– Скажите, а кто этот человек, который был здесь в прошлый раз?
– О, это домнул Крачун, из университета, – заметно обрадовалась смотрительница: слава богу, удалось отвертеться от неприятного разговора. – Он часто приезжает, пишет какую-то книгу – диссертацию, – она тщательно выговорила непривычное слово, – хороший человек!
Значит, подкидывает на хлеб и пятьдесят граммов.
– А из какого он университета – государственного?
– Ну конечно, из самого центрального! – женщина прижала руку к груди. – Он сейчас поехал в город, но сказал, что на днях вернется. Если еще будете здесь, сможете с ним поговорить!
– Спасибо вам.
Смотрительница торопливо опустила за мной щеколду калитки.
Теперь понятно – хороший человек торопился на автостанцию. А по территории дворца ходить можно только тем, кто из центрального университета. Молодцы.
Дожидаясь Кристи, я раздумывал: завтра понедельник, ему на работу, мне, собственно, тоже, но это вопрос решаемый. Если пообещать шефу что-то интересное для рубрики travels или history, он согласится отпустить меня еще на пару-тройку дней, а там и до выходных недалеко. А разгадка всей этой истории наверняка где-то рядом, и бородатый гад из поезда недаром тут ошивается. Надо бы посидеть в тишине и подумать, как быть дальше, а Крис пусть возвращается домой, там от него будет больше толку. К тому же, он сможет помочь, если мне понадобится какая-нибудь информация – ее проще добыть в непосредственной близости от архивов, музейных запасников и всего прочего. А здесь, как я понял, ничего такого нет со времен перестройки.
Когда Крис лихо подкатил ко мне, я все это ему изложил. И он не стал спорить.
У дома крестных толклась стайка ребятишек. Дядя Миша неторопливо рассказывал им что-то. Не успел Крис выйти из машины, как к нему подскочил рыжий мальчишка:
– Бадя29 Кристи, почему не зашел к нам?! Тогда, в четверг, ты обещал, мы тебя ждали-ждали…
Мой друг заметно смутился. Он потрепал ребенка по макушке – погоди, дружок, – и обернулся ко мне:
– Слушай, не смотри на меня так. Я собирался тебе сказать, но как-то к слову не пришлось. Понимаешь, у нас же поставщики на юге, ну я и заехал сюда по пути домой… ничего такого, просто хотел посмотреть на дворец – думал, может, что-то изменилось. Я же здесь два года не был. И у меня, блин, никак не выходило из головы – что такая девушка, как твоя красавица, может делать в этих краях.
Я не знал, куда девать глаза.
– Марик, не идиотничай. Я не заходил никуда, даже к крестной. Просто спустился по дороге мимо замка – хотел глянуть на него, и сразу выехал на трассу. А там, в парке, были пацаны – это соседкин сын – ну я и остановился с ним поболтать. Две минуты, вот и все. Я собирался сказать тебе… – Крис и сам понял, что пошел по второму круг, махнул рукой, отошел к мальчишкам и стал преувеличенно весело с ними общаться.
Вот это номер, стучало у меня в голове, вот так номер…
29. Традиционное обращение к старшему по возрасту мужчине или брату
Камень для египтян
1
Через час Крис проворчал в мобильный: все в порядке, новостей никаких нет. Я набрал шефа, сказал, что мне очень нужно остаться в Молдове еще на неделю, но за это обещаю сделать вместо одной статьи две, причем вторую про готов – темка актуальная, вы не пожалеете, алексейдмитрич. Шеф неожиданно легко согласился, и я понял, что нашим рекламщикам придется теперь попотеть ради договоров с "вампирскими" клубами и ресторанами.
Вечер я провел так, как мне нравилось – один и в полной тишине. Даже мама не звонила.
Честно говоря, больше всего мне хотелось бросить это гиблое дело и оказаться поближе к Ляле. Единственное, что меня удерживало – привычка доверять интуиции: еще ни разу в жизни она меня не подводила. Я должен докопаться до сути того, что произошло здесь три дня назад, потому что это изменит все, всю мою жизнь…Я не мог бы объяснить, что чувствую: в мыслях у меня был полнейший хаос, и чем старательнее я пытался его упорядочить, тем больше все запутывалось. В итоге от избытка невнятных эмоций у меня стали шевелиться волосы, и чтобы успокоиться, я решил заняться чем-то реальным и понятным. Например, поработать над статьями для любимого журнала. Придется перелопатить массу материала, а времени не слишком много… черт меня дернул за язык. Хорошо еще, что темы смежные. Начну, пожалуй, с готов – для разминки.
"Готы, скорее всего, были потомками гетов, снявшихся со своих мест30 еще в I веке до н.э. и ушедших далеко на север, а в начале II века н. э. вернувшихся к границам Гетии, вобравших в себя гетов и даков, вытесненных Траяном. Знаменитый готский историк V века Иордан не сомневался в гетском происхождении готов31".
Хорошо, это понятно, а где же были границы Гетии? А, вот: "Готы были изгнаны за Дунай, однако Аврелиану пришлось оставить готам задунайскую Дакию (270). Тогда же произошло разделение готов на две группы: вестготов (на территории современной Молдавии и румынской Молдовы) и остготов (северное Причерноморье восточнее Днестра). В 4 веке среди готов стало распространяться христианство в его арианской форме32". Н-да, курс истории религии я, честно сказать, прогулял почти целиком…Но кое-что все таки помнил: арианство было самой древней ересью, а его последователи, кажется, не признавали святой Троицы. Это довольно легко объяснить, если вспомнить, что геты и даки (а теперь выходит, что и готы) верили в Залмоксиса, своего единственного бога: сразу перескочить от этого к идее Троицы и впрямь нелегко – хоть ты варвар, хоть пользователь Интернета. Послышался волчий вой. Здорово, подумал я, крыша едет со стабильной скоростью, несмотря на пилюли, которые прописал Алекс.
Пожалуй, пора почитать что-нибудь более жизнеутверждающее.
Так, раскоп. Гордые даки, которые мерещатся на каждом углу всем, кто хоть раз читал историю румын. Но самое главное – пресловутое золото. Посмотрим…
"Дакийский предводитель в последние дни правления будто бы остановил течение реки, закопал на ее дне свой клад, а затем вернул реку в первоначальное русло. Однако за время своего правления Траян вывез из Дакии 165 тонн золота и 331 тонну серебра. Были ли эти драгоценности из сокровищницы Децебала? Неизвестно. Кстати, самый крупный клад (300 килограммов золота) был обнаружен здесь еще в XVI веке33".
Значит, не все вывезли древние римляне? Выходит, что так. И Ляля, между прочим, со мной бы согласилась.
Мысли о ней выбили меня из исследовательской колеи. Я опять принялся себя жалеть, и думать, что было бы, если бы… Но тут вой повторился снова. Теперь мне уже точно не показалось – это, наверное, придуривается кто-то. Хотя, конечно, Кодры совсем недалеко… и все равно невозможно представить, чтобы рядом с городом бродили волки.
Кстати, я же хотел разобраться с картой! Насколько это реально, чтобы подземные галереи шли от дворца Манук-бея к самому Пруту? По карте выходило, что до реки километров тридцать с небольшим – и учитывая, что на свете существуют египетские пирамиды, это не так уж и много: если кто-то припер горы камня в пустыню, да еще и сложил их так, что они за тысячи лет не развалились, почему кто-нибудь другой не мог прорыть подземные ходы в несколько десятков километров?
Ага, а вырытый камень продать египтянам, – завелся проклятый голосишко.
Я прицыкнул на него, закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. Цифры, гипотезы, выкладки хаотично роились в голове… я вдруг понял, что смертельно устал за эти дни. Все, спать.
3
Ночью меня донимал огромный волк с пушистыми ресницами, обрамлявшими голубые человеческие глаза. Он все знал про меня, абсолютно все…В четыре часа, не выдержав его пристального взгляда, я проснулся.
30. Имеются в виду поселения на территории нынешней Молдовы
31. Виктор Феллер, Германская Одиссея, http://vf.narod.ru/
32. Энциклопедия Кругосвет
33. trud.ru
Коллега Прометей
Иногда мне кажется, что бессонница – это очень даже выгодно. Просыпаешься и делай себе что хочешь: никто не мешает, под ногами не путается. Тем более, я же не шпалоукладчик, моя работа никого не потревожит. Только вот четыре часа – самое мерзкое время суток. Тихо как в гробу, ни ветерка, и чувствуешь себя в пятом измерении, отъединенным от всего человечества сгустком тоски, который обречен страдать весь свой срок, триста шестьдесят пять дней в году, с четырех до шести утра – а потом до ночи ходить с чумной головой… Наверное, даже бедолага Прометей не согласился бы со мной поменяться.И самое обидное, что от снотворного тоже толку мало – конечно, просыпаешься все-таки в четыре, а не в два, зато в сны пролезает все то, что тревожило тебя днем. Сегодня вот волк пробрался, чтоб ему провалиться.
Только и остается – поглубже вдохнуть и садиться за работу. Неизвестно, что меня сегодня ждет, а как минимум один материал нужно отдать хотя бы в среду.
И я с головой ушел в свою будущую статью.
Временный дом доамны Леоноры
После завтрака я пошел искать Наталью – женщину, у которой остановилась Ляля. Та оказалась дома, явно только что приехала, и отнеслась ко мне без капли доверия. Если бы со мной не было тети Дуси, женщина, пожалуй, вообще бы выставила меня за ворота. Но я пустил в ход все известные мне дипломатические приемы, давил на жалось, льстил и упрашивал, а под конец предложил поехать в город и убедиться, что девушка, которую я мог бы назвать своей невестой, лежит ни живая ни мертвая. И конечно, я хочу знать, что с ней случилось. В конце концов женщина позволила мне взглянуть на вещи "доамны34 Леоноры", но ни на секунду не спускала с меня глаз и ни на шаг не отходила. Я чувствовал себя отвратительно – как и любой на моем месте, кому пришлось бы копаться в чужих вещах, да еще под бдительным присмотром чужого человека. Но я и думать забыл об этом, когда во внутреннем кармане рюкзака обнаружился органайзер. Последняя треть его листов была намертво приклеена друг к другу и к обложке – нехитрый, но вполне сносный тайник. Я лихорадочно соображал, как заполучить блокнот. Наконец меня осенило:
– Вы позволите просмотреть его? Я не буду вам мешать, сяду на скамейке во дворе, – похоже, мне все-таки удалось справиться с голосом.
– Ладно. Только листы не рвите и ничего не пишите! Я буду на кухне, – пробурчала женщина.
Проследив за ее взглядом, я понял, что обзор из кухни просто отличный. Ну ничего, как-нибудь выкручусь…
– Ладно, я тоже пойду, – сказала тетя Дуся.
– Конечно! Спасибо вам, я быстро. Скоро вернусь.
Я искал, прежде всего, номера телефонов с местными кодами, и хотел знать, что было на той странице, где записи заканчивались. Все остальное, наверное, не имело решающего значения – к тому же, я не терял надежды получить органайзер навынос: если что, свожу эту железную Наталью в КИшинев, чтобы она увидела Лялю своими глазами. Наверняка сердце у нее дрогнет. И к тому же, она попросту обязана отдать вещи Кларе, так что не стоит терять на это времени.
Другое дело – тайник. Напустив на себя максимально умный вид и неторопливо перелистывая страницы, я мысленно перебирал содержимое своих карманов. Деньги, права… Точно! Ручка-кинжал! Она меня забавляла, и я везде таскал ее с собой. Да здравствует товарищ Станчу!
Я аккуратно выудил ручку, поддел стопку склеенных листов, и они с треском отошли от обложки.
Хозяйка, которая резала что-то прямо у кухонного окна, впилась в меня взглядом, но не разглядев ничего подозрительного, успокоилась. В тайнике оказалась во много раз сложенная бумага вроде папиросной. Стараясь не делать лишних движений, я потихоньку вытащил ее и спрятал в рукав.
Почти весь обратный путь я пробежал.
34. Общепринятое обращение к женщине
Топографическая поэма
Даже одного взгляда на карту, нарисованную на тончайшем листе, было достаточно, чтобы понять, что на ней изображена система переходов. Что же это – дороги? Подземелья? Прошло некоторое время прежде чем мне удалось разобраться, сориентироваться и понять, что все пути – какие бы они ни были, наземные или подземные, – проходят через реку. По ее ширине они обозначались точечным пунктиром. В двух местах, расположенных на максимальном расстоянии друг от друга, дороги пересекались. В нижнем углу точка пересечения была обозначена значком, напоминающим глаз, а в верхнем – стрелкой.
Карта выглядела очень, очень старой – темная от времени, покрытая темно-коричневыми пятнами, с обожженным углом. Легенду прочесть мне не удалось – на ее месте зияла дыра, края которой явно были обработаны каким-то раствором.
Хорошо, предположим, карта – именно то, ради чего Ляля поехала поездом. И, допустим, место, куда она так стремилась, тоже здесь. И да – я готов согласиться, что даки прятали здесь золото: легенда же говорит, что оно под водой. Но тогда должны быть пути, которые к нему ведут, и выходы на поверхность, если эти пути под землей (что было бы очень даже логично). Только вот как все это отыскать? Где это таинственное место?
Река?
Точно, она может помочь – если предположить, что на карте Прут. Нужно наложить старую карту на современнную и посмотреть что получится; правда, современную придется ваять самостоятельно, чтобы не напутать с масштабом. Ну ничего – даром, что ли, я убил лучшие годы своей жизни в учебных заведениях?
Когда уже стало казаться, что мои мозги вот-вот вскипят, я, наконец, смог сделать окончательный вывод: место, обозначенное стрелкой, находится здесь, в городке. В крайнем случае, совсем рядом с ним. А чтобы сказать наверняка, нужны очень точные приборы и самое главное – человек, который сможет ими воспользоваться.
Я сфотографировал старую карту и по электронке отправил Станчу, в стомиллионный раз пожелав здоровья тому, кто изобрел мобильный Интернет. Снимок был прикреплен к самому трогательному письму, которое я только смог сочинить. Подожду, решил я, пусть его любопытство замучает, а потом объясню все по телефону.
Буквально через пятнадцать минут начпресс позвонил сам.
– Марк, дорогой, где ты это откопал?
– У меня свои источники, Василь Петрович, и вы же знаете, что выдавать их – не принято, – отшутился я.
– Ладно, я тебя все равно запытаю, – добродушно загудел Станчу. – А она что, настоящая?
– Нет, конечно, ну, то есть, да – пацаны местные нарисовали, исследуют округу. Но я же тут в гостях, надо ж чем-то отблагодарить, а для вас это раз плюнуть, вы же все можете. Выручите, а? Они просят определить точные координаты места, обозначенного стрелкой. А река – это Прут.
– Вот делать мне больше нечего…- заворчал Станчу. – Ладно, сейчас передам в топографический.
– Я ваш должник, Василь Петрович, – проворковал я.
– А то как же! Да не забудь еще сообразить привет для ребят, которые будут с твоей картой возиться, – и он отключился.
Взглянув в мутное зеркало, прислоненное к переплету оконной рамы, я увидел, что уши и щеки у меня горят. Да и вообще, честно говоря, видок безумный. Хорошо хоть, не надо никому отчитываться, в чем дело.
И еще хорошо, что Алекс выручил меня с этим рецептом: я вспомнил свои чудовищные то ли видения, то ли галлюцинации и поморщился.
Неприятно чувствовать себя маньяком.
И тут, на мое счастье, тетя Дуся позвала обедать.
Радиоточка на кухне разливалась церковным многоголосьем, дядя Миша со степенным видом сидел во главе стола. Увидев меня, он тут же взялся за пробку графина.
– Михаил Гаврилович, мне еще работать, – запротестовал я.
– Ничего, поработаешь, я же работаю – и ничего! А что, говорят, ты к Наташке Бойке ходил?
– Ага.
– Ну не хочешь объяснять, зачем, я и не спрашиваю, только чтоб ты знал: у нее племянник – ворюга! Так что ты держись от него подальше. Он хоть и молодой, а пропал уже совсем! Говорят, что и наркоманит – и живет прямо там, с ней вместе, между прочим! Во втором полдоме, там, где бабка ихняя лежит.
– А что он ворует? – я не выдержал, улыбнулся: роль обличителя мало подходила дяде Мише.
– Все что под руку попадется! То счетчик открутит, то кабель смотает, то вот крышку люка канализационного снял. А вчера возле церкви Валя медичка рассказывала, как он к ней приходил – наркотики кончились, наверное. И принес шкатулку с драгоценностями. А там был старинный браслет на пряжке, с красными камнями. Настоящими, а не стекляшками какими-нибудь! Вот и думай, где он его мог взять?
…Узкое запястье, и на нем – массивный антикварный браслет со светлыми, почти розовыми, рубинами, в которых от каждого толчка поезда вспыхивают неожиданно темные, кровавые всполохи…теперь понятно, почему эта Наталья такая железная – прикрывает племянничка.
За воротами кто-то кричал – звал хозяина. Дядя Миша вышел.
– Вот я все тут поставлю, Марик, и вы с Михаилом Гавриловичем обязательно поужинайте. А если он у соседа застрянет, так ты сам покушай, хорошо? – хлопотала тетя Дуся. – Потому что я поздно вернусь, а не пойти не могу – обещала давным-давно, не знала же, что гости будут… Не очень-то хорошая я хозяйка, да? Плохо тебя принимаю…
– Да бог с вами, тетя Дуся…
– Да, плохо, – решительно сказала она. – Так что еще один грех на мне, а ведь понедельник только. Ну что делать? Такая жизнь. Будет суббота, исповедуемся, помолимся, и снова начнем. Так ведь? Если виноват, должен мучиться – а как же еще?
– Ну, не мучиться, – мне было неловко.
– Нет, так нельзя. Вот, например, которые говорят, чтобы стариков и больных усыплять – они что себе думают? Человек, он же должен по порядку умирать, правда? Наделал дел – лежи, болей, плачь, кричи, пока не раскаешься, пока не смиришься. А когда Бог решит, что хватит с тебя, тогда он тебя и заберет. Он решит! А не мы.
– То есть мы совсем ничего решать не должны?
– Нет, ничего. Только одно решать – делать или не делать. А если уж сделал – пожалуйста, получи!
– А если просто подумал?
– Ну, тут, я считаю, все от человека зависит. Одни, например, больше в бога верят, другие – меньше, третьи совсем коммунисты, а вот соседкина дочка вообще за турка вышла.
– Это плохо?
– Да нет, почему – просто у каждого своя вера. Соседка вот говорит, что туркам сколько хочешь можно плохое думать – по религии можно. А нам – вроде как нельзя. Но еще больше нельзя забывать свое место. Смириться надо: какие мы есть, такие и есть. Грешим, что поделаешь. Вот и бывает, что думаем плохое.
– А вот если подумать "чтоб ты пропал"? Или вслух сказать – смерти кому-то пожелать? А он возьмет и умрет…