19
А Джо Ханбек проснулся получасом ранее.
Сначала полежал, не поднимая век, ощущая, как тихо блуждает истома в отдохнувшем теле, как спокойно стучит сердце, получившее передышку.
"Господи, до чего же хорошо!" - подумал Джо. Вот лежать бы так и лежать, слушая, как щебечут птицы за окном, занятые своими пернатыми делишками. И ни взрывов, ни стрельбы..
Он - дома. Какое все-таки замечательное понятие: дом. Свой дом. Мой дом. Наш дом. Все, что угодно, может происходить в мире, но если у тебя есть свой дом - любые невзгоды тебе по плечу. Приходить усталому и измученному после тяжелого дня - и сваливать с плеч груз забот и тревог, забывать - хотя бы до утра - печали и страхи. Словно окунаешься в прохладное нежное озеро после жаркой и пыльной дороги…
Но утро уже наступило. А значит - надо действовать. Время не ждет.
Джо открыл глаза. Рядом с ним лежала Сара.
Надо же: он вчера и не слышал, когда она пришла. Поднялся в спальню после ссоры с Джимми, прилег на минутку - и мгновенно отключился. Да, порядком вымотался, что и говорить.
Интересно: пыталась ли она его разбудить? Или - что скорее всего - почувствовав тяжелый запах алкоголя, только вздохнула устало и прилегла рядом.
Внезапно сердце Джо пронзила острая жалость к жене. Он смотрел на лицо спящей: тонкие морщинки у глаз, у губ, чуть набрякшие веки. И брови сведены к переносице, как будто думает она во сне о чем-то очень важном и серьезном.
Да, тут есть, о чем подумать… Как жить дальше? Попытаться сберечь то немногое, что уцелело от прежней любви, - и потом, может быть, постепенно раздуть из этого тлеющего уголька новый огонь? Или - рассориться, расплеваться окончательно, навсегда? Трудно, Боже мой, до чего же трудно бывает даже самым родным людям!..
Родным? Да, было время, когда не было для него никого роднее, чем Сара. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда - или это только казалось Джо? То давнее счастливое время отступило далеко-далеко - и сквозь дымку лет уже трудно было разглядеть все досконально. В таких случаях поневоле что-то идеализируешь.
С чего началось непонимание? С его пьянок, с помощью которых он пытался снять напряжение? С подозрений в неверности? Джо всегда казалось, что это Саре недостает чуткости и участия, что она не может или не хочет проникнуться его проблемами. Но сам-то он разве пытался сделать лишний шаг к ней навстречу?
Взять хотя бы вопрос с ее работой. Джо всегда относился к занятиям жены слегка иронически. Затеи у нее и действительно случались аховые. Задумала как-то международный фестиваль под названием "Дерево мира". Причем совершенно в одиночку. Проект был какой-то безумный: по замыслу Сары в этом фестивале должны были принять участие представители всех континентов. Канадские лесорубы и резчик ритуальных масок с острова Фиджи, какой-то чудо-мебельщик из Австралии и танцевальный ансамбль "Березка" из России - в общем, все, так или иначе связанное с "темой дерева", как она говорила. Месяцев восемь ухлопала на организацию, сотни писем с просьбой о спонсорстве в различные фирмы, связанные с деревообработкой, - ей мнилось, что эти, по ее выражению, губители леса должны ощущать свою вину - а потому и раскошелятся на благое начинание. Никто в результате не дал ни цента - и затея лопнула. А через полгода нежданно-негаданно нагрянул какой-то грязный тип с Фиджи: никаких масок он не резал, а только пил, не просыхая, и пришлось в результате отправлять его на родину за свой счет…
Но, может быть, не стоило высмеивать за это Сару? Она ведь хотела - как лучше. А то, что деньги ушли псу под хвост, - да черт с ними, с деньгами. Они доставались Джо Ханбеку нелегко - но жлобом-то он никогда не был, это уж точно.
Сара вздохнула во сне и повернулась на бок. Джо аккуратно поправил сползшее с ее плеча одеяло.
Дьявол бы подрал этого Майка. Вламываются такие нахалюги в чужую жизнь - и совсем не думают о последствиях, собственное удовольствие для них превыше всяких принципов и моральных норм. Ладно, Бог наказал этого прощелыгу… Хотя при чем тут Бог? Признать гангстеров за орудие Бога Джо никак не мог, хоть убей.
Ох, до чего же мы все-таки горазды других осуждать. Да, Майк, безусловно, был скотиной - но разве ты сам - ангел? Джо криво усмехнулся: да, соломинку в чужом глазу мы всегда замечаем…
Может, попытаться начать новую жизнь? Спуститься сейчас в кухню, самому приготовить завтрак, а потом разбудить жену и дочку: доброе утро, мои дорогие… Помечтать эдак, конечно, хорошо - но что на деле получится? Сара что-нибудь съязвит, он хлопнет дверью - и опять все сначала… Какой-то замкнутый круг.
Джо снова взглянул на Сару. Господи, до чего же у нее усталое лицо…
Он вышел из спальни и направился в комнату дочери. Неладно вчера с ней поговорили - словно с цепи девчонка сорвалась. Это надо ж так сказать: "неудачник"… Звезд с неба он и впрямь не хватает, но ведь кое-что в жизни ему все-таки удавалось. Наверное, у Дерен сейчас возраст такой - ершистый, максималистский, вот она и откалывает номера.
Джо осторожно потянул на себя дверь дочкиной комнаты. Что такое - не открывается? Вот еще новости… Выудив из кармана перочинный ножик с дюжиной лезвий, Джо немного поколдовал над дверью и отодвинул щеколду. Азбука сыскного дела - и до чего же глупо, что приходится применять ее вот в таких условиях…
Дерен крепко спала, заботливо обнимая своего любимого медведя. Джо осторожно подошел и поправил прядку, сбившуюся ей на щеку. Совсем же еще ребеночек - сейчас, когда спит, не ругаясь и не кривляясь, это так хорошо видно… Ах ты девочка…
- Томми… - пробормотала вдруг Дерен во сне, слегка причмокнув пухлыми губками.
Вот дьявол: опять она о своем пареньке. Неужели нельзя потерпеть с такими делами до тех пор, пока тебе исполнится семнадцать?
Джо вздохнул и обвел глазами комнату. Ага: Сатана Клаус. Очень мило. И Джимми Дикс рядом красуется. "Дочери последнего бойскаута…" Наркоман чертов. Хороший ведь парень по сути - а употребляет всякую дрянь. Да, травмы, да, усталость, да, личное горе - все так. Но у каждого есть свои печали, свои расстройства. И что же - всем теперь героин прописывать? В кого мы тогда превратимся - в калек, в выродков?
Больше всего на свете, если не считать растлителей и насильников малолетних, Джо Ханбек ненавидел распространителей наркотиков. В грабеже, в убийстве, в налете есть какая-то откровенность, что ли. А эти подонки исподтишка калечат многие тысячи людей - и все им, как правило, сходит с рук. Ловится всякая мелкота - а настоящие воротилы наркобизнеса остаются в тени. Ворочают миллионами - и сеют смерть на земле. Пользуются человеческой слабостью и глупостью…
Джо немного досадовал на себя за конфликт с Джимми: не нужно было его прогонять. Кому от этого лучше стало? Но: "я не доктор, а просто частный детектив", как порой говорил сам себе Джо. Может быть, кто-то считает его излишне крутым и резким? Пусть. Лучше быть ублюдком - но честным ублюдком.
Он подмигнул чудаковатому Сатане Клаусу и вышел из комнаты Дерен, аккуратно прикрыв за собою дверь. Немного поразмыслив, снова достал из кармана перочинный ножик и вернул щеколду на место. Что ж, если Дерен хочется таким образом проявить свою независимость - пусть, она имеет на это право.
Джо спустился вниз. Сейчас надо бы принять душ - а то заснул вчера прямо одетым, даже кобуру с пистолетом не отцепил. А потом… Ладно, потом видно будет, что делать и как.
Он было направился в душ - но тут в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? Может, Джимми вернулся, забыв обиду? Наверное, не терпится парню приняться за дело. Что ж, для начала вместе позавтракаем.
Джо отпер дверь. На пороге стояла троица незнакомцев.
- Доброе утро, Джозеф, - услышал он и еще успел увидеть в руке одного из визитеров наведенный на него электрошоковый парализатор.
Треск разряда - и Джо рухнул как подкошенный. Гангстеры проволокли бесчувственное тело Джо по дорожке и втащили в машину.
- Тяжелый, зараза…
- Ничего - зато тихий-тихий.
Один из гангстеров вдруг встрепенулся:
- Смотри-ка, Тейлор: коп сюда подгребает!
По тротуару в направлении их машины неторопливо шагал патрульный полицейский.
- Газуем, а?
- Спокойно, без паники. Это нам как раз подходит - как запасной вариант… Дай-ка мне его пистолет, - сказал тот, кого назвали Тейлором, - худощавый блондин с копной рассыпчатых пшеничных волос.
Сообщник передал Тейлору "магнум" Джо Ханбека. Тем временем полицейский подошел вплотную.
- Доброе утро, - приветливо сказал он. - У вас тут какая-то проблема?
Тейлор мрачно усмехнулся:
- Да, представьте себе, возникла проблема: в этом пистолете слишком много пуль.
Он высунул "магнум" из окошка и разрядил его в грудь полицейского. Бедняга рухнул на тротуар бездыханным.
- Так, - хладнокровно сказал Тейлор. - Теперь отпечатки, чтоб все сошлось…
Он аккуратно обтер "магнум" носовым платком, затем плотно приложил рукоять пистолета к безвольной руке Джо. Затем бросил оружие рядом с трупом.
- Зачем же ты убил полицейского, Ханбек? - насмешливо спросил Тейлор у еще не пришедшего в сознание Джо. - Это нехорошо…
И машина гангстеров резко рванула с места.
20
Лейтенант Джексон мрачно смотрел на грязную стену своего кабинета и курил одновременно две сигареты - он всегда так делал, когда бывало очень паршиво. А Джексону сейчас было паршиво, и поэтому его все раздражало: и участок, и сигареты, которые поочередно вываливались из пальцев и приходилось их подбирать, а особенно одуревшие от жары мухи, которые, жужжа, вяло летали по комнате и садились на руки и вспотевший лоб Джексона, щекоча его липкими лапками.
Наконец лейтенант не выдержал. Он швырнул в корзину для бумаг недокуренные сигареты, сложил пополам газету и принялся лупить мух. Они во множестве сидели на стенах, и вскоре кабинет Джексона, помимо грязи, украсился черно-красными кляксами из убитых мух: удар Джексона был сильным. Оставшиеся в живых носились под потолком, и достать их не было никакой возможности.
Лейтенант отбросил в угол перепачканную газету и снова уселся в кожаное черное кресло. Сорвать зло на насекомых не получилось - наоборот, тоска и злоба одолели Джексона еще сильнее. Он достал сигареты и увидел, что закурить две не получится: в пачке оставалась только одна. Он зажег одну и бросил пачку в угол, стараясь, чтобы она легла на сложенную газету. Но не попал.
- Да что же за день такой сволочной! - почти простонал лейтенант, ударяя кулаком по столу. Стоявший на столе стаканчик с ручками и карандашами опрокинулся, и его содержимое с радостным треском покатилось по полу.
Лейтенант Джексон вздохнул и устало прикрыл глаза.
День действительно был сволочной. Он был еще жарче предыдущего, и рубашка Джексона промокла насквозь - значит, опять останутся желтые пятна на спине и под мышками, и придется выбрасывать почти новую рубашку. Он взмок так еще и потому, что по дороге в участок попал в автомобильную пробку и почти два часа еле-еле двигался по раскаленной дороге, стиснутый спереди, сзади и с боков другими машинами. Его страшно раздражала молодая парочка справа, в кремовом "бьюике", которому старый серый "форд" Джексона в подметки не годился. Они совершенно не переживали, что попали в пробку, наоборот, веселились вовсю, доставали из сумки-холодильника банки с пивом - было видно, как они запотели от холода, - смеялись, что-то ели и в конце концов включили музыку на полную громкость. Джексон кричал им, чтобы они убавили звук, - но эти чертовы юнцы только показывали на свои уши - мол, ничего не слышно, и хохотали. А потом они закрыли стекло какой-то коробкой и, видимо, занялись любовью - и охота им, сволочам, в такую парилку!
В довершение всего вчера зацвели липы - у лейтенанта была аллергия на липовый цвет, и никакие таблетки не помогали. У него зверски раздулись обе губы, и поэтому он сегодня не брился - страшно было смотреть в зеркало на свою полунегритянскую физиономию.
Джексон осторожно потрогал губы пальцем: нет, они и не думали приходить в надлежащее состоянии. Сигарету приходится чуть ли не в горло запихивать, чтобы ощутить хоть какой-то вкус. Жди теперь, пока эти проклятые липы отцветут!
Он попытался сплюнуть, но даже это не получилось у лейтенанта Джексона. Плевок, вместо того чтобы описать эффектную дугу и приземлиться на пол, вяло плюхнулся на выглаженные брюки Джексона.
"Если бы у меня сейчас была возможность кого-нибудь убить, я не стал бы в него стрелять. Я бы его медленно, с наслаждением удавил", - тупо подумал он.
Но никто не горел желанием быть удавленным потными руками Джексона. В участке не было почти никого: ребята разошлись по домам.
"Гады. Это они только языками молоть горазды - "дела, дела", а на самом деле сидят где-нибудь и прохлаждаются. С девочками болтают, пиво посасывают. А потом вернутся и состроят печальную морду: весь день следил, но ничего подозрительного не заметил. Завтра опять пойду. Иди, сынок, следи, сынок. А козел сынок скок в любимый бар и засел до вечера, зараза. И ладно бы один картину портил, так нет же: пол-участка таких обормотов, если не все. Вот из-за таких разгильдяев нас и обходят всякие частные сыскари, вроде Ханбека."
При мысли о Джо Ханбеке лейтенанта Джексона передернуло. Сидел тогда, когда эту мулаточку шлепнули, рожу скорчил - Гай Юлий Цезарь, не меньше. Наверняка крепко он замешан в этом деле; тогда ему, суке, удалось отвертеться, а жаль. Если б мужики работали получше, сейчас бы уже было ясно, кто ту девчонку убрал и зачем ему это понадобилось. Но в тот раз он, Джексон, даже не мог ничего сказать Ханбеку, а тот смотрел так, будто все кругом - дерьмо, а он - клубника со сливками. Денег небось загребает уйму, а ведь в отставку-то не по своей воле ушел. Вид делал, собака, что по своей, - а неправда. Пил запоем, жену тиранил, где уж тут о работе думать - занят был очень. А теперь, видите ли, - "частный сыщик Джозеф Ханбек, прошу любить и жаловать!" Любят его вряд ли, его никто не любит, а вот жалуют, видать, по полной.
Джексон пошлепал раздутыми губами и принялся рисовать на листе бумаги уродливых человечков с кривыми ножками и бесформенными туловищами.
"Почему хорошим людям, знающим и любящим свое дело, никогда не везет, а таким… таким, как Ханбек, словно все с неба сыплется", - подумал он и пририсовал к первому человечку плаху и палача с топором.
Что помешало ему, Рону Джексону, оказаться тогда, в день приезда президента, на месте Ханбека? Он тоже заметил бы террориста, он спас бы президента, и уж, наверное, лучше сумел бы распорядиться своей славой, чем этот болван.
Только Большой Босс, пожалуй, и выжил, оказавшись рядом с Ханбеком. Остальным везло меньше - где только не появляется этот ублюдок, и везде после него находят трупы. Вот совсем недавно убили мулаточку из стриптиз-бара, и теперь - Майк Меджус. Взорвался в собственной машине. Меджус заезжал к нему, чтобы привезти координаты той мулатки. Привез бедняга адрес, сел в свою таратайку - и привет. Бомба. Откуда взялась бомба на Тримбл-стрит, район тихий, отродясь в нем таких случаев не было. Нет, явно это как-то связано с Ханбеком, от частных сыщиков добра не жди. Вот и Майк - подался в частники, и в результате плохо кончил.
Второго человечка Джексон окружил ломаными линиями, по его мнению, изображавшими взрыв. Немного подумал и добавил к рисунку квадратик на колесах - машину.
Он привстал было, чтобы открыть окно, но передумал: лучше уж сидеть в духоте, чем впускать новых мух.
"Мрут люди, как мухи", - подумал Джексон и решил куда-нибудь записать эту мысль - вдруг пригодится.
Значит, старина Майк привез Джо координаты девицы. Сначала умирает он, потом - девица. Сначала - он, потом - девица.
Мысли лейтенанта окончательно запутались, и он принялся украшать третьего уродца петлей.
Открылась дверь, и в кабинет вошел Бенджамин Роджерс - тоже лейтенант, работавший вместе с Джексоном. У Бена было усталое и потное лицо, но глаза его смотрели живо и хитро.
- Одуреваешь, старик? - Бен хлопнул Джексона по плечу.
- На себя посмотри, - вяло отмахнулся Джексон, машинально рисуя еще одного человечка.
- То-то и оно, что одуреваешь, - засмеялся Бенджамин. - Я тебе точно скажу, дружище, что Пикассо из тебя вряд ли получится. А уж о Рафаэле или Леонардо да Винчи и говорить не стоит.
Джексон отбросил карандаш.
- Пошел ты!
- А что это у тебя такой бардак в кабинете, газеты какие-то, карандаши на полу валяются… Ты не сбрендил ли, часом, от жары? - голос Роджерса звучал преувеличенно участливо.
- Пошел ты! - повторил Джексон: ему в голову не пришло ничего другого.
- Да, старик, совсем ты загибаешься, - посетовал Бен. - Я предчувствую заранее, что сейчас ты мне скажешь. Моя интуиция подсказывает, что ты, старина Рон, скажешь мне: "Пошел ты!" Ну как, получится из меня ясновидящий? Точнее, яснослышащий?
- Пошел… - начал Джексон, оборвал фразу и с тоской посмотрел на Роджерса.
- Бен, прекрати ради всего святого. У меня уже и так голова кругом идет, а ты издеваешься.
- "Голова кругом" - твое любимое выражение, твоя голова идет кругом от чего угодно. От чего в данный момент? - поинтересовался Бен.
- Неужто сам не догадываешься? - с досадой спросил лейтенант Джексон.
- Догадываюсь. У самого с головой не лучше, - вздохнул Роджерс.
- Оно и видно, - съязвил Джексон.
- Послушай, Рон, - серьезно сказал Роджерс, - мы с тобой сейчас похожи не на полицейских, которые занимаются важным и сложным делом, а на двух придурков-рокеров, которым нечего делать и поэтому они валяются на траве и подкалывают друг друга. Давай займемся делом.
- Я и хотел заняться делом, а ты начал нести чушь, - раздраженно произнес Джексон.
- Вот-вот, оно самое, - сказал Бен и достал из кармана две банки пива. - Я даже забыл, что принес тебе пива. Теперь оно, должно быть, согрелось. Но все равно, пей, может, оклемаешься немножко, и с тобой можно станет разговаривать не о твоих дурацких рисунках.
В другой раз Джексон наверняка разобиделся бы на слово "дурацкий", но сейчас он просто его не услышал, жадно припав к банке с пивом, которое вовсе не согрелось. Правда, для того, чтобы припасть, ему пришлось пальцами развести губы: сами они не раскрывались, но все равно - на лице Джексона было написано неизъяснимое блаженство.
- Что, старина, липы зацвели? - сочувственно спросил Роджерс.
- А? - отозвался Джексон, бессмысленно глядя мутными глазами куда-то вдаль. Он наслаждался, и ему было даже не до собственной аллергии.
Наконец банки опустели. Джексон откинулся в кресле и удовлетворенно вздохнул.
- Теперь я могу констатировать воскрешение, - бодро сказал Роджерс, целясь банкой в корзину для бумаг, - и перехожу к жизненным проблемам.
На слове "проблемам" банка плюхнулась в корзину. Джексон взял вторую банку, бросил - раздался глухой стук жестянок друг о друга.