– Похоже на явочную квартиру. – предположила я. – Давайте вы прямо сейчас позвоните магу и предложите встречу. Скажите, к примеру, что вы передумали убивать соперницу, и готовы доплатить еще пять тысяч долларов, если он согласится отменить заказ.
– И что дальше?
– А дальше вы поедете домой, а мы с милицией поедем на квартиру брать мага.
– И он отдаст милиции фотографию Марии и расскажет про мой заказ?
– Но Маша жива! Так что вам ничего не грозит, даже покушение на убийство. Вы всегда можете сказать милиции, что вовсе не хотели убивать соперницу, а заказывали у мага всего лишь любовный отворот. А про то, что он убивает женщин или шантажирует их покровителей, вы не знали и знать не могли.
– Но удастся ли сохранить всю эту историю в тайне от мужа?
– Вполне возможно. – заверила я. – Если мы поймаем мага-маньяка, его будут судить за уже совершенные убийства, а не за попытку шантажа. Более того, Маша заберет из милиции свое заявление и откажется от всех претензий. Так что вас, вероятно, пару раз вызовут в милицию на допросы, и на этом все закончится. Ну, в крайнем случае признаетесь мужу, что хотели его покрепче приворожить, он еще польщен будет. Но вот если вы откажетесь нам помочь, тогда другой разговор. Мы вместе с Петром Ивановичем поедем к вашему супругу, и вот тогда расскажем ему всю правду.
– Я вас поняла. – спокойно сказала дама. – Вы успокойтесь, не волнуйтесь так, я позвоню магу.
Она достала из сумочки крошечный серебряный мобильничек, украшенный блестящими камушками – не то стразами, не то чистыми бриллиантами, бросила взгляд на объявление и набрала номер мага. Через пару секунд ее лицо приобрело растерянное выражение. Она протянула мне мобильник:
– Вот, послушайте сами.
Металлический голос автоответчика на двух языках – русском и английском – сообщал нам о том, что данного телефонного номера в природе больше не существует.
Глава 18
Не могу сказать, что следователь Белов, получив на следующий день диктофонную запись разговора с господином Гринько и госпожой Перельман, был на седьмом небе от счастья. Похоже, только горячая симпатия к Маше спасла нас от его гнева. Тем не менее, он приобщил к делу диктофонные пленки, сделал очередную попытку отобрать у Маши письмо с угрозами и фотографии, но в очередной раз потерпел неудачу. Отдавать улики Маша отказалась наотрез. Но следователь не обиделся, а прямо при нас послал милицейского проверить "нехорошую квартиру", где проходил сеанс черной магии. Результат, как мы и предполагали, был неутешительным.
Квартира принадлежала какой-то бабульке, которая проживала у внучки, а квартиру сдавала по объявлению в газете. Человек приходил домой к внучке, платил ей триста долларов и получал ключи. Если через месяц он приходил снова с нужной суммой, договор считался продленным, если пропадал – бабуся искала другого съемщика. Никаких документов от клиентов бабушка не требовала, равно как и не просила возвращать ей ключи от квартиры. Она просто заранее заказала множество дубликатов. За сохранность квартиры она не беспокоилась – воровать там было нечего, а ремонт не делался лет двадцать. Внучка раз в месяц наведывалась в квартиру, предварительно звонила в дверь, если ей не отвечали, спокойно открывала квартиру своим ключом, списывала показания счетчиков, и затем платила по счетам.
Что касается мобильного телефона мага, то тут тоже был полный тупик. Это был номер не постоянного подключения, а анонимной карточки предоплаты "Золотая рыбка", которую человек покупал в любом киоске, и звонил со своего мобильника, пока на карточке не кончались деньги. А затем мог ликвидировать номер, позвонив в телекомпанию. После чего найти его было просто нереально. Как выяснилось после запроса милиции телекомпанию, данный номер был ликвидирован как раз в тот самый день, когда банкиру Перельману пришло письмо с угрозами и жутким снимком.
– Интересно получается. – размышляла я вслух, пока мы ждали ответа из телекомпании. – Марина Петровна разуверилась в том, что я способна на настоящий любовный отворот, но решила так просто не сдаваться. Судя по всему, она как-то вышла на мага, пошла к нему на прием и оставила там фотографию Марго со всеми ее данными. Но после гибели девушки запаниковала. Наверное, именно магу она и пыталась дозвониться после трагедии. У него номер был уже ликвидирован, а она, видимо, никак не хотела в это поверить. Потом она пришла в издательство, увидела там на обложке книги нарисованного старика Хоттабыча, и кого-то он ей напомнил. Наверное, мага?
– Ну и что с того? После этого чудесного видения у мага заработал мобильник? – спросила Маша.
– Но она кому-то позвонила, и ей ответили! Да, господин следователь, вы узнали, куда Марина Петровна ходила в тот день и куда подевалась ее сумка?
– Увы, так и не узнал.
– Но постойте, в ее мобильнике должны остаться номера, по которым она в тот день звонила!
– Номера там, вероятно, остались. Вот только самого мобильника при трупе не обнаружилось.
– Понятно. – потрясенно прошептала я. – Значит, в тот день она действительно дозвонилась до мага!
– Но если номер не существует, дозвониться по нему невозможно! – возразила Маша. – Разве что только с помощью черной магии.
– Девушки, не увлекайтесь. – предложил следователь. – Мы ведь не знаем, кому она на самом деле звонила. Может, предложила подруге прошвырнуться по магазинам.
– И почему же эта подруга до сих пор не пришла в милицию? До сих пор не знает, что Марину Петровну убили?
– Просто почему-то не все люди так любят милицию, как ее любите вы. – грустно заметил Белов.
– Очень остроумно. – похвалила я. – Маша эту шутку обязательно оценит. Но мне кажется, дело обстояло так. Марина Петровна несколько дней разыскивала мага, не знаю уж, с какой целью. Возможно, с его помощью хотела убедить себя, что Марго убил случайный маньяк, и сеанс черной магии тут вовсе не при чем. А значит, она не виновата в жуткой смерти молодой девушки. Но телефон мага к тому времени уже был уничтожен. Марина Петровна поняла, что отыскать его невозможно, и уже смирилась с этой мыслью. Но, когда пришла в издательство и увидела картинку с Хоттабычем, так похожим на мага Аскольда, у нее в мозгу забрезжило смутное подозрение, что она этого самого мага где-то уже встречала.
Вероятно, она видела его всего пару раз, он был без чалмы и бороды, и при той встрече представлялся вовсе не магом. Но она ведь художница, и наверняка в состоянии представить, как может выглядеть человек с гримом и без него. Недаром Марина Петровна взяла лист бумаги и начала рисовать чей-то портрет. Сначала она нарисовала своего знакомого с гладким лицом и без чалмы, затем пририсовала чалму и бороду… И перед ней вновь возник потерянный черный маг. После этого она позвонила своему знакомому и договорилась с ним о встрече. А при встрече, вероятно, показала ему рисунок и сообщила, что знает о том, что он подрабатывает магом.
– Зачем ей было это делать? – поинтересовался следователь.
– Во-первых, она не была до конца уверена в своем открытии. Во-вторых, хотела все же убедиться в том, что маг-обманщик просто дурит доверчивых женщин, но не имеет отношения к гибели Марго. Но разоблаченный маг так перепугался, что Марина Петровна поняла – он и есть убийца. Что ей после этого оставалось делать? Идти в милицию? Она понимала, что, скорее всего, предстанет перед судом как соучастница. К тому же, тогда ее сын обязательно узнает правду. Но если она не обратиться в милицию, гибель Марго останется на ее совести. К тому же, сумасшедший маг, возможно, продолжает убивать девушек. Она решила с кем-то посоветоваться и позвонила мне.
– А перепуганный маг проследил за ней до дома, убил и забрал сумочку с рисунком и мобильник? – уточнила Маша.
– Похоже на то.
– Хорошо, девушки, положим, эта версия вполне перспективная. – подытожил следователь. – Давайте двигаться дальше. Кого из своих знакомых, по-вашему, могла узнать на рисунке Марина Петровна?
Мы с Машей растерянно переглянулись. К сожалению, всех знакомых пашиной матери я не знала, а Маша и подавно. Надо расспросить Пашу, хотя сдается мне, от него будет немного толку. В это время зазвонил служебный телефон. Белов выслушал сообщение, нахмурился и сухо сказал:
– Девушки, я советую вам быть предельно осторожными. Только что, средь бела дня, буквально на глазах почтеннейшей публики в своем подъезде убита Татьяна Лещева. Девушку сначала задушили каким-то проводом, а затем воткнули в горло ножницы. Насколько я понимаю, это младшая сестра недавно убитой гадалки Анны Лещевой.
Глава 19
Я уныло брела в свой давно заброшенный гадальный салон. За последнюю неделю я появлялась там не более двух раз, все остальное время руководила Синтией по телефону. Может быть, мне стоит назначить секретаршу и. о. заведующей салоном, и уже не отвлекаться больше от расследования? Но Синтия – идеальный администратор, никого другого на эту должность я не найду, да и потом, кто согласится на временную работу? А постоянную я предложить не могу, поскольку собираюсь вернуться в салон сразу же, как поймают маньяка.
В тягостных раздумьях я дошла до салона и прямо с порога спросила Синтию:
– Тебе на сколько зарплату прибавить?
– А, хозяйка пришла! – приветствовала меня администраторша. – Сколько лет, сколько зим! А я уже соскучилась. Хотела твою фотокарточку на стенку повесить, чтобы хотя бы не забыть, как ты выглядишь.
– Да ладно тебе, начальство не опаздывает, а задерживается. И не прогуливает, а занимается важными делами. Так как насчет зарплаты?
– Я сегодня же решу, на какую сумму нагреть наш салон, и вечером тебе сообщу. Так какими важными делами ты была занята?
Я кратко рассказала последние события.
– Таня убита? – нахмурилась Синтия. – Как странно! Она только вчера приходила ко мне, советовалась…
– О чем?
– Оказывается, Аня незадолго до гибели порвала со своим бугаем и завела нового любовника, богатого женатика. Он ее в рестораны водил, украшения дарил. Даже обещал со своей мымрой развестись и на Ане жениться. Вот Таня и задумалась – где же украшения? Говорит, Аня в своей квартире тайничок сделала, чтобы ее сожитель деньги не воровал. Таня примерно представляла, где тайник, и ключи от квартиры, которую сестра снимала, у нее были, но ей страшно было на ту квартиру одной идти. Она сначала тебя хотела видеть, а потом мне с ней пойти предлагала.
– А нее подруг не было?
– Да я толком не поняла, по-моему, она подругам не слишком доверяла. Может, боялась, что они первыми тайник найдут и украдут что-то… А мне сразу сказала – я дальше прихожей не захожу, стою и жду, пока она квартиру обыщет, зато она мне за это заплатит.
– Замечательно… И ты согласилась?
– Нет. Делать мне больше нечего, только по чужим квартирам шляться. Тем более в компании человека, который боится, что подруги его обворуют.
– И она отказалась от мысли идти на поиски тайника?
– Не думаю. Скорее всего, пошла одна.
Я быстро достала из сумочки мобильник и позвонила следователю:
– Скажите, при убитой Татьяне Лещевой найдена сумка?
– Да, сумку на сей раз не похитили.
– Там не было золотых украшений?
– Были. Насколько я помню, браслет, сережки и кольцо. У вас появилась новая информация?
– Да, только не знаю, насколько полезная. Перед смертью Татьяна побывала в квартире, которую снимала ее сестра, Анна Лещева. Вероятно, там ее и выследил убийца.
Я вновь повернулась к Синтии.
– А зачем он следил за подъездом? – заинтересовалась она.
– Понятия не имею. Вообще, все это более чем странно. С одной стороны наш душитель – хитрый и коварный человек со счетом на Сейшельских островах. Изображает черного мага, ловко "разводит" женщин "на бабки", выведывает у них нужную информацию, затем занимается шантажом… С другой стороны, он убивает женщин с таким изуверством, на которое нормальный киллер не способен. И вдобавок, следит за подъездами убитых девушек. Что-то тут не стыкуется, не находишь?
– Ну почему же? В перерывах между убийствами многие маньяки были очень даже уважаемыми членами общества, семейными людьми, приятными в общении. Пока на них не находило…
– Бывало и такое… Зато теперь понятно, за что убили Аню. Наверное, жена того богатенького Буратино, который браслеты дарил, и развестись собирался, пошла на прием к черному магу. А там и до маньяка дело дошло.
– Хочешь допросить жену Буратино?
– Зачем? Она ничего нового нам не расскажет, мага подробнее не опишет, и его телефон все равно не заработает. Ладно, пойду-ка я в свой кабинет, хоть вспомню, как там мебель расположена.
Через пару часов следователь Белов позвонил мне сам.
– Госпожа Кудрявцева, пожалуйте ко мне. Тут свидетели фоторобот нападавшего составляют, уже почти готов. Я считаю, что и вы, и Павел Носов, и Мария Теркина должны посмотреть на фоторобот – вдруг кого-то признаете?
– Уже лечу!
Быстро попрощавшись с Синтией, я попросила ее порулить еще немного, выскочила на улицу, остановила проезжавшее мимо такси и для начала заехала в издательство "Глобу и партнеры". К счастью, Илзе была на месте. Я выпросила у нее книжку "Старик Хоттабыч", клятвенно пообещав вернуть Хоттабыча не позднее завтрашнего утра. Затем доехала до Управления милиции, и в бюро пропусков столкнулась с Пашей.
Выглядел он хуже некуда – еще больше высох, сгорбился, и из мумии сравнительно молодого фараона превратился в мумию глубокого старца. После гибели матери, несмотря на все уговоры, Паша уехал к себе, и в тот же вечер к нему приехала какая-то тетка из провинции. С тех пор, когда бы я не звонила приятелю, к телефону подходила эта самая тетка и заявляла, что Пашенька плохо себя чувствует и ни с кем разговаривать не может. Судя по его виду, разговаривать за эти пару дней он уже разучился вовсе.
– Пашенька, солнышко, переезжай ко мне! – вырвалось у меня вместо приветствия.
Он лишь вяло покачал головой.
– Пашенька, убийцу твой матери скоро найдут. – торопливо уверяла я. – И убийцу невесты – тоже.
– Кому я теперь нужен! – простонал он.
– Мне нужен!
Он продолжал качать головой.
– Пашенька, я запишу тебя к психологу. – продолжала я. – Мы с тобой вместе сходим, хорошо?
Паша кивнул, но я не была вполне уверена, что он понял мои слова. Мы вместе получили пропуска, поднялись наверх, и уже в кабинете Белова встретили хохочущую Машу. На сей раз она была румяной и пригожей, серые глаза ласково сияли, волосы растрепались, и сейчас она ничем не напоминала Снежную королеву.
– Маша, хорошо выглядишь! – не удержалась я.
Подруга обернулась и еще сильнее залилась румянцем. Двухметровый следователь поднялся со стула, распрямился во весь свой гигантский рост и сурово произнес:
– Так, граждане, все собрались? Садитесь, и постарайтесь сосредоточиться. Предъявляю вам для опознания фоторобот преступника, составленный тремя свидетелями.
Он торжественно положил перед нами компьютерную распечатку. На ней был изображен парень лет двадцати пяти, может, чуть постарше, без особых примет. Правильные черты лица, глаза, пожалуй, маловаты и чересчур близко посажены, но в общем, не красавец и не урод. На улице я не обратила бы на такого никакого внимания. И разумеется, никогда не запомнила бы.
– Вы узнаете этого господина? – еще суровее спросил следователь.
Мы с Машей переглянулись, Паша по-прежнему безучастно смотрел на листок. Увы, фоторобот не напомнил мне никого из моих знакомых.
– Паша, а ты такого не встречал? – без надежды на успех поинтересовалась я.
– По-моему, нет. Не знаю.
– А свидетели хорошо рассмотрели нападавшего? – спросила я у следователя. – Может, он совсем по-другому выглядит?
– Одна из свидетельниц очень хорошо рассмотрела преступника и подробно его описала.
Я достала из сумки книжку с портретом Хоттабыча. Положила ее рядом с фотороботом и начала сравнивать. Нет, молодой парень не напомнил бы Марине Петровне старого джинна. Я повернулась к следователю:
– А можно ввести Хоттабыча в компьютер, и совместить с фотороботом? Посмотрим, похож ли на него преступник.
– Можно сделать проще. – предложил Белов. – Пририсуем к фотороботу окладистую бороду и наденем чалму. Тогда и сравним.
Он позвонил по служебному телефону, и через пару минут в кабинет принесли новую распечатку. Мы посмотрели на получившуюся картинку, затем на книжку… Я почувствовала разочарование. Нет, из этого убогого мальчишки-душителя не мог получится полноценный маг! Но кого же тогда узнала на рисунке Марина Петровна?
– Оскар. – робко спросила Маша. – А если все же ввести в компьютер Хоттабыча и снять с него бороду и чалму? И тогда мы, возможно, увидим то самое лицо, которое рисовала Марина Петровна.
– Да, Оскар, сделайте это для нас с Машей… – томно пропела я, изо всех сил сдерживая смех.
Следователь грозно посмотрел на меня, но возражать не стал, и вскоре книжку куда-то унесли. А через пару минут принесли назад вместе с компьютерной распечаткой. На ней был не такой уж старый мужчина с широко поставленными веселыми глазами. Но и он никого мне не напомнил.
– Как ты думаешь, если бы он был помоложе, он не был бы похож на Гринько? – спросила Маша.
– Что-то общее, конечно, есть, но ведь Гринько никогда не улыбается. Я не могу представить его с улыбкой в глазах.
– А гражданка Носова знала Гринько? – задал резонный вопрос следователь.
– Сомневаюсь – вздохнула я.
– Ладно, все свободны. Госпожа Теркина, вы не могли бы задержаться? У меня к вам еще пара вопросов.
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться. – под нос пробормотала я. – Ладно, Паша, пошли, нам надо серьезно поговорить о жизни.
– Я тебе вечером позвоню. – сказала Маша мне вслед.
Не оборачиваясь, я кивнула, взяла Пашу под руку, и мы вышли из кабинета. Молча дошли до пропускного пункта, вышли на улицу… Шел проливной дождь, но Паша, как будто не замечая льющей на голову воды, двинулся вперед. Я подняла сумку над головой и рванулась за ним.
– Пашенька, давай в кафе зайдем, переждем ливень.
Буквально силой мне удалось затащить парня в кафе. Мы сели за столик, я заказала два кофе и сняла насквозь промокший плащ. Паша сидел в узенькой куртенке, с которой на пол стекала вода, и не шевелился. Я стянула с него куртку, повесила на деревянный крюк над столом, и слегка потрясла парня за плечи. Его голова мотнулась из стороны в сторону, но он так и не произнес ни слова. Я решила дождаться кофе.
Наконец, нам принесли кофе. Я подошла к Паше, обняла его за плечи и стала буквально силой вливать горячий напиток. Закончив с его чашкой, я взяла в руки свою. Лучше себе потом еще закажу, но Пашу необходимо отпоить. Две чашки горячего кофе все же сделали свое дело. Паша слегка ожил, и даже не скажу что порозовел, но прежний зеленовато-болотный цвет лица сменился на просто серый. Когда я, замучившись его поить, наконец вернулась на свое место, он поднял на меня глаза.
– Поля, как мне дальше-то жить?
– Пашенька, я понимаю, у тебя такое горе… – осторожно начала я.
– Ты не понимаешь. Если бы я так не убивался из-за Марго, мама была бы жива!
– Не думаю.
– Я все время говорил ей, что теперь моя жизнь закончена. Она плакала, звонила кому-то, а я только об Марго да об Марго… Я даже не знаю, куда она ходила в тот день! А ведь мог ее проводить, или хотя бы встретить в подъезде!