- Помнишь, я тебе хотела рассказать про одного своего знакомого? - проговорила она, откинувшись на простынях и глядя в окно на посветлевшее небо. - Так вот, это было лет пятнадцать назад, когда я совсем ещё молоденькой девчонкой только-только устроилась в проектный институт, работавший на оборонку. Что я умела после школы? Да ничего толком, потому и взяли меня работать на ксерокс. Не забыл про такой допотопный аппарат для копирования бумаг? Работать на нём несложно, но дело мы имели с чертежами секретных изделий, которые там проектировали…
- Это мне не интересно, - лениво протянул Ника, стараясь изо всех сил не заснуть и тем самым не ударить лицом в грязь. - Я в технике, как и в балете…
- Нет, послушай! Работал у нас начальником одного отдела человек, который мне нравился. Когда он приходил в наше бюро что-то копировать, я чуть сознание не теряла от счастья, а он меня даже не замечал. Сделайте, мол, барышня, быстренько мой заказ, и до свидания. Так продолжалось довольно долго, пока вдруг не стали наш институт сокращать. Сократили и его отдел вместе с ним, и нам строго-настрого запретили выполнять какие-нибудь работы для тех, кого сокращают. Мало ли какие секреты они захотят унести с собой, ведь, ясное дело, люди обижены, потому что их выбрасывали на улицу…
Ника без интереса слушал её и всё никак не мог понять, для чего она рассказывает.
- Так вот, Дмитрий, его так звали, пришёл перед самым увольнением и попросил сделать довольно много ксерокопий нескольких изделий, автором которых сам и являлся. Я обязана была ему отказать, ведь он наверняка знал о запрете, но не смогла. Я сразу поняла, что он хочет забрать чертежи с собой. Главное, чтобы его на проходных института не задержали, а то бы он погорел, и я вместе с ним. Но никому ни до чего дела не было, ведь вокруг происходили такие события… А потом я узнала, что он уехал в Израиль и наверняка увёз с собой свои изобретения.
- И что же в этих изобретениях такого секретного? - усмехнулся Ника. - Уже столько времени прошло, и они наверняка устарели. А двадцать лет назад, может, и были актуальны…
- Ты так думаешь? А я вот совсем недавно прочла в одной российской газете, что в Израиле создают совершенно невиданное оружие, но не силами оборонной промышленности, а кустарным способом, потому что выходцам из России не особенно доверяют. И самое интересное, что в газете упомянули его имя… Прошло столько лет, и я его почти забыла. А тут вспомнила.
Ника лениво потянулся на кровати и неспешно прикурил сигарету:
- Статейка-то, небось, пропагандистская, мол, не ценят русскоязычного эмигранта в этом оплоте сионизма, на работу по специальности не берут, а он им за это пушки почти на коленке выпиливает! Здесь, в Греции, не лучше ситуация… Однако тенденция!
- Напрасно иронизируешь. Мне уже потом, через некоторое время после того, как он уехал, сообщили, что его изобретения снова заинтересовали военных, да только поезд ушёл - он какие-то там самые важные вещи уничтожил перед увольнением, а без них никакого смысла в оставшихся чертежах нет.
- И ты хочешь сказать… - Нике неожиданно показалось, что в рассказе Светланы есть какое-то рациональное зерно, только пока не ясно, как этим воспользоваться. - И ты хочешь сказать, что изобретения до сих пор в руках твоего приятеля, а в Израиле сплошь и рядом на ответственных постах такие дураки, что никак понять не могут, какое им счастье привалило, да?
- Я хочу сказать одно. - Светлана начала одеваться. - Вот пример человека, который воспользовался случаем. Ты об этом, кажется, говорил? Не всё от самого человека зависит, есть обстоятельства повыше нашего желания. Но нужно хоть что-то делать…
Ника её уже не слушал. Он лихорадочно прикидывал, что мог бы, наверное, предложить какому-нибудь заинтересованному человеку информацию о находящемся в Израиле приятеле Светланы. Правда, эта информация пока не стоит и выеденного яйца, но можно было бы подумать, как эту информацию преподнести. Только кому её предложить? Оружейные разработчики в друзьях у Ники не ходят, как, впрочем, и те, кто оружием торгует. Но ведь разговор-то не об оружии, а о принципах и идеях, которые ценятся наверняка выше, чем непосредственно железки…
- Как зовут твоего друга? - спросил он.
- Никакой он мне не друг! - надулась Света. - А звали его Дмитрием. В Израиле же он поменял имя на Давида. Об этом я из газеты узнала. Фамилия его Бланк - как была раньше, так и осталась.
- В каком городе он живёт?
- Откуда я знаю! Я с ним что, переписываюсь?! - Светлана достала из сумки косметичку и стала наводить на лице порядок. - Эта была всего лишь газетная заметка. И то явно откуда-то перепечатанная.
- А если я его найду, - сказал Ника, - я бы мог от тебя передать привет?
- Ну, если он меня вспомнит. Хотя сомневаюсь… А ты его и в самом деле можешь найти?..
После того, как Ника отвёз Светлану в отель, он вернулся в свою машину и задумался. Мысль, конечно, совершенно безумная - разыскать человека, про которого почти ничего не знает, лишь имя и страну, в которой тот живёт. Хотя нет ничего невозможного при современном уровне техники - если человек засветился в газетах, то наверняка о нём будут какие-то упоминания и в интернете… Ну, хорошо, предположим, Ника его найдёт - что потом? Передаст привет от какой-то давно забытой девицы с работы? В лучшем случае, этот Давид пошлёт его подальше. Но… для чего вообще разыскивать этого Дмитрия-Давида? Если и удастся вытащить из него какие-то секреты, в чём есть громадные сомнения, то что с этим делать? Что он в оружии понимает?..
Весь день Ника был занят с очередной группой туристов и уже решил про себя, что пользы от этой информации никакой, однако какая-то потаённая мысль не давала ему забыть о разговоре со Светланой. Приехав домой под вечер, он устало залез в душ и стал прикидывать, как сейчас свалится в кровать и отоспится за предыдущую бессонную ночь, однако что-то вдруг полыхнуло в голове, и он понял: нужно звонить Хамиду! Хоть он всё ещё обижался на араба, но, может быть, тот посоветует что-то дельное. Всё-таки собаку съел в бизнесе и, если почувствует навар, то разыщет всё, что нужно. Можно ему даже предложить стать компаньоном, но, главное, не выдать всю информацию сразу и кое-что придержать до получения вознаграждения.
Пулей выскочив из душа, Ника завернулся в полотенце и отправился к телефону. Только бы за эти годы Хамид не поменял свой номер.
Но, к счастью, номер был тот же, и Хамид ответил.
- Узнаёшь, брат? - спросил Ника. - Москву ещё не забыл? Бываешь там сейчас?
Своего бывшего помощника араб узнал сразу, будто не прошло с их последней встречи более десяти лет. Ника принялся путано и многословно объяснять, что можно неплохо заработать, продав заинтересованным людям информацию об изобретателе новых видов оружия, однако Хамид сразу оборвал его:
- Ты знаком с этим человеком?
- Пока нет, но знаю, как на него выйти…
- И как?
Ника усмехнулся и высокомерно выдал:
- А вот это как раз стоит денег, которые мы смогли бы с тобой заработать. Нужно лишь найти людей, которым это было бы интересно.
С минуту Хамид размышлял, потом коротко ответил:
- Я подумаю и дня через два тебе перезвоню.
На том разговор и закончился. Ника так и не понял, заинтересовал он араба или нет. Судя по разговору, особого воодушевления информация у Хамида не вызвала. Будь что будет, решил Ника, если позвонит через пару дней, значит, кого-то зацепил. Не позвонит, что ж, ничего не поделаешь, забудем об этом изобретателе, как будто его и не было. Мало ли какой случай ещё подвернётся.
Однако Хамид перезвонил куда раньше - уже на следующее утро. Тон его разговора был совсем иным.
- Послушай, брат мой, - начал он издалека, - чем ты сейчас занимаешься?
- Чищу зубы и умываюсь, чтобы идти на работу, - отшутился Ника, почувствовав, что дело сдвинулось с мёртвой точки, - я работаю в туристическом бизнесе.
- Свою фирму открыл? - вкрадчиво поинтересовался Хамид. - Хорошо зарабатываешь?
- Какое там! Переводчиком работаю, группы вожу по стране. Работа собачья, за копейки… - И не удержался спросить: - Ну, что там с моей просьбой?
- Есть у меня люди, которым интересен этот твой изобретатель. Кстати, как его имя?
Ника подумал, что скрывать имя, наверное, не стоит, чтобы будущий работодатель убедился, что имеет дело не с каким-то трепачом, а серьёзным бизнесменом Никосом:
- Зовут его Давидом Бланком, и живёт он сейчас в Израиле. Есть у меня одна зацепочка, на которую он поведётся… А сколько твои люди готовы выложить за остальную информацию? Учти, я меньше, чем…
Но Хамид оборвал:
- Этим людям важно знать, как хорошо ты знаком с этим Бланком?
- Мы с ним, конечно, не близкие друзья, - принялся врать Ника, - но встречались…
- Им нужен этот человек.
- Пожалуйста, я им продам полную информацию, и делайте с ним, что хотите!
- Нет. - Тон Хамида стал резким и, как когда-то давно, начальственным. - Ты поедешь в Израиль, разыщешь его и передашь моим знакомым.
- Он что - вещь?! - удивился Ника. - Ни в какой Израиль не поеду, что я там забыл? Такого уговора у нас не было.
- Хочешь получить деньги - поедешь. Расходы на поездку тебе оплатят…
16
Израиль Сентябрь 2011
Самое обидное - это то, что микрофон, сунутый Сашкой Гольдманом в воротник мой куртки, чему я поначалу противился, мог бы сейчас сыграть хорошую службу. Мог бы, если бы я был в этой куртке. Но до майки и трусов Сашка, к сожалению, не добрался, а спрятать туда какую-нибудь видеокамеру или микрофон ой как не помешало бы. О том, что кто-то теперь узнает, где я нахожусь, и придёт на выручку, надеяться глупо.
Я-то по наивности рассчитывал, что смогу наплести арабам про золотые горы, и они отпустят меня добывать для них это самое золото, а выходило совсем иначе. Если эти отморозки задумают сделать со мной что-то нехорошее, то я вовсе не уверен, что получится как в фильмах: в решающий момент распахнётся дверь, и в комнату ворвутся вооружённые спецназовцы, чтобы спасти меня и заковать негодяев в наручники. Справедливость не восторжествует.
Очередной раз я посыпал себе голову пеплом за дурацкую сговорчивость и желал Сашке самых больших голубиных какашек на полицейскую фуражку. Пусть не втягивает людей в подобное дерьмо! Сам, небось, сидит сейчас в полиции, попивает кофе и выполняет очередные поручения начальства, даже не подозревая, как мне необходима помощь. Решил, небось, что с его просьбой я не справился, посему и общаться со мной далее не следует. Ведь микрофон в воротнике моей куртки не подаёт признаков жизни, потому что куртка спокойно висит на вешалке дома… Я уже не сомневаюсь, что мужик у кафе погиб отчасти по его вине. А Софа? Кстати, что с ней произошло на самом деле? Как бы выяснить у этого душегуба?
- Что вы сделали с Софой? - мрачно поинтересовался я.
- Какое тебе дело до этой женщины? - усмехнулся "Усама". - Ты с ней знаком всего два дня! Другую найдёшь… если выживешь. О своей жизни лучше подумай. Если и дальше будешь врать, то я тебе не завидую.
- Знаете что, - взбеленился я, решив, что если уже помирать, то с музыкой, - хватит меня пугать! Что вы от меня хотите? Вы задавали вопросы - я отвечал. Или вам нужно, чтобы я рассказывал о том, чего не было? Вот тогда это действительно было бы враньём!.. А после того, что я сейчас услышал, я вообще разговаривать с вами не желаю. Собрались меня убивать - убивайте. Только какая вам от этого польза? У меня есть хоть какой-то выход на Бланка, а вы останетесь у разбитого корыта!
- Вот это другой разговор, - кивнул головой "Усама". - Что ты предлагаешь взамен на собственную жизнь?
- Ничего не предлагаю! - Выпалил я и тут же закусил губу. Чего доброго, эти ребята поймут, что ни на какие переговоры я не иду, и тогда уже без зазрения совести грохнут меня и выбросят в какой-нибудь подворотне. - Между прочим, тот же самый полицейский Гольдман ждёт, когда я к нему приеду с подробным докладом, и если такого не случиться, то всё перевернёт с ног на голову. И вас достанет…
И хоть моё враньё звучало не очень убедительно, кажется, на "Усаму" оно произвело какое-то впечатление.
- Гольдман? А, это тот полицейский, о котором ты говорил…
Ещё раз я убедился, что о Сашке он услышал только от меня. Когда же эти ребята все-таки начали поиски секретов Давида? И что им вообще обо всём известно? Или им что-то успела наговорить бедная Софа?
- Значит, так. - "Усама", видимо, собрался с мыслями и нетерпеливо рубанул в воздухе рукой. - Нет у меня ни времени, ни желания болтать о женщинах и твоих друзьях-полицейских. И никаких твоих предложений мне не нужно. У тебя есть выбор: или делаешь то, что тебе скажут, или… Надеюсь, понял?
Я молча кивнул головой.
- Перво-наперво, мне нужно знать всё о контактах Давида Бланка. С кем он уже общался, с кем собирается общаться, какие у него планы. Это главное. Затем ты должен поехать в банк - не делай удивлённые глаза, - и забрать диск, который положил в ячейку. Мы его скопируем и вернём на место. И упаси тебя Б-г, чтобы об этом узнал сам Бланк или кто-то ещё…
- Откуда вы знаете о диске?! - не удержался я.
- Думаешь, что за тобой никто не следил?.. А когда ты вернёшь Давиду ключ от ячейки…
- Я не хочу к нему больше ездить, - хмуро сказал я, - больно дорого мне это обходится! Позвоню и скажу, что всё в порядке, а с ключом пусть сам выкручивается! Хоть самолично за ним приезжает…
- Поедешь! Сколько раз нужно будет поехать, столько и поедешь!.. А потом, когда скажу, организуешь и нашу встречу.
- Почему вы думаете, что у меня это получится? Он же ни с кем не общается. Для меня сделал исключение, но не факт, что сделает исключение ещё для кого-то.
- А ты постарайся, чтобы захотел. Нет ничего невозможного.
Ещё несколько минут назад мне казалось, что я приплыл, и после сообщения о смерти Софы живым из лап этих отморозков не выберусь. Теперь появлялся шанс, ведь никаких других подходов к Давиду кроме меня у них нет, а значит, и резать курицу, несущую золотые яйца, им не резон. Иначе для чего они затеяли игру?
- Вы так говорите со мной, - попробовал я потянуть время, - будто уже получили моё согласие. Опять станете пугать своими гориллами?
"Усама" искоса глянул на меня и усмехнулся:
- А что, плохой способ убеждения? Одна добрая затрещина стоит десяти глупых слов… Нет, из-под палки ты работать не будешь, потому что тот, кто боится наказания, работает плохо. Хорошо работают за деньги. Ведь ты любишь деньги?
- Люблю. Но их по-разному можно зарабатывать… И сколько же я стою, по-вашему?
- Поверь, немного. Деньги - это мусор, но этот мусор нужен тебе, и ты за него вывернешься наизнанку…
- Вы в этом уверены?
- Абсолютно! - Он поглядел на меня и нетерпеливо боднул головой воздух. - Короче! Нет у меня времени уговаривать тебя. Да и у тебя выбора нет. Мне необходимо встретиться с Давидом, и это всё, что нужно от тебя.
- Предположим, я это организую. А потом вы меня… как Софу?
Похоже, мои слова окончательно разозлили "Усаму".
- Да жива она, твоя женщина! Получишь её, когда всё сделаешь! А не сделаешь, тогда и ты, и она…
- Хватит меня пугать, в конце концов! - тоже разозлился я, воодушевлённый тем, что и овцы целы, и волки… ну, волки пока не сыты, но опасность быть съеденным несколько уменьшилась. - Никакая она не моя женщина, просто знакомая. А шантажировать меня таким способом, извините, какое-то средневековье!
- Сделаешь всё, что тебе сказали, - упрямо повторил "Усама", - и гуляй на все четыре стороны!..
И в самом-то деле, пронеслось у меня в голове, стоит ли дискутировать с этими питекантропами о гуманизме, лучше поскорее выбраться с их дурацкой виллы. Я уже достаточно поторговался, и теперь наступило время соглашаться с их требованиями. Когда же окажусь на воле, хоть с Софой, хоть без, то прямиком отправлюсь в полицию, и пускай они достают этого бровастого террориста. Тут мне уже и Гольдман не понадобится. Хотя любопытно будет заглянуть в его бесстыжие глаза и поинтересоваться, куда он исчез в момент, когда его помощь требовалась больше всего.
- Конкретно, что от меня надо? - Теперь я решил изображать из себя алчного и недалёкого дельца, который готов продать всё и вся, и даже то, что ему не принадлежит, лишь бы наварить бабок. Если просто пообещать притащить Давида Бланка за усы, то это наверняка не прокатит. "Усама" со своими мордоворотами сразу сообразят, что я хочу поскорее слинять. С другой стороны, и Мальчиша-Кибальчиша изображать глупо: больно не хочется, чтобы мимо моей будущей могилки проходили какие-нибудь еврейские пионеры и отдавали салют. Ну, не хочется…
И тут "Усама" снова перешёл на русский, который давался ему явно легче, чем иврит, и сказал:
- Минуточку. - Он вышел и скоро вернулся с каким-то белобрысым парнем явно не восточной внешности. - Вот тебе напарник, который будет всё время рядом. Чтобы ты глупостей не наделал.
- И в туалет со мной ходить будет? - сразу надулся я. - А по ночам спать на коврике у кровати?
- Зачем же вы так? - усмехнулся парень. - Достаточно, чтобы вы всегда были со мной на связи. Там, где действительно необходимо, я буду рядом. Выключенный же сотовый или задержка в ответе, когда я вам позвоню, - это сигнал о том, что вы от нас что-то скрываете. Ясно?
Не обращая внимания на "Усаму", я спросил парня:
- Как вас хоть зовут? И как вы оказались с ними в одной компании? Ведь вы из наших?
Парень ухмыльнулся и, поведя достаточно накачанными плечами, ответил:
- Зовут меня Виктором. А в этой компании я оказался… да какая, в конце концов, разница, как я здесь оказался? Скажу лишь одно, если вас это успокоит: никакой идеологии - только коммерция!
- Да что перед ним расшаркиваться?! - злобно выдал из-за его спины "Усама" и вдруг выпалил такую смачную матерщину, какой я давненько в Израиле не слыхивал.
Не обращая на него внимания, Виктор пристально посмотрел на меня своими белёсыми глазами и сказал:
- Вот бумага и ручка, напишите все свои данные - на иврите или на русском, не важно, а также расписку, что получили тридцать тысяч долларов наличными…
- Ого! - вырвалось у меня невольно, и я впервые за последнее время перестал жалеть, что оказался в этой криминальной истории.
Теперь, согласно жанру, передо мной должен возникнуть дипломат с долларами, за которые я запродам душу дьяволам в лице "Усамы" и этого бесцветного Виктора, а он, судя по всему, рангом повыше в бандитской иерархии, нежели мохнобровый матерщинник. Но другая, более трезвая мысль острыми коготками царапнула моё сердечко: тут бы ноги унести подобру-поздорову, а ты ещё на доллары губу раскатал! Впрочем, чем чёрт не шутит…