разрешите?
- Осторожнее! - закричал Воронов. - Разве можно так обращаться с вином тридцатилетней выдержки!
- А где это написано?
- Дай сюда, - сердито сказал хозяин замка и осторожно взял из его рук бутылку, бережно опустив ее на стол.
Он бросил взгляд на винную бочку: интересно, пистолет на месте? Как бы его заполучить?
- Что ты хочешь узнать? - сердито спросил Воронов.
- Я хочу знать, что здесь написано. - Он ткнул пальцем в этикетку. - Это по-французски, да? А если я ни слова не знаю по-французски? Просветите меня.
- Хорошо. Сядь.
Он поспешно сел. Воронов тоже присел напротив, на деревянную скамью, и ласково провел ладонью по бутылке, снимая слой пыли.
- Все просто, - сказал Дмитрий Александрович. - На этикетке - обязательный набор сведений. Во-первых, производитель. Не только страна, но и где, в каком именно хозяйстве вино сделано и разлито по бутылкам. Указывается тип: столовое, десертное или игристое, содержание алкоголя и емкость. Это понятно?
- Да, - кивнул он.
- Большое значение имеет сорт винограда и урожай того года, из которого изготовлено вино. Или еще говорят - миллезима. Если же года урожая нет, то это обычное столовое вино, на котором я тебя и купил, - злорадно сказал Воронов. - Помнишь "Шато Петрюс"? В европейских странах год урожая запрещено ставить на столовых винах, к тому же их разливают в бутылки с плоским дном. У бутылок с качественным вином на донышке всегда имеется углубление.
Он осторожно взял бутылку и поставил ее на ладонь:
- С углублением!
- Еще бы! Это отличное вино тридцатилетней выдержки. Не тряси бутылку, поставь ее на место.
Он послушался.
- Дальше, - взмахнул рукой Дмитрий Александрович. - Категория. Лучшие европейские вина подпадают под категорию QWPSR. Что означает: "Качественные вина, изготовленные в определенном районе". Но у каждой страны классификация своя. Это вино французское. Видишь буквы "АС"? Что означает "контролируемое по происхождению". Это вина лучшего качества. "Appelation Contrôlée". Похуже, но тоже достойные трапезы AC VDQS. В Италии DOC. В Испании тоже самое. И на лучших португальских винах те же три буквы для обозначения лучших вин. "Наименование, контролируемое по происхождению", вот что они означают. Или гарантированное качество. Вообще, информативные этикетки содержат до четырнадцати сведений о вине.
- Четырнадцать не надо! - взмолился он. - Я все не запомню!
- Есть еще слово "Superior", что означает высшее качество. Однако к качеству вина это не имеет никакого отношения, означает лишь, что в нем содержится больше алкоголя, чем в винах того же типа, но без этого слова на этикетке. "Vin de Pays" - местное вино. Так же как "Vin de Таblе". Простое, столовое. Низшего качества. На него идет последний отжим или весь, без разбору, виноград. После того как из лучшего путем первого отжима получили виноматериал для вина высшей категории. На итальянских пишут "Vino da Tavola", в Германии столовое вино обозначается словом "Tafelwein". Но это все тебе знать не надо. Здесь этого нет. Разве что на будущее… - насмешливо протянул Воронов. - Но имей в виду, что Ника в этом разбирается. Не вздумай поить ее столовым вином. Или ординарным. Это вино с выдержкой около года, очень уж простое. Она это не оценит.
- А каким надо?
- Выбирая вино, предпочтение следует отдавать тем, которым более трех лет. Лучшим красным винам требуется не менее восьми, чтобы созреть и достичь пика формы. Все зависит от года урожая. И сорта винограда. Разговор надо вести по каждому в отдельности. Но это разговор долгий, не на один день и даже месяц. Вот Зигмунд все это знает. Есть еще слово "Riserva", тоже встречается часто. Означает "выдержанное". Это значит, что до поступления в продажу вино было выдержано в винодельческом хозяйстве, стало лучше качеством и обладает потенциалом старения. На французских винах, кстати, встречается редко, французы чтят кодекс. Уж если написали, это должно быть подтверждено качеством вина. Если же не подтверждается, то перед тобою скорее всего фальшивка. Сейчас этим грешат, если покупаешь вино не в специализированных магазинах. Поэтому если на бутылке французского вина из никому не известной деревушки видишь слово "Riserva", осторожнее с ним. Возможна подделка. По вкусу это можно определить мгновенно. Известных же на весь мир шато пять. Винодельческие хозяйства первой категории, Premier Cry, гарантированное качество. Шато Марго, шато Лафит Ротшильд, шато Латур, шато О-Брион и шато Мутон Ротшильд. Это надо выучить. Лично я всем винам предпочитаю бордо. Лучшие винодельческие хозяйства расположены в районе Медок. Так и написано, видишь? "Medoc". Там за качество борются и отвечают за продукт. Зато американцы любят вписывать "выдержанное". Или "Special Reserve Vine". Или же "Selection". Мол, лучшее, отборное, выдержанное. Расчет на психологию потребителя.
- Вот почему вы их так не любите!
- Да, не люблю, - согласился Дмитрий Александрович. - Для них это бизнес, а для французов - искусство. Понятно, что в споре между ними проигрывает искусство. Мощная пиар-поддержка, денежные вливания, красивые этикетки, и вот вам, пожалуйста, они - короли рынка! Разбираться во всем этом утомительно, а потреблять упоительно. Нам ведь легко внушить, что делать и когда делать. И как делать. Спросом пользуется то, что особо не напрягает. Зачем думать, когда за нас уже все придумали?
- Значит, дно у бутылки, год урожая и выдержка не менее трех лет, - подвел итог он.
- Ну, в общих чертах, - вздохнул Воронов. - Одно дело, когда пьешь вино ради вина, другое, когда выбираешь его к трапезе. Бывает, что вино не нравится, слишком уж сладкое или кислое. А в сочетании с определенным блюдом, или сыром меняет вкус и становится божественным. Надо также обращать внимание на дату разлива вина по бутылкам, если хочешь насладиться только им, а не пищей, которую запиваешь. Созревание в бочках улучшает вкус и продлевает срок хранения вина. Тогда оно полное, сильного тела, пропитанное древесным духом и хорошо само по себе. А вообще, это долгий разговор. О том, что с чем употреблять. Ориентироваться надо на вкус блюда. Вина легкого тела - для легких кушаний, плотного - для тяжелых. "Травяные" к травяным, "фруктовые" к фруктовым. Белое вино пьют перед красным, молодое после старого. То, что знают все: белое сухое вино подают к рыбе, красное к мясу, сладкое к десерту. Хотя есть и другой подход: на контрасте. То есть выбирается вино того вкуса, которого нет в кушанье. К примеру, к гарниру из картофеля с грибами вино с фруктовым вкусом. Но об этом тебе Ника расскажет. За полчаса я сделал из тебя потребителя более или менее грамотного, но не сделал эстета. На это нужно время.
- А как вы к этому пришли?
- О! Это длинная история!
- Но вы обещали мне ее рассказать.
- Рассказать… - Дмитрий Александрович тяжело вздохнул. - Рассказать…
- Вы ведь не родились знатоком и любителем коллекционного вина. Или… Родители, да? Они вас приобщили?
- Нет, что ты! - грустно рассмеялся Воронов. - Родители мои были людьми обеспеченными, но, скажем прямо, не интеллигенты. Голубой крови во мне нет ни капли. Торгаши, - пожал плечами Дмитрий Александрович. - Отец - директор универмага, мать заведовала продуктовым складом в дорогом ресторане. Дом у нас был - полная чаша, но все как-то без эстетства. Золото, камни - да. Холодильник забит дефицитом. Но по-простому. Пироги, студень, водка да сервелат с икрой. Обильные застолья, много гостей. Все - люди нужные. Отец мой пил много, поэтому и я, собственно… - Он осекся.
- Вы что, пили?
- Было время - пил. И крепко пил. Ребенком я был избалованным до крайности. В институт меня тоже "поступили". - Он усмехнулся. - Хотя учился я всегда хорошо. У меня от природы отличная память, хорошо развита интуиция. Но для элитного вуза одних знаний и памяти мало. Да и я был с ленцой. Помогли. Папа хотел сделать из меня юриста. Ему очень уж нужен был адвокат, - Дмитрий Александрович улыбнулся. - На спиртное я крепко подсел еще в школе. В старших классах. В доме его было - залейся! Да и отец всегда приглашал: иди, Димка к столу, посиди с нами. Наливали. Вино отец не признавал, только водку. И пиво.
- Водка без пива - деньги на ветер!
- Вот-вот. Есть у меня друг - француз. У себя на родине большой человек, владелец сети магазинов. Так вот это была первая фраза, которую он выучил по-русски. Я его встретил в аэропорту, поселил в лучшую гостиницу, организовал экскурсию по городу. На следующий день приходит ко мне в гости и с порога говорит на ломаном русском: "Водка без пива - деньги на ветер!" Я ему изысканную трапезу готовил, с лучшими французскими винами, а он закатился ночью в ресторан, подцепил там девочку, мигом обзавелся "друганами" и наутро уже был в доску русский. А лучше сказать, в стельку. Иностранцы моментально проникаются русским духом, не они нас, а мы их в свою веру перекрещиваем. У них культ работы, у нас культ отдыха. А отдыхать всегда приятнее.
- А вы-то почему на вино перешли?
- А сколько можно пить? - сердито спросил Воронов. - Чувствую: пропадаю. Еда, машины, женщины - ничто не доставляет удовольствия, если не полито обильно водкой. В турпоездке из бара в бар. Достопримечательности не интересны. Музеи, картинные галереи… Отдых - это когда тебе не мешают пить, когда утром не надо на работу. Вот как мы понимаем отдых. Во время экскурсии в Каир чуть с ума не сошел, было такое. Не подумал, что Египет страна мусульманская, не подготовился. Только и думал, что о возвращении в отель, где все включено, в том числе и спиртное в неограниченном количестве. На Машу наорал, на экскурсовода, на водителя. Раздобыл пива, но что мне тогда было пиво? - он усмехнулся. - Правда, давно это было. Очень давно. Маша, конечно, страдала. Никто не понимал, почему я на ней женился. Ведь столько было женщин!
- Елизавет Петровна рассказывала.
- Лиза? Я всегда знал: далеко пойдет, - усмехнулся Воронов. - Умница, круглая отличница, сила воли огромная. И предприимчивая. Только парни ее не любили. Так она однажды сказала: "А мне на это наплевать! Заработаю кучу денег и куплю любого!" Ох, как она меня добивалась! Напоить пыталась…
- Да ну?
- Пыталась… Нрав у меня был буйный, я знал, что с Лизой мы не уживемся. Хотя маме она нравилась. Но это невозможно. Даже если бы она осталась единственной женщиной на земле, я бы к ней не подошел. Она ж не женщина - полководец. Вечно на войне, вечно чего-то добивается. Рядом с ней не будет покоя, здесь либо встать под ее знамена, либо сбежать. А Маша была доброй женщиной. И очень умной. Лиза тоже умна, но она эгоистка. Это ум другого свойства. Такие люди всего добиваются, они правят миром, но они одиноки. Рядом с ними холодно. А у меня всегда была развита интуиция. Две сильные личности - это не семья, даже если они состоят в законном браке. Лизе надо искать человека мягкого, покладистого, который согласен стать номером два. И мне тоже. Я понял, что сильнее, чем Маша, меня любить не будет никто, и женился на ней. И оказался прав. Только она знала мою тайну. Знала, что я пью. Плохо мне стало, когда бизнесом занялся. Я не знал другого способа расслабляться, только водка. А нервы трепали. И здорово. Один визит в налоговую чего стоил. А уголовное дело, которое на меня завели? Я ведь чуть в тюрьму не сел. И все нервы, нервы. И - водка. Выпить, забыться. В конце концов сердце не выдержало. Инфаркт. Маша жила у меня в палате, выхаживала. Скольким я ей обязан, Господи-и-и! И вот ее нет. У меня такое ощущение, что я долг свой так и не вернул. Не успел.
- Я видел у вас в кабинете ее фотографию, - тихо сказал он. - Красивая женщина.