- Предлагаешь устроить скачки? - рассмеялся Таранов.
- Предлагаю воздухом подышать, нагулять аппетит перед обедом.
- Погода плохая, - заметила Елизавет Петровна. - Ноябрь - самый отвратительный месяц в году.
- Не считая божоле, - заметил Сивко.
- Да, господа! - оживился Иван Таранов. - Ведь в третий четверг ноября праздник божоле! В этот день шестинедельное вино из винограда сорта гаме лучше всего и пить. Мне его привозят самолетом прямо из Бургундии. Можно сказать, еще тепленьким.
- Как так тепленьким? - удивился он.
- Божоле - вино уникальное, - пояснила Елизавет Петровна, выразительно глядя на него. - Оно не подлежит долгой выдержке. Его пьют молодым. Лучше всего шестинедельным. И живет оно два-три года, не больше.
- Вся прелесть божоле в его сиюминутности, - улыбнулся Дмитрий Воронов. - Есть вина, предназначенные для торжественных моментов в жизни, парадные и значимые сами по себе. А божоле нужно для короткой, но яркой радости. Оно скрашивает унылые дни ноября, этот праздник для того и придумали: третий четверг. И ведь каждый год оно неповторимо. В прошлом году было красное, почти алое, и имело вкус свежего винограда.
- А в позапрошлом фиолетовое, - заметил Сивко. - Смородина и вишня. Да, каждый раз разное!
- В этом то и прелесть, - неглубоко вздохнула Елизавет Петровна. - В неожиданности и яркости. Этот день ждешь, как праздник.
- Значит, в ноябре мы пьем только божоле! - с энтузиазмом сказал Иван Таранов.
- Ты сегодня в прекрасном настроении, - заметила Елизавет Петровна.
- Да, похоже, решил проблему.
- Деньги? - в упор посмотрела она.
- Что ж ты, милая, все сводишь к деньгам? - рассмеялся Таранов. - Главная проблема - это человек. Деньги молчат, а попробуй-ка, заставь молчать его.
- На то есть деньги, - пожала плечами Елизавет Петровна.
- А коли не берет?
- Все берут.
- Не надо обобщать, - раздраженно сказал Таранов. - Из всякого правила есть исключения. Это неприятно, но тут уж ничего не поделаешь. Россия, как никакая другая страна, богата идейными людьми. У нее больше исключений, чем правил. С этим надо считаться.
- Чем больше исключений, тем больше возможностей для маневра, - заметил Воронов. - По правилам можно доехать только из пункта А в пункт В.
- А тебе куда надо?
- Какой смысл ехать в пункт В, если туда едут все? Прибыл - а там уже целая толпа! Да еще и подъезжающие напирают. Зато есть смысл нарушить правила и оказаться там, где нет никого.
- Так можно и в тюрьме оказаться, - мрачно пошутил Сивко. - В одиночной камере.
- Однако, господа, одиннадцать, - глянув на часы, заметил Воронов. - Бейлис срывает нам культурную программу. Без нее пойдем на конеферму или же разбудим?
- Без нее, - тут же откликнулась Елизавет Петровна.
- Э, нет, - не согласился с ней Таранов. - Дмитрий прав, девушке надо прогуляться. Хмель выветрить. Если мы хотим, чтобы красавица сегодня уехала, вновь не испортив нам вечера и аппетита за ужином, надо подготовить ее к рулю. Или же ты ее подвезешь, Елизавет Петровна?
- Упаси Боже! - вздрогнула та. - Три часа в одной машине с Бейлис! Да я с ума сойду!
- Решено, - подвел итог Воронов. - Зигмунд, пойди, разбуди спящую красавицу.
- Слушаюсь.
- Я, пожалуй, выпью еще чашечку кофе, - вздохнула Елизавет Петровна. - Мишель, поухаживай за мной.
- С удовольствием.
Зигмунд вернулся минут через пять, вид у него был странный.
- Что случилось? - спросил Воронов.
- Я не знаю, как это сказать… э-э-э… - мялся сомелье.
- Ну?
- В общем, она, кажется, умерла.
- Что ты имеешь в виду?
- Сначала я стучал, - начал оправдываться Зигмунд. - Долго стучал. Потом несколько раз сказал: "Мадам, вас ожидают к завтраку". Но никто не отвечал. Тогда я толкнул дверь, и… Она была не заперта. Я не сразу ее увидел. То есть… Я увидел ноги. Голые ноги… и деликатно отвернулся. А ее лицо… В общем… На нем лежала подушка. То есть, лежит. Я не стал ничего трогать.
- Что ты несешь? - вздрогнула Елизавет Петровна.
- Женщина не шевелилась, и эта подушка… В общем, я думаю, что она умерла.
Дмитрий Воронов вскочил, за ним остальные.
- Черт знает что! - выругался Таранов, швырнув на стол салфетку.
- Позвать охрану? - спросил бледный как смерть Зигмунд.
- Сначала я сам взгляну. Вдруг у тебя галлюцинации, и она просто спит?
- Да, надо подняться, - согласился с хозяином дома Сивко. - Елизавет Петровна, может, останешься?
- Вы сомневаетесь в крепости моих нервов? Я хочу знать, что случилось!
- Ты всегда все хочешь знать, - бросил Иван Таранов, направляясь к выходу. За ним потянулись остальные.
Первым по лестнице поднимался Дмитрий Воронов, последним шел Зигмунд. Волнения, как ни странно, никто не проявлял. Как будто убийство в жизни этих людей было рядовым событием, таким же, как завтрак, обед и ужин. Подали труп, так что ж? И это переварим! У двери в комнату Бейлис Воронов остановился и, обернувшись, велел Зигмунду:
- Дай мне носовой платок. Или салфетку.
- Зачем?
- На дверной ручке могли остаться отпечатки пальцев убийцы, если это все-таки убийство. Я не хочу до нее дотрагиваться.
- Но я только что входил в комнату! - испугался Зигмунд.
- Не беспокойся, мы это отметим. Когда нас будут допрашивать.
- Я вовсе не хочу, чтобы меня допрашивали! - запротестовал Таранов.
- Да, нельзя ли как-нибудь уладить это мирным путем? - поддержал его Сивко. - Без вмешательства властей.
- По-моему, денег у нас достаточно, - присоединилась к мужчинам Елизавет Петровна. - Давайте будем заодно, господа. К чему нам милиция?
- А чего вы все так заволновались? - усмехнулся Воронов. - Мы еще не вошли и ничего не увидели. Вдруг она просто спит?
После чего он, аккуратно обернув дверную ручку белоснежной салфеткой, открыл дверь и первым вошел в спальню Бейлис. За ним остальные. Огромных размеров кровать стояла посреди просторной светлой комнаты. Видимо, привычки Бейлис здесь хорошо знали, а также какое значение имеет в ее жизни кровать. Первое, что бросалось в глаза, - длинные стройные ноги. Голые. Она была в трусиках-стрингах и кружевном бюстгальтере алого цвета. Лицо закрывала подушка, как и сказал Зигмунд. На столике, рядом с кроватью, стояла наполовину пустая бутылка ликера, рядом лежала пачка сигарет, в пепельнице окурки со следами губной помады. Видимо, Бейлис курила и пила ликер в ожидании кого-то, а потом заснула. В этот момент в комнату тихо вошел (или вошла) убийца и удушил ее подушкой. Бейлис была сонная и пьяная, сопротивлялась она недолго.
- Черт возьми, - пробормотал Иван Таранов.
- Теперь уж она никогда не напишет свою книгу, - тихо сказала Елизавет Петровна.
Дмитрий Воронов подошел к кровати и снял с лица Бейлис подушку. Все вздрогнули. Лицо женщины было искажено гримасой удушья, алая помада, которой были жирно накрашены губы, размазана подушкой, отчего та казалась теперь окровавленной. Над худеньким телом с выпирающими ребрами неестественно возвышались бугры ее огромной силиконовой груди. Было такое ощущение, что на кровати лежит сломанная Барби.
- Ну, что будем делать, господа? - тихо спросил Воронов.
- Надо подумать, - сказал за всех Иван Таранов. - Может, концы в воду, а? Спрятать ее тело и… Никому не говорить.
- То-то родственнички обрадуются, - усмехнулся Сивко и пояснил: - Я имею в виду дочерей Льва Абрамовича.
- Она наверняка сказала подружкам, куда направляется, - заметила Елизавет Петровна. - Но я за внутреннее расследование.
- Что ты имеешь в виду? - в упор посмотрел на нее Воронов.
- В замок ночью никто не входил, ведь так?
- Разумеется, это невозможно, - резко сказал тот. - Снаружи охрана и злые собаки. На ночь их спускают с привязи. А дверь была заперта.
- Значит… - Елизавет Петровна выразительно обвела взглядом коллекционеров.
- Один из нас, - хрипло рассмеялся Таранов.
- Есть еще прислуга, - тут же отреагировал Сивко. - Кстати, где Зигмунд?
Сомелье и в самом деле не было в комнате.
- А вы заметили, с какой ненавистью он вчера смотрел на Бейлис, господа? - спросила Елизавет Петровна.
- Особенно когда она сказала, что выльет в канализацию коллекционное вино, - подхватил Таранов.
- Да, Зигмунд - фанатик, - согласился с ними Воронов. - Для него слова Бейлис - святотатство. Его жена большой специалист в купажировании вин. Они всю жизнь прожили в Молдавии, при известном винодельческом хозяйстве Пуркарь. Можно сказать, идеальная пара. Оба отлично разбираются в вине, мечтали о собственном винограднике, но вынуждены были эмигрировать в Россию. Зигмунд долгое время оставался без работы, у них ведь были проблемы с российским гражданством.
- И не напрягает их быть у тебя в услужении? - усмехнулся Таранов.
- Я об этом не задумывался, - резко сказал Воронов.
В этот момент появился Зигмунд и взволнованно сказал:
- Дмитрий Александрович, вас хочет видеть начальник охраны.
- Что случилось?
- Вам лучше спуститься.
- Мы все спустимся, - сказал Сивко. - Теперь это наша общая проблема.
- Да, да, - кивнула Елизавет Петровна. - А ты, Мишель, что молчишь?
- Что я могу сказать? - развел он руками. - Я ее почти не знал.
- Однако это тебя она приглашала ночью в свою спальню, - заметил Сивко. - И, дожидаясь, потягивала ликерчик.
- Но зачем мне ее убивать?
- Может, она и про тебя что-то знала? - подмигнул Таранов.
- Идемте, - нетерпеливо сказал Воронов. - Не будем терять время, господа. Я хочу знать, что случилось.
Хозяин замка вышел последним и аккуратно прикрыл дверь в комнату Бейлис, все так же обернув руку салфеткой. Гости цепочкой пошли по длинному коридору и стали спускаться вниз по ступенькам. У начала лестницы переминался с ноги на ногу здоровенный детина в камуфляже. Вид у него был растерянный. Пахнуло едким мужским потом, кожаными ремнями и крепкими сигаретами.
- Что случилось? - нетерпеливо спросил Воронов уже с середины лестницы.
- Я прямо не знаю, как вам сказать, Дмитрий Александрович, - замялся детина.
- Говори!
- Поутру на пашне обнаружены следы. Парни делали обход, как обычно, и…
- Что?!!
- Вот такое дело, - развел руками детина и добавил: - Вы уж извините.
- Когда обнаружены? - резко спросил Воронов.
- Я ж сказал: поутру.
- Назови точное время.
- Как только рассвело, так и пошли делать обход… В начале девятого.
- Почему сразу не сказали?
- Так вы ж спали.
- У вас есть инструкции: обо всех происшествиях докладываться мне тут же, - отчеканил Воронов. - Обо всех нарушителях. Вы прекрасно знаете, что мы находимся с местными жителями в состоянии войны.
- Тут такое дело… - полез рукой в бритый затылок начальник охраны.
- Какое? Ну? Что ты мнешься? - закричал Воронов. Остальные тоже заволновались.
- Следы-то женские!
- Как-как?
- Я говорю: женские. От модельных сапожек. У-узенькие. Вот такие, - пальцами одной огромной лапищи показал детина. - Потому мы и не стали вас беспокоить. Ну не будет же дамочка здесь хулиганить, в ваших подвалах? Бутылки бить да элитный коньяк хлестать.
- Смотря какая дамочка, - хмыкнул Таранов. - Взять нашу Бейлис…
- Она умерла, - резко оборвала его Елизавет Петровна.
- Пардон. О покойниках либо врать, либо никак. Промолчу, - усмехнулся Таранов.
- Значит, на территорию замка проник посторонний, - задумчиво сказал Воронов. - То есть посторонняя. Но почему же собаки ее не тронули?
- Да мы и сами голову ломаем: почему? - засмущался детина.
- Может, вы их и не спускали? - подозрительно спросил Воронов.
- Да что вы такое говорите, Дмитрий Александрович! Как можно!
- Тогда что же это за собаки такие? Какой-то особой, доброй породы? Где вы их взяли?
- Собаки нормальные. Злющие, мы их сами боимся.
- Тогда что с ними случилось этой ночью?
- Может, она секрет какой знает? Или заговор.
- Дурак, - бросил Воронов. - Еще какую-нибудь чушь скажи. Как она вошла? Через забор перелезла? В модельных сапожках? Сама госпожа Никита сюда пожаловала? Коньячку выпить захотелось?
- Зачем же через забор? Она вошла в заднюю калитку.
- Она же всегда заперта! - заорал Воронов.
- В том-то и дело. Заперта, да. И сейчас заперта. Но следы ведут через пашню к калитке и возле нее обрываются. По нашу сторону нашлепки грязи на тропинке. Дамочка вошла и ногами потопала, сапожками модельными, чтобы грязь с них стряхнуть. Судя по тому, как лежат комья и грязь подсохла, дело было вчера вечером, не сегодня поутру. Она вчера приехала. Машину, видать, оставила в деревне. Или на рейсовом автобусе добралась. На подъезде к воротам мы бы ее засекли. Она и дернула пехом через пашню. Там, где темень и грязь непролазная.
- А потом куда она делась?
- А я почем знаю? - развел руками начальник охраны.
- Значит, кто-то ее впустил. У нее был сообщник, господа! - заявил Воронов гостям. - Кто-то в замке. Но кто?
Ответом ему было молчание.
- Коля, твои парни вне подозрений? - вновь накинулся Воронов на начальника охраны. - Может, к кому-нибудь из них любовница пожаловала?
- Дмитрий Александрович! - взмолился тот. - Обижаете! Вы ж им столько платите! Я каждого из них лично проверял!
- Тогда кто?
- А я почем знаю? У гостей своих спросите, - сказал детина, глядя в потолок.
- Дмитрий, ты что, нас подозреваешь?! - вскрикнула Елизавет Петровна.
- А что мне остается? Вчера приехали вы, и ночью же на территорию проник посторонний. Которого сюда впустили. Что мне остается, господа?
- Уж не думаешь ли ты, что мы хотим тебя обокрасть? - зло спросил Сивко.
- А что вы тогда от меня хотите? Что?!
- Это ты от нас что-то хочешь, - негромко сказал Таранов.
- Я пригласил вас в гости. А вы чем ответили на мое гостеприимство? Воспользовались моментом, да?
- Нам всем надо успокоиться, - устало сказала Елизавет Петровна. - Успокоиться и подумать.
- Некогда думать и успокаиваться, - резко сказал Воронов. - Надо ее найти. Эту женщину.
- Постойте, господа, - сообразил вдруг Таранов. - Но если в замок проник посторонний… Если его, то есть ее, нет на территории, которую, я не сомневаюсь, за несколько часов уже обшарили… Это значит… Значит, что она и сейчас в замке!
При этих словах Зигмунд вздрогнул.
- Да, это так, -¦ кивнул Воронов. - Эта женщина в замке.
- Вот вам и убийца Бейлис, господа! - с энтузиазмом сказала Елизавет Петровна. - Вот вам и решение проблемы! Никто из нас ее не убивал!
- А ведь и верно! - заволновался Сивко. - Нам-то это зачем? А вот тому, кто, крадучись, ночью, приходит в дом…
- Мы ее поймаем и сдадим милиции, - с энтузиазмом сказал Таранов. - И проблема решена, господа.
- Я извиняюсь, - вмешался начальник охраны. - Вы о чем говорите-то? О каком трупе?
- Одна их моих гостей задушена ночью у себя в спальне, - сухо сказал Воронов.
- Так дозвольте, Дмитрий Александрович, милицию вызвать.
- Не надо, - поморщился хозяин замка. - Погоди с милицией. Это всегда успеется. Перекройте все ходы и выходы, будьте бдительны. И спустите собак. Хотя… Какой от них толк?
- Собаки нормальные, - заволновался начальник охраны. - Я лично…
- Все, иди, - оборвал его хозяин. - Когда надо будет, я тебя позову.
- Есть!
Как только дверь за начальником охраны закрылась, Воронов спросил у своих гостей:
- Как вы думаете, кто бы это мог быть, господа? Я имею в виду женщину, тайно проникшую сюда ночью для того, чтобы задушить Бейлис?
- Как кто? - сказал Таранов. - Наследница!
- Наследница? - переглянулись Сивко и Елизавет Петровна.
- Конечно! Вспомните завещание Льва Абрамовича! У него три дочери от первого брака. А он все отписал второй жене и ее сыну. Который, мол, неизвестно от кого рожден. Ведь к тому моменту Льву Абрамовичу перевалило за семьдесят!
- Это надо обсудить, - взволнованно сказала Елизавет Петровна и покосилась на Зигмунда. - Но не на лестнице же?
- Лиза права, - поддержал ее Воронов. - Пройдемте ко мне в кабинет.
- Но надо ж ее ловить! - закричал Таранов. - Какой толк обсуждать, кто бы это мог быть? Убийца, вот что главное! Поймать и…
- Замок огромен, - заметил Воронов. - Надо распределиться. Какой толк носиться по этажам, тем более вам, которые здесь плохо ориентируются?
- A y тебя есть план замка? - спросил Сивко.
- Я вас за тем и приглашаю в кабинет. Она отсюда не выйдет. На смотровой башне до темноты будет стоять человек из охраны. Даже если ей опять удастся перехитрить собак, ее увидят, когда она пойдет через поле. И догонят, не сомневайтесь. До вечера уйма времени, господа. Мы ее непременно поймаем. А где Зигмунд? Зигмунд!
Сомелье опять исчез. Зато появилась Эстер Жановна, которая выглядела уставшей и больной, но держалась как и всегда прямо. Сдвинув брови, она холодно отчиталась:
- Зигмунд делает ревизию в кладовой. Какие будут распоряжения насчет обеда, Дмитрий Александрович?
- Ах, нам сейчас разве до еды! - воскликнула Елизавет Петровна.
- Мы вчера составили меню, - поморщился Воронов.
- Но, может, в нем будут какие-то изменения?
- Нам всем не до того. Что будет, то и будет. Я имею в виду, на столе.
- А что насчет вина?
- После. Обо всем этом после. Идемте, господа.
Бургундское
Кабинет хозяина замка был на втором этаже, и они вновь стали подниматься по лестнице. Иван Таранов, едва очутившись в кабинете, возбужденно потер руки и с энтузиазмом воскликнул:
- Охота, господа! Это будет поинтересней скачек! Воронов, а у тебя шикарная культурная программа!
- Скажи еще, что я устроил это убийство, чтобы вас развлечь, - усмехнулся тот.
- С каким удовольствием я изловлю диверсантку! - не унимался Таранов. - Уверен, она хорошенькая!
- Сексуальный маньяк, - бросила Елизавет Петровна, усаживаясь в кресло.
Воронов тоже присел и обвел взглядом гостей:
- Итак, кто из вас лучше всех знал покойного Льва Абрамовича? Новичок отпадает, он его вовсе не знал. Так, Михаил Андреевич?
- Разумеется! - Он огляделся. Стол, стул, полки с книгами. На столе фотография в рамке: женщина лет тридцати пяти - сорока. Рыжеватые волосы, круглое лицо, полная белая шея… Перехватив его взгляд, Воронов взял фотографию и положил ее на стол, изображением вниз. Спросил:
- Ну? Кто начнет?
- Я его знала неплохо, - поежилась Елизавет Петровна.
- Я тоже, - неохотно сказал Таранов.
- Да, ты бывал в его доме частым гостем, - с усмешкой заметил Сивко и не удержался: - Особенно в отсутствие хозяина.
- Что ты имеешь в виду? - вскинулся Таранов.
- Бейлис была болтлива, - вздохнула Елизавет Петровна. - О вашем с ней романе знали все.
- Да не было никакого романа! - запротестовал Таранов. - Я просто с ней спал! Иногда, - добавил он.
- А у тебя, выходит, был мотив, - пристально глянул на него Воронов.