- Я-то думал, нам просто не везет. В четырех местах он, словно нарочно, ускользал у нас из-под носа. Но теперь я думаю другое. При такой беготне вряд ли он сделал сегодня много снимков. Даже всю пленку не использовал - из тридцати шести кадров пленки, что он нам отдал, засняты только двадцать. Если в кармане у него не найдется еще одной отснятой пленки - а ее нет, иначе бы он сразу отдал обе, - то он наверняка заявит, будто потерял ее. Но потеряться-то старался он сам, чтоб мы подольше искали. А сыночек за это время без помех зашел в ателье, спокойно взял, что ему нужно, и убрался в безопасное место. Теперь может последовать курьезный прием: молодчик явится к нам с заявлением, что его мотоцикл похитили.
- Да, может случиться и так, - согласился я.
Скала продолжал свои рассуждения:
- Я предполагал, что в такой поздний час в субботу в ателье уже никого не будет - нам легче работать. И что в квартире тоже никто не помешает: Арнольд пропал, а старый Фидлер благодаря вашей идее остался без ключей. Я был уверен - вы уж как-нибудь его задержите. Я попросил двух ваших офицеров сделать в его квартире более тщательный обыск и лишь потом отправился с остальными людьми сюда. И здесь мы узнаем...
В ателье они застали Гадрабу, который все ждал своего натрона. После того как Арнольд ушел, Гадраба позвонил в ресторан "У королей", но Бедржиха Фидлера там еще не было. А позже Гадраба звонить не стал: решил, что нет нужды объявлять по телефону о сенсации, которая вовсе и не сенсация, что заведующий все равно придет в ателье и что он, возможно, уже встретился с сыном, потому и задержался. А для Скалы известить меня о том, что Арнольд соизволил заглянуть на работу, было в ту минуту не самым важным. Однако ему не удалось наверстать упущенное, хотя он очень быстро организовал поиск и преследование Арнольда. За Бочеком и Мильнеровой он послал человека. Тем удобнее было бы Арнольду отсиживаться в квартире Мильнеровой...
После всех этих рассуждений Скала наклонился к дверцам нижней части шкафа, стоящего в "сенях" у самой перегородки. На эту нижнюю часть была поставлена совсем не соответствующая ей верхняя - получился этакий допотопный предок современной секционной мебели. Но открывать дверцу Скала не стал; не разгибая спины, снизу, он хмуро посмотрел на меня:
- Не кажется ли вам, что и на сей раз пан заведующий что-то долго не идет? До ресторана "У королей" отсюда рукой подать...
Я тоже не сгорал от нетерпения заглянуть в шкаф. Лучше было сделать это в присутствии Карличека и Фидлера. В сущности, мы со Скалой зашли сюда только для того, чтобы поговорить без помех. Адреса ресторана я не знал, но если до него "рукой подать", то Карличеку и впрямь пора бы уже вернуться вместе с Фидлером. Несколько позднее мы узнали, почему они задержались: когда Карличек вошел в ресторан, Бедржиха Фидлера там не оказалось. А не заметить его Карличек не мог - во всем небольшом зале находился один-единственный человек, да и тот официант в белой куртке, который медленно, зато с грохотом отстукивал на старой машинке вечернее меню.
- Вы знаете пана Фидлера? - спросил его Карличек.
- Знаю.
- Был он здесь?
- Был.
- Ушел?
- Убежал, - прозвучал странный ответ,
Расспросив официанта, Карличек узнал, что около получаса назад - а может, и целого часа, официанту это было безразлично, - Фидлер вдруг вскочил как ужаленный и бросился на улицу. Сидел он вон там, у окна, и официант, находившийся возле стойки бара, хорошо его видел. А в углу, под вешалкой, сидел еще один посетитель, который раньше здесь никогда не бывал. Совершенно незнакомый. Этот незнакомец тоже вскочил и тоже бросился на улицу за паном Фидлером. Оба они уже расплатились, так что официанту не было нужды гнаться за ними. Больше он ничего сказать не мог, и Карличек поспешил к телефону. В эту минуту вернулся незнакомый клиент, запыхавшийся и потный. Оказывается, он заметил на улице машину со знакомым номером, которая привезла Карличека, и оба быстро выяснили свои отношения. Карличек, без сомнения, и был именно тем самым сотрудником, который должен был прийти за Фидлером, а это означало, что обязанности незнакомого посетителя ресторана закончились. Только вот Фидлер исчез...
"Ангел-хранитель" стал рассказывать: Фидлер сидел покорно, с сокрушенным видом. Вдруг он страшно взволновался - видно, заметил что-то в окно. "Ангел" со своего места не мог видеть, что именно, и побежал за Фидлером. Тот, выскочив на тротуар, на секунду остановился, поднялся на цыпочки и, вытянув шею, посмотрел на ближайший угол. Что делается за его спиной, он не замечал. Потом он засеменил своей скользящей походкой, торопясь изо всех сил, а не доходя до угла, побежал какой-то мышиной трусцой. Видимо, хотел догнать кого-то, кто уже далеко ушел.
"Ангел-хранитель" следовал за ним, не имея приказа его задержать. Он только старался не потерять Фидлера из виду. Это был экстренный случай, о котором он обязан был немедленно сообщить, но никакой технической возможности сделать это не представлялось.
Могло ли быть так, что Фидлер гнался за молодым человеком в кожаном костюме и с рюкзаком на спине?
Могло. Впрочем, "ангел-хранитель" не искал такого человека. Ему не были известны тревоги Фидлера, не знал он и о существовании его сына. Правда, такая колоритная фигура, как Арнольд Фидлер, безусловно, бросилась бы ему в глаза. Но это было бы важно лишь в том случае, если б Бедржих Фидлер догнал парня в коже,
А Фидлер никого не догнал. Он остановился и, задыхаясь от бега, крикнул еще: "Арнольд!"
"Ангел-хранитель" четко знал свои обязанности. Он понял, что Фидлер бежит за каким-то Арнольдом, который, скорее всего, удрал, вскочив в отъезжающий от остановки трамвай - потому что Фидлер проводил трамвай взглядом. Трамвай был двадцать второго маршрута. Он уже поворачивал за угол.
Видел ли он, чтоб кто-нибудь вскакивал в вагон? Да, видел нескольких опоздавших - из тех неудачников, у которых всегда и принципиально трамваи уходят из-под носа. Но среди них решительно никого не было в кожаном костюме. Впрочем, он обратил внимание на трамвай лишь после выкрика Фидлера.
Потом Фидлер некоторое время торчал на тротуаре как мокрая курица, мешая прохожим. Несколько трамваев проследовали в обе стороны: десятый, одиннадцатый и еще один двадцать второй. Затем на малой скорости между островком трамвайной остановки и тротуаром проехало такси. Фидлер поспешно остановил его.
Возникла опасность, что Фидлер ускользнет от наблюдения. Ведь приказано было следить за ним вплоть до отмены распоряжения или до тех пор, пока Фидлером не займется другой сотрудник. Но "ангел-хранитель" не растерялся. Предоставив Фидлеру уехать в такси, он зашел в будку регулировщика и попросил его передать по телефону всем постам распоряжение остановить такси, следующее по линии трамвайного маршрута номер двадцать два, и задержать пассажира. Это было равносильно тому, что Фидлером уже занялся другой сотрудник, а его, "ангела-хранителя", обязанности на том кончились. Задание свое он выполнил, осталось только доложить об экстренном случае. Но Карличек попросил его сначала справиться по телефону, удалось ли задержать такси. Да, удалось. Бедржиха Фидлера изловили на площади Штроссмайера, но не знали, что с ним делать.
- Между прочим, двадцать второй трамвай там не проходит, - заметил "ангел-хранитель", вешая трубку, - Но ничего, все в порядке. Вас просят приехать за Фидлером. Вы поезжайте, а я свое дело закончил.
- Вы его закончите, когда лично передадите мне Фидлера, - возразил Карличек. - И поедете вы со мной - так и быть, прокачу бесплатно.
На площади Штроссмайера Бедржих Фидлер объяснялся с экипажем голубой машины автоинспекции; с грехом пополам он успел уже кое-что рассказать им, даже о том, что утром нашли мотоцикл его сына. Карличеку Фидлер сказал:
- Знаю, я должен был ждать в ресторане. В моих же интересах. Но я не мог, я увидел Арнольда! Он вскочил в одиннадцатый!
Карличек и "ангел-хранитель" стали уверять его, что он ошибся: это был не одиннадцатый, а двадцать второй. Фидлер схватился за голову. От волнения он дрожал всем телом.
- На вашем месте я перестал бы трястись, - сурово одернул его Карличек. - Для этого нет никаких причин. И заявление ваше стало беспредметным, поскольку ваш сын, оказывается, вовсе не пропал, а только где-то шляется. Он уже и в ателье заглядывал, однако вовсе не для работы.
- Арнольд заглядывал?..
- Ну да, в ателье, говорю же вам. Натолкал в рюкзак какое-то барахло, вскинул его на спину и был таков.
- Куда же, господи, куда он ушел?!
- Туда, где вы его увидели, и еще дальше.
Автоинспектор заметил:
- А вы ведь не сказали, что у него был рюкзак.
- Рюкзак? Не было у него рюкзака! Ничего он не нес, шел налегке... В полотняных брюках и летней куртке - недавно купил...
- А не в кожаном костюме?
- Нет, нет. Вы имеете в виду тот, для мотоцикла? Нет, что вы! На нем были полотняные...
- Это вы уже говорили, - перебил его Карличек и поскорей затолкал растерянного Фидлера в машину, чтоб никто не заметил, до чего он и сам растерян.
8
Стало быть, Арнольд где-то переоделся и где-то оставил рюкзак. У него на квартире - мы позвонили туда из ателье - не обнаружили ни кожаного костюма, ни рюкзака, ни, естественно, полотняных брюк с летней курткой, которые Бедржих Фидлер описал довольно подробно.
Поскольку в квартире ни кожаного костюма, ни рюкзака не нашлось, можно было сделать вывод, что домой Арнольд не заходил. Однако из того, что там не нашлось также полотняных брюк с курткой, вытекало, напротив, что он там побывал, ибо где же еще он мог держать свой летний костюм. Но противоречие это было только кажущимся. Покинув ателье, Арнольд мог попасть домой раньше, чем туда пришел Скала со своей группой. Переодевшись, Арнольд ушел и унес с собой кожаный костюм с рюкзаком и укрыл их где-нибудь в другом месте. В летней одежде он был не так приметен. Маленький отряд Скалы старался увидеть то, чего и не мог увидеть. Умышленно ли водил нас за нос Арнольд? Унес ли он кожаный костюм из дому действительно только для того, чтобы мы по-прежнему думали, что он ходит в нем? В таком случае парень дьявольски предусмотрителен. Встречи с отцом он явно желал избежать, и это ему удалось. Но почему тогда он выбрал путь мимо ресторана "У королей"? Или надеялся, что папочка не задержится там так долго? И вообще, бесспорно ли, что аппарат для чтения микроточек унес именно Арнольд? У меня было такое впечатление, будто мы тщимся разглядеть красную стрелку в красном свете. Мы ее не видели. Не могли угадать ее направления. Если мы и к понедельнику ничего не разглядим, я прибегну к другому освещению - его, быть может, даст нам моя идея, нуждающаяся в одобрении полковника и в предварительном совещании моей группы.
Когда Карличек наконец-то привел Фидлера в ателье, я спросил последнего:
- Вы не обратили внимания, этот летний костюм вашего сына был дома сегодня утром?
- Сегодня утром? Не знаю, - все еще сильно взволнованный, отвечал Фидлер. - Но во вторник он был дома наверняка... Мне в тот день как раз позвонили, чтоб я немедленно приехал на дачу с ключами. Ключей у меня было два комплекта, один запасной... но потом Арнольд взял оба. Поэтому во вторник я стал искать этот запасной комплект, искал в шкафу, по карманам - в его новой куртке тоже. И не нашел... Да и к чему ключи, когда замок все равно сорван...
- Ну, кое для чего они обязательно нужны, - похлопал его Скала по круглой спине. - Да вы об этом не думайте, И пора успокоиться: вам ведь уже не нужно бояться за сына.
- Это так, а я все-таки боюсь! - Фидлер высоко вскинул брови. - Во всем этом есть что-то недоброе... Я чего-то опасаюсь, будто должно случиться нечто ужасное...
Если Арнольд Фидлер шел из своего убежища мимо ресторана "У королей" и если эти две точки соединить одной линией с третьей - ателье, - то где-то поблизости от этой линии должно находиться место, где он мог укрыться, переодеться и оставить рюкзак. Конечно, линия получилась бы довольно извилистой.
- Как же вы не догнали сына? - обратился я к Фидлеру. - Он-то шел, а вы ведь бежали!
- Он, наверное, и сам побежал, едва заметил меня в окне. Бегущий молодой человек не так бросается в глаза, и он мог за короткое время убежать далеко...
- Вы уверены, что он вас заметил?
- Да. Он оглянулся на меня до того, как вскочить в трамвай... в одиннадцатый. То есть я-то думал, что это одиннадцатый. Легко ошибиться, когда знаешь, что одиннадцатый там проходит, и не посмотришь внимательнее... А может быть...
- Это уже неважно, пан Фидлер, - невежливо перебил его Карличек. - Он, видно, за углом соскочил с подножки, а вы заставили себя и нас гнаться до самой площади Штроссмайера. По этой причине ваш сын снова преспокойно скрылся. Есть у вас там родственники?
- Где? - не понял Фидлер.
- На площади Штроссмайера.
- Нет... нету.
- Вот видите, - Карличек кивнул со странным удовлетворением. - Тогда что ему там было делать? Там было дело только у вас.
- Не было у меня там никакого дела!
- Было, было. Вы искали сына
- Да его же там не было!
- Вот именно.
Бедржих Фидлер повернул ко мне испуганное лицо.
- Пан Фидлер, - сказал я, - в одном вы можете быть уверены: сына вашего мы рано или поздно найдем, если он, конечно, сам прежде не объявится. Но теперь, право же, беспокоиться нечего. Если ваш сын занимается каким-нибудь предосудительным делом, то наказание понесет вместе с ним и тот, кто об этом знает, но молчит, хотя бы и родной его отец.
Брови Фидлера опять поднялись двумя полукружьями.
- Но я ведь сам прошу отыскать его!
- А что вам остается? Могли бы вы просить, чтоб мы его не разыскивали? Он был нам нужен и нужен еще сейчас, хотя бы для выяснения происшествия на вашей даче. У меня такое впечатление, пан Фидлер, - я решил прояснить и без того прозрачный намек Карличека, - что вы из отцовской любви покрываете сына, Я даже думаю, что вы не побежали бы за ним, если б не опасались, что его увидел кое-кто еще.
Фидлер побледнел.
- Так вы думаете, я вас нарочно завел...
- Думать так - очень заманчиво, пан Фидлер. И мы думаем даже больше: что не известное нам место пребывания, вернее, убежище вашего сына, которое он сегодня дважды неосторожно покидал, кажется вам абсолютно надежным. Но тут вы ошибаетесь.
Блеск Карличековых очков оставался неподвижным, Скала и бровью не повел, каменное выражение лиц двух других присутствовавших при сем сотрудников спорило с невозмутимостью Лоубала и Трепинского. Зато Флора Мильнерова покраснела, Бочек забеспокоился и почесал голову, а Гадраба, возложив руку на грудь, пошевелил губами, словно беззвучно выражая ужас.
Фидлер был на грани обморока.
- Это страшная ошибка! - пролепетал он. - Господи, сколько я намучился с мальчиком!.. Это неправда, что... неправда! Это наказание мне, за мои ошибки, я...
- Погодите, - остановил я его. - И отвечайте правду: что сделал ваш сын?
- Найдите его! - хрипло выкрикнул Фидлер. - Быть может, тогда мы все узнаем, господи! И вы, и я! Что бы он ни совершил, пускай самое страшное преступление - я беру вину на себя! Я во всем виноват! Я его воспитал!
Он стал бить себя кулаком в грудь.
Гадраба, Бочек, Мильнерова - все были в растерянности, но Карличек оставался совершенно спокойным. Я тоже. Теория о героизме трусов подтверждалась. Сильное душевное движение, единственно руководившее Фидлером, чудесным образом укрепило его слабую волю и физические силы, которых было так мало в тщедушном теле. Только под влиянием подобного переживания мог Фидлер когда-то решиться ночевать под мостом, бежать в Англию, стать фронтовым корреспондентом. И вот теперь такое же трудно определимое чувство помогало ему держаться на слабых, дрожащих ногах прочно, как на каменной опоре.
- Ну ладно, - сказал я. Фидлер опустил руки, а я попросил всех пройти в "сени", к шкафу, где якобы хранился аппарат для чтения микроточек.
Правда, таковым признал его только Карличек; бог весть что это было на самом деле, и бог весть почему его там больше нет. Ни Гадраба, ни Бочек ничего не могли сказать мне на сей счет. В шкаф они не заглядывали месяцами, им там ничего не было нужно. Содержимое нижней части шкафа они называли "частным музеем Фидлера". Мильнерову, судя по всему, вообще не занимали оптика и химия фотоискусства. Но все трое были единодушны во мнении, что заведующий отдавался этому искусству без остатка. Гадраба и Бочек заявили, что многому научились у своего патрона и что их ателье признано одним из лучших. Естественно, за их высококачественной работой совершенно терялось лодырничанье Арнольда.
Мы столпились у шкафа. Скала, постукивая по нижним дверцам, сказал:
- А тут у вас кое-что пропало, пан Фидлер.
Тот, после эмоционального взрыва, был словно в прострации. И на слова Скалы отозвался своим глухим и все еще взволнованным голосом здоровяк Бочек:
- Мы же сказали, там просто старый хлам.
Скала открыл дверцы.
- Что здесь было? Слышите? Пан Фидлер!
Фидлер очнулся. Пережитое потрясение оставило в нем сильную рассеянность.
- Здесь? Здесь было, кажется... - Он наклонился к шкафу. - Ну да, здесь был старый микроаппарат, проекционный. Только без конденсатора. Он был мне нужен... Постойте, зачем же он был мне нужен?..
- А вообще для чего предназначен такой микроаппарат?
- Для чего? Для просмотра микрофильмов, в сильном увеличении. Где-то он должен быть... А почему вы спрашиваете?
- Сегодня его унес ваш сын,
Фидлер перевел взгляд со Скалы на меня - прямо недоумевающий, робкий ребенок. У него, видно, вертелся на языке вопрос или какое-то замечание, но он проглотил его и неуверенно, удивленно произнес:
- А что ему с ним делать? Аппарат ведь был негоден... Очень старая модель, ею пользовались американские разведчики во время войны. Катушка с пленкой помещалась под крышкой наручных часов... Чаще всего часы служили их личным знаком, но сегодня и такие размеры уже слишком велики, тогда не было такой пленки...
- Вижу, вы хорошо в этом разбираетесь, - заметил я.
- Стараюсь не отставать. - Фидлер опять занервничал. - Да и работать с этим приходилось. Аппарат мне подарил один разведчик, он работал на нем здесь, в Праге, всю войну. Я ведь...
Опустившись на колени, он стал шарить в шкафу, скрывшись в нем чуть ли не по пояс. Шкаф был разделен полками и набит фотоаппаратами всех систем, нагроможденными в беспорядке. Звуки, сопровождавшие поиски Фидлера, напоминали грохот посуды. Но вот он выпрямился и озадаченно посмотрел на меня, бледный, вспотевший.