- Ну, с тех пор она выросла и даже скоро начнет седеть. Если посмотреть поближе, то и теперь видны уже белые нити.
- Что же делать, - продолжал Лупиа, - время меняет людей. Ну, расскажи мне, что ты поделывал с тех пор?
- Вы знаете, что Поль Леруа был не только моим патроном, но и покровителем. Когда я потерял за короткое время мать и отца, он заботился обо мне, как о сыне. Он научил меня чертить и выучил механике.
- Да, да, - перебил Лупиа, - я знаю, он тебя очень любил. Помню, как он говорил, что гордится тобой и спокоен насчет твоего будущего, так как ты образцовый работник, человек с умом, с сердцем и мужеством, одним словом, имеешь все данные для успеха.
- Бедняга! - прошептал Рене, проводя рукой по глазам. - Да, он был добр, а они убили его!
- Так, по-твоему, он невиновен? - прошептал Лупиа.
- Он умер мучеником!
После некоторого молчания Рене продолжал:
- Разорение патрона предшествовало его смерти. После того как его голова пала на гильотине, все его имущество было продано судом. Мне пришлось искать другую мастерскую; я искал ее напрасно полгода. В это время работы было мало; повсюду отпускали старых работников, вместо того чтобы брать новых. Вы знаете, что у меня не было ничего отложено и мне было туго, когда я узнал, что в Англию требуют французских механиков…
- И, - договорил Лупиа, - ты без разговоров поехал?
- Само собой разумеется. Между голодной смертью в Париже и заработком по ту сторону Ла-Манша невозможно было колебаться.
- И ты сейчас же нашел работу?
- На другой же день по приезде.
- Ты прожил все это время в Англии?
- Совершенно верно. Я оставил фабрику только вследствие смерти Джона Пондера, моего хозяина.
- Ты жил в самом Лондоне?
- Нет, в Портсмуте.
- Разве ты не мог там найти другого места?
- Напротив, три или четыре плимутских или лондонских фабрики слышали обо мне и предлагали место, но мне хотелось посмотреть родину.
- Париж привлекал тебя, - сказал, смеясь, Лупиа.
- Париж, конечно, хорош, - ответил Рене, - но у меня была более серьезная причина желать вернуться во Францию.
Трактирщик снова налил стаканы.
- За твое здоровье! - воскликнул он. - Я понимаю! Верно, какая-нибудь любовь? Я угадал?
- Нисколько.
- Ты меня удивляешь, так как ты еще молод и очень хорош. По всей вероятности, ты должен был внушить не одну привязанность.
- Привязанности, о которых вы говорите, легко уносятся ветром, а я всегда боялся серьезной любви. Человек холостой так свободен, что поступает как хочет: никто его не беспокоит, а потом, Бог знает, нападешь ли на хорошую женщину. Одним словом, я никогда не думал о женитьбе, хотя мог бы это сделать, так как имею достаточно средств.
- Это как? Ты отложил?…
- Да, работая там девятнадцать лет, я собрал сорок тысяч франков.
- Черт возьми! Да это маленькое состояние! Ты мог бы жениться на девушке, которая принесла бы тебе столько же, и вы были бы почти богаты!
- Да, я знаю, что это нетрудно сделать, но в настоящее время я думаю о другом.
- О чем же?
- А! Вы, может быть, не поймете моего желания, даже подумаете, что я сумасшедший. Но это так сильно, что я сам ничего не могу сделать.
- В чем же дело?
- Я хочу найти вдову моего покровителя Поля Леруа и его детей.
- Вполне понимаю, - сказал Лупиа. - Поль Леруа был к тебе всегда добр, и ты хочешь отплатить теперь его вдове и детям. Это вполне естественно, и я одобряю тебя. Я полагаю, что их нетрудно будет найти.
- Напротив, очень трудно.
- Почему?
- Уезжая из Парижа, я простился с мадам Леруа и сказал, что буду писать ей, что и делал не один раз.
- И тебе отвечали?
- Никогда! Так как в течение двух лет она не подавала признаков жизни, я перестал писать, и таким образом прошло семнадцать лет. Теперь, приехав в Париж, я прямо отправился на ту квартиру, где она жила, на улицу Сент-Антуан, но мадам Леруа выехала уже много лет назад, хотя привратник помнит ее и дал адрес, который она оставила. Я сейчас же бросился по этому адресу, но меня ожидало разочарование - вдова снова сменила квартиру, но на этот раз не сказав адреса, и я потерял ее след.
- А, черт возьми, но ты надеешься ее найти?
- Да, я еще не отчаиваюсь и нанял трех помощников, которые бегают по Парижу. Я даже назначил одному из них свидание здесь. Он славный малый.
- Каким образом ты узнал мой новый адрес?
- Мне его дали на вашей прежней квартире, на канале Сен-Мартен…
- Где у меня дела шли постоянно плохо, - перебил Лупиа. - Здесь мне нельзя на это жаловаться, только посетители немного смешанные - или, лучше сказать, просто подозрительные.
- Вы никогда не слышали о тех, кого я ищу?
- Нет, после казни Поля Леруа его мастерская была закрыта, и с тех пор я не видел ни вдовы, ни детей. Вот уже пятнадцать лет как я живу здесь и ни разу не был там, где жил прежде. Почему ты не обратился в полицейскую префектуру?
- Я сделал это.
- Ну, и что же?
- Мне не ответили.
- Может быть, мадам Леруа умерла, может быть, она оставила Париж, а может быть, она и не нуждается в тебе, что было бы очень желательно.
- Да, но я в ней нуждаюсь, - возразил механик.
- Ты нуждаешься в ней? - повторил трактирщик.
- Да.
- Почему?
- Я хочу просить ее помощи для восстановления доброй памяти Поля Леруа, который заплатил головой за преступление другого.
- Значит, ты положительно убежден, что твой бывший хозяин умер невиновным?…
- А разве вы считали его виновным?
- Послушай, в этом деле есть и "за" и "против". Конечно, сначала я сомневался, так как он истратил все свое состояние на разные изобретения. Но все-таки я никак не мог убедить себя, что бедность могла сделать из него убийцу, да еще убийцу своего близкого родственника. Но в конце концов я решил сдаться очевидности.
- О! - вскричал Рене. - Наружность часто бывает обманчива! Так было и на этот раз.
- Ты так думаешь?
- Я в этом уверен и готов поклясться своей честью, что деревенский доктор был убит не своим племянником.
- Так кем же? Надо бы узнать настоящих виновников!
- Я и узнаю! Это трудное дело, но я доведу его до конца и оправдаю Поля Леруа, который был мне отцом.
- Я очень буду рад, если тебе это удастся, и от всей души желаю успеха.
- Даю слово Рене Мулена.
- А пока выпьем еще бутылочку…
- Хорошо, но с тем условием, что я плачу.
- В будущий раз - сколько угодно, но сегодня угощаю я.
Лупиа встал, чтобы принести другую бутылку, и в ту минуту, как он вернулся, чтобы сесть с механиком, в залу вошел какой-то человек, одетый комиссионером, оглядываясь вокруг, очевидно, ища кого-то.
Увидев его, Рене сделал знак.
- Это мой помощник, - сказал он трактирщику, указывая на подходившего к ним. - Ну, что нового?
- Ничего.
- Однако сегодня утром вы надеялись?
- Да, сегодня утром я был в одном месте, где думал приобрести полезные сведения, но это оказалось ложным следом. Мне сказали, что одна вдова с сыном и дочерью, все трое указанных вами лет, жили в этой квартире, но она называлась не Леруа…
- А как же?
- Монетье.
- Очень может быть, что вдова изменила имя, - сказал Лупиа.
- Действительно, это очень возможно. А спросили вы о теперешнем жилище этой госпожи?
- Оно никому не известно.
- А спросили вы, как звали молодого человека и девушку, которые жили с матерью?
Комиссионер вынул из кармана записную книжку и прочитал:
- Абель и Берта.
- Абель и Берта! - повторил механик. - Это они! Вы были правы, Лупиа, несчастная женщина в интересах своих детей сочла долгом изменить имя. И вам не дали их нового адреса?
- Нет, но мне обещали завтра дать некоторые сведения, которые, без сомнения, наведут нас на след.
- Хорошо, завтра мы пойдем вместе. К тому же, если это средство не удастся, то я прибегну к другому.
- Что это за средство? - с любопытством спросил Лупиа.
- Я пойду на кладбище Монпарнас.
- На кладбище? - с удивлением повторил трактирщик.
- Да! Я убежден, что встречу там когда-нибудь вдову на могиле мужа. Ну, старый товарищ, налейте мне еще стакан. Я чувствую себя сегодня счастливым. Абель и Берта живы, и я предчувствую, что скоро найду их.
В то время как все это говорилось за одним столом, Филь-ан-Катр и нотариус продолжали пить, не обмениваясь ни одним словом. Они с беспокойством и нетерпением поминутно поглядывали на дверь. Было уже десять минут двенадцатого, а Жан Жеди не появлялся.
- Что он может делать, проклятая собака? - прошептал Рауль Бриссон. - Ты доверяешь ему?
- Почему ты меня об этом спрашиваешь?
- Потому что в то время, как мы его ждем здесь, он может, воспользовавшись твоими указаниями, отправиться на улицу Берлин и один обделать дело.
Филь-ан-Катр засмеялся.
- Этого я не боюсь. Я знаю Жана Жеди недавно, но знаю хорошо. Он никогда не изменял друзьям, и ты напрасно его подозреваешь, тем более что он вполне доверяет тебе и еще вчера за тебя заступался.
- Знаю, знаю, - пробормотал Рауль Бриссон, - он славный малый, но хитрец.
- Хитрец или нет, он всегда держит слово.
В эту минуту дверь, выходившая на улицу Акаций, с шумом растворилась. Филь-ан-Катр и нотариус повернулись, убежденные, что увидят Жана Жеди. Но их ожидала неприятная неожиданность, которая заставила их побледнеть. На пороге стоял полицейский комиссар, опоясанный шарфом, в сопровождении полудюжины агентов в штатском.
Бывший нотариус и Филь-ан-Катр встали, почти все посетители сделали то же, одни с удивлением, другие с ужасом. Лупиа поспешно оставил Рене Мулена и подошел к комиссару. Нотариус наклонился к Филь-ан-Катру.
- Полиция ищет кого-то, - шепнул он на ухо. - Попробуем убежать.
Они ловко пробрались через группу, стоявшую в глубине залы, к маленькой двери, выходившей на задний двор. Несколько человек, как и они не желавшие иметь дела с правосудием, последовали их примеру. Дверь отворилась, и за нею показался отряд агентов.
- Пойманы, - проговорили беглецы с видимым раздражением.
В это время комиссар вошел'в залу.
- Хотя в префектуре известно, что вы честный человек, - сказал он, обращаясь к Лупиа, - и не покровительствуете ворам, но ваш дом посещается весьма подозрительными личностями. Мы узнали, что сегодня у вас будет несколько беглых каторжников. Поэтому я именем закона требую, чтобы никто не выходил.
Между посетителями послышался ропот.
- Молчать! - крикнул хозяин "Серебряной бочки". - Надеюсь, что здесь есть честные люди? Пусть все, кому нечего бояться, подойдут и ответят господину комиссару.
- Черт возьми! - прошептал бывший нотариус. - Отсюда не убежишь. Проклятый Жан Жеди! Он толкнул нас в эту мышеловку.
Довольно большое количество посетителей, один за другим, подходили к комиссару; они не имели никаких документов, но всех их знал Лупиа. Им позволили спокойно выйти. В зале остались только Рене Мулен и человек десять бродяг, по большей части с весьма плачевными минами, только Филь-ан-Катр подошел с самым развязным видом к комиссару.
- Господин комиссар, - сказал он, - позвольте мне выйти: я самый спокойный гражданин.
- Ваше имя?
- Жан Гебер.
- Ваши бумаги?
- Я не ношу их с собой, но они есть у меня дома.
- Где вы живете?
- На улице Шарбоньер.
- На Малой Бойне? Не так ли? И вас зовут Клод Ландри по прозвищу Филь-ан-Катр?
- Но, комиссар… - пробормотал разбойник, изумленный, что его так хорошо знали.
- Я именно вас и искал. Вы арестованы.
- Я протестую! Это ужасно!… Я ничего не сделал!…
- Если это так, то вы без труда объясните следователю, откуда у вас часы, найденные в вашем чемодане во время обыска в вашей квартире. Берите этого молодца, - прибавил он, обращаясь к агентам, - и хорошенько свяжите его: он очень опасен.
Филь-ан-Катр стиснул зубы и сжал кулаки.
- Я убью первого, кто тронет меня! - крикнул он задыхающимся от ярости голосом и вынул из кармана большой нож.
Агенты, уже окружившие его, на мгновение отступили. Комиссар первый подал им пример мужества.
- Вы боитесь этой игрушки? - сказал он, пожимая плечами. И прямо пошел навстречу Филь-ан-Катру.
- Не подходите, - крикнул последний, - или я вас убью!
Но комиссар продолжал спокойно идти, как вдруг какой-то человек перескочил через стол, бросился на разбойника сзади, обхватил его левой рукой, а правой вырвал из его руки нож.
Вне себя от ярости Филь-ан-Катр хотел сопротивляться, но в одно мгновение был повален на землю, удерживаемый Рене Муленом, который уже обезоружил его. Агенты связали его и заставили встать. Когда он вырывался, из его кармана выпали напильник и ножницы.
- А! - сказал комиссар. - Вы, вероятно, собирались на работу?
Филь-ан-Катр опустил голову и ничего не ответил.
- Господин комиссар! - закричал в эту минуту один из агентов, обыскивавший бывшего нотариуса, который и не думал противиться. - Вот еще один из мошенников! Посмотрите!
Агент вынул из кармана Рауля Бриссона связку ключей.
Бывший нотариус был связан так же, как и остальные.
- Благодарю за ваше мужественное вмешательство, сударь, - сказал комиссар, обращаясь к Рене. - Как ваше имя?
Механик назвал себя.
- Господин комиссар, - сказал Лупиа, - это честный малый, один из моих друзей. Он приехал из Англии и пришел ко мне вместе с этим молодым человеком.
И он указал на комиссионера Рене Мулена.
- Вашу руку, друг мой, - продолжал комиссар. - Я не забуду, что обязан вам жизнью, и прошу помнить это. Я был бы счастлив отплатить, если когда-нибудь вам понадобится моя помощь.
- Благодарю, сударь, за эти добрые слова. Будьте уверены, что я не забуду этого и в случае надобности обращусь к вам.
По приказанию комиссара агенты вышли из трактира, ведя связанных арестантов. И очень естественно, что на улице уже собралась целая толпа, узнав, что случилось, от вышедших из трактира. Перед дверями стояло около двухсот человек, и агенты с трудом пробрались между любопытных, которые во что бы то ни стало хотели полюбоваться на жалкие лица воров, пойманных в ловушку.
В эту минуту человек, очень подозрительной наружности и невообразимо худой, быстрыми шагами направлялся к "Серебряной бочке". Увидев толпу, он остановился и с беспокойством огляделся.
Это был Жан Жеди, пришедший немного поздно на свидание, назначенное Филь-ан-Катром.
Он сразу понял, что в "Серебряной бочке" случилось что-то необыкновенное.
- Что там такое? - спросил он, обращаясь к одной женщине.
- Все одно и то же, - ответила та, - сюда явилась полиция. С тех пор как Лупиа поселился здесь, в нашем квартале развелось множество подозрительных людей: воров, мошенников и еще хуже.
- Как! - вскричал Жан Жеди с великолепным апломбом. - Таких негодяев пускают в общественные места? Это возмутительно! Честный человек и хороший рабочий подвергается опасности чокнуться с негодяем и может быть скомпрометирован, сам того не зная.
- Это чуть не случилось со мной сейчас, приятель, - вмешался в разговор молодой человек. - Я был в "Серебряной бочке" и пил вино, когда комиссар явился со своими агентами, и если бы Лупиа не знал меня, то я рисковал бы переночевать в полиции.
- А мне кажется, - заговорил другой, - что тут дело совсем не в мошенниках.
- Так в чем же? - спросил Жан Жеди.
- Мне говорили о каком-то политическом заговоре. Говорят, что из Лондона приехали люди с адской машиной, для того чтобы взорвать правительство.
- Взорвать правительство? - сказал рабочий. - Какие глупости! Все это бабьи сплетни. Дом Лупиа просто -служит мышеловкой для воров, где полиция постоянно ловит рыбу в мутной воде. Посмотрите на этих негодяев: разве они похожи на заговорщиков?
Рабочий указал на арестованных, выходящих из трактира. Вдруг Жан Жеди вздрогнул: он узнал Филь-ан-Катра, крепко связанного, которого вели двое полицейских.
- Черт возьми, - прошептал он, - дурак дал себя поймать!
Вслед за Филь-ан-Катром шел бывший нотариус, опустив голову.
- И Гусиное перо тоже, - продолжал Жан Жеди. - Нечего делать, наша экспедиция не удалась.
Затем он с благоразумной осторожностью скрылся в толпе, боясь, чтобы какой-нибудь неловкий жест арестованных не обратил на него внимание полиции. Арестованных увели, и скоро Жан Жеди остался почти один на пустой улице.
- Какое несчастье! - пробормотал он в сильной досаде. - В ту минуту, как мы собирались разбогатеть, вдруг… трах!… все рушится. А я еще их предупреждал… Что мне теперь делать? У меня осталось всего сто су.
Жан Жеди подумал несколько минут, затем поднял голову. Глаза его сверкали, он улыбался.
- Черт возьми! Как я глуп, - пробормотал он. - Я спрашиваю, что мне делать?… Очень просто: сделать дело одному… и сегодня же ночью! И если мне удастся, что очень возможно, то завтра же утром я пойду на улицу Реньо за чемоданами Гусиного пера и найду там бумагу, которая в руках ловкого человека принесет тысячи. Со мной алмаз и воск, остальное я заменю, как умею… Но теперь еще слишком рано идти на улицу Берлин, поэтому мне ничто не мешает зайти к Лупиа, так как полиция никогда не заходит два раза подряд в одно и то же место.
Жан Жеди развязно вошел в "Серебряную бочку".
Зала была почти пуста, в ней сидели только сам хозяин, его жена и Рене Мулен, так как даже комиссионер последнего уже ушел.
- Здравствуйте, господа, - сказал Жан Жеди с утонченной вежливостью. - Дайте мне стаканчик!
Один из приказчиков подал стакан вина и поставил его на стол рядом с тем, за которым сидели механик и сам Лупиа.
Жан Жеди повернулся к трактирщику.
- Сейчас вся улица была полна народу, - сказал он. - Что такое у вас было? Драка?
- Нет, арестовали несколько человек.
- А, вероятно, воров?
- Да, целую шайку негодяев, и между ними одного, кто, кажется, был их начальником. Его зовут Филь-ан-Катр, и он пытался убить комиссара…
- Не может быть!
- Однако это так.
- Вот негодяй! - воскликнул Жан Жеди. - Его, вероятно, отправят в Брест или Тулон. Но он получит только то, чего заслуживает. Что касается меня, то я уважаю комиссаров и полицейских. Не будь их, что стали бы делать честные люди? За ваше здоровье! - прибавил он, поднимая стакан.
- За ваше! - ответил Лупиа, которому новый клиент, правда, довольно несчастного вида, но зато вежливый и говорун, достаточно нравился.
- У вас отличное вино! - сказал Жан Жеди, выпив.
- Да, вино недурно, хотя и молодо. Но мне кажется, что я вас где-то уже видел. Вы живете здесь в квартале?
- Нет, но я часто бываю здесь и уже имел случай заходить в ваше заведение. Я рассыльный в магазине на улице Сент-Антуан.
Жан Жеди закашлялся.