Они несколько секунд посмотрели на снимок и смогли убедиться, что следы очень отчетливые. Эльсу Форселль, несомненно, связывали. Патрик узнал также и синяки вокруг рта.
- Вы обнаружили какие-нибудь следы клея? - Он посмотрел на Герду, и та кивнула.
- Да, клей от обычного коричневого скотча. - Она кашлянула. - Как вы понимаете, мы очень заинтересованы в том, чтобы познакомиться со всеми вашими данными об этих убийствах. Мы, в свою очередь, поделимся всем нашим материалом. Я знаю, что между полицейскими районами иногда существует соперничество, но нам бы искренне хотелось наладить хорошее сотрудничество, без всяких тайн друг от друга. - Это прозвучало не как мольба, а как холодная констатация факта.
Патрик, ни секунды не сомневаясь, кивнул:
- Само собой разумеется. Нам нужна любая помощь, вам тоже. Поэтому наиболее естественным будет, если мы получим копии вашего материала, а вы - нашего. И мы непременно будем поддерживать связь по телефону.
- Отлично, - сказала Герда.
Патрик не мог не обратить внимания на то, каким восхищенным взглядом посмотрел на нее муж, и испытал к Рикарду Свенссону еще большее уважение. Только настоящему мужчине могло нравиться иметь жену, поднявшуюся выше его по карьерной лестнице.
- Вам известно, где мы можем найти Сильвио Манчини? - спросил Мартин, когда они встали, чтобы попрощаться.
- Католический приход владеет помещением в центре. - Конрад записал адрес в блокноте, вырвал листок и отдал его Мартину, заодно объяснив, как туда добраться.
- Когда побеседуете с Сильвио, сможете забрать у дежурного пакет со всеми материалами, - сказала Герда, пожимая Патрику руку. - Я прослежу за тем, чтобы вам все откопировали.
- Спасибо за помощь, - искренне поблагодарил Патрик.
Сотрудничество между районами, как справедливо отметила Герда, не всегда являлось сильной стороной полиции, поэтому его очень радовало, что данное расследование служит примером обратного.
- Когда ты наконец покончишь с этими глупостями?
Йонна закрыла глаза. Голос матери в телефонной трубке всегда звучал так непреклонно, так обвиняюще.
- Мы тут с папой поговорили и считаем, что с твоей стороны крайне безответственно так растрачивать свою жизнь. Кроме того, нам надо думать о своей репутации в больнице, ты должна понимать, что позоришь не только себя, но и нас!
- Я так и знала, что все дело в больнице, - пробормотала Йонна.
- Что ты сказала? Йонна, говори так, чтобы я тебя слышала. Тебе ведь уже девятнадцать, ты обязана научиться артикулировать, как человек. Еще должна сказать, что последние газетные статьи ударили и по нам с папой. Люди начинают интересоваться, что же мы за родители. А ведь мы делали для тебя все, что могли. Но мы с папой выполняем важную работу, а ты уже настолько взрослая, Йонна, что должна бы понимать это и иметь хоть немного уважения к тому, что мы делаем. Знаешь, вчера я оперировала маленького русского мальчика, который приехал сюда для лечения тяжелого порока сердца. На родине ему не могли сделать необходимую операцию, а я ему помогла! Я помогла ему выжить и дала возможность вести достойную жизнь! Мне кажется, тебе немного не хватает смирения, Йонна. Тебе просто слишком хорошо жилось. Разве мы тебе когда-нибудь в чем-нибудь отказывали? Ты всегда имела одежду, крышу над головой и еду на столе. Подумай о детях, у которых есть половина, нет, десятая часть того, что досталось тебе. Они были бы счастливы оказаться на твоем месте. Они бы уж точно не стали заниматься подобными глупостями и причинять себе вред. Нет, я считаю тебя эгоисткой, Йонна, тебе пора наконец повзрослеть! Мы с папой считаем, что…
Нажав на кнопку, Йонна прервала разговор и, прижавшись спиной к стене, медленно опустилась на пол. Страх все нарастал и нарастал, пока она не почувствовала, что он рвется вверх и наружу, готовый выскочить через горло. Он наполнил каждую частичку ее тела, и ей стало казаться, что ее сейчас разорвет изнутри. Вновь, как и много раз прежде, ею овладело чувство, что ей некуда податься, некуда бежать, и она дрожащими руками достала бритвенное лезвие, которое всегда хранила в бумажнике. Пальцы так бесконтрольно тряслись, что она выронила лезвие и, выругавшись, попыталась подобрать его с пола. Несколько раз порезав пальцы, она все же сумела поднять лезвие и медленно поднесла его снизу к правой руке. Не отрывая взгляда от лезвия, она опустила его на покрытую шрамами, израненную кожу, напоминавшую лунный ландшафт из смеси белого и розового мяса, с ярко-красными полосами вместо речек. Когда показалась первая кровь, Йонна почувствовала, что страх ослаб. Она надавила сильнее, и маленький ручеек превратился в красный пульсирующий поток. Йонна смотрела на него с явным облегчением на лице. Снова подняв лезвие, она прочертила среди шрамов новую реку. Потом подняла голову и улыбнулась на камеру. Ее лицо казалось почти счастливым.
- Нам нужен Сильвио Манчини. - Патрик предъявил открывшей дверь женщине полицейское удостоверение. Она пропустила их и прокричала куда-то внутрь:
- Сильвио! Тебя зачем-то спрашивает полиция.
К ним вышел седовласый мужчина в джинсах и джемпере, и Патрик успел отметить, что подсознательно ожидал увидеть его в наряде священника, а не в обыкновенной будничной одежде. Логика подсказывала ему, что священник не может постоянно разгуливать в полном облачении, но все же потребовалось несколько секунд, чтобы свыкнуться с этой мыслью.
- Патрик Хедстрём и Мартин Мулин, - представился он и указал на коллегу.
Пастор кивнул и предложил им сесть на небольшой диван. Помещение прихода оказалось маленьким, но ухоженным, с большим количеством атрибутов, которые не обладавший глубокими познаниями в данной области Патрик связывал с католицизмом, таких как изображения Девы Марии и большое распятие. Открывшая им дверь дама принесла кофе с печеньем. Сильвио тепло поблагодарил ее, но она лишь улыбнулась в ответ и удалилась. Сильвио переключил внимание на них и на прекрасном шведском, хоть и с явным итальянским акцентом, спросил:
- Чем же я могу быть полезен полиции?
- Мы хотели бы задать несколько вопросов об Эльсе Форселль.
Сильвио вздохнул.
- Я надеялся, что полиция рано или поздно обнаружит что-либо, что даст возможность сдвинуться с мертвой точки. Хоть я и верю в чистилище как в высшей степени реальную вещь, я бы предпочел, чтобы убийца понес кару еще в этой жизни. - Он улыбнулся, сумев соединить в улыбке юмор и сочувствие. У Патрика возникло впечатление, что они с Эльсой были очень близки, и следующий комментарий Сильвио утвердил его в этой мысли. - Мы с Эльсой были добрыми друзьями на протяжении очень многих лет. Она принимала самое активное участие в деятельности прихода, и я являлся ее духовным отцом.
- Эльса была католичкой от рождения?
- Нет, отнюдь, - засмеялся Сильвио. - В Швеции таких крайне мало, если только семья не переехала сюда из какой-нибудь католической страны. Эльса пришла на одну из наших служб и, как мне думается, почувствовала, что обрела дом. Эльса была… - Сильвио поколебался. - Эльса была человеком с израненной душой. Она искала нечто… что, как ей казалось, обрела у нас.
- И что же она искала? - спросил Патрик, разглядывая сидящего напротив него мужчину. Весь облик священника свидетельствовал о том, что он человек приятный, излучающий спокойствие, умиротворение. Воистину Божий человек.
Сильвио надолго замолчал. Ему, похоже, хотелось взвесить свои слова, но под конец он посмотрел прямо в глаза Патрику и сказал:
- Прощения.
- Прощения? - с удивлением переспросил Мартин.
- Прощения, - спокойно повторил Сильвио. - Того, что ищет каждый из нас, правда, большинство этого даже не осознает. Прощения за наши грехи, за наши упущения, недостатки и ошибки. Прощения за то, что нами сделано… и не сделано.
- А за что прощения искала Эльса? - негромко спросил Патрик, пристально глядя на священника. На мгновение показалось, что Сильвио готов что-то рассказать. Потом он опустил взгляд и произнес:
- Тайна исповеди священна. Да и какая разница? Нам всем есть за что искать прощения.
У Патрика возникло ощущение, что за его словами скрывается нечто большее, но он был достаточно хорошо осведомлен о тайне исповеди, чтобы пытаться давить на священника.
- Как долго Эльса состояла членом вашего прихода? - вместо этого спросил он.
- Восемнадцать лет. Как я уже сказал, мы за эти годы очень сдружились.
- Не знаете ли вы, имелись ли у Эльсы враги? Мог ли кто-то хотеть ей зла?
Священник вновь немного посомневался, а потом помотал головой.
- Нет, ни о чем таком мне не известно. Кроме нас, у Эльсы никого не было, ни друзей, ни врагов. Ее семьей были мы.
- А это нормально? - спросил Мартин, и в его голос невольно вкрались скептические нотки.
- Я понимаю, о чем вы подумали, - спокойно сказал седовласый мужчина. - Нет, у нас нет никаких подобных правил или ограничений для наших членов. У большинства имеются и семьи, и другие друзья, как в любом христианском приходе. Но у Эльсы, кроме нас, никого не было.
- Давайте вернемся к обстоятельствам ее смерти, - предложил Патрик. - Кто-то влил в нее колоссальное количество спиртного. Как Эльса относилась к алкоголю?
Патрику опять показалось, что он ощущает нерешительность, сдерживаемое желание чем-то поделиться, но вместо этого священник со смехом сказал:
- В этом вопросе Эльса, пожалуй, мало отличалась от большинства людей. Субботним вечером могла выпить рюмку-другую вина, но никаких излишеств. Нет, я бы сказал, что она относилась к алкоголю совершенно нормально. Кстати, я научил ее ценить итальянские вина, мы даже иногда устраивали дегустационные вечера. Они пользовались большим успехом.
Патрик поднял брови: католическому священнику удалось его действительно удивить.
Обдумав, не забыл ли он о чем-нибудь спросить, Патрик выложил на стол визитную карточку.
- Если вдруг вспомните что-то еще, пожалуйста, звоните без всяких колебаний.
- Танумсхеде, - произнес Сильвио, изучив карточку. - Где это?
- На западном побережье, - ответил Патрик, вставая. - Примерно между Стрёмстадом и Уддеваллой.
Он с изумлением увидел, как с лица Сильвио сошла вся краска, и на мгновение оно побелело так же, как у Мартина во время вчерашней поездки. Потом священник пришел в себя и лишь коротко кивнул. Озадаченные Патрик и Мартин распрощались - оба с ощущением, что Сильвио Манчини знает значительно больше, чем рассказал.
В воздухе чувствовалось ожидание. Всем не терпелось услышать о том, что удалось за выходные разузнать Патрику с Мартином. По возвращении из Нючёпинга Патрик поехал прямо в отделение и пару часов посвятил подготовке совещания, поэтому стены его кабинета были увешаны фотоснимками и листками бумаги - он кое-что выписал и прочертил стрелки вдоль и поперек. Это производило впечатление хаоса, но он намеревался вскоре внести в путаницу ясность.
Патрик понимал, что когда все набьются в кабинет, будет тесно, но ему не хотелось развешивать материалы расследования в другом месте. Первым пришел Мартин и уселся в самой глубине, затем по очереди появились Анника, Йоста, Ханна и Мельберг. Все молчали и только скользили взглядами по приклеенному скотчем материалу. Каждый пытался высмотреть красную нить, - нить, которая могла бы привести их к убийце.
- Как вам известно, мы с Мартином посетили за выходные два города, Лунд и Нючёпинг. Тамошняя полиция связалась с нами, поскольку у них имелись случаи, подпадавшие под критерии, которые мы выделили, исходя из убийств Марит Касперсен и Расмуса Ульссона. В Лунде, - он повернулся и указал на снимок на стене, - жертву звали Бёрье Кнудсен. Пятьдесят два года, законченный алкоголик, обнаружен мертвым у себя в квартире. Он пролежал там так долго, что, к сожалению, невозможно обнаружить физические следы повреждений, которые мы установили у остальных жертв. Зато, - Патрик сделал паузу и выпил глоток воды из стакана, который поставил у себя на письменном столе, - зато в руке у него нашли это. - Он показал на прикрепленную к стене рядом со снимком полиэтиленовую папочку со страницей из детской книги.
Мельберг поднял руку.
- Мы получили ответ от криминалистов по поводу отпечатков пальцев на страницах, обнаруженных у Марит и Расмуса?
Активность шефа Патрика удивила.
- Да, ответ получен, и страницы нам вернули. - Он указал на листочки, повешенные возле фотографий Марит и Расмуса соответственно. - К сожалению, отпечатков пальцев на них нет. Страница, обнаруженная у Бёрье, пока не исследовалась, и мы сегодня же отправим ее в Государственную криминалистическую лабораторию. Зато та, что была найдена у жертвы из Нючёпинга, Эльсы Форселль, изучалась в ходе первоначального расследования. Результат отрицательный.
Мельберг кивнул, показывая, что удовлетворен ответом. Патрик продолжил:
- Смерть Бёрье сочли несчастным случаем, решив, что он просто перебрал. Смерть Эльсы Форселль, напротив, расследовалась коллегами из Нючёпинга как убийство, но им так и не удалось установить преступника.
- А подозреваемые у них были? - На этот раз вопрос задала Ханна.
Она сидела с мрачным и сосредоточенным видом и казалась немного бледной. Патрик забеспокоился, уж не заболевает ли она - в настоящий момент он не мог позволить себе лишиться сотрудника.
- Нет, подозреваемых не было. Она, судя по всему, общалась исключительно с членами своего католического прихода, и никто, похоже, не питал к ней злобы. Ее тоже убили в квартире, - он показал на фотографию, снятую на месте преступления, - а в лежавшую рядом Библию было засунуто вот это. - Он поднял палец и указал на страницу из "Гензель и Гретель".
- Что за больной мерзавец? - недоверчиво произнес Йоста. - Какое отношение к делу имеет эта сказка?
- Не знаю, но у меня такое ощущение, что она является ключом к расследованию, - ответил Патрик.
- Остается надеяться, что это не дойдет до прессы, - пробурчал Йоста. - Иначе при их любви давать убийцам прозвища они окрестят его Гензель и Гретель.
- Да, мне, вероятно, нет необходимости подчеркивать важность того, чтобы ничего не просочилось в прессу, - сказал Патрик и с трудом удержался, чтобы не посмотреть на Мельберга.
Хоть тот и был начальником, Патрик считал его своего рода слабым звеном. Но казалось, даже Мельберг за последние недели уже насытился вниманием прессы, поскольку согласно кивнул.
- Появились ли у вас какие-то факты или новые предположения относительно точек соприкосновения между убийствами? - спросила Ханна.
Патрик посмотрел на Мартина, и тот ответил:
- Нет, к сожалению, мы вернулись к исходной точке. Бёрье явно не был трезвенником, а Эльса, похоже, относилась к употреблению алкоголя вполне нормально, не воздерживалась, но и не злоупотребляла.
- Значит, мы не имеем никакого представления о том, как убийства связаны между собой, - с озабоченным видом повторила Ханна.
Патрик вздохнул, обернулся и обвел взглядом материалы на стенах.
- Да, - констатировал он. - Мы знаем только, что убийства, с большой долей вероятности, совершил один и тот же человек, больше никаких точек соприкосновения между ними нет. Ничто не указывает на то, что Эльса и Бёрье имели какое-то отношение к Марит и Расмусу или к местам их проживания. Нам, разумеется, придется вновь пообщаться с родными Марит и Расмуса и спросить, слышали ли они имена Бёрье и Эльсы или о том, чтобы Марит и Расмус жили в Лунде или Нючёпинге. В настоящий момент мы движемся вслепую, но связь все-таки имеется. Должна иметься! - с раздражением сказал Патрик.
- Ты не мог бы пометить города на карте? - попросил Йоста, указывая на висящую на стене карту Швеции.
- Конечно, отличная идея, - откликнулся Патрик и достал из коробочки на письменном столе несколько булавок с цветными головками. Потом аккуратно пометил булавками на карте четыре точки: Танумсхеде, Бурос, Лунд и Нючёпинг.
- Убийца, по крайней мере, придерживается нижней половины Швеции. Это немного ограничивает район поисков, - мрачно заметил Йоста.
- Ну хоть на том спасибо, - добавил Мельберг и засмеялся, но умолк, поняв, что остальным это вовсе не показалось смешным.
- М-да, нам придется немного поработать, - серьезно сказал Патрик. - Желательно еще не выпускать из виду расследование убийства Перссон. Йоста, как у тебя обстоят дела со списком владельцев собак?
- Он готов. Мне удалось выписать сто шестьдесят владельцев, правда, есть еще ряд не зафиксированных ни в каких перечнях. Но их можно пока не трогать.
- Продолжай заниматься уже имеющимися в списке, выясни их адреса и посмотри, нельзя ли привязать кого-нибудь к нашим краям.
- Хорошо.
- Я бы хотел проверить, нельзя ли извлечь побольше информации из книжных страниц, - сказал Патрик. - Мартин и Ханна, пожалуйста, побеседуйте еще раз с Улой и Керстин и узнайте, не слышали ли они имени Бёрье или Эльсы. Поговорите также с Эвой, матерью Расмуса Ульссона. Но по телефону, вы нужны мне здесь.
Йоста нерешительно поднял руку.
- А не мог бы я поехать снова поговорить с Улой? Мы ведь с Ханной беседовали с ним в пятницу, и мне показалось, он чего-то недоговаривает.
Ханна посмотрела на Йосту.
- Я этого не заметила, - возразила она таким тоном, будто коллега болтает чепуху.
- Как же так? Ты ведь заметила, когда… - Йоста повернулся к Ханне, чтобы аргументировать, но Патрик прервал их.
- Вы поедете и поговорите с Улой, списком владельцев собак может заняться Анника. Я потом хотел бы взглянуть на список, так что, когда он будет готов, положи его ко мне на стол.
Анника кивнула и записала.
- Мартин, ты просмотришь материал, отснятый в тот вечер, когда умерла Барби. Мы вполне могли там что-нибудь упустить, так что проверь кадр за кадром.
- Будет исполнено.
- Ладно, тогда за дело, - распорядился Патрик, уперев руки в боки.
Все встали и друг за другом покинули кабинет. Оставшись один, Патрик снова огляделся. Задача казалась невыполнимой. Как можно найти между всем этим связь?
Он снял со стены четыре вырванные из книги страницы и почувствовал в голове полную пустоту. Что же предпринять, чтобы извлечь из них еще какую-то информацию?
Тут у него возникла идея. Патрик взял куртку, аккуратно сложил страницы в портфель и поспешно покинул здание полиции.
Закинув ноги на стол, Мартин взял в руки пультик дистанционного управления. Он чувствовал, что устал и все это начинает ему надоедать. Последние недели оказались слишком интенсивными и напряженными и потребовали слишком много внимания. Главное, что ему почти не удавалось отдыхать и проводить время с Пией и "малышом" - так звучало "рабочее имя".
Мартин нажал на "Play" и запустил пленку в медленном темпе. Он уже видел этот фильм и не находил смысла в повторном просмотре. Кто сказал, что на пленке обязательно присутствует убийца или какая-нибудь зацепка? По всей видимости, Лиллемур встретила свою смерть после того, как убежала из клуба. Однако Мартин привык выполнять то, что ему поручали, и не был готов спорить с Патриком.