Теперь в эту разношерстную компанию попал и Сатана Клаус. Будет приносить рождественские подарки: Принсу - большую золотую цепочку, Майклу - новую прическу, Донахью - целый телевизионный канал, Тому Крузу - еще один день рождения, у него один есть - 4 июля, пусть будет седьмого июня, как у Дерен. А Фредди Меркьюри и Джону Леннону - по красивой гитаре.
А Джимми пусть будет рядом с Томми. Томми тоже любит "Лос-Анджелесских жеребцов", вот он удивится, когда Дерен расскажет ему, что знакома с Диксом.
Письменный стол был почти целиком заставлен разнообразными мелкими игрушками и машинками. Дерен когда-то собирала машинки, потом ей это надоело. Теперь машинки пылились на столе. Впрочем, "пылились" - это еще слабо сказано. Стол, за исключением одного угла, где Дерен иногда делала уроки, был покрыт густым слоем пыли. Саре не разрешалось стирать пыль, потому что она всегда ставила игрушки на стол не в том порядке, в каком было надо, а сама Дерен не обращала на пыль никакого внимания. Недавно, еще до появления на двери щеколды, Сара написала на пушистой серой поверхности стола: "Малышка Дерен". Дерен закрыла слово "малышка" зеленой лентой, а свое имя оставила, и его еще можно было прочитать, хотя буквы уже основательно запылились.
Большие мягкие игрушки и куклы сидели на квадратном пуфике у шкафа. Дерен теперь играла с ними не так часто, как раньше, и не могла понять, почему. Еще год назад дня не проходило, чтобы четыре сестренки-Барби (мама все ворчала: "Ну зачем тебе столько одинаковых!") не отправились на прогулку или в большое путешествие, где им встречались диковинные коты: розовый, желтый и зеленый; резиновый крокодильчик, который катал их по реке на своей спине (однажды все куклы таким образом утонули в ванной, и пришлось их ужасно долго расчесывать, потому что волосы совсем спутались); маленькие гномики, исполнявшие все их желания.
А теперь стало неинтересно. Может быть, оттого, что она уже не маленькая? Дерен стало грустно, и она взяла в руки коричневого медвежонка Микки, приветливо сверкнувшего глазками-бусинками.
Микки был перчаточной куклой. Его можно было надевать на руку и так играть: разговаривать с кем-нибудь, как будто Микки сам разговаривает, - он очень смешно открывал алый ротик, и его мордочка при этом забавно покачивалась.
Дерен нажала пальцем на черный кожаный носик.
- Привет, Микки. Хочешь мороженого? Еще немножко осталось, тебе в самый раз.
Микки помотал головкой.
- А скажи-ка мне, тебе понравился Джимми Дикс? Правда, он хороший? - продолжала Дерен.
Медвежонок усердно закивал.
- Вот видишь, наши мнения совпадают, - важно произнесла Дерен.
Микки Дерен подарил отец: вошел как-то в ее комнату, держа руку за спиной. Она знала, что если он вот так входит, значит, прячет какой-нибудь подарок.
- Угадай, кого я тебе принес? - спросил он.
- Мышку? - это тоже была игра.
- Мышка убежала.
- Птичку? - Дерен очень нравилась эта игра, и она поочередно изображала, что сделали животные.
- Птичка улетела, - засмеялся Джо.
- Рыбку?
- Рыбка уплыла.
Дерен зашевелила пальцами, показывая, как плывет рыбка, и капризно сказала:
- А тогда кого?
И папа улыбнулся и достал из-за спины Микки. Медвежонок склонил головку и сказал голосом папы, который изо всех сил старался говорить потоньше, но у него ничего не получалось:
- Я - медвежонок Микки. Я раньше жил в лесу и ел малину, а теперь пришел к хорошей и веселой девочке Дерен и хочу жить с ней, потому что с Дерен интересно.
Она подбежала к отцу и крепко обняла его вместе с медвежонком. Так было хорошо!
А сейчас почему-то все не так. Она пробовала сегодня поговорить с папой вместе с Микки, а он сказал злым голосом: "Неужели ты не можешь говорить по-человечески?" Папа стал другой, они уже давно не гуляли вместе, не разговаривали. Ему бы она рассказала все про Томми, и про грымзу-учительницу, и про себя… Но он все время занят, все время у него дела. Наверное, она сама стала хуже, и он теперь ее меньше любит. Раньше они всегда были вместе, а теперь ему некогда.
Дерен всхлипнула и положила Микки рядом с собой на подушку. Если бы было не так поздно, она бы позвонила Томми, но он скорее всего уже спит.
Она вытерла глаза и неожиданно для себя зевнула. Да, пожалуй, пора спать, за окном давно стемнело. А то так и разреветься можно - еще чего не хватало. Черти никогда не плачут, если им плохо - они только ругаются. Ругаться тоже не хотелось.
Дерен разделась и скользнула под одеяло. Микки уютно свернулся рядом.
Приснись мне, Томми, - прошептала Дерен и закрыла глаза.
Они договорились сниться друг другу каждую ночь, и на этот раз Томми выполнил свое обещание…
…Его лицо возникло из ярко-оранжевого света и пропало, чтобы появиться снова. Это было немного похоже на заставку перед фильмом. Дерен часто снились такие сны, похожие на кино, - она одновременно и смотрела сон, и играла в нем главную роль. Было как бы две Дерен: одна участвовала во всяких приключениях, иногда сама по себе, иногда вместе с Томми, а другая смотрела из воображаемого зала. Однажды ей даже приснились титры в конце сна, почему-то на французском языке. На этот раз титров не было, зато был знакомый сон, точная копия реального события - как они с Томми познакомились. Это она так называла - "познакомились", потому что на самом деле знакомы они были давно, поскольку учились в одном классе, но раньше не обращали друг на друга внимания, а теперь стали обращать, да еще какое, - значит, - познакомились.
Дерен сидела за своей партой и изо всех сил пыталась решить дурацкую задачу по математике. Мистер Шекли, тощий учитель математики, сказал, что если она не справится с этой контрольной, он будет вынужден пригласить в школу обоих родителей. А их, бедняг, уже вызвали учительница физики, француженка и грымза по рисованию - не за Сатану, а за то, что Дерен сунула ей в сумочку большого черного жука. Конечно, лучше бы родителям сразу за все отмучиться, но все-таки их было жалко. Дерен с такой силой сжала зубами ручку, что та захрустела.
- Дерен Ханбек, не отвлекайтесь! Решайте задачу, вы же отлично знаете, что зависит от вашего правильного решения! - скрипучий голос доходяги Шекли раздался над самым ухом.
От испуга Дерен вздрогнула и выронила ручку.
- Зачем вы полезли под стол, Дерен Ханбек? - скрипел учитель.
- Мне позволяется во время контрольной работы поднять упавшую ручку? А если она упала под стол, мне позволяется полезть под стол? Или не позволяется? - съязвила Дерен.
"Позволяется" и "не позволяется" были любимыми выражениями мистера Шекли. Ученики звали его за глаза "мистер Не Позволяется", но сказать прямо такую фразу никто не решался.
Шекли побагровел.
- Что вы себе позволяете, Дерен Ханбек?
- А что, мне уже не позволяется ничего себе позволять? - невинно продолжала Дерен.
- Выйдите вон из класса! Вы не решили задачу, грубо разговаривали с учителем, а поэтому будьте так добры явиться завтра в школу с родителями! С отцом и матерью!
- А у меня нет больше родителей, кроме отца и матери! - сказала Дерен и гордо вышла из класса.
В коридоре она приложила ухо к двери и прислушалась: она всегда так делала, когда ее выгоняли в коридор, потому что учителя обычно после ее ухода разражались длинными и чрезвычайно забавными речами о послушных детях и примерном поведении. Иногда такие речи продолжались до конца урока, за что одноклассники бывали крайне благодарны Дерен. Но на этот раз она услышала голос Томми Шелтона, с которым они пару раз болтали на переменах:
- Мистер Шекли, почему вы сказали, что Дерен не решила задачу? Она и не могла бы ее решить, раз вы выгнали ее из класса!
- Шелтон, я не ожидал от вас такого! Вы защищаете эту грубую девочку? - удивился математик.
- Вы сказали неправду, и это несправедливо! - голос Томми звенел от негодования.
- Как вы со мной разговариваете?! - взъярился мистер Шекли.
- В данный момент я разговариваю так, как мне не позволяется. Такой тон позволяется, видимо, только вам, - произнес Томми.
Дерен услышала, как ахнул класс. Два одинаковых случая за один урок!
- Том Шелтон, выйдите вон и присоединитесь к Ханбек, раз уж вы ее так защищаете, - процедил математик.
Дерен отскочила от двери, и правильно сделала - дверь распахнулась, Томми вышел в коридор.
- И зачем ты это сделал? - спросила она.
Томми молчал.
- Мне-то все равно, ты же знаешь, как я себя веду на уроках, а тебе зачем портить отношения с учителями? - снова спросила она.
- Шекли поступил несправедливо по отношению к тебе, - ответил Томми. - А вообще… - Он покраснел и отвернулся.
- Что вообще? - допытывалась Дерен.
- Ну, мне нравится, как ты ведешь себя на уроках.
- Почему? - не поняла Дерен.
- Потому… потому что ты мне вообще нравишься.
Томми окончательно смутился и опустил голову.
Дерен вдруг почувствовала, что тоже краснеет. Она никогда не думала о Томми Шелтоне как о своем мальчике. А он симпатичный: темные волосы, голубые большие глаза…
- Знаешь что? Давай уйдем отсюда и где-нибудь посидим, - предложила Дерен.
- Давай! - обрадовался Томми.
Когда они спускались по лестнице, одежда Томми вдруг превратилась в рыцарские латы, он споткнулся и упал в лестничный проем, слетевший с Томми шлем со звоном покатился по лестнице…
- Томми! - закричала Дерен и проснулась.
Вот всегда так - ни разу ей не удавалось досмотреть этот сон до конца. Тогда они с Томми пошли в зеленый парк, который находился неподалеку от школы, выбрали самую симпатичную скамейку - потом она стала их скамейкой - и долго разговаривали. Томми купил две порции мороженого, и Дерен рассказала ему о мороженом, которое покупал ей папа, а потом и о папе, и о маме, и Томми рассказал о своих родителях. А когда стемнело, он проводил ее до дома, и они договорились после уроков опять пойти в парк - столько еще всего осталось недосказано! Да, даже сейчас Дерен рассказала Томми еще не все, хотя уже точно можно говорить, что они - вместе. Томми хороший, он симпатичный и умный, и многие девчонки ей завидуют. И с ним гораздо интереснее, чем с плаксами-подружками, которые боятся учителей, или с теми же мальчишками: они только и норовят дернуть за волосы или ущипнуть за попку, даже старшеклассники. Томми никогда этого не делал, потому что он лучше всех мальчишек. Он вообще лучше всех.
За окном слабо брезжил рассвет, и первая птица что-то вяло чирикала в ветках дерева. Дерен снова закрыла глаза - вставать было еще рано.
Ей приснилась длинная желтая дорога и маленький красный автомобиль. За рулем сидела она, Дерен, и одновременно это была мама. Мама-Дерен ехала быстро-быстро, так, что ветер свистел в ушах, и пела красивую песню. А следом за красным автомобилем ехал зеленый, и в нем сидел Томми, и Томми был папой, и он тоже пел эту песню. Потом обе машины выехали на большой желтый пляж, на котором никого не было, кроме них двоих. И огромное синее море шумело, волны с глухим стуком ударялись о берег, и вдруг одна волна раздулась и лопнула с ужасным звуком.
- Черт подери! Лопнула! А у меня, как назло, нет нового колеса! - сказал Томми хриплым басом.
- Не волнуйся, Дик, оно у нас есть. Я положил запасное, так что ты уж меня цени, - ответила мама дребезжащим тенорком.
Дерен снова проснулась и затрясла головой - приснится же такая белиберда! Но голоса не умолкали:
- Тебя не за что ценить, потому что ты козел и придурок. Но за колесо спасибо. Что бы мы сейчас делали без колеса, пришлось бы машину куда-нибудь все утро отволакивать, чтоб не засветиться, - прогудел бас.
- Ну да, - поддакнул тенорок. - И дело бы накрылось. Нам надо скорее менять колесо, уже светло.
- Не ори так, - шикнул бас, - тебя и глухая тетеря расслышит. "Дело, дело!" Помолчал бы лучше.
- Так все же спят, - ответил тенорок и чем-то зазвенел и застучал.
Дерен поморщилась: кому приспичило менять колесо у самой калитки их дома. Этот дребезжащий действительно орет так, что и мертвого разбудит, да и второй ему не уступает. Что им тут понадобилось?
Она снова закрыла глаза, и внезапно смутная тревога охватила ее. Папа вчера был какой-то озабоченный, лицо у него было не такое, как всегда. Может быть, эти козлы приехали к нему?
- Да нет, они, наверное, даже не у нашей калитки, просто по утрам звук доносится лучше, - вслух сказала Дерен, но чувство тревоги не проходило.
Дерен встала и подошла к окну. Открыв его, она высунулась почти по пояс и посмотрела на калитку. Машины не было видно. Надо было, конечно, подождать: вдруг они опять появятся, но утренний воздух был очень холодным, и Дерен, поежившись, поспешила забраться обратно в постель.
Ни голосов, ни шума мотора не было слышно, и она заснула.
…Отец стоял рядом с большим зеленым куском и улыбался, держа руку за спиной.
- Что это, папа? - спросила Дерен.
- Не скажу, дочка, пока ты сама не догадаешься.
- Это мышка, или птичка, или рыбка, - скороговоркой произнесла Дерен.
- Неправда, - засмеялся отец. - Это не птичка и не рыбка, это не мышка.
- А что же это? - Дерен подошла поближе.
- Это я, - отец опустил руку, она была пуста.
- Ты даришь мне себя? - спросила Дерен.
- Да, и прошу тебя поберечь меня. У тебя ведь никогда не отнимали игрушек, ты никому их не давала отнять. Я хочу, чтобы меня не отнимали у тебя.
- А тебя хотят отнять, папа? - испугалась она.
- Хотят. Это два больших чудовища, они съедят меня, если ты не сможешь меня спасти.
- Но у тебя же есть пистолет, ты можешь застрелить чудовищ! - Дерен схватила папу за руку, но он отстранился.
- Нет, не трогай меня, пока не согласишься беречь. Я не могу застрелить этих чудовищ, потому что их на самом деле больше двух, это только кажется, что их два. Они погубят меня, Дерен, если ты не прогонишь их.
- Я прогоню их, папа, - пообещала Дерен.
- Вот и хорошо, - отец снова улыбнулся.
Вдруг зеленый куст раскололся надвое, почернел и превратился в двух отвратительных созданий. У одного вместо головы и лап был копошащийся клубок змей, а у другого был только один ярко-красный глаз, безумно вращавшийся. Они подкатились к папе и схватили его за обе руки. Он вырвался и побежал. Дерен хотела побежать за ним, но ее ноги как будто приросли к земле, и она не могла сдвинуться с места.
Чудовища догнали папу, снова схватили его за руки, и тот, что был со змеями, принялся отрывать от себя их и связывать ими папу.
- Папа, папа! - кричала Дерен.
Чудовища подняли папу и понесли его в лес. Из леса донесся крик:
- Я стреляю в них, Дерен! Я не убью их, спаси меня!
…Когда Дерен проснулась, она была вся в холодном поту. В ушах еще шумело от звука выстрела.
Когда она немного пришла в себя, ей показалось, что выстрел был настоящий.
Она выглянула в окно. У калитки не было машины, и вообще никого не было, но она была распахнута. Может быть, мама пришла? Но мама всегда запирает калитку, когда входит в дом.
Дерен подошла к двери спальни и тихонько приоткрыла ее. Да, так и есть - мама вернулась.
Сара спала, уткнувшись лицом в подушку.
- Мама. Мама, проснись, - потеребила ее за плечо дочь.
- Что случилось? - сонным голосом спросила Сара.
- Ты слышала выстрел?
- Какой еще выстрел? - недовольно спросила Сара, потягиваясь и зевая.
- Я спала, а потом услышала выстрел, - уверяла Дерен.
- Тебе приснилось. Смотришь всякую ерунду по телевизору с погонями и стрельбой, а потом будишь всех в такую рань, - Сара перевернулась на другой бок.
- А где папа? - не уходила дочь.
- Ну ты что, сама не знаешь, где наш папа? - измученным голосом сказала Сара. - Папа ушел, папа работает, ты знаешь, какая у него профессия. Иди ложись и дай мне поспать, я вчера очень поздно легла.
Дерен вернулась в свою комнату и забралась под одеяло. Но заснуть не могла. Ночные голоса и звук выстрела не давали ей покоя.
Она взяла Микки и надела его на руку.
- Как ты думаешь, Микки, это из-за того, что я смотрю всякую ерунду по телевизору?
Микки отрицательно замотал головой.
- А мама не услышала ничего, потому что устала?
Микки закивал.
- А то, что мне кажется, - это правда?
Медвежонок не двигался.
- Почему ты не отвечаешь, Микки? - Дерен легонько щелкнула медвежонка по лбу. - Мне очень важно то, что ты скажешь. Ты подумай как следует, хорошенько подумай: то, что мне кажется, - правда? Они приезжали за папой? Они стреляли и увезли папу?
Микки вздрогнул, кивнул и сполз с руки плачущей Дерен.
- Ты все врешь, врешь, врешь! - она швырнула медвежонка в угол и зарылась лицом в одеяло. Потом встала, вытерла подолом майки лицо и подняла мишку с пола.
- Черти не плачут, - сказала она медвежонку. - С папой все в порядке, потому что с ним всегда бывает все в порядке. Ясно только одно: выстрел был, и выстрел был настоящий.