- Не забывайте, - продолжал клоун, - Ури работал с Пинат с самого ее детства.
- Насколько ценна слониха?
- В каком смысле?
- Сколько пришлось бы отдать денег, чтобы ее купить?
- Цирковое животное? Полагаю, много. Но вместе с ней пришлось бы купить и Ури. Другой дрессировщик должен начинать все сначала. И еще не факт, что у него получится со взрослым слоном.
- Полковник Драммонд сказал, что слона можно приобрести за десять тысяч.
- Полковник Драммонд, - Попо откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, - из тех людей, кто знает всему рыночную стоимость, но не представляет реальной ценности.
Рыночная стоимость и реальная ценность… Я попробовал было дойти до смысла его слов. Повертел, повертел в голове и выбросил.
- Сколько времени вы работали у него? - спросил Берни.
- Шесть лет, - ответил клоун. - Только я работал не у него. Я работал в цирке.
- Которым владеет он?
- Который он унаследовал.
- А до этого состоял на военной службе?
Попо рассмеялся - но не тем обычным человеческим смехом, звук которого мне так нравится, а жестким, с металлическими нотками.
- Разве можно считать военным кентуккийского полковника?
- Вы, кажется, не слишком его жалуете?
- У нас приемлемые рабочие отношения.
- А у Ури какие с ним отношения?
- Деловые.
- Вы с Ури вместе начинали работать?
Попо покачал головой.
- У Ури был собственный маленький цирк, который Драммонд выкупил лет десять назад.
- И таким образом Ури превратился из хозяина в наемного работника?
- Но очень квалифицированного и незаменимого.
- Как Ури перенес перемену?
- В своей обычной манере - как старомодный джентльмен, - ответил клоун. - Не понимаю, куда вы клоните своими вопросами.
- Когда исчезает человек, первое, что мы пытаемся выяснить, кто его враги.
- Драммонд не враг.
- А кто враг?
- Тогда нет врагов.
- Какие у него отношения с родными?
- У него нет родных, кроме меня. Мы с ним семья, если вы способны это понять.
Берни отлично умеет кивать, и у него на разные ситуации заготовлены различные виды кивков. На этот раз он ограничился легким, едва заметным движением головы вверх-вниз. Что это означало? Я не был вполне уверен. Но Попо как будто успокоился и разнял скрещенные на груди руки.
- Что можно сказать о Пинат? У нее были враги?
- Вы серьезно спрашиваете?
- Не очень, - признался мой напарник. - Но если враги все же были, им лучше поостеречься.
- Почему?
- Слоны никогда ничего не забывают.
Вот оно как! "Слоны никогда ничего не забывают"? Где-то я это уже слышал, но не могу припомнить. Что ж, по тому, что сказал Берни, получается, что слоны в некоторых отношениях лучше, чем… Мой ум вышел из повиновения, отказываясь размышлять в этом направлении.
- Трудно представить мужчину среднего возраста, который не нажил себе врагов, - продолжил Берни.
Попо пожал плечами. Мне понравилось, как он это сделал. Если честно, вообще нравилось, как он двигался.
- Ури - особенный человек. - Глаза Попо слегка затуманились, голова поникла. Есть! Он взялся за ручку и подписал чек. - Вот почему я хочу, чтобы вы немедленно приступили к расследованию.
- Считайте, что приступили. - Берни взял чек и, не взглянув на него, спрятал. - Как идут дела в цирке?
- Детям мы по-прежнему нравимся.
- Я имею в виду финансовое положение, - уточнил мой напарник.
- Об этом надо спросить Драммонда. - Клоун поднялся. - Что от меня еще требуется?
- Нам нужны фамилии всех защитников прав животных, которые имели дело с Пинат.
- Почему вы решили, что такие были?
- А разве не было?
Клоун отвернулся.
- Надя Уорт.
- Кто такая?
- Одна из фанатичек, требующих закрыть представления с участием зверей. Они следуют за нами из города в город, пикетируют почти каждое представление. Ури однажды встретился с ней, и она отстала.
- Как ему это удалось?
- Он продемонстрировал ей свои методы.
- Как нам ее найти?
- У нее есть сайт в Интернете - "Свободу всем животным", - ответил Попо. - Но, уверяю вас, вы лаете не на то дерево.
Как это так? Я лаял под очень многими деревьями, но еще не случалось такого, чтобы выбрал не то, какое надо. Запах белки я чую безошибочно.
- А на какое надо лаять? - спросил Берни.
- Не знаю.
Интересные дела. Я всего пару раз слышал, как лает Берни, - например, на вечеринке, после того как мы окончательно разобрались с делом Мендеса-младшего - расскажу об этом как-нибудь в другой раз, - но никогда не случалось, чтобы он лаял на деревья. Неужели это сейчас произойдет? Я приготовился слушать.
- Еще нам нужна качественная фотография Ури, - продолжил мой напарник. - Спокойно, старина! - Хоп! Не знаю, как это вышло, но я уже стоял на задних лапах, положив передние на стол.
Попо полез в карман пиджака и достал снимок. Берни взял фотографию и прилепил ее на дверцу холодильника. На ней был изображен пижон с усами ниточкой, которого мы видели на видео, - тот самый, что укладывался под приподнятую стопу Пинат. Он стоял, подняв руки в своем блестящем цилиндре.
- Ему всегда аплодируют стоя, - заметил Попо.
Вскоре мы приступили к работе. Берни - за рулем, я - на соседнем сиденье. Свернув с шоссе, мы оказались в незнакомой мне части города. Темные улочки блестели, словно прошел дождь, и нам никто не попадался на пути. Я принюхался - сухой прохладный воздух поступал из пустыни. Ночью все выглядит по-другому - например, вспышка выстрела ярче, чем днем. Я много раз видел вспышки выстрелов, только не сегодня. Стреляют далеко не всегда - это случалось лишь тогда, когда мы распутывали мои любимые дела.
- Надо же, они собираются пожениться, а этот проходимец… - бормотал Берни. Такое бывает с людьми. В их головах постоянно что-то теплится и иногда пробивается наружу. О чем говорил напарник? Проходимец - плохой человек, но кто именно, я понятия не имел. Я поерзал и положил лапу ему на колено.
Мы свернули на улицу, застроенную кирпичными домами. Одни стояли совершенно темными, в других кое-где горел свет.
- Склады, - объяснил Берни. - Сюда когда-то подвели железную дорогу, которая стала началом конца старого Запада.
Мы миновали кафе - немногочисленные посетители расположились за выставленными на улицу столиками - и остановились перед зданием, где на лестнице у входа сидели мужчина и женщина.
Теперь здесь селятся художники, или, может, они уже съезжают, а селятся битники, - не страшно: нам приходилось иметь дело и с художниками, и с битниками, и ни те ни другие не баловались с оружием.
Мы вышли из машины и приблизились к лестнице. Мужчина и женщина посмотрели на нас. У обоих были на голове ирокезы. Кто же они: художники или битники? Я не мог сообразить. Ирокезы - это индейцы. Мы знакомы с индейцами, например, с шерифом Томом Флинтом из округа Окотилло, но у него волосы почти такие, как у Берни - торчат во все стороны.
- Кого-нибудь ищете? - спросил мужчина.
- Мы-то? Ищем, - кивнул Берни.
- "Мы"?
- Чет и я.
- А Чет, как я понимаю, ваша так называемая собака?
- Я бы не стал формулировать подобным образом, - возразил мой напарник.
- Нет? - удивился мужчина. - А как бы вы сформулировали?
Я из тех псов, которым нравится любой человек, который мне встречается - даже некоторые преступники и бандиты, - но слова этого чувака показались мне против шерсти. Хотя я никогда не понимал, что значит "против шерсти", - в какую бы сторону мою шкуру ни чистили, это всегда полезно и приятно.
- Я мог бы сформулировать так, как понравилось бы вам, - продолжал Берни, - и мы бы стали навеки друзьями, но нет времени. - Он повернулся к женщине. - Мы ищем Надю Уорт.
Она ответила долгим взглядом, но не произнесла ни звука. На ее лице ничего не отразилось, но она занервничала - от меня этого не утаить.
- Надя не общается с эксплуататорами животных, - вставил мужчина.
- Рад слышать, - усмехнулся Берни, - но, может, она сделает исключение, тем более что речь идет об угрозе жизни животного?
- В чем дело? - спросила женщина.
- Вы Надя?
Она кивнула.
Напарник показал ей нашу лицензию; нервный чувак тоже захотел взглянуть и вытянул шею.
- Нам было бы удобнее поговорить наедине, - заявил Берни.
Я рассмотрел уши Нади: прижаты к голове и великоваты для людей, но это, не знаю почему, мне всегда нравится. В одном блестело несколько серег, в другом ничего не было.
Мужчина поднялся.
- Если вы вообразили, что это хорошо - воспитывать животных так, чтобы они только и умели пресмыкаться перед нами, то вы глупец и опасный тип.
Я не понимал, из-за чего весь сыр-бор, но мне почему-то захотелось укусить этого молодца.
- А вы предпочитаете общаться только с представителями своего вида? - спросил Берни.
- Я этого не утверждал, - ответил парень. - Человечество - раковая опухоль на теле Земли. - Он повернулся, взбежал по ступеням, скрылся в доме и захлопнул за собой дверь.
- Ваш приятель недоволен, - заметил мой напарник.
- У него обостренное чувство справедливости.
- У меня тоже, - парировал Берни. - Поэтому мы здесь. Вы знаете Ури Делита?
Взгляд Нади скользнул в сторону и остановился на мне. Я часто замечал, что, когда люди смотрят на меня, у них меняется выражение глаз - наверное, им хочется меня погладить. Мой хвост качнулся из стороны в сторону, но не размашисто, совсем немного. Выражение глаз Нади осталось прежним. Она снова повернулась к Берни.
- Я бы не сказала, что знаю его. В лучшем случае совсем поверхностно.
- Как вы познакомились? - задал вопрос напарник.
- Я председательствую в нашем комитете по вопросам цирка.
- И?..
- И в связи с моей работой встречалась с ним несколько раз.
- Надо понимать, когда пикетировали их цирк.
- У меня на это есть полное право.
- Нисколько не возражаю, - кивнул Берни. - О чем вы говорили?
- О нашей позиции, - ответила Надя. - То есть позиции нашей организации по поводу цирковых животных.
- У Делита репутация гуманного дрессировщика.
- Не имеет значения, - отрезала Надя. - Сама идея, что можно дрессировать животных, вызывает отвращение.
- А на мой взгляд, есть существенная разница между дрессировщиками, пользующимися анкусом, и такими, как Делит, которым это приспособление не требуется.
- Если Делит вам сказал, что работает без крюка, он лжец - все пользуются крюком.
- Вы пытались убедить его отказаться от этого орудия?
- Пыталась убедить бросить его так называемую "профессию".
- Удалось?
Надя фыркнула. Я тоже так умею. И лошади умеют. Лошади вообще-то отдельная тема, обсудим как-нибудь в другой раз, а люди фыркают по-особенному, когда у них что-то не получается.
- Вы повздорили? - спросил Берни.
- Я бы не сказала, - покачала головой Надя. - Разговор происходил совсем не так, как иногда с другими циркачами.
- Когда вы видели его в последний раз?
- Около шести месяцев назад. Цирк дважды в год гастролирует на нашей ярмарочной площади.
- Сейчас он в городе.
- Я в курсе. Некоторые из наших завтра туда собираются.
- А свидетель утверждает, что Делит продемонстрировал вам свои методы и убедил прекратить пикетирование.
- Ваш свидетель ошибается.
- Планируете завтра повидаться с Делитом?
- Конечно, постараюсь. Не в наших правилах прекращать нажим. Ставки слишком высоки.
- О каком нажиме вы говорите?
- О любом, который может потребоваться. - Надя твердо посмотрела на Берни.
- Включая насилие?
- Без комментариев.
- Я не репортер, - отрезал мой напарник. - Я частный детектив, расследующий преступление, и "без комментариев" меня не устроит.
- Какое преступление?
- Вы, случайно, не встречались с Делитом не полгода назад, а недавно - например, вчера вечером?
- Абсолютно точно не встречалась.
- Ну если не вы, то ваш сердитый друг или кто-то другой из вашей компании.
Надя мотнула головой.
- Нет. Куда вы, собственно, клоните?
- Хочу спросить: может, сила вашего убеждения больше, чем вы утверждаете?
- Не понимаю.
- Уж не склонили ли вы Делита перейти на вашу сторону?
- Если бы.
Берни посмотрел на дом.
- Или продолжаете убеждать?
- В ваших словах нет смысла.
- Я бы хотел заглянуть внутрь.
- Исключено.
- Если потребуется, могу привести сюда полицейских с официальным ордером.
- Но с какой стати? Что происходит?
- Ури Делит пропал, - признался мой напарник.
Надя рассмеялась, и это был второй неприятный смех из тех, что я услышал в этот день.
- Вы полагаете, что я имею к этому отношение? Обыскивайте!
- Пинат тоже пропала, - добавил Берни.
Надя перестала смеяться. Взгляд стал отсутствующим. Мы, я и Берни, всегда внимательно следим, что творится у человека с глазами.
8
Мы вошли в дом. Надя жила на верхнем этаже в маленькой квартирке со множеством комнатных растений. Запах еды, которую здесь готовили, был явно мне не по вкусу - случалось ли со мной раньше нечто подобное? Но самое главное - в доме не оказалось Ури Делита.
- Под кровать заглядывать будете? - спросила Надя. - Половые доски станете отрывать?
- Если бы он был здесь, Чет бы уже знал, - ответил Берни.
Надя повернулась ко мне.
- Вас не смущает, что вы эксплуатируете это животное?
- Не думаю, что Чет считает свою работу эксплуатацией, - ответил мой напарник.
- Вы себе льстите. Ведь таково назначение домашних собак - льстить людям.
Что она несет? Я понятия не имел, и мне было совершенно неинтересно. Мы находились на работе. Так где же Делит? Я принюхался. Учуял Надю, ее нервозность, мышиный помет, что-то в кастрюле на плите, но больше ничего.
- …обсудим это как-нибудь в другой раз, - говорил тем временем мой напарник. - А сейчас нам нужна ваша помощь.
- Мне больше нечего вам сказать. Я не имею отношения к исчезновению Делита и ничего о нем не знаю.
Берни подошел к плите.
- Что это у вас варится? - Под кастрюлей трепетал яркий голубой огонек. Мне всегда нравилось смотреть на пламя.
- Чили, - бросила Надя. Я знал чили, но то чили, которое я знал, имело совершенно иной запах, от которого хотелось немедленно сунуть в тарелку нос. Надино чили пахло не так.
- По-вегетариански? - спросил Берни.
- Разумеется, - ответила она.
Напарник повернулся к ней.
- Может, вам и плевать на то, что Делит в опасности. Но как насчет Пинат?
Надя повернула ручку на плите, и яркое голубое пламя исчезло.
- Вы уже все осмотрели?
- Нет, а может, вы не тревожитесь о Пинат, потому что точно знаете, где она находится?
Надя сняла кастрюлю с плиты и поставила в холодильник.
- Нет.
- В таком случае вас должна беспокоить судьба слонихи.
Надя закрыла дверцу холодильника, но я успел заметить целый ряд яиц. Люблю яйца - Берни всегда подмешивает их в мой корм.
- Мне больше нечего сказать.
- Если вы хотите, чтобы Пинат вернулась живой и здоровой, мы с Четом - ваша главная надежда.
- Живой и здоровой? - переспросила Надя. - Это не про цирковых слонов.
Напарник открыл рот, собираясь что-то сказать, но промолчал. Такое с людьми бывает, но с Берни еще не случалось. Мы направились к двери, Надя - за нами. Отперла замок, и мы вышли в коридор - сначала Берни, затем я. Надя закрыла за нами дверь, но до этого я успел почувствовать мимолетное прикосновение - она очень быстро провела рукой по моей спине.
Когда мы вернулись в "порше", Берни долго молчал. Затем подытожил:
- Сценарий номер один: Надя перетянула Делита на свою сторону, и они куда-то увезли Пинат. Если это так, он вскоре объявится с какой-нибудь бредовой историей. - Ай-ай-ай, бредовые истории и раньше возникали в наших самых запутанных делах. - Сценарий номер два: мы имеем дело с похищением, спланированным Надей… - Голос Берни замер. Я поудобнее свернулся на сиденье. Встречные фары освещали лицо моего напарника. - Сценарий номер три: это похищение, но спланированное…
И дальше в том же духе. Но я уже был в стране грез. Мне показалось, что Берни сказал "эксплуатация". А как же быть с любовью. Или это мне только приснилось?
Когда я проснулся, передо мной предстал удивительный вид: залитое светом гигантское колесо обозрения. Затем, когда мои глаза окончательно открылись, все погрузилось во тьму. Вот это фокусы! Я огляделся - мы ехали по кольцевой дороге вокруг ярмарочной площади и приближались к задним воротам. Они были открыты, и с территории выезжали машины. Мы завернули внутрь. Из сторожки вышел охранник и поднял руку. Не тот наш охранник Даррен Куигли, коротышка с налитыми кровью глазами и зубочисткой. Этот был здоровущий, а белки его глаз оказались на удивление белыми.
- Мы закрываемся.
- Извините, нам нужен Даррен Куигли, - сказал Берни.
- Он больше здесь не работает.
- Вот как? Можете дать его адрес, куда послать ему вознаграждение.
- Вознаграждение? - удивился новый охранник.
- Я потерял часы, - на ходу придумывал Берни. - Он мне их вернул. И я пообещал, что следующий чек выпишу ему в качестве вознаграждения.
Страж ворот посмотрел на часы моего напарника - обычные, а не те, что достались Берни от дедушки и были нашей самой большой ценностью, - затем перевел взгляд на меня, потом на машину, которая в этот момент, как с ней иногда бывает, затряслась.
- Скромного вознаграждения, - уточнил Берни.
Охранник протянул руку.
- Я могу ему передать.
- Спасибо, - покачал головой Берни, - не хочу вас затруднять.
Охранник несколько раз моргнул. Мне нередко приходится видеть, как моргают люди. Интересно, отчего это происходит? Может, ломается что-то внутри, как у нашей машины? Откуда у меня эта мысль? Не означает ли она… Но дальше я не продвинулся, словно тенью накрыло. А охранник между тем сходил в сторожку и принес клочок бумаги.
- Благодарю вас за хлопоты. - Берни взглянул на бумажку и протянул охраннику доллар. По крайней мере я надеялся, что не больше. Сам я, даже на близком расстоянии, не очень различаю купюры. Что это за типы на картинках? Жуткой наружности - наверняка все, как один, преступники.
Охранник коснулся рукой козырька, и мы уехали. Но что-то заставило меня обернуться. Страж ворот был в сторожке и кому-то звонил по телефону.