Патрик уже выходил в коридор и обернулся, когда Мартин начал спрашивать.
- Да?
- А что насчет ДНК, что они нашли?
- Ну, они все еще продолжают с этим работать. Анализом ДНК также занимаются в центральной лаборатории, и у них самих сейчас дел по горло. В это время года, ну, ты знаешь, очень много насильников.
Мартин мрачно кивнул. Он, конечно, знал. Между летом и зимними месяцами была огромная разница. Похоже, большинство насильников считали, что зимой слишком холодно, и опасались снимать штаны на улице, - наверное, боялись яйца отморозить, но летом им, к сожалению, это не грозило.
Патрик напевал тихонько себе под нос, входя в свой кабинет. Наконец появился более или менее определенный след - можно двигаться вперед. Конечно, не бог весть что, но, по крайней мере, что-то конкретное.
Эрнст лопал колбасу с пюре. Он сидел на скамейке во Фьельбаке рядом с площадью, смотрел на море и зорко следил за чайками, которые летали над ним кругами. Если он даст им шанс, они моментально свистнут его колбасу, так что он не упускал их из виду ни на секунду. Чертовы попрошайки. Будучи мальчишкой, Эрнст любил поразвлечься: он крепко привязывал леску к рыбе, а сам скрывался в засаде, держа за другой конец. Как только дура чайка заталкивала в себя рыбу, он тянул за шнурок, и чайка, пытаясь спасти свою жизнь, в полной панике моталась в воздухе вроде живого воздушного змея. Другой его любимой шуткой было спереть у папаши его самогонку, вымочить в ней кусочки хлеба и потом скормить чайкам. При виде того, как они не то что взлететь, а даже держаться на лапках не могли и кувыркались, он обычно смеялся так, что сам еле держался на ногах и хватался за живот. Но такие детские шуточки он не мог себе больше позволить, хотя иногда очень хотелось. Стервятники чертовы.
Краем глаза он засек знакомое лицо. Габриэль Хульт припарковал машину возле тротуара перед киоском "Сентрум". При виде его "БМВ" Эрнст начал подниматься со скамейки. Он здорово злобился насчет того, что его отстранили от расследования, но именно из-за своей злости Эрнст старался не пропускать ни одного слова и потому знал, что Габриэль заявил на своего брата. "Может быть, может быть, - подумал Эрнст, - удастся из этого дерьмового выскочки выжать еще что-нибудь". Как только Эрнст вспоминал о доме и земле, которыми распоряжался Габриэль Хульт, у него буквально слюна начинала течь и он подыхал от зависти. И он только и ждал момента, чтобы хоть как-нибудь поприжать Габриэля. И потом, как ни крути, но все же был, пусть и очень маленький, шанс получить от него что-нибудь новое для расследования, и тогда он покажет этому чертову Хедстрёму, кто умеет работать.
Эрнст выбросил остатки колбасы и пюре в ближайшую мусорную корзину и, ухмыляясь, направился к машине Габриэля. "БМВ" цвета серебристый металлик сверкал в лучах солнца, и он не смог удержаться от искушения и нежно провел рукой по крыше машины. Во блин, вот на чем ездить надо. Он быстро отдернул руку, когда Габриэль вышел из магазинчика с газетой в руке. Он подозрительно посмотрел на Эрнста, который ухмылялся и стоял, опираясь на пассажирскую дверь.
- Извини, но эта машина, у которой ты пристроился, моя.
- Да ну, не может быть.
Голос был наглый и хамский, по крайней мере, Эрнст очень старался. Надо брать быка за рога - сразу показать, кто есть кто.
- Эрнст Лундгрен. Полицейский участок Танумсхеде.
Габриэль вздохнул.
- Ну, что еще на этот раз? Йохан и Роберт опять что-нибудь украли?
Эрнст хмыкнул.
- Наверняка они что-нибудь опять сперли, я эту гниль очень хорошо знаю. Но не это меня сейчас интересует. У меня есть кое-какие вопросы в связи с женщинами, которых мы нашли на Кунгсклюфтане.
И Эрнст кивнул головой в сторону лестницы, которая, извиваясь, вела вверх по склону холма к Кунгсклюфтану. Габриэль скрестил руки и зажал газету под мышкой.
- А с какой, собственно, радости я должен что-то об этом знать? Или это опять из-за той старой истории с моим братом? Я уже ответил на вопросы ваших коллег. Кроме того, прошло очень много времени с тех пор, а принимая во внимание события последних дней, становится понятно, что Йоханнес не имел с этим ничего общего. Посмотри сюда.
Он взял газету и развернул ее перед Эрнстом. На первой полосе доминировала фотография Ени Мёллер. Рядом - фотография из паспорта Тани Шмидт. Статья предварялась если не кричащим, то броским заголовком.
- Ты хочешь сказать, что мой брат поднялся из могилы и все это сделал? - Голос Габриэля дрогнул от сдерживаемых эмоций. - Сколько еще времени вы собираетесь копаться в прошлом моей семьи, когда настоящий убийца разгуливает на свободе? Единственное, что у вас есть против нас всех, - это мои свидетельские показания, которые я дал больше двадцати лет назад, и тогда я был в них уверен. Но какого хрена - тогда, среди ночи, я ехал из больницы, где провел черт знает сколько времени у постели моего умирающего сына, не выспался, устал и потому, может быть, просто ошибся.
Габриэль раздраженно обошел автомобиль и нажал на кнопку, открывая центральный замок. Перед тем как сесть в машину, он выдал Эрнсту заключительную тираду:
- Если вы собираетесь продолжать в том же духе, я подключу к делу наших адвокатов. Мне совсем не нравится, что люди пялятся на меня и, стоит мне где-нибудь появиться, все сразу же начинают шептаться, особенно после того, как вы нашли девушек. Я не позволю вам раздувать старые слухи и сплетни о моей семье из-за того, что вам нечем, по-видимому, больше заняться.
Габриэль захлопнул дверцу и рванул с места, набирая скорость, подымаясь по склону Галэрбакен. Он так несся, что прохожие шарахались в сторону от дороги. Эрнст довольно закудахтал. Может, у Габриэля Хульта и водились хорошие денежки, но Эрнст как полицейский имел право поворошить немного его безмятежный мир. Жизнь разом показалась Эрнсту много лучше, он был собой доволен.
- Мы стоим перед лицом кризиса, который повлияет на всю коммуну.
Старейшина коммуны сверлил глазами Мелльберга, который выглядел не слишком довольным.
- Да, как я уже сказал тебе да и всем другим, которые мне уже звонили, мы все силы бросили на это расследование.
- Мне приходится десятки раз на дню разговаривать с обеспокоенными предпринимателями. Я вполне разделяю их беспокойство. Ты видел, что сейчас творится в кемпингах и на причалах вокруг? И это сказалось не только на предпринимателях здесь, во Фьельбаке, - после того как пропала последняя девушка, туристы стали уезжать даже из ближайших мест: из Греббестада, Хамбургсунда, Чемперсвика, они уезжают даже из Стрёмстада. Я хочу знать: что конкретно вы делаете для того, чтобы нормализовать положение?
Обычно с лица Стига Тулина не сходила улыбка, которая вполне годилась для рекламы зубной пасты, но сейчас он озабоченно морщил свой высокий лоб. Уже больше десяти лет он возглавлял коммуну и, кроме того, считался едва ли не самым видным мужчиной в округе. Даже Мелльберг мог понять, почему женщины в округе млели от шарма Стига. Не то что Мелльберг считал, что хоть в чем-то уступает ему, но нельзя было не признать, что Стиг Тулин явно в хорошей форме для пятидесятилетнего мужчины, и седина зрелости очень выгодно контрастировала с ярко-голубыми мальчишескими глазами. Мелльберг успокаивающе улыбнулся.
- Ты знаешь так же хорошо, как я, Стиг, что я не могу посвящать тебя в детали и подробно рассказывать о ходе расследования. Но ты должен поверить мне на слово: если я говорю, что мы прикладываем все усилия, чтобы найти девчонку Мёллер и того, на ком лежит ответственность за эти ужасные смерти, то это действительно так.
- А вы уверены в том, что сможете раскрыть такое сложное преступление? Может быть, стоит попросить помощи? Ну, к примеру, в Гётеборге.
Седые виски Стига взмокли от волнения. Крепость его политической платформы зависела от того, насколько довольны своими доходами местные предприниматели. И то беспокойство, которое они выказывали в последние дни, могло весьма отрицательно сказаться на нем во время следующих выборов. Он чувствовал себя в коридорах власти как рыба в воде и прекрасно понимал, что его политический статус в очень большой степени зависит от того, насколько эффективно он защищает интересы коммуны - как постелешь, так и поспишь. Теперь у Мелльберга на его совсем невысоком лбу появились морщины раздражения.
- Нам в этом деле не нужна никакая помощь, могу тебя уверить. И должен сказать, что мне совсем не нравится твое недоверие, потому что, задавая подобные вопросы, ты сомневаешься в нашей компетентности. Раньше никто не жаловался на то, как мы работаем, и я не вижу никаких причин для необоснованной критики в этом деле.
Хорошее знание людей, свойственное Стигу Тулину как политику, подсказало ему, что сейчас пора давать задний ход. Он глубоко вздохнул и напомнил себе, что абсолютно не в его интересах ссориться с местной полицией.
- Ну да, наверное, действительно не стоило задавать тебе этот вопрос, вероятно, я поспешил. Само собой разумеется, вы пользуетесь нашим самым полным доверием, но я хочу подчеркнуть, насколько важно, чтобы вы раскрыли это дело как можно скорее.
Мелльберг молча кивнул в ответ. И после недолгого обмена обычными вежливыми фразами старейшина коммуны убыл из здания полиции.
Она критически разглядывала себя, крутясь перед зеркалом во весь рост. Она выклянчила его у родителей в обмен на обещание поехать с ними отдыхать в доме на колесах. Ну что ж, совсем неплохо, хотя не мешало бы сбросить пару килограммов. Мелани на пробу втянула живот и посмотрела, что получилось. Да, так лучше. Она бы хотела не иметь ни одного грамма жира и решила для себя, что в ближайшие несколько недель будет съедать на обед только одно яблоко. Мамаша может говорить все, что хочет, но Мелани совершенно не собиралась становиться такой же жирной и страшной, как она.
Последний раз поправив на себе стринг-бикини, она взяла пляжную сумку, полотенце, собираясь пойти на пляж. Ее сборы прервал стук в дверь. Ожидая, что это кто-то из приятелей, идущих вниз, на берег, купаться и звавших ее с собой, Мелани открыла дверь. Секундой позже она влетела внутрь домика и отшибла себе копчик об обеденный стол. От боли у нее перехватило дыхание и потемнело в глазах. Она была не в состоянии не то что крикнуть, но издать хоть какой-нибудь звук. Какой-то мужчина ворвался внутрь, и у нее в памяти всплыло, что она его уже где-то видела, но от шока и боли не могла вспомнить. Одна мысль тут же возникла в ее голове и заслонила все остальные - мысль об исчезновении Ени. Паника лишила ее последней возможности попытаться сбежать, и она беспомощно упала на пол.
Она не протестовала, когда он поднял ее с пола и поволок к кровати. Но когда он начал копаться с бикини, завязанным у нее на спине, страх придал ей сил, и она, изловчившись, попыталась лягнуть его в пах, но промахнулась и попала в бедро. Реакция последовала незамедлительно: крепкий кулак саданул ее в копчик в то же самое место, которым она ударилась о стол. И у нее опять перехватило дух от боли, она свалилась на кровать и сдалась. В руках этого сильного мужчины она чувствовала себя маленькой и беззащитной и думала только о том, чтобы все это поскорее закончилось. Она приготовилась умереть. И сейчас она знала наверняка, что Ени мертва.
Какой-то звук отвлек мужчину и заставил его повернуть голову как раз в тот момент, когда он стянул стринги Мелани до колен. Прежде чем он успел среагировать, что-то стукнуло его по голове с глухим звуком, и он упал на колени. У него за спиной Мелани увидела Пера - Кощея-заморыша, он держал в руке бейсбольную биту, она успела это заметить, прежде чем у нее потемнело в глазах.
- Вот дерьмо, я должен был сразу его узнать. - Мартин беспомощно топтался на месте, страшно огорченный, и показывал на мужчину, который сидел в наручниках на заднем сиденье полицейской машины.
- Да хрена лысого ты мог его узнать. Эта зараза наела в тюрьме килограмм двадцать, и вдобавок он еще под блондина покрасился, а ты его видел только на фотографии.
Патрик изо всех сил пытался утешить Мартина, но подозревал, что это совершенно напрасно. Они стояли в греббестадском кемпинге, рядом с домом на колесах, где жили Мелани и ее родители, а вокруг собралась изрядная толпа любопытствующих зевак. Мелани уже увезли в санитарной машине в больницу Уддеваллы. Ее родители уехали за покупками в свинесунский торговый центр, и когда Патрик связался с ними по мобильному, они пришли в смятение и тут же поехали в больницу к дочери.
- Я же глядел прямо на него, Патрик. Мне теперь даже кажется, что я ему кивнул. Он, наверное, чуть не помер со смеху, когда мы оттуда уехали. Кроме того, он расположился рядом с палаткой Тани и Лизе. Каким же я был идиотом!
Мартин огорченно стукнул себя по лбу кулаком, подчеркивая свои слова, и почувствовал, как его охватывает настоящее отчаяние. Невезуха опять начала с ним свои чертовы игры. Если бы он вовремя опознал Мортена Фриска, то, может быть, Ени была бы сейчас дома со своими родителями, - если, если, если.
Патрик очень хорошо понимал, что творилось в душе Мартина, но не мог подобрать слов, чтобы утешить коллегу. Будь он на месте Мартина, то, по всей видимости, убивался бы ничуть не меньше, хотя и понимал, что самокритика в данном случае совершенно бесполезна. На самом деле вряд ли кто-то сумел бы опознать преступника, совершившего четыре изнасилования пять лет назад. Тогда Мортену Фриску едва исполнилось семнадцать, это был худой, темноволосый юнец, который использовал нож, чтобы запугивать своих жертв и принуждать их. А теперь в их машине сидел светловолосый мускулистый детина, который, по всей видимости, хотел быть господином в любой ситуации и считал, что для этого ему вполне достаточно собственной феерической силы. Патрик также подозревал, что стероиды, которые совсем не сложно раздобыть, тоже сыграли свою роль в физических переменах Мортена и ничуть не уменьшили его агрессивности - скорее наоборот: то, что раньше в нем тлело, стало пылающим адом.
Мартин указал на молодого парнишку, который стоял чуть в стороне от центра событий и нервно грыз ногти. Бейсбольную биту прихватили с собой в качестве вещественного доказательства полицейские, и на лице парнишки ясно читалось беспокойство. Похоже, он сомневался, будет ли он считаться героем или длинная рука закона зацапает его как злодея. Патрик кивнул Мартину, чтобы тот шел следом, и приблизился к парнишке, который беспокойно топтался на месте.
- Пер Турсен, если не ошибаюсь?
Он кивнул.
Патрик объяснил Мартину:
- Он товарищ Ени Мёллер. Это он рассказал, что она собиралась ехать на попутке во Фьельбаку.
Патрик опять обратился к Перу:
- Я кое-чего не понимаю в том, что здесь произошло. Откуда ты узнал, что он собирается насиловать Мелани?
Пер стоял, глядя в землю.
- Мне нравится сидеть и рассматривать людей, которые приезжают сюда. А этого я сразу же отметил, как только он поставил свою палатку на днях. Что-то мне в нем не понравилось, как он крутился и пыжился перед молоденькими девчонками: он, наверное, думал, что он такой клевый, раз у него лапы как у гориллы. И я еще обратил внимание на то, как он разглядывает девушек постарше, особенно если на них не много одежды.
- Ну а что случилось сегодня? - нетерпеливо спросил Мартин, подводя Пера ближе к делу.
По-прежнему глядя под ноги, тот ответил:
- Я увидел, что он сидит и внимательно смотрит, как родители Мелани собираются и уезжают. А потом он вроде как чего-то ждал.
- А как долго? - спросил Патрик.
Пер задумался:
- Ну, минут пять, может быть. А потом мне показалось, что он будто на что-то решился. Он встал и пошел к домику Мелани. И я подумал, что он, может быть, собирается ударить ее или еще что-нибудь. Но когда она открыла, он как рванул внутрь. Я тогда подумал: вот гадство, это, наверное, он схватил Ени. И тогда я пошел, взял у пацанов бейсбольную биту, побежал туда и треснул его по голове.
Перу пришлось прерваться, чтобы перевести дух, и в первый раз он поднял взгляд и посмотрел прямо на Патрика и Мартина. Они заметили, что он очень сильно волнуется и губы у него дрожат.
- Я теперь влип, наверное, у меня будут неприятности? Ну, я хочу сказать, из-за того, что я ударил его по голове?
Патрик успокаивающим жестом положил руку на плечо Пера.
- Я не могу обещать, что для тебя не будет совершенно никаких последствий: по крайней мере, тебя будут допрашивать. И уж конечно, должен тебе сказать, мы никак не можем поощрять, когда люди начинают махать битами, но правда заключается в том, что если бы ты не вмешался, этот тип наверняка успел бы изнасиловать Мелани.
Пер буквально воспрял духом, выслушав его слова с явным облегчением. Но тут же у него на лице опять обозначилось беспокойство.
- А могло быть так, что это он, ну, с Ени тоже?..
Он так и не смог произнести слово, и Патрик подумал, что на этот вопрос он ответить не в состоянии, а тем более успокоить Пера, но все же сказал то, о чем думал:
- Я не знаю. Скажи, пожалуйста, как ты думаешь, он также посматривал на Ени хоть иногда?
Пер сосредоточенно думал, но потом отрицательно помотал головой:
- Я не знаю. Конечно, он на нее смотрел, он глядел на всех девушек, которые проходили мимо, но не могу сказать, что он обращал на нее какое-то особое внимание.
Они поблагодарили Пера и оставили его на попечение взволнованных родителей, потом поехали обратно в участок. Там, уже под надежным присмотром, возможно, сидел тот, кого они так лихорадочно пытались найти. Одновременно, независимо друг от друга, оба скрестили пальцы. Патрик и Мартин очень надеялись, что поймали именно того, кого искали.
Атмосфера в комнате для допросов казалась раскаленной до предела. Они все время думали о Ени Мёллер. Им не терпелось как можно скорее добиться правды от Мортена Фриска, но они также понимали, что некоторые вещи форсировать просто невозможно. Патрик вел допрос, и никого не удивило, что он попросил Мартина при этом присутствовать. После того как прошла обязательная процедура уточнения паспортных данных, Патрик включил магнитофон, посмотрел на часы и произнес вслух время начала допроса. Они начали работать.
- Ты задержан за попытку изнасилования Мелани Йоханссон. Ты можешь что-нибудь возразить против этого?
- Да это надо еще доказать.
Мортен сидел, развязно развалившись на стуле, положив на спинку здоровенную, накачанную руку. Он был одет очень легко: в рубашку с вырезом, максимально открывавшую его телеса, и малюсенькие шорты, чтоб демонстрировать мускулы. Крашеная светлая челка все время падала ему на глаза.
- Я ничего не сделал против ее согласия. Если она говорит что-нибудь другое, значит, врет. Мы договорились о встрече, когда ее родители уедут. Мы как раз только-только приступили к делу, собираясь порезвиться, когда этот чертов идиот ввалился со своей бейсбольной битой. Я обязательно предъявлю обвинение в жестоком обращении, и вы должны это записать там, в протоколе.