День пятьдесят первый
Я снова блондинка!
17:15
Сегодня мы с Германом забрали фотки, которые делали на Новый год и всю неделю перед ним. Все очень удачные, интересные, а мы – такие красивые и веселые! Мне нравится и фотографировать, и фотографироваться. Это всегда приятное занятие и хорошая память.
Мое облучение почти закончилось, еще две процедурки остались. Это хорошо, а то кожица на груди, кажется, больше не может этого выносить и в последнюю неделю стала облезать вместе с "атласом мира". Во многих местах появились открытые, кровоточащие раны. Еще больно и неприятно, но ничего, переживу, немного осталось!
Есть и хорошая новость, самая лучшая! Мне не нужно больше надевать парик! Ну, я так решила. Волосы уже доросли до двух сантиметров. Конечно, они еще совсем короткие, но я и за это очень благодарна.
Как здорово переживать возвращение волос. Пусть тоненьких, коротких и слабеньких, но своих! Родных и очень долгожданных… Они такие смешные! А я с этим ежиком еще смешнее. В последние годы у меня было мелирование, да и выгорали они сильно, теперь же натуральный цвет кажется таким
темным! Вроде даже красиво, но все равно было трудно удержаться и оставить волосы такого цвета. Поэтому, недолго думая, я осветлила свои "первенцы"! Теперь я снова блондинка! Правда, доктор в больнице, где я была сегодня первый раз без парика с новой прической, не узнал меня. Как увидел, сразу спросил:
– Вы кто? К кому? – сказал так, как будто видит меня впервые.
– Я – фрау Кох… – неуверенно ответила я, не сообразив сразу, в чем дело. – Вы меня не узнаете?
– О господи! Катрин, посмотрите, это же наша дорогая фрау Кох! Вы ее узнаете?! – выкрикнул доктор и начал смеяться как сумасшедший.
Вокруг собрались и другие медсестры, не только Катрин, и все с удивлением начали разглядывать меня, как будто впервые видят пациентку без парика с отросшими волосами.
– Найн, этого не может быть! Лилия, вы совсем не похожи на себя, ну словно другой человек! – прокомментировала Катрин и добавила: – Где же теперь ваши волосы?!
– На помойке! – сердито выпалила я и вылетела пулей в коридор.
Уверена, никто не желал меня обидеть, но так не хотелось там больше оставаться на всеобщем обозрении, чувствуя себя мартышкой, сбежавшей из зоопарка. Их реакция была такой странной… Неужели мои короткие волосы такие некрасивые и придется еще какое-то время носить парик? Нет, не буду. К своему милому ежику на голове уже привыкла, а это главное.
Через две недели мы с Германом уезжаем в санаторий. Уже сейчас начинаю планировать все, чем буду там заниматься, чтобы и не скучать, и не тратить время впустую. В наш последний приезд в Москву я накупила Герману учебников по русскому, математике и литературе, чтобы он не забывал русскую программу. Будем заниматься в свободное время, читать любимые произведения Пушкина, Лермонтова и Гоголя.
Слышала, что в Берлине есть такая школа, где половину предметов преподают на русском. В ней учатся и русские, и немецкие дети. Герману очень хочется попасть именно туда, а за два года он позабыл многое из программы. Поэтому пора подтянуться.
Еще наберу с собой конвертов и напишу всем письма, настоящие, от руки! Всем, кого давно не видела и по ком скучаю. Обязательно буду продолжать свою писанину в дневниках и конечно же знакомиться с новыми людьми. А еще нам сказали, что там горы и лес, где можно гулять, наслаждаясь свежим воздухом. Интересно, какая там погода сейчас? У нас тепло и немного сыро, несмотря на январь. А там, может быть, есть снег?
День пятьдесят второй
Заснеженный Массерберг!
17:20
Все белым-бело! Мы с Германом в один голос закричали друг другу: "Посмотри, как много снега!" В последний раз я видела такие сугробы разве что в детстве в лесу. Они высоченные, белые и светятся хрустальным блеском на солнце.
Автобус выгрузил нас возле симпатичного небольшого здания, расположение которого показалось мне немного странным, но очень интересным и каким-то удивительным. С одной стороны казалось, оно стоит в самом сосновом бору, с другой, куда выходили наши окна, возвышались настоящие горы. Получив ключи от комнаты, мы быстро закинули чемоданы и как сумасшедшие, обгоняя друг друга, побежали на улицу валяться в снегу! Хорошо, что шапку натянуть успела и вообще додумалась, иначе сосульки от слепившегося снега были бы не только на моей шубе, шапке, варежках и брюках, но и на коротких волосах! Герман так вообще в снеговика превратился, а когда первая встреча с настоящей зимой и безумие по этому поводу утихло, мы, оглядев себя с ног до головы, поняли, что отряхнуться будет не просто.
Окончательно отодрать сосульки и очистить снег не удалось, за что на входе в помещение получили
строгий выговор, не знаю от кого, наверное, это был дежурный.
– Ну вот, опять мы в "черном списке", и все из-за тебя, мама! – сказал Герман, хитро поглядывая в мою сторону.
– Да ладно тебе, обойдется! Сейчас переоденемся, и никто не поймет, что те два "снежных человека" были мы! – в том же тоне ответила я.
– Так, значит, валяться больше не будем? – с надеждой взглянул на меня Герман.
– А как же "черный список"?! – ответила я.
В нашем номере очень мило. Комната просторная, вдоль стен друг напротив друга стоят две довольно большие кровати, между ними две тумбочки, на каждой – по ночному светильнику. И даже коврик на полу. У окна – стол, на вид что-то среднее между кухонным и письменным. Два стула рядом и что-то типа комода, на котором стоит телик. В маленьком коридорчике – высокий шкаф для одежды с отделом для обуви внизу. Окно в комнате выходит на боковую сторону здания, откуда видны горы, это так красиво!
В общем и целом хорошо и уютно! Здорово, что мы приехали в эту зимнюю сказку! В первые часы нас охватил такой будоражащий восторг, что мы напрочь забыли, зачем приехали.
– Мам, хватит скакать на кровати! Ты зачем здесь? Чтобы лечиться, а не с ума сходить! – Герман частенько любит изображать взрослого и вести себя, как заботливый папочка или старший брат.
– Ну да, лечиться, а еще набираться позитивных эмоций! Чем сейчас и занимаюсь! – продолжала "скакать" я, напевая свежевыдуманную песенку из двух слов: "Как здорово, как здорово, как здорово!"
Внезапно в дверь постучали.
– Фрау Кох? – спросила какая-то женщина лет пятидесяти или чуть больше.
– Да, это я! – ответила я, слезая с кровати и вставая перед ней так, чтобы не было заметно смятого покрывала.
Она строго оглядела меня с ног до головы и так же строго сказала:
– Не знаю, как вам удалось пропустить важную процедуру ознакомления с нашим санаторием и персоналом, но специально для вас этого повторять никто не будет!
На самом деле я действительно не заметила, что с момента нашего прибытия прошло уже почти три часа! Ой, как нехорошо. Что же теперь делать-то?
– Извините, пожалуйста… – тянула я, не зная, что сказать. – Мы… мы так устали в дороге, что уснули и только сейчас проснулись… – ничего другого придумать не получилось.
– Уснули? Где, в сугробе??? – Она испытующе на меня посмотрела. – Через двадцать минут в холле вам объяснят, как мальчик будет добираться до гимназии и какие процедуры вы будете получать!
Холодно попрощавшись, незнакомка закрыла за собой дверь.
Вот стыдобища-то, и зачем только я солгала…
– Мам, зачем врешь-το, теперь точно в "черный список"!
– Ладно тебе, и так тошно!
Сама не знаю, почему так получилось. Наверное, нам так хорошо было, что мы оказались не готовы к вторжениям "посторонних". Ну подумаешь, повалялись в снегу и не захотели об этом рассказывать? В конце концов, не в тюрьме же сидим.
В холле нас встретила милая толстушка в смешных, зауженных к низу джинсах и фланелевой рубахе в крупную красно-белую клетку, что делало ее очень похожей на Карлсона. Прическа была такая же, как у меня, три с половиной сантиметра ежика на голове и все. Волосы жесткие и рыжие, а светло-розовое лицо покрыто веснушками… Ну вылитый Карлсон! Увидев нас, спускающихся с лестницы, она расплылась в щедрой и доброй улыбке, поспешив нам навстречу:
– А, это наша недисциплинированная семейка Кох, не правда ли?! – совсем не всерьез сказала она мягким тоном. – Наверняка вам уже влетело как следует от фрау Майер за опоздание, она не любит таких новичков. Да и вообще у нас не принято нарушать порядок и правила…
Ну вот, начинается, подумала я, опять правила и порядок, давно не слышала этих слов.
– Меня зовут фрау Харт, мы с мужем здесь давно работаем. Я в приемной новичков определяю, а муж дежурит на входе у рецепции. Он-то вас и отругал, когда вы все в снегу вывалялись!
– Вот кто нас сдал! – шепнул мне Герман в то время, когда фрау Харт продолжала:
– Да вы не обращайте внимания, фрау Майер – женщина хорошая, просто любит режим и порядок. Вот расскажу вам все сейчас, и не будете больше нарушителями…
Она сообщила, что по утрам ровно в 7:15 Герман как штык должен быть на завтраке и уже в 7:35 в автобусе, который будет ждать его на улице и отвозить в школу с другими детьми.
Потом мы прошли в так называемый зал отдыха, где стояли большой телевизор, несколько столов со стульями и диван. Там же можно было играть в карты, нарды и прочие игры. Обойдя этот зал, мы решили, что он вряд ли может быть нам интересен.
Спортзал приглянулся больше. Хотя велотренажеры, мячи, обручи и еще какие-то приспособления не вдохновили так, как стоящий посередине большой стол для тенниса. Бассейн был не глубокий, но большой, поэтому вполне подходил для аквааэробики. Это тоже обрадовало, жаль только, что в сауне греться мне нельзя. Фрау Харт показала, где будут проходить мои процедуры, отдала лист с их расписанием и отвела нас в столовую, где мы и остались. Время подошло к ужину.
19:50
Мы устроились за столиком, на котором стояла табличка с номером нашей комнаты, с этого момента место принадлежит нам. Ужин только начинался, поэтому людей было совсем мало, и почти все столики были пусты. Герман убежал разведать, что здесь есть съедобного, а я внимательно изучала список назначенных процедур. Фрау Харт объяснила, что в список входит только обязательное лечение, а индивидуальные пожелания я смогу обсудить с доктором завтра на приеме. Кроме утренней гимнастики, аквааэробики и сдачи крови через день, в списке ничего не было. Поэтому, недолго думая, на обратной стороне я написала все, что мне хотелось бы получить для улучшения самочувствия. Первым и, наверное, главным желанием был массаж. Моя спина всегда побаливала, поэтому еще до болезни каждые три месяца я проходила десятидневный курс классического массажа. Не знаю, могу ли позволить себе массаж теперь, посмотрим, что скажет доктор. Еще очень хочется позаниматься лечебной йогой и пилатесом.
– Мам, там зеленый чай, серый хлеб и нежирная ветчина, как ты любишь… – С появлением Германа я оторвалась от размышлений и, подняв голову, заметила, что за какие-то пять минут зал наполнился.
– И все? Кроме этого больше ничего нет? – переспросила я автоматически.
– Мам, проснись, что за глупый вопрос? Есть, конечно, только ты этого не ешь… – со знанием дела ответил он, словно вынес приговор.
– А что там еще вкусненького? – дотошно интересовалась я.
– Ну, как обычно, все, что я люблю: сосиски, салями, спагетти, всякие сдобные булочки и разные джемы. Сходи сама посмотри! – И он убежал за порцией спагетти.
К этому моменту я так расслабилась и, наверное, устала, что совсем не была уверена, голодна ли. Окинув зал, я заметила, что большинство посетителей на вид – люди среднего возраста и только несколько человек не старше сорока.
Интересно, неужели здесь все перенесли онкологию? Мои размышления были вновь прерваны возвращением Германа.
– Мам, ты видела эту девчонку за соседним столом, она как-то странно на тебя смотрит…
Действительно, там сидела девочка лет двенадцати, ровесница Германа.
Она была одна, и я подумала, что наверняка это чья-то дочь, которая, как и Герман, приехала со своей мамой.
– Наверное, не на меня она странно смотрит, а на тебя! Как же на такого парня не засмотреться! – пошутила я.
– Да нет, мам, я еще издалека, когда чай наливал, заметил, что она тебя разглядывает! – настаивал Герман.
– Наверное, услышала, как мы говорим по-русски, вот и заинтересовалась…
Пока Герман уминал спагетти с сосисками, я ковыряла фруктовый салат и уже мечтала вернуться в комнату и, свернувшись клубочком на кровати, начать записывать свои первые впечатления в дневник.
Допив чай, я заметила, что к девочке никто так и не подсел, и она, как мышка, незаметно убежала.
На часах было начало восьмого, когда мы вернулись к себе в комнату. Недолго думая, мы разделили территорию пополам, и, разместив вещи в шкафу, разобрали чемоданы.
– Стол будет моим, ты все равно пишешь, сидя на постели и не стараешься, чтобы почерк был красивым, а мне уроки каждый день делать…
Не успела я сказать, что согласна, как Герман продолжал:
– А ты можешь себе полку в ванной забирать для своих баночек и пузырьков, тебе же надо?
– Ладно, ладно, согласна, забирай стол, твоя взяла, убедил!
День пятьдесят третий
Андреа
12:30
За пару дней мы смогли немного освоиться и начали вливаться в местную жизнь. Я почти перестала блуждать в длинных коридорах, заставляя Германа бегать в поисках меня по всему зданию. Почти выучила маршрут моих основных передвижений. Доктор оказался человеком добрым и уступчивым, дал разрешение на массаж, который начнется через пару дней. А пока я успела два раза посетить гимнастику, прослушала лекцию о правильных привычках после болезни и один раз бултыхалась в бассейне. Завтра начинается йога, а через день – аквааэробика. В общей сложности, в день получилось две назначенные и две выбранные процедуры. В остальное время можно делать все, что угодно! Гулять, плавать в бассейне, играть в теннис и просто бездельничать.
Первые дни мы обживались, так что познакомиться с кем-то из "местных жителей" мне еще не удалось. Чего не скажешь о Германе. Его новая жизнь, в новых условиях, а именно в гимназии, бурлила и била ключом. Каждый день он рассказывал о своих успехах и новых впечатлениях. И школа, и учителя, и ребята очень понравились ему, и он чувствовал себя более чем хорошо.
– Мам, чем будем вечером заниматься? – спросил Герман, отправляя в рот очередную котлету за обедом.
– Не знаю… Можем поплавать или пойти погулять. Может, у тебя есть какие-то идеи?
– Не, гулять не пойдем, мы с классом сегодня гуляли, я уже весь город знаю! Давай сегодня в теннис поиграем?
– Давай, я не против! – согласилась я, заметив, как за столик напротив снова присела уже знакомая нам девочка.
– Смотри, мам, опять эта девчонка, и опять одна…
– Да, действительно… Слушай, может, ты познакомишься с ней? Кажется, она твоего возраста… – недолго думая предложила я.
– Ну вот еще, ей надо, пусть сама и знакомится! – отрезал Герман.
18:10
Герман вернулся в комнату и занялся уроками, а я пошла в столовую выпить кофе и захватила с собой начатое письмо, конверт и несколько открыток на выбор, одну из которых хотела послать вместе с письмом.
Народу на кофейной паузе было немного, казалось, "постояльцы" приходят сюда лишь с целью познакомиться с кем-то новым. Общались они тихо и без эмоций, кучки и парочки разбредались по столикам и негромко говорили друг с другом.
"Интересно, о чем они говорят? – думала я. – Наверное, рассказывают свои истории, которые похожи, и находят таким образом понимание, сострадание и поддержку".
"Я тоже хочу познакомиться с кем-нибудь!" – решила я. Есть ли здесь тот, кто вызывал бы настоящий интерес?
Размышляя, снова почувствовала на себе взгляд. Девочка изо всех сил старалась разглядеть то ли открытки, лежавшие на моем столе, то ли то, чем я занимаюсь.
– Хочешь посмотреть? – спросила я, приглашая ее жестом к себе за стол.
Она тут же подбежала, как будто только и ждала моего приглашения.
– Меня зовут Андреа, а тебя как? – спросила девочка, устраиваясь рядом.
– Лилия, – коротко ответила я. – Хочешь посмотреть открытки? Я как раз пытаюсь выбрать одну для своей подруги…
– Нет, не хочу, вернее – хочу, но не могу, я почти ничего не вижу… – Моя новая знакомая погрустнела. – У меня зрение стало хуже, поэтому я в больнице, и буду здесь еще долго. Я очень хочу домой к маме…
– А разве твоя мама не с тобой?
– Нет, я одна здесь, а мама приезжает каждую неделю на выходные… Еще у меня сестра есть, но она уже совсем взрослая и живет в другом городе…
Позже я узнала, что Андреа живет в маленьком соседнем городке недалеко от нашего. В санатории она уже три недели. Очень скучает и ни с кем не общается, даже врачей близко к себе не подпускает. Всегда одна, как маленький зверек. Оказалось, что помимо онкологических, здесь были еще пациенты с болезнью глаз. У девочки всегда было хорошее зрение, но после случившейся с ней болезни резко упало из-за осложнения. Хотя надежда на восстановление была. Я пригласила ее поиграть вечером вместе с нами в теннис, и сразу после ужина мы договорились встретиться в спортзале.
Запечатав и подписав конверт, я сделала несколько записей в дневнике и отправилась к Герману.
Тот, сделав все задания, был готов уже броситься на поиски потерявшийся "маман".
– Ну ты чего так долго, я уже и про Печорина без тебя почитал, а обещала вместе читать. Два часа тебя не было! – ворчал он.
– А я с девочкой познакомилась, ее Андреа зовут, она сегодня с нами в теннис играть будет. А теперь наведи порядок на столе и собирайся, пойдем поплаваем часок перед ужином…
Герман скорчил кислую гримасу и побрел выполнять задание.
На этот раз спортзал не был пуст и, что самое обидное, был занят и теннисный стол. Трое молодых парней собирались сыграть партию. Не успели мы развернуться, чтобы уйти, как один из них предложил составить компанию:
– Не уходите, нам как раз вас не хватает! Будем играть трое на трое!
Герман тут же, не растерявшись, вступил в переговоры:
– Хитренькие, хотите обыграть нас! Мама не умеет, девчонка наверняка тоже, мне одному придется отдуваться за всех, так нечестно!
Ребята посмеялись и предложили разделиться по силам. В результате я и двое молодых парнишек Фабиан и Даниель играли в одной команде, а Герман, Андреа и Торстен, тот, который постарше, против нас. Было весело, но наша команда проиграла. Отличная игра ребят не спасла моей неумелости, к тому же Андреа играла не хуже Германа, что делало их команду еще сильнее. Не пойму, почему никак не получалось отбивать мячик! Раньше я неплохо играла. Конечно, это было давно, но все-таки…