- Этаж?
- Третий.
- Вас не утомляют мои вопросы?
- Нет, я чувствую себя намного лучше... Я даже думаю, стоит ли обращаться в больницу?
- После подобной травмы желательно сделать снимок... Возможно сотрясение мозга...
Менее чем через четверть часа я останавливаюсь перед домом номер семь по улице Вожирар. Входная дверь распахнута настежь. Она в таком аварийном состоянии, что к ней страшно даже прикоснуться.
Я взбегаю на третий этаж, использую свой универсальный сезам, с помощью которого, как вы уже знаете, я открываю любые замки.
Берлога Бурже похожа на общественный туалет. Комната, кухня, прихожая - все в запущенном состоянии,- захламлено, завалено в неописуемом беспорядке.
В раковине на кухне целые Гималаи немытой посуды.
Кровать покрыта одеялом, которое уже нельзя было бы использовать как флаг в случае капитуляции! Для пиратскою же - вполне подошло бы!
Пораженный обстановкой, я застываю посередине комнаты. И вдруг меня словно осенило, я подскакиваю на месте, как Сенж-Сенж .
В такие моменты мой мозг работает словно радар.
Я направляюсь прямо к кровати и заворачиваю матрас в изголовье вместе с постельным бельем. И вот то, что я ищу: небольшой бумажный пакет. В нем пятьсот тысяч франков.
- Вот и все! - сообщаю я, садясь за руль.
Бурже старается улыбнуться, но улыбка получается вымученной.
Я сворачиваю на мост, направляясь, конечно же, по месту своей службы.
- А в больницу разве сюда? - простота Берюрье меня доводит иногда до бешенства.
Удар ногой в щиколотку и он, издав поросячий визг, выключает свой неуместно изрекающий глупости речевой аппарат.
Двор криминальной полиции похож на многие больничные дворы. Мне приходилось видеть и пострашнее!
- Вы сможете идти самостоятельно? - спрашиваю я парня, когда мы останавливаемся перед входом в здание.
- Думаю, что смогу...
Если он думает, значит, он существует!
В сопровождении своих верных коллег мы со сторожем Бурже проходим по коридорам полиции. Таблички на дверях кабинетов такие, как например, "Отдел инспекторов" или "Комиссар такой-то" слегка шокируют сторожа, и он даже выражает свое удивление тем, что эта больница отличается от других, в которых ему приходилось бывать.
Я открываю дверь своего кабинета и включаю свет.
- Прошу вас, входите и будьте как дома! - приглашаю я остолбеневшего Бурже.
Ноги его становятся ватными, непослушными. Наблюдательный Берю, поняв это, помогает ему поудобнее устроиться в жестком кресле.
- Как ваша бедная голова? - спрашиваю я ночного сторожа авиазавода.
Он слишком потрясен, чтобы ответить мне.
Молчим и мы. Прислонившись к двери, Пино начинает разминать сигарету, превращая ее, как всегда, в лохмотья.
Берюрье сдвигает на затылок свою фетровую мочалку, которую он называет шляпой.
Пора начинать.
Бурже поднимает наполненные страхом глаза на мое доброжелательное лицо.
- Гладкое дело, правда? - спрашиваю я его.- Два трупа, да и вам досталось...
С большим трудом он отклеивает язык от розового нёба, чтобы промычать беззвучное "да".
Тогда я очень театральным жестом достаю из кармана знакомый ему пакет, увидев который он зеленеет.
- Тебе плохо, сокровище мое? - спрашиваю я.
Он молчит.
Я разворачиваю сверток и начинаю тасовать купюры словно карты.
- Это твои сбережения?
- Да... Я хотел купить мотоцикл...
- Придется подождать,- говорю я.- Немного, лет пять. Правда за это время цены могут подскочить...
- Но... Я...
- Да, корифей, ты! Ты решил надуть нас, обвести вокруг пальца, но пальцем в небо попал сам! Легенда о нападении на тебя шита белыми нитками. Я сейчас расскажу, как все было. Тебя купили за полкуска. За эти паршивые деньги ты отключил сигнализацию и отвлекал игрой в карты своего напарника, когда вор дважды проходил мимо вашего бюро. Только после того, как грабитель спокойно вышел с завода, ты отправился в свой очередной обход... Из которого тебя принесли мои коллеги. Ты сыграл роль пострадавшего... Я ошибаюсь?
Он отчаянно пытается защищаться:
- Но это неправда! Клянусь!
- Не стоит клясться! Ты не свидетель, а обвиняемый!
- Но вам должно быть стыдно так обращаться со мной. Моя голова просто раскалывается.
- Как и было обещано, вам сейчас сделают снимок.
Я обращаюсь к Берюрье, главному специалисту по раскрепощению хитрецов, молчунов и всякого иного отребья:
- Сделай рентгенограмму этому месье... Я думаю, что достаточно будет всего лишь одного снимка.
Берю разминает свои толстые сосискообразные пальцы.
- Итак,- выражает свои мысли специалист скудно, но зато очень доходчиво.- Или ты выкладываешь все, или ты получаешь все... сполна.
- Вы напрасно подозреваете меня. Я ничего не знаю!
Я...
Великолепный апперкот Берю обрывает лепет предателя, срывает его со стула и опускает на пол. Толстяк хватает двумя руками галстук поверженного и приподнимает его голову. Сторожу не хватает кислорода. Он задыхается. Он издает ужасные хрипы. Глаза его вылезают из орбит, как эскарго из своих раковин, соблазненные весенним ливнем.
Не давая клиенту опомниться, Берю награждает его ударом ниже живота. Редко кто выдерживает подобный прием Толстяка. Подонок Бурже не исключение.
Пинюш медленно подходит к нему, несколько минут молчаливо всматривается в лицо сторожа.
- А знаешь, Сан-Антонио, он очень похож на моего племянника! - сообщает он мне.- Ну, того, что живет в Клермон-Ферране! Ты же должен знать его отца, офицера жандармерии, который служил в Ардеше...
Всегда одно и то же!
Почему-то в самых драматических ситуациях он всегда нам рассказывает о своих родственниках.
- Мне кажется, Берю, что ты переборщил с дозой.
Толстяк склоняет в покаянии передо мной свою гордую голову.
- Я его сейчас реанимирую.
Он вынимает сигарету изо рта Пиво и подносит ее к носу Бурже.
- Радикальное и, главное, очень дешевое средство,- объясняет Берю.
Действительно терапия высшего класса: наша жертва начинает дышать и открывает глаза.
Берю очень заботливо переносит своего пациента в кресло.
- Вот и хорошо... Я думаю, что от головной боли не осталось и следа... Или требуется еще одна доза?
- Не требуется,- вздыхает сторож.
Наступает миг истины. Да, он был дружен с одним типом, который пообещал ему миллион франков за отключение сигнализации и за содействие в проникновении грабителя на территорию завода. Да, он получил половину обещанной ему суммы. Остальное должен был получить позже.
Показываем ему фотографию Гранта. Бурже не сомневается,- это он завербовал его, соблазнив деньгами.
- Считай, что тебе повезло,- говорю я сторожу.- Вместо пятисот тысяч франков, он бы тебе не пожалел только лишь одной пули... Этот месье не любил свидетелей...
Попытки добиться от сторожа еще так необходимой нам информации ничего не дают. Грант не был откровенен. Каждый в его команде знает только то, что должен знать. Профессионально, ничего не скажешь!
- Простите меня,- обращаюсь я к своим друзьям,- побудьте в моем кабинете, пока я переговорю со Стариком... Нас ждут великие дела. Я предчувствую это!
- Как, прямо сейчас? Но ведь уже два часа нового дня,- заводит свою пластинку младенец Пино.
- Железо куют, пока оно горячо! - упрекаю я его.
Спрашиваю по телефону, сможет ли меня принять шеф.
"Он ждет вас",- отвечают мне.
* * *
Что меня больше всего подкупает в Старике, так это его горение в работе. В критических ситуациях он практически не покидает свой кабинет. Мраком покрыта его личная жизнь. И даже иногда начинаешь сомневаться, есть ли она у него. Я никогда не видел рядом с ним женщину. Иногда мне хочется привести в его кабинет обнаженную Софи Лорен, чтобы понаблюдать за его реакцией.
Конечно же, в данный момент подобные мысли в моей голове отсутствуют.
Он заботливо усаживает меня в кресло.
- Хорошая работенка, Сан-Антонио, правда!
- Да,- соглашаюсь я, глядя ему прямо в глаза.- Правда я считаю, что вы не были правы, когда настаивали на выжидательной позиции по отношению к действиям Гранта.
Старик проглатывает мои слова, как касторовое масло. Но гримаса не задерживается долго на его лице. Он благородный человек и умеет признавать свои ошибки, хотя сам их никогда за собой не замечает.
- Итак, где мы находимся? - спрашивает он.- Что вы узнали?
Я скрещиваю свои натруженные руки на животе.
- Второй сторож завода только что признался нам, что это он, подкупленный Грантом, отключил на заводе сигнализацию.
- И что эта новость нам может дать?
- Она проливает свет на некоторые детали дела.
- Например?
- Начнем все с самого начала, как вы рекомендуете делать нам... У нас есть взломщик сейфов, вор, убийца. Это итальянец Диано, скрывающийся во Франции от собственных властей. Он является давним сотрудником Гранта, который и сейчас хотел "воодушевить" его на ограбление сейфа авиазавода.
- Все правильно,- кивает головой Старик.
Отрицать было бы непростительно, так как это только бы удлинило срок расследования. Я продолжаю:
- Диано противится, или делает вид, что противится воле Гранта... Мы уже не узнаем об этом. Впрочем, это неважно - был ли он сообщником Гранта или выполнял нашу волю.
Старик перехватывает инициативу и продолжает:
- Грант знал, что мы позволим Диано выполнить его задание, так как понимал, что для нас это единственная возможность не потерять след, ведущий к шпионской организации. Диано вскрывает сейф...
- Но ничего из сейфа не уносит,- заканчиваю я его фразу.
Брови шефа ползут вверх.
- Как это, ничего? Вы же сами сказали, что видели пустой сейф после того, как там побывал Диано.
- Видел!.. Но карманы Диано тоже не были полными!.. Припрятать документы, вынесенные с завода, он не мог, так как я наблюдал за ним от двери до самого рокового выстрела Гранта...
- А не мог ему помочь в этом деле сторож Бурже?
- Нет... Это такой жалкий и бездарный притвора, что хитрый лис Грант ни за что не доверил бы ему секретные бумаги.
- Наверное, вы правы,- соглашается Старик.
Некоторое время он молчит, любуясь безупречным видом
манжет с позолоченными запонками. Затем своим спокойным голосом, похожим на журчанье ручья среди высоких трав, подводит итог:
- Итак, Диано вскрывает сейф. После этого Грант убивает его, будучи уверенным, что у итальянца нет никаких секретных документов.
- Именно так. А убивает только для того, чтобы он не мог сообщить нам о том, что сейф пуст.
- Абсолютно точно.
Мы как бы играем в теннис со Стариком. И я уверен, что по своим пассам не уступаем чемпионам мира. Так может, на Кубок Дэвиса нас?
- Но зачем тогда разыграна вся эта мизансцена, если документы исчезли еще до воровства? Зачем привлекать внимание криминальной полиции, сил безопасности? Зачем играть жизнью людей? - задает риторические вопросы босс.
Я улыбаюсь.
- На этот счет у меня есть соображение, патрон...
- Интересно?
- Документы похитили те, кто имеет свободный доступ к ним! Они и разыграли вместе с Грантом такой насыщенный психологический спектакль, чтобы отвести от себя подозрения... Понимаете?
Он щелкает пальцами. Это значит, что он доволен и полон энтузиазма продолжать начатое расследование. Шеф редко так открыто проявляет свои эмоции. Вообще-то он спокойный человек: ему даже можно сунуть в штаны подожженный взрывпакет, но он и бровью не поведет.
- Вы на правильном пути, Сан-Антонио! В добрый час, друг мой!
Его друг! Расчувствовался наш босс! Сейчас он подергает меня за ухо и скажет, что очень доволен мной.
Приятно все-таки. Что поделаешь, тщеславие - сильнейший рычаг наших успехов в жизни.
Я поднимаюсь, собранный словно пружина.
- Надо идти, патрон!
- Естественно, вы держите меня в курсе дела,- говорит на прощание Старик.
- Естественно, шеф.
* *
Вернувшись в кабинет, нахожу великолепный тандем Пинюш-Берю в состоянии марафонского погружения в сон. В отношении сна и красного вина для них не существует никаких сдерживающих факторов. И на этом поприще у них уже большой стаж.
Усевшись в полуразваленное кресло, Берю положил ноги на стол, надвинул на глаза шляпу... Ноги его парят, словно лошадь, только что выигравшая приз Триумфальной Арки! Носки его дырявые, но так как они черного цвета, то это не очень заметно.
Пино же спит, оседлав стул и положив голову на стол.
Резким движением тяну стол на себя. Оба сони оказываются на полу. Это мгновенно пробуждает их. Они вскакивают на ноги, голося дуэтом о том, что жизнь для них становится невыносимой. Я приказываю им следовать за мной, и они подчиняются моей воле.
Уже в коридоре я останавливаю Берю.
- Толстяк, ты бы одел все-таки туфли. В общество ведь идем!
Он замечает свой промах и возвращается в кабинет. Я иду следом за ним.
Наблюдая за Берю, начинаю разговаривать сам с собой:
- Ты только посмотри на эти изящные лапти в витрине магазина... Какого же они размера? Наверное, шестьдесят четвертого, как на великане Атласа . Правда, Толстяк?
Он пожимает плечами.
Я продолжаю:
- Бедные туфли! Им столько досталось, они столько прошли, что если бы могли ходить самостоятельно, то ходили бы только строевым шагом!
- Говори, говори,- ворчит Берю.- Когда я выйду на пенсию, то в них с благодарностью еще походит один мой знакомый комиссар! И сочтет это за великую честь для себя!
Обмениваясь светскими шуточками, мы выходим из кабинета. Пино, словно мерин, спит стоя у двери.
Часы на пожарной каланче показывают ровно три утра, когда мы останавливаемся перед виллой, где живет Консей, главный инженер завода.
- Такое впечатление, что в доме ни души,- замечает Пино.
- Сейчас я это проверю. Вы вдвоем остаетесь в машине. Если я через год и один день не выйду к вам, то только тогда поинтересуйтесь в морге, имеются ли там свободные места.
Рядом с калиткой гараж. Я без особого труда проникаю в него и сталкиваюсь нос в нос с капотом довольно редкой, но престижной у нас, маркой американского автомобиля. Двигатель еще теплый. Значит, владелец поставил автомобиль в гараж совсем недавно.
Довольный первым открытием, я через небольшую незапертую дверь из гаража попадаю во двор владения Консея. В два прыжка преодолеваю расстояние от гаража до крыльца; еще два прыжка, и я на нем. Дверь заперта на ключ.
Благодаря своему "сезаму" я довольно быстро оказываюсь в холле, освещенном луной. Осторожно поднимаюсь по деревянной лестнице на второй этаж, не в силах заставить не скрипеть ее ступеньки.
Решаю заглянуть в первую же комнату. Дверь открывается без ключа. Узким лучом фонарика исследую интерьер. Это спальня. Пустая кровать... Все понятно! Но поздно: меня шарахают по голове. Чем-то холодным... Чем-то стальным... Чем-то круглым...
Мне удается устоять на ногах. Как только иссякает поток искр из моих глаз, я пытаюсь медленно повернуться лицом к агрессору.
- Не двигайтесь! - приказывает он сухим голосом.
Владелец виллы вытаскивает из моего кармана пистолет,
потом пинком в зад толкает меня к креслу.
- Садитесь...
Я повинуюсь. Это позволяет мне наконец увидеть, с кем я имею честь общаться. Передо мною мужчина лет сорока, коренастый, невысокого роста, лысеющий. Он в брюках, а вместо пиджака на нем пижамная куртка, одетая поверх белой рубашки.
Взгляд его светлых глаз очень серьезный... Характер у него не мед...
Он подходит к телефонному аппарату, снимает трубку.
- Что вы собираетесь делать? - спрашиваю я.
- А что, по-вашему, я могу еще делать, если не звонить в полицию...
- Так сразу?
- Так сразу! Вы же не станете утверждать, что забрались в мой дом с пистолетом в кармане, чтобы предложить мне, например, пылесосы.
- Конечно же, месье Консей, не пылесосы, но кое-что более значимое и стоящее...
Я стараюсь говорить с легким итальянским акцентом, что у меня отменно получается.
Он кладет трубку и начинает рассматривать меня более пристально. Я выдерживаю взгляд его холодных глаз.
- Объясните!
Это уже что-то значит: рыбка начинает клевать, почуяв приманку.
Поскольку я не тороплюсь давать ему объяснения, он настаивает:
- Так что вы хотели бы мне продать?
- Молчание. В некоторых ситуациях эта субстанция становится на вес золота!
- Я не понимаю...
- Сейчас поймете... Меня зовут Диано...
Я начинаю сложную и очень опасную игру, надеясь на свой инстинкт и самообладание, стараясь казаться как можно естественнее.
- Диано,- шепчет он, не скрывая своего удивления.
- Взломщик секретных сейфов... Это я только что поработал на заводе "Вергаман"!
Замечаю, как начинает дрожать каждый мускул его лица.
- Я не понимаю, о чем вы хотите мне рассказать, и нужно ли мне знать об этом?
- Нужно, Консей, нужно! Это страшная история! Творца ее ждет суровое наказание! Слушайте... Когда два часа назад я открыл пустой сейф на заводе, мне стало плохо... Я почуял подвох... А немного позже этот подонок Грант, знакомый и тебе, решил пристрелить меня. Он подумал, что это удалось ему. Но, к счастью, я на какую-то долю секунды упал на землю раньше, чем просвистела над моей головой смерть... Но Грант просчитался: его не миновала пуля, к сожалению не моя, а оказавшегося рядом полицейского... Правда, накануне я получил от Гранта задаток. Деньги от него получил и сторож завода Бурже... А теперь самое главное... Я остерегался Гранта и поэтому нанял своего друга следить за ним. И ему удалось установить, что вы замешаны в воровстве секретных документов с заводского сейфа.
Рожа Консея перекашивается, сморщивается. Он начинает бледнеть и шумно дышать сквозь плотно стиснутые зубы.
Никогда мой розыгрыш еще не был таким результативным!
Он думает. Он еще думает! И мне кажется, что я присутствую на заседании военного совета. Он анализирует всю полученную от меня информацию, пытаясь тут же разработать стратегию своего поведения. Он взволнован, он в смятении. А это о многом говорит.
И я ему по-дружески советую:
- Самое лучшее, что вам бы следовало сделать, так это заплатить мне, Консей. Иначе я сообщу обо всем фликам, и вы окажетесь в дураках вместе с документами и макетом. Я вам даю, толковый совет, Консей!