- Да, я думаю, знал. Я виделся с ним снова на следующий день, он был тогда трезвым и испытал ужасное потрясение, когда я напомнил ему, что он мне вчера рассказал. Но он признал, что это правда, и умолял меня молчать. Это все, что я смог добиться от него, а в тот же вечер его задавил грузовик.
- Неужели? Удивительно своевременно.
- Я тоже об этом подумал, - заметил Миллиган. - Это заставило меня довольно сильно нервничать.
- Но как Виктор Дин попал туда?
- Тут, - сознался Миллиган, - я допустил ужасный промах! Дайана привела его однажды вечером…
- Одну минуту. Когда этот разговор с вашим несдержанным другом имел место?
- Около года назад. Естественно, я пытался следить за развитием событий, и, когда Дайана привела Дина и сказала, что он работает в "Пимс", я подумал, что это мог быть именно тот человек. Очевидно, он им не был. Но боюсь, он получил намек об этом деле от меня. Через некоторое время я обнаружил, что он пытался вмешаться в мое собственное дело, и я приказал Дайане остановить его.
- Фактически, - произнес мистер Брэдон, - вы попытались выведать из него информацию, точно так же, как пытаетесь выведать у меня, и обнаружили, что, вместо этого, он вытягивал информацию у вас.
- Что-то в этом роде, - признался Миллиган.
- И вскоре после этого он упал с лестницы.
- Да, но не подумайте, что я к этому причастен. Я не хотел, чтобы он умер. Я только хотел, чтобы он не совался в это дело. Дайана такая болтушка, особенно когда выпьет джина. Проблема в том, что вы никогда не можете чувствовать себя в безопасности с этими людьми. Вы могли бы подумать, что здравый смысл заставит их хранить молчание в своих же собственных интересах, но у них не больше ума, чем у обезьян в клетке.
- Ну, - сказал Брэдон, - если мы набиваем их веществом, которое печально известно тем, что лишает человека самоконтроля, я считаю, что мы не можем жаловаться на последствия.
- Да, не можем, но это доставляет досадные неудобства. Они хитрые как горностаи, с одной стороны, и полные идиоты - с другой. К тому же злобные.
- Да. Дин никогда не употреблял наркотиков, не так ли?
- Нет. Если бы принимал, мы могли бы в большей степени контролировать его, но, к сожалению, голова у него была на месте. Тем не менее он знал, что ему хорошо заплатят за любую информацию.
- Весьма вероятно. Проблема была в том, что он брал деньги и с другой стороны тоже. По меньшей мере, я думаю, что брал.
- Не пытайтесь играть в эту же игру.
- Я не имею ни малейшего желания падать с лестницы. Насколько я понял, что вы хотите узнать, так это способ, которым совершается вся операция, и имя человека, который руководит ею. Я осмелюсь пообещать вам это выяснить. Как насчет условий?
- Моя идея заключается в том, чтобы с помощью полученной информации попасть в центр шайки и постараться добиться того, чтобы каждый заключил сделку с нами.
- Так, а в качестве альтернативы я предлагаю вам прижать джентльмена из "Пимс" и разделить прибыль. В этом случае, так как я беру на себя важную часть работы и иду на больший риск, то я возьму семьдесят пять процентов.
- Ни за что. Пятьдесят на пятьдесят, и я буду вести переговоры.
- В самом деле? Это довольно мило. Почему я должен включать вас во все это? Вы не можете проводить переговоры, пока я не скажу, с кем их надо вести. Вы что думаете, что я вчера родился?
- Но, зная то, что мне сегодня открылось, я без труда добьюсь того, чтобы вас уволили из агентства завтра же, разве не так? Если Пим узнает, кто вы на самом деле, неужели вы думаете, что он оставит вас в своих добродетельных стенах еще хотя бы на один день?
- Ладно, послушайте. Мы проводим переговоры вместе, и я беру шестьдесят процентов.
Миллиган пожал плечами:
- Хорошо, оставим это пока так. Я надеюсь, это не устроится сегодня. Что мы хотим достичь - это взять бразды правления в свои собственные руки.
- Как скажете. Когда мы сделаем это, у нас будет достаточно времени решить, кто из нас будет щелкать кнутом.
Когда он ушел, Тод Миллиган пошел в спальню и обнаружил Дайану, стоящую на коленях на сиденье у окна и глядящую вниз на улицу.
- Ты уладил с ним дела?
- Да. Он обманщик, но я смогу заставить его понять, что я ему заплачу, если он будет откровенен мной.
- Ты бы лучше оставил его в покое.
- Ты говоришь ерунду, - сказал Миллиган, используя более грубый термин.
Дайана обернулась и посмотрела ему в лицо.
- Я предупредила тебя, - добавила она. - Это не значит, что меня хоть сколько-нибудь волнует, что случится с тобой. Ты начинаешь меня нервировать, Тод. Для меня будет огромным удовольствием увидеть, как ты потерпишь полный провал. Но тебе лучше держаться подальше от этого человека.
- Думаешь о том, чтобы продать меня?
- Мне это не понадобится.
- Лучше тебе этого не делать. Ты потеряла свою голову от этого театрального джентльмена в трико, не так ли?
- Почему тебе нужно быть таким вульгарным? - спросила она презрительно.
- Что тогда с тобой случилось?
- Я напугана, вот и все. Не похоже на меня, правда?
- Боишься этого рекламного жулика?
- В самом деле, Тод, ты иногда совершаешь глупые поступки. Ты не видишь того, что у тебя под носом. Это написано слишком крупными буквами, чтобы ты увидел, я полагаю.
- Ты пьяна, - ответил ей Миллиган. - Просто тебе не удалось подцепить этого твоего шутника…
- Заткнись, - сказала Дайана. - Подцепить его? Я скорее подцеплю государственного палача.
- Осмелюсь утверждать, что именно этого ты бы хотела. Тебе бы подошло любое новое ощущение. Чего ты хочешь? Ссоры? Если так, боюсь, я не смогу заставить себя волноваться, чтобы только сделать тебе одолжение.
Существует печальный обычай, который предписывает, что окончательному разрыву низменной любовной связи должен предшествовать ряд не менее низменных ссор и обид. Но в этом случае мисс де Момери желала бы обойтись без этого обычая.
- Нет. У меня с тобой все кончено, вот и все. Я холодна. Я иду спать… Тод, это ты убил Виктора?
- Я не убивал Дина.
Майору Миллигану в ту ночь приснился страшный сон: Дэс Брэдон в своем костюме Арлекина повесил его за убийство лорда Питера Уимзи.
Глава 15
Неожиданная кончина мужчины в смокинге
Главный инспектор Скотленд-Ярда Чарльз Паркер продолжал испытывать беспокойство, и мысли путались в его голове. В Эссексе произошел еще один провал. Частный катер, подозреваемый в том, что имеет отношение к торговле наркотиками, был арестован и обыскан. Обыск не принес никаких результатов, за исключением того нежелательного последствия, что была поднята шумиха, объявившая тревогу для заинтересованных сторон. Дальше быстроходную речную машину, которая привлекла внимание своими частыми ночными поездками от побережья к столице, с трудом выследили и доказали, что она принадлежала члену дипломатического корпуса, совершавшему визиты инкогнито к одной леди, живущей на популярном морском курорте. Мистеру Паркеру, все еще лишенному права личного присутствия в подобных ночных экспедициях, оставалось признавать с мрачным удовлетворением, что у его подчиненных все всегда шло не так, когда он лично не участвовал в операции. Он также был благоразумно рассержен на Уимзи за его неспособность помочь чем-то конкретным. Наблюдение за происходящим в "Белом лебеде" до сих пор не принесло результатов. Уже около недели опытные полицейские облокачивались на барную стойку заведения, болтая со всеми без исключения о собаках, козлах, попугаях и других безмолвных друзьях человека, не получая взамен ничего интересного, вроде таинственного пакета.
Пожилого человека с историей о попугае достаточно легко было выследить. Он был здесь завсегдатаем. Сидел в пабе каждое утро и каждый день и имел запас подобных историй. Терпеливая полиция собрала их уже целую коллекцию.
Владелец "Лебедя", против личности которого ничего нельзя было выудить, хорошо знал своего клиента. Он сообщил, что тот был вышедшим на пенсию грузчиком с Ковент-Гардена, который жил на пособие по старости, и каждый уголок его безобидной жизни был открыт встречному дню. Этот пожилой джентльмен, когда его спросили, помнил ли он разговор с мистером Гектором Панчеоном, был абсолютно уверен, что никогда не видел его самого ранее, за исключением двух возчиков, которых знал достаточно хорошо. Последние подтвердили, что джентльмен в смокинге и человек низкого роста, который говорил о собаках, были одинаково незнакомы им. Однако они считали: нет ничего необычного в том, что эти люди зашли в "Лебедь", чтобы хорошо закончить веселую ночь. Таким образом, ничто не пролило света на тайну пакета с кокаином.
Паркер, однако, воодушевился некоторым энтузиазмом после отчета Уимзи о своей беседе с Миллиганом.
- Как ты все-таки невероятно удачлив, Питер. Люди, которые обычным образом, должны были бы избегать тебя, как чумы, приходят незваными на твои вечеринки в подходящий психологический момент и предлагают свои носы, чтобы ты их за них водил.
- Не такая уж это удача, старина, - ответил Уимзи. - Хорошее руководство, вот и все. Я отправил красавице Дайане анонимное письмо, серьезно предупреждая ее против меня и информируя, что, если она узнать обо мне самое худшее, ей нужно только поинтересоваться по адресу моего брата. Что весьма любопытно, люди не могут сопротивляться анонимным письмам. Почти всегда это срабатывает. Это как бесплатные предложения образцов. Они взывают ко всем низшим инстинктам человека.
- Ты сущий дьявол, - сказал Паркер. - Когда-нибудь ты попадешь в большие неприятности. Представь, что Миллиган узнал бы тебя.
- Я подготовил его разум к тому, чтобы он принял мое разительное сходство с выдуманным кузеном.
- Неудивительно, что он поверил в это. Семейное сходство обычно простирается до зубов и чего-то подобного.
- Я никогда не позволял ему приблизиться достаточно близко, чтобы изучить детали.
- Это должно было сделать его подозрительным.
- Нет, потому что я был груб с ним. Он поверил мне просто потому, что я ему грубил. Все подозревают страстное желание заискивать, но грубость, по какой-то причине, всегда воспринимается как гарантия добросовестности. Единственный человек, которому когда-либо удалось разглядеть истину сквозь грубость, был святой Августин, но я не думаю, что Миллиган читает "Исповеди". Кроме того, он хотел верить в меня. И он жадный.
- Ну, несомненно, ты знаешь свое собственное дело. Но что касается этого Виктора Дина. Ты действительно веришь, что глава этой наркобанды - среди сотрудников "Пимс"? Это звучит довольно неправдоподобно.
- Это отличный повод поверить в это. Ведь перевал уважаемого рекламного агентства может служить отличным тайником для большого жулика. Особенно потому, что траектория рекламного бизнеса настолько сильно удалена от траектории транспортировки наркотиков.
- Почему? Насколько я смог понять, все рекламные агенты - торговцы обманом.
- Именно так. Да, теперь я начинаю думать, что существует тонкая симметрия по поводу вещи, которая чрезвычайно художественна. Тем не менее, Чарльз, я должен признать, что мне кажется трудным довести дело с Миллиганом до конца. Я тщательно изучил персонал "Пимс" и до сих пор не смог обнаружить никого, кто выглядит в крайнем случае как Наполеон преступления.
- Но ты, кажется, убежден, что убийство Виктора Дина - это внутренняя работа. Или думаешь, что какой-то чужак прятался на крыше офиса и покончил с Дином потому, что тот собирался донести на банду? Я полагаю, чужак мог получить доступ на крышу "Пимс"?
- О, легко. Но это не объясняет наличие рогатки в столе миссис Джонсон.
- Так же как и атаку на меня.
- Нет, если тот же человек, что убил Дина, напал на тебя.
- Имеешь в виду, что это мог быть Уиллис? Мне кажется, что Уиллис не является Наполеоном преступлений, как ты изволил выразиться.
- Уиллис не является Наполеоном ни в чем. Точно так же, как, я думаю, и парень с рогаткой. Если у него хватило здравого смысла использовать свою собственную рогатку и сжечь ее после этого. Как я думаю, это человек значительной изобретательности, но ограниченной дальновидности; человек, который хватается за первую вещь, которую ему предлагают, и делает с ней что может, но ему не хватает лишь маленькой доли дополнительного обдумывания, что сделало бы эту вещь по-настоящему успешной. Он живет впроголодь, как ты можешь сказать. Я думаю, что могу разыскать его без особого труда, но это не то, чего ты хочешь, не так ли? Ты бы предпочел взять Наполеона транспортировки наркотиков, не так ли? Если он существует.
- Конечно, предпочел бы, - сказал Паркер выразительно. - Если подумать, то становится очевидны какой пустяк странное убийство этого Дина или нападение на меня по сравнению с методом управления контрабандой наркотиков, которая ставит в тупик весь Скотленд-Ярд. В самом деле, - продолжал Паркер серьезно. - Контрабандисты наркотиков - убийцы в пятьдесят раз большие. Они убивают сотни людей, умерщвляя их душу и тело, помимо того, что косвенно являются причиной всевозможных преступлений среди своих жертв. В сравнении с этим избиение одного презренного ничтожества по голове почти достойно поощрения.
- В самом деле, Чарльз! Для человека с твоим религиозным воспитанием твой взгляд удивительно свободен от каких-либо предрассудков и суеверий.
- Не такой уж и нерелигиозный. Бойся не того, кто убивает, а того, у кого есть власть бросить тебя в ад. Как насчет этого?
- Как, в самом деле? Повесить одного и дать другим несколько недель тюрьмы - или, если он с хорошим социальным положением, связать обязательством или вернуть на поруки на шесть месяцев с обещанием хорошего поведения.
Паркер скривил рот.
- Я знаю, старина, я знаю. Но разве было бы верно повесить несчастных жертв или более мелких сошек? Всегда останутся другие. Нам нужны главные люди, которые наверху. Возьми этого человека, Миллигана, который является паразитом чистейшей воды - без всякого оправдания этому, потому что сам он не наркоман, - и предположи наказать его здесь и сейчас. После этого они только начнут все заново, с новым дистрибьютором и новым притоном, в котором будут совершаться те же операции. И что, кто-нибудь выиграет от этого?
- Точно, - согласился Уимзи. - Насколько гораздо правильнее было бы схватить человека, стоящего над Миллиганом? Та же самая вещь будет применена.
Паркер жестом выразил безысходность.
- Я не знаю. Питер. Нет никакого смысла, чтобы беспокоиться об этом. Моя работа заключается в том, чтобы поймать главарей банды, если я смогу, а после этого как можно больше мелких сошек. Я не могу разрушать города и сжигать население.
- Огонь Страшного суда должен исцелить это место, - заметил Уимзи, - превратить в пепел землю и освободить заключенных. Существуют времена, Чарльз, когда даже лишенная воображения благопристойность моего зятя и злобная добродетель его жены кажутся мне достойными восхищения. Я едва ли могу сказать больше.
- У тебя есть собственная благопристойность, Питер, - ответил Паркер, - которая нравится мне тем, что она не негативная. - Озвучив эту вспышку сентиментальности, инспектор покраснел. - Но в настоящий момент я должен сказать, что ты нам не очень полезен. Ты расследуешь преступление - если это, конечно, преступление - уже несколько недель, и единственный ощутимый результат от проделанной работы - моя сломанная ключица. Если бы ты мог ограничить себя переломом собственной ключицы…
- Она была сломана до настоящего времени, - вставил Уимзи, - и не без достаточного основания. Ты не должен был совать свою проклятую ключицу в мои дела.
В этот момент зазвонил телефон.
Было половина девятого утра, и лорд Питер Уимзи поглощал ранний завтрак вместе со своим зятем, перед тем как отправиться в рекламное агентство, к месту осуществления деловых операций. Леди Мэри оставила мужчин спорить дальше и подняла трубку.
- Это из Ярда, дорогая? Что-нибудь насчет этого человека, Панчеона?
Паркер взял аппарат и пустился в оживленную дискуссию, которая закончилась словами:
- Пошлите Ламли и Иглса туда немедленно и скажите Панчеону, чтобы тот был с вами на связи. Я сейчас буду.
- Что случилось? - поинтересовался Уимзи.
- Наш маленький друг Панчеон снова встретил своего знакомого в смокинге, - сказал Паркер, ругаясь, когда пытался надеть плащ на поврежденное плечо. - Видел, как тот слонялся около редакции "Морнинг стар" сегодня утром, купил ранний выпуск газеты или что-то в этом роде. Любопытный репортер преследовал его с того момента, очевидно. Пришел с ним к Финчли. Только представь, говорит, не мог найти телефона раньше. Ладно, мне надо бежать. Увидимся позднее. До свидания, Мэри, дорогая. Пока, Питер.
Он выскочил в спешке.
- Хорошо, хорошо, - сказал в задумчивости Питер. Он отодвинул свой стул от стола и сел, рассеянно глядя на стену напротив, на которой висел календарь. Затем, высыпав резким движением на скатерть содержимое сахарницы, начал, ужасно хмурясь, складывать высокую башню из кубиков сахара. Мэри узнала у своего брата признаки вдохновения и незаметно ускользнула; нужно было приступать к своим домашним обязанностям.
Сорок пять минут спустя она вернулась и обнаружила разбросанные на столе в беспорядке кубики сахара. Мэри вздохнула и поняла, что брат ушел, не попрощавшись.
"Быть сестрой Питера - то же самое, что быть в родстве с государственным палачом, - подумала Мэри. - А быть женой полицейского еще хуже. Полагаю, родственники палача радуются, когда у него есть работа".
- Тем не менее, - сказала она вслух, не будучи лишенной чувства юмора, - можно быть связанным священными узами брака с владельцем похоронного бюро и радоваться смертям праведников, что было бы гораздо хуже.
Сержант Ламли и констебль Иглс не нашли Гектора Панчеона в маленьком дешевом ресторанчике в Финч, откуда он им звонил. Не дождавшись полицейских, Панчеон ушел, оставив для них записку.
"Тот человек позавтракал и ушел, - говорилось в записке, написанной наскоро на листе бумаги, вырванном из записной книжки корреспондента. - Я позвоню вам, как только смогу. Боюсь, он догадывается, что я слежу за ним".
- Вот, - уныло заметил сержант Ламли. - Опять эти любители. Конечно, он дал понять мужчине, что за ним следят. Если бы один из этих журналистов и по совместительству сыщиков любителей был полицейским и ему следовало выследить слона, он бы прожужжал ему все уши, передав все подробности своих тайных замыслов.
Констебль Иглс был восхищен этим полетом фантазии от всего сердца.
- Поручи такому дело, так он уж провалит его окончательно, - продолжал сержант Ламли. - К тому же я рассчитывал перекусить, а этот юный детектив заставил нас убраться отсюда без завтрака.
- Не вижу оснований, чтобы нам оставаться без завтрака, раз уж мы здесь, - высказал свое мнение констебль. Иглс обладал таким легким характером, с которым без труда находил выход из любой ситуации. - Как насчет пары чудесных копченых селедок?
- Я не возражаю, - согласился сержант, - если только нам позволят съесть их спокойно. Но помяни мое слово, он начнет звонить прежде, чем у нас будет время проглотить хотя бы кусок. Это уж наверняка. Я лучше позвоню в Ярд и остановлю Паркера от утомительного путешествия сюда. Его не стоит беспокоить по пустякам. О нет!