– Проверим. – спокойно сказал следователь. – Я помню ваши слова о том, что он высказывал претензии к банкиру Перельману. А пока, госпожа Кудрявцева, повторите дословно ваш последний разговор с госпожой Носовой.
– Она просила немедленно приехать…
– Дальше!
– Сказала что-то вроде того, что бродит вокруг дома и собирается с духом, чтобы передо мной исповедоваться.
– Исповедоваться в чем?
– Не знаю. Я не успела доехать вовремя. Скажите, она убита так же, как Марго? Глаза выколоты ножницами?
– Перестань. – сдавленно прошептала Маша. – Я не хочу про это слышать.
Следователь вскочил с места и начал суетиться вокруг начинающей певицы. Он предложил ей поочередно воду и минералку, которую собственноручно достал из моего холодильника, лично открыл кухонное окно, слегка подморозив присутствующих, и так достал всех своей активностью, что народ начал понемногу забывать о жутких убийствах и тихо звереть.
– Да сядьте вы, наконец! – не выдержала я. – Вы мне так и не ответили.
– Госпожа Кудрявцева, не забывайтесь! – грозно изрек господин Белов и тут же нежно проворковал: – Мария, вам уже лучше?
– Машка, да перестань ты нежной фиалкой прикидываться! – окончательно взбесилась я. – Мне он не отвечает, так спроси его ты!
– Да, ответьте ей, пусть угомонится. – слабо улыбнулась Маша.
– Да, госпожа Носова была убита также, как и две предыдущие жертвы. – сухо ответил следователь. – Госпожа Кудрявцева, вы получаете удовольствие от этих разговоров?
– А вы получаете удовольствие от допросов? Я просто хочу хоть как-то связать эти убийства! Ну посудите сами, какой-то у нас маньяк нелогичный: то убивает молоденьких красоток, то вдруг переключился на пожилую даму. Да еще и шантажирует при этом!
– Вопрос надо ставить по-другому: в чем хотела исповедоваться Марина Петровна? – вдруг тихо сказал от плиты Саша. – И почему это было так срочно?
– Ты думаешь, это что-то связанное с убийством Марго?
– Тихо! – прикрикнул на меня Саша. – Господин следователь, нельзя ли куда-то увести сына потерпевшей?
Белов выглянул в коридор и велел уставшим от безделья мордоворотам взять впавшего в транс Пашу к себе в гостиную и посмотреть вместе телевизор. Охранники охотно выполнили его распоряжение, вызвали мою маму из ее комнаты, и вскоре мы услышали доносящееся из гостиной пение очередной девичьей группы: "Но его маленькая штучка – самая лучшая в мире вещь!"
– Это они про что поют? – ошеломленно спросил следователь.
– Догадайтесь с трех раз! – сердито бросила я.
– Про мобильный телефон. – спокойно пояснил Саша. – Не отвлекайтесь, пожалуйста. Вы не думаете, что Марина Петровна сама "заказала" свою будущую невестку?
Глава 14
– И где же Марина Петровна нашла маньяка? – потрясенно спросила я.
– Она могла найти по объявлению киллера, не зная, что он – маньяк-серийник.
– Да, интересно получается. – прошептала я. – Она "заказала" невестку, а потом ее замучила совесть… Да, это многое объясняет. Например, почему она так убивалась после смерти Марго.
– Она сильно убивалась? – поинтересовался следователь.
– Как будто бы любила Марго больше, чем родного сына. Я еще тогда удивилась.
– Но не подумали, что госпожа Носова могла быть причастна к ее гибели?
– Нет, конечно. А вы могли бы подумать про свою знакомую, что она наняла для кого-то убийцу?
– Но почему вы так думаете сейчас?
– Тогда становится понятно, почему ее убили… то есть нет, ничего непонятно. Она что, не рассчиталась за выполненный заказ?
– Что-то произошло. – предположил Саша. – Она же вовсе не собиралась ни в чем признаваться, хотя бы из-за Паши. Но что-то случилось, после чего она решила с тобой срочно поговорить.
– Павел Носов уверяет, что мать должна была вернуться домой через пару часов после ухода. – подытожил следователь. – Но она где-то задержалась, а потом позвонила Полине Кудрявцевой и предложила встретиться. Так что если что-то и произошло, то в этот промежуток времени.
– Довольно большой промежуток, почти весь день. – заметила я. – Она могла много куда успеть – не только весь город обойти, но даже за город пару раз съездить. Уважаемый следователь, если вы узнаете, куда Марина Петровна сегодня ходила, вы нам сообщите?
– Тайна следствия. – важно сказал Белов, бросая косые взгляды на Машу.
– Понятно. Маша вам на днях позвонит.
Следователь, пообещав в скором времени вызвать нас всех в отделение на официальный допрос, удалился. Паша с охранниками и моей мамочкой смотрели в гостиной развеселый концерт, а мы втроем печально сидели на кухне. Мое настроение было более чем мрачным. Во-первых, мне было безумно жаль Пашу, во-вторых, я заметила, что Саша как-то слишком уж сильно смущается при виде белоснежной красотки. Да она его выше как минимум на полголовы! И вообще, собирается сделать карьеру в Москве. Ладно, хватит переживать, пора о деле подумать.
– Маша, пока мы ничего лучшего не придумали, давай проверим Гринько. А то пока милиция его алиби установит, много воды утечет.
– Как мы проверим? – эхом откликнулась Маша.
– Очень просто. Он об охранниках знает?
– Понятия не имею.
– В любом случае, надо рискнуть. Ты позвонишь ему и скажешь, что у тебя есть свидетели, которые видели его вблизи одного подъезда. Они не знают, что в подъезде в это время убили девушку, а ты знаешь. И предложи ему пойти в милицию с повинной, а не то ты его сама сдашь. Вот и посмотрим его реакцию.
– То есть подождем, когда он придет меня душить?
– Его задержат охранники.
– А если не успеют?
– Должны успеть. В любом случае, поскольку платить ты не собираешься, маньяк рано или поздно попытается тебя задушить. Так что лучше его побыстрее спровоцировать.
– Мне страшно. – тихо сказала Маша.
– Полина, если с Машей что-то случиться, банкир Перельман с тебя живой шкуру спустит. – Саша старался говорить спокойно, но я видела, как у него ходят желваки на скулах.
– Отлично, значит, шкурой рискует не только Маша, но и я.
Тем временем Маша уже достала из изящной кружевной сумочки, больше похожей на кошелек, мобильник-раскладушку, набрала несколько цифр и нежным голосом пропела:
– Петр Иванович? Это Маша. Нет, не прикидывайтесь, вы меня отлично узнали. Я про вас недавно тоже кое-что узнала. Вы были сегодня на улице Донной? А вот я знаю, что были. Да, сама вас там видела. О нет, я не обозналась. И я хочу кое-какие факты передать Виктору Исаевичу. Поговорить? Да, мы договоримся о встрече, разумеется, без свидетелей. Нет, прямо сейчас я не могу. Я перезвоню через пару часов.
Она спрятала мобильник в сумочку и удивленно повернулась ко мне:
– Слушай, а он и правда чего-то испугался. Сразу захотел встретиться наедине.
– А почему ты не сказала про милицию?
– Я подумала, что его больше напугает мысль о том, что в милицию обратится лично банкир Перельман. А то свидетельство Маши Теркиной… нет, не звучит.
– Хм… Самокритично.
– Вот когда я стану звездой, это будет звучать совсем по-другому. Кстати, мне пора ехать, надо готовится к концерту.
– А может, отложить пока концерт?
– Почему? Во время выступлений ко мне никто не подберется, Виктор Исаевич обещал удвоить охрану.
– А тебе самой сейчас хочется выступать перед публикой?
– Да. Я столько лет об этом мечтала, что же, теперь из-за какого-то урода отказаться от своей мечты?
– Не совсем отказаться, на короткое время.
– Нет, если я не попаду на сцену, мне уже и маньяка бояться незачем.
– Что, все так серьезно? – сочувственно спросил Саша.
– Да. Так что мне сказать Петру Ивановичу?
– Назначь ему встречу назавтра в своей квартире, скажи, что вернешься домой в половине восьмого, а его ждешь в восемь. По идее, он должен ждать в засаде часов с семи. Там его твои мордовороты и повяжут. Найдем при нем провод и ножницы, и передадим милиции. Вот следователь Белов порадуется!
Маша со своей охраной давно уехала, Паша в гостиной тупо смотрел какое-то кино, а мы с Сашей так и сидели на кухне.
– Храбрая девушка. – тихо сказал Саша.
– Сашок, ты хочешь, чтобы я заревновала?
– Нет. Я ведь так, она для меня как героиня приключенческого фильма.
– А я – девчонка из соседнего двора? Моя храбрость даже упоминания не заслуживает?
Саша улыбнулся, не поднимая глаз.
– Не хочу я твою храбрость хвалить, ты и так без царя в голове. Ладно, Полька, у нас проблем выше крыши, не будем из-за ерунды ссориться. Лучше скажи, что нам с Пашей теперь делать?
– Не знаю… Сашенька, ты будешь очень против, если он пока у нас поживет?
– Я сам хотел тебе это предложить.
– Правда? Ты у меня самый лучший, я тебя никакой Снежной королеве не отдам.
– Ну и ладушки. Значит, завтра в семь вечера идем в засаду?
– А ты можешь завтра с утра пару часов времени освободить? Надо бы сходить в то издательство, в котором побывала перед смертью Марина Петровна. Возможно, мы раньше милиции выясним, куда она днем ходила.
Глава 15
На следующий день рано утром мы отправились в маленькое издательство "Глобус и партнеры". Секретарша издательства Ирина, узнав, что мы – друзья сына трагически погибшей художницы, прониклась к нам сочувствием и выказала готовность всячески нам помочь. Но увы, знала она немного. Марина Носова за несколько дней до смерти уже отказалась от выгодного заказа. Она пришла в издательство, долго извинялась за свой отказ, объясняла, что у нее глубокая депрессия из-за смерти невестки. Заказ передали другому художнику. Но тут издательству заказали перевод на латышский язык детской книжки "Старик Хоттабыч", На обложке переводной сказки должен быть оригинальный рисунок, а художников в городе не так уж много. Так что пришлось снова побеспокоить пребывающую в депрессии Марину Петровну.
Но на сей раз, сообщила секретарша, госпожа Носова была куда более спокойной. Она поздоровалась с секретаршей, затем зашла к директору издательства, подписала договор на оформление обложки, и, выйдя из кабинета директора, присела поболтать с Ириной. Сказала, что ей стало намного легче, поскольку она осознала, что у каждого – своя судьба, и от нее не уйдешь. Затем показала Ирине обложку русской книжки "Старик Хоттабыч", на которой был нарисован длиннобородый старик в чалме. Старик, слегка прищурив один глаз, с хитрой улыбкой смотрел на Ирину. Марина Петровна внезапно нахмурилась, взяла из стопки в углу стола лист белой бумаги и черный карандаш, и начала торопливо что-то рисовать. Секретарша видела, как из-под карандаша выходит портрет мужчины в чалме, слегка напоминающий Хоттабыча, правда, борода у него была не длинная и узкая, а широкая и окладистая.
Внезапно художница прекратила рисовать, аккуратно сложила получившийся набросок в сумочку, достала из кармана мобильник и куда-то позвонила. К разговору Ирина не прислушивалась, поскольку в коридор вышел директор издательства, и у секретарши появились более важные занятия. Когда она освободилась, Марины Петровны в издательстве уже не было.
– Она кого-то узнала на рисунке? – заинтересовался Саша.
– Даже не знаю. – пожала плечами Ирина.
– А можно посмотреть книжку "Старик Хоттабыч"? – попросила я.
Секретарша достала из ящика стола яркую книжку в твердой обложке. Длиннобородый джин на рисунке был не так уж и стар, вполне себе симпатичный мужчина. Он не вызвал у меня никаких ассоциаций, ну, кроме разве что размышлений о Бен-Ладене. Но навряд ли международный террорист занимал вчера мысли Марины Петровны.
– Саша, но кого она могла узнать? И зачем ей надо было его узнавать? Думаешь, Хоттабыч похож на киллера?
– Какого киллера? – заинтересовалась Илзе.
– То есть маньяка. – торопливо поправилась я, но вышло еще хуже.
– А что, госпожа Носова видела маньяка раньше?
– Может быть, она видела подозрительного мужчину, который крутился возле ее подъезда? – предположила я. – А теперь увидела похожего на картинке.
– Ага, и позвонила Хоттабычу. – под нос пробормотал Саша. – Узнать, не он ли замочил несчастную невестку.
– Ко мне еще вчера милиция приходила. – грустно сказала секретарша. – Они тоже эту обложку рассматривали, даже хотели было изъять, как вещественное доказательство, но передумали.
– Ирина, спасибо вам большое. – от всей души поблагодарила я. – Если что-нибудь еще интересное вспомните, позвоните мне, давайте я запишу телефон.
Я написала свой номер на визитке, подсунутой мне Сашей, и мы вышли из издательства.
Саша отвез меня к дому Маши, проводил до самой двери квартиры и уехал, пообещал вернуться к половине шестого и засесть вместе с нами в квартире, отправив мордоворотов охранять подъезд.
– Ну, как идет подготовка к концерту? – поинтересовалась я у Маши.
– Отлично! – девушка вся светилась от радости. – Сцена великолепная, а какой там звук! Можно без микрофона петь. Давай, я тебе кое-что исполню.
Она запела старинный романс, потом еще один. Дождавшись паузы между романсами, я спросила:
– Так о чем вы с Гринько договорились?
– Обещал подойти к восьми, договариваться о моем молчании. Думаешь, придет с удавкой и ножницами?
– Очень вероятно.
В этот момент в дверь позвонили. Мы с Машей переглянулись.
– Твоя охрана дома?
– Разумеется, сейчас один из них откроет дверь.
– А кого ты ждешь?
– Наверное, это моя новый продюсер. – неуверенно сказала Маша. – Он, правда, обещал попозже подойти…
Из коридора донеслись несколько возбужденные мужские голоса, наконец, в комнату в сопровождении обоих мордоворотов вошел высокий молодой человек, полный и румянолицый. В руках он держал открытый коричневый портфель.
– Мария, что с вами произошло? Почему вас так бдительно стерегут? – с легким негодованием в голосе спросил он.
– О, Карлеев, привет! Но ты пришел на пару часов раньше, чем обещал!
– Но это же не уголовное преступление! А меня тут повязали, хорошо, хоть руки за спину не заломили, портфель обыскали. Так что случилось?
– А ты не в курсе? Меня хотят убить.
– Мою звезду? Не позволю! – молодой продюсер явно не понимал, что Маша вовсе не шутит.
– Ладно, давай по делу. Мои новые песни готовы?
– Готовы, моя звезда. Девушка, я вас вроде уже видел не так давно. – вдруг обратился он ко мне.
– Разумеется, на пресс-конференции, организованной вами. – вежливо ответила я. Вот везет Маше с продюсерами! У этого плохая память на лица.
– Вспомнил! – радостно вскричал Карлеев. – Вы – гадалка Земфира. А как насчет того, чтобы самой петь? Внешние данные позволяют.
– При чем здесь внешние данные? – обалдела я. – У меня нет голоса и проблемы со слухом.
– На сцене главное внешность! – со знанием дела произнес Карлеев. – А научить петь можно любого. Вот вы для друзей песенки поете?
– Да, бывает, только друзья сильно пугаются.
– Ничего, компьютер в наше время творит чудеса. Можно так вас натаскать, что пару песен споете почти верно. А дальнейшее – дело оранжировщика, постарается – и песни будут выглядеть как настоящие. Главное – у вас бабки есть?
– Нет бабок. И дедка давно умер. – я решила прекратить бесплодный спор. Выступать на сцене мне совсем не хотелось.
– Ну, как знаете. – продюсер явно обиделся на то, что его блестящее предложение отвергли. – На нет и суда нет.
Карлеев с Машей сели на диван, продюсер достал из портфеля кучу каких-то бумаг, и они вполголоса заговорили о чем-то своем, эстрадном. Заскучав, я подошла к окну. Не складывается у меня пока картинка. Марина Петровна нарисовала чей-то портрет, положила его в сумочке, затем кому-то позвонила и ушла. Кого же она узнала? Положим, она действительно нашла по объявлению в газете или в Интернете киллера, заказала ему несчастную Марго, передала деньги, а затем, когда киллер заказ выполнил, стала мучиться от угрызений совести. Пока все логично. Но причем здесь Хоттабыч? Допустим, портрет на обложке действительно напомнил ей киллера. Ну и что с того? Постойте-ка! А где, собственно, ее сумочка с портретом? У следователя Белова? Надо дождаться, пока уйдет Карлеев, и пусть Маша звонит Белову. Я хочу своими глазами увидеть рисунок. Возможно, мы узнаем на нем кого-то из своих знакомых.
Примерно через полчаса продюсер наконец ушел. Маша позвонила следователю, о нашей затее с засадой рассказывать не стала, зато попросила показать нам рисунок, найденный в сумочке. В свою очередь, следователь очень удивился сообщению о рисунке. По его словам, возле убитой никакой сумки обнаружено не было. Я отняла у Маши телефон:
– Разве секретарша издательства не сказала вашим людям, что Марина Носова нарисовала на большом белом листе рисунок, потом сунула его в сумку, позвонила кому-то и ушла?
– Я еще прочитаю протокол допроса секретарши, но пока могу сказать точно – сумки при ней не было. А почему это вас удивляет? Она где-то ходила целый день. Могла оставить сумку, к примеру, у каких-то своих знакомых. Вот когда мы установим точно все ее передвижения, тогда и выясним судьбу сумки.
После звонка следователю Маша пошла готовить обед. Я вызвалась помочь – ведь приготовить еду надо было не только на двух хрупких девушек, но еще и на двух здоровых мужиков. Да, охрана – это, конечно, отличная вещь, но прокормить ее непросто. Пообедав, мы оставили охранников на кухне и вновь пошли в комнату. После пяти вечера к нам присоединился Саша. К счастью, он догадался позвонить мне из подъезда, поэтому отрывать дверь я пошла сама, отогнав мордоворотов обратно на кухню. Мы вяло беседовали, все чаще поглядывая на часы. В четверть седьмого Маша велела охранникам занять стратегически правильные позиции в подъезде. Один должен был притаиться на лестничной площадке между первым и вторым этажом, другой – спрятаться за дверью, ведущей в подвальчик. На двери обычно висел большой амбарный замок, но Маша достала у дворничихи ключ, и теперь путь в подвал был свободен.
Охранники ушли, а мы, даже не пытаясь больше поддерживать беседу, стали ждать. Примерно в половину восьмого около дверей раздался шум, затем скрежет ключа, и торжествующие охранники втащили в квартиру растерзанного Петра Гринько с заломанными руками. Его плащ, пиджак и портфель один из охранников нес подмышкой.
– Вот, мы его поймали! – с торжеством сообщил один из мордоворотов. – Шел в эту квартиру.
– Что у него в портфеле? Моток проволоки и ножницы? – поинтересовалась я.
– Нет, деньги! – и мордоворот торжествующе помахал в воздухе внушительной пачкой зеленых купюр.