Никто ничего не сказал в ответ, и они сочли это за молчаливое согласие. На самом деле сейчас они могли сделать не так много. Мартин признавался себе, что он вовсе не так уверен в том, в чем пытался убедить семью Якоба. Очень странным совпадением выглядело исчезновение Якоба в тот же самый вечер, когда его кузен, брат, или как там его еще надо называть, - в смысле, Йохан - был избит до полусмерти.
В машине по дороге обратно в участок он так и сказал об этом Ёсте, который покивал, соглашаясь с ним. Он тоже отчетливо ощущал, что здесь что-то не так. Подобные совпадения случаются в действительности довольно редко, и в такие случайности полицейскому лучше не верить. Они надеялись, что Патрику удастся выяснить еще что-нибудь.
~ ~ ~
Лето 2003 года
Она пришла в себя. Голова пульсировала от боли, рот был полон тягучей вязкой слюны. Ени не могла понять, где она. Последнее, что она помнила, - как садилась в машину, водитель которой согласился ее подвезти. А сейчас, непонятно как, она оказалась в темноте и в какой-то очень странной реальности. Сначала она совсем не испугалась, ей показалось, что это, должно быть, всего лишь сон, и, проснувшись, она вновь окажется в кемпинге в домике на колесах.
Через какое-то время она постепенно начала осознавать, что это совсем не сон и она не сможет проснуться, потому что все происходит на самом деле. Чувствуя, как в ней нарастает страх, она начала метаться в темноте, пока наконец не почувствовала под пальцами доски. Лестница. И она стала подниматься, ощупывая каждую ступеньку. С глухим стуком она обо что-то ударилась головой. Потолок. Всего через две ступеньки она наткнулась на потолок. У нее задрожали ноги, она опять спустилась на пол и попробовала обследовать вокруг. Шагнув в сторону, она наткнулась на стену, потом на другую и поняла, что расстояние между ними не больше двух метров. Ее охватила клаустрофобия, стены давили на нее со всех сторон. В панике она опять нащупала верх лестницы, попробовала поднять доски над собой. Они немного подались, но больше ничего не получилось. Что-то брякнуло, когда она налегала на них, и Ени поняла, что, вероятно, там, с другой стороны, замок или щеколда.
Она еще несколько раз попыталась открыть люк, но потом, отчаявшись, села на песчаный пол и обхватила руками колени. Наверху послышался звук шагов, и она инстинктивно постаралась забиться как можно дальше.
Мужчина спустился, подошел к ней, и Ени увидела перед собой его лицо, хотя сюда и не проникал свет. Она хорошо разглядела его на дороге, когда он остановился и посадил ее в свою машину. Ени испугалась. То, что она могла его опознать, было фактом. Она видела его машину, видела его самого - значит, живой он ее отсюда не выпустит, никогда.
Она начала кричать, но он мягко закрыл ей рот ладонью и заговорил с ней успокаивающе. Когда он убедился в том, что больше она кричать не будет, он убрал руку и аккуратно начал ее раздевать. Ени чувствовала его руки. Он касался ее очень нежно, почти с любовью. Она слышала, как учащается его дыхание, изо всех сил зажмурила глаза и постаралась не думать о том, что сейчас случится.
Он попросил у нее прощения, а потом пришла боль.
~ ~ ~
Как обычно летом, движение было просто убийственным. Раздражение Патрика росло километр за километром и соответствовало показаниям на спидометре, так что, когда он свернул на парковку перед больницей Уддеваллы, ему пришлось отдышаться и успокоиться. Вообще-то он довольно редко раздражался по поводу домов на колесах, которые перекрывали всю дорогу впереди, или еле ползущих машин с туристами, откуда высовывались руки и восторженно указывали на все мало-мальски интересное вокруг. То, что позади выстраивалась длиннющая очередь машин, их обычно не беспокоило. Но вероятно, из-за того, что Патрик очень переживал насчет результатов анализа ДНК и не находил себе места, уровень его терпимости резко упал.
Узнав результаты, он едва поверил своим ушам: не обнаружилось ни одного совпадения с ДНК убийцы Тани. Патрик был настолько убежден, что получит совершенно точный ответ, указывающий на убийцу, что до сих пор не мог оправиться от разочарования. Кто-то, состоявший в родстве с Йоханнесом Хультом, убил Таню - таков поставленный перед ними неоспоримый факт. Но у них нет никакого другого Хульта, все тут, в наличии.
Патрик нетерпеливо набрал номер участка. Анника пришла сегодня на работу немного позже, чем обычно, и он никак не мог дождаться, когда она появится.
- Привет, это Патрик. Извини, я могу показаться немного раздраженным, я действительно в стрессе. Но не могла бы ты быстро, как ты умеешь, выяснить, есть ли какие-нибудь данные о других родственниках Хультов у нас в районе. В первую очередь, я надеюсь, вдруг найдутся какие-нибудь дети, внебрачные, я имею в виду, у Йоханнеса Хульта.
Патрик услышал, как Анника записывает поручение, и скрестил на удачу пальцы. Это все, до чего он пока смог додуматься, последняя ниточка. Патрик очень надеялся, что она к чему-нибудь приведет, в противном случае оставалось только сесть на пятую точку и чесать в затылке.
Он должен был признаться себе, что ему нравится теория, которая сложилась в его голове, пока он ехал в Уддеваллу. О том, что у Йоханнеса Хульта мог быть сын на стороне, о котором они ничего не знали. Если подумать, в этом нет ничего странного и ничего невозможного, и чем больше он об этом думал, тем больше ему казалось это весьма вероятным и весьма правдоподобным. "Возможно, здесь даже мог скрываться и мотив, объяснение того, почему Йоханнес был убит", - подумал Патрик, хотя пока еще сам не очень хорошо понимал, как он сможет связать все это. К примеру, ревность - вполне естественный и явный мотив к убийству, и он хорошо укладывался в его теорию. Убийство, не запланированное заранее, импульсивное, вспышка злобы, ревности, и результат - Йоханнес Хульт мертв. Но как тогда это связано с убийством Сив и Моны? Этот фрагмент головоломки Патрик до сих пор не мог найти, но, может быть, Аннике удастся помочь и отыскать недостающее звено.
Он закрыл дверь машины и пошел к входу в районную больницу. Он немного поплутал, ему пришлось просить помощи у приветливого и доброжелательного персонала, но в итоге Патрик добрался до нужного отделения. В холле для посетителей расположилась троица, которую он искал. Они сидели рядом, как птицы на проводе, и молчали, глядя прямо перед собой. Но Патрик заметил, как в глазах Сольвейг блеснул огонек, когда она увидела его. Она медленно поднялась и раскачивающейся походкой пошла ему навстречу. Она выглядела так, словно не спала всю ночь. Скорее всего, так оно и было. Ее мятая одежда резко пахла потом, растрепанные волосы висели космами, а под глазами ясно обозначились темные круги. Роберт тоже казался усталым, но не таким потрепанным и несвежим, как Сольвейг. Только Линда выглядела бодрой и опрятной, и у нее были ясные отдохнувшие глаза. Она все еще не знала о том, что сейчас творилось у нее дома.
- Вы его еще не взяли? - спросила Сольвейг и слегка дотронулась до руки Патрика.
- К сожалению, мы пока еще очень мало знаем. А что врачи говорят, как его состояние?
Роберт покачал головой.
- Нет, но они все еще его оперируют, там что-то случилось с давлением в голове. Они ему всю голову вскрывают. Во я удивлюсь, если какие-нибудь мозги найдут.
- Роберт!
Сольвейг повернулась и рассерженно цыкнула на Роберта. Патрик понимал, почему он это сказал. Роберт не находил себе места и неловкой шуткой пытался скрыть свое беспокойство и облегчить тяжесть на душе. Патрик иногда и сам делал то же самое, бывало, что и помогало.
Сольвейг опять вернулась на свое место. Патрик пододвинул к себе что-то среднее между креслом и стулом и тоже сел.
- Что за сволочь могла сделать такое с моим мальчиком? - риторически спросила Сольвейг, раскачиваясь назад и вперед на своем стуле. - Я видела, как Йохана отделали, когда его уносили: он был на себя не похож - словно другой человек. Везде кровь, одна кровь.
Линда вздрогнула, ее лицо сморщилось. Роберт никак не прореагировал, на этот раз он промолчал, неподвижно глядя в одну точку. Когда Патрик повнимательнее посмотрел на его черные джинсы и куртку, он заметил на них пятна: совершенно очевидно - кровь Йохана.
- Так, значит, вы ничего не слышали и ничего не видели вчера вечером?
- Нет, - раздраженно ответил Роберт. - Мы, блин, другим легашам все застучали, до донышка. Хрен ли надо?
- Мне действительно очень жаль, но я обязан задавать эти вопросы. Так что, будьте добры, поговорите со мной.
В голосе Патрика слышалось искреннее сочувствие. Быть полицейским и делать свою работу часто очень не просто - в таких, например, ситуациях, как эта, когда приходится вторгаться в жизнь других людей, которые, мягко говоря, заняты совсем другими мыслями. Но неожиданно Патрик получил поддержку от Сольвейг:
- Хорош, Роберт, кончай это дело, помогай лучше. Мы все должны сделать, чтобы им помочь. Пусть они поскорее этого гаденыша словят, который с нашим Йоханом это сделал. Понял или как? - И Сольвейг повернулась к Патрику. - Мне кажется, я слышала что-то, какой-то шумок как раз перед тем, как Роберт мне кричать начал. Но мы ни черта не видели ни до того, как нашли его, ни потом.
Патрик кивнул и затем спросил Линду:
- А ты, случайно, не видела Якоба вчера вечером?
- Нет, - ответила Линда удивленно. - Я была в усадьбе, а он, наверное, у себя дома, в Вестергордене, мне так кажется. А что, почему ты спрашиваешь?
- Да по всему выходит, что он так и не вернулся домой вчера вечером. Вот я и подумал, что, может быть, ты его видела.
- Нет, я же сказала: не видела я его. Лучше спроси у мамы или у папы.
- Мы уже спрашивали. Они его тоже не видели. А ты не знаешь, куда бы еще он мог поехать?
На лице Линды появилось беспокойство.
- Нет, а зачем ему куда-то ехать?
Она задумалась, и потом, казалось, ее осенило:
- Он ведь мог поехать в Булларен и там заночевать. Хотя вообще-то раньше он так никогда не делал, но…
Патрик хлопнул себя по коленке. Вот черт, какой-то приступ тупости. Как он не подумал о доме в Булларене. Он извинился, отошел в сторону и позвонил Мартину. Патрик попросил его немедленно съездить туда и посмотреть, что и как.
Когда он вернулся в холл для посетителей, обстановка там заметно изменилась. Пока он разговаривал с Мартином, Линда воспользовалась своим мобильным телефоном и позвонила домой. Она подозрительно посмотрела на Патрика и накинулась на него со всей своей подростковой энергией:
- Что за чертовщина на самом деле происходит? Папа сказал, что Марита вам звонила и заявила насчет исчезновения Якоба и что приезжали двое полицейских и кучу вопросов назадавали. Папа очень беспокоится. Так в чем дело-то? - спросила Линда, стоя перед Патриком подбоченясь.
- Пока нет никаких причин, чтобы тревожиться, - повторил Патрик ту же самую формулу, которую использовали Ёста и Мартин, когда приезжали в усадьбу. - По всей видимости, твой брат хотел, чтобы его никто не трогал. Потому и уехал. Но мы обязаны к подобным заявлениям относиться со всей серьезностью.
Линда по-прежнему с подозрением внимательно рассматривала Патрика, но потом, казалось, удовлетворилась его объяснениями. Она вполголоса сказала Патрику:
- Про Йоханнеса мне папа тоже рассказал. И когда ты собираешься им все это сообщить? - Линда мотнула головой, указывая на Роберта и Сольвейг.
Патрик с удовольствием проследил, как длинные светлые волосы Линды метнулись и, светясь, опять упали ей на плечи. Он вынужден был напомнить себе о ее возрасте и с ужасом подумал о том, насколько радикально поменялось все с созданием собственной семьи. Ну вот, он уже считает себя стариком, не хватает еще впасть в маразм.
Патрик ответил Линде, тоже понизив голос:
- Мы с этим лучше немного погодим. Учитывая то, что происходит с Йоханом, сейчас, наверное, не самый подходящий случай.
- Не-а, вот тут ты не прав, - сказала Линда спокойно. - Вот как раз сейчас-то им, как никогда, нужны хоть какие-то позитивные новости. И можешь мне поверить: я-то уж достаточно хорошо знаю Йохана и могу говорить о том, что если их семья услышит о том, что Йоханнес был убит, а не кончал жизнь самоубийством, - для них это будет хорошая новость. И если ты им прямо сейчас это не расскажешь, тогда я сама это сделаю.
Логика хоть и женская, но железная. Патрик понял, что Линда права. Наверное, он действительно ждал слишком долго, и пора все рассказать. Уж кто-кто, а они имеют полное право знать. В знак согласия он кивнул Линде, сел и откашлялся.
- Сольвейг, Роберт, я знаю, что вы крайне негативно отнеслись к тому, что мы вскрыли могилу Йоханнеса.
Роберт ракетой взвился со стула:
- Какого хрена? У тебя что, крыша совсем съехала? Нам чё, по-твоему, щас больше заняться нечем?
- Спокуха, Роберт, ты лучше сядь, - решительно сказала Линда. - Я знаю, что он сейчас скажет. Зуб даю, тебе это надо послушать.
В полном изумлении от того, что его от горшка два вершка кузина ему приказывает, Роберт сел и замолчал. Они с Сольвейг с напряженным интересом смотрели на Патрика и ждали объяснений, почему гроб их мужа и отца выкопали из земли.
Патрик продолжил:
- Мы провели исследование останков… э-э… э-э… тела, и было обнаружено кое-что интересное.
- Интересно ему, - хмыкнула Сольвейг. - Фильтруй базар, тоже мне подобрал словечко.
- Да, вы уж меня извините, и, наверное, не самое подходящее время и место все это вам рассказывать, но, как оказалось, не было никакого самоубийства Йоханнеса, его убили.
Сольвейг потеряла дар речи и, как рыба без воды, начала впустую глотать воздух. Роберт сидел окаменев, казалось, он не в силах пошевелиться.
- Что ж ты такое говоришь, парень? - спросила Сольвейг, вцепившись в руку Роберта.
- Только то, что я сказал: Йоханнеса убили, он не совершал никакого самоубийства.
Из уже красных, заплаканных глаз Сольвейг потоком полились слезы. Все ее непомерное тело вздрагивало. Линда с довольным видом посмотрела на Патрика: это были счастливые слезы.
- Я это знала, - сказала Сольвейг. - Я всегда знала, что он ничего такого никогда бы не сделал. А все эти говорили, что он повесился, потому что был виноват в исчезновении тех девушек. Пусть они теперь все подавятся. Тот же самый, кто девчонок поубивал, он и до моего Йоханнеса добрался. Им, трепачам этим, на коленях ползать надо, прощения у нас просить за все эти годы, за все эти годы, когда мы…
- Мама, шабаш, - сказал с раздражением Роберт. Казалось, он не вполне ясно понял, что сказал Патрик. Ему требовалось время, чтобы все осознать.
- А что вы собираетесь сейчас делать, чтобы достать того гада, который Йоханнеса убил? - нетерпеливо спросила Сольвейг.
Патрик заерзал на месте.
- Ну-у, как ни прикидывай, это будет нелегко: прошло слишком много лет, и, по сути, не осталось ни следов, ни доказательств. Но, ясное дело, мы этим займемся и сделаем все возможное. Это, по крайней мере, я могу обещать.
Сольвейг фыркнула:
- Ну да, представляю себе. Если бы вы так же старались найти настоящего убийцу, как засадить Йоханнеса, с моим мальчиком ничего бы не случилось. Так что сейчас мне еще больше хочется, чтобы вы за все извинились.
И Сольвейг театральным жестом указала пальцем на Патрика. Он понял, что самое время, пока ситуация не обострилась, уносить ноги. Он быстро обменялся взглядом с Линдой, и она незаметно махнула ему рукой, показывая, чтобы он убирался. Патрик поднялся и уже на ходу попросил ее:
- Линда, если ты что-нибудь услышишь про Якоба, обещай мне сразу же позвонить - в любом случае, в любое время. Но мне кажется, ты, наверное, права: он, скорее всего, в Булларене.
Она кивнула, но в ее глазах мелькнуло беспокойство.
Они как раз заезжали на парковку у полицейского участка, когда позвонил Патрик. Мартин развернулся, и они с Ёстой поехали в Булларен. Столбик термометра опять упорно лез верх, приятная утренняя прохлада снова сменилась жарой. Мартин включил вентилятор, Ёста расстегнул воротник своей форменной рубашки с короткими рукавами.
- Черт бы побрал эту жару, когда же она наконец закончится.
- А там, на поле для гольфа, ты небось не жалуешься, - пошутил Мартин.
- Сравнил! Это же совсем другое дело, - сказал Ёста мрачно.
В его представлении два священных предмета не подлежали вышучиванию: вера и гольф. На какой-то момент Ёста пожалел о том, что рядом с ним Мартин, а не Эрнст, как обычно. Конечно, тут и говорить нечего, работать с Мартином и интересно, и продуктивно, но с Эрнстом Лундгреном - много проще. Да, у Эрнста свои заморочки, но он-то уж никогда ничего не имел против, если Ёста хотел смыться пораньше или выкроить несколько часов, чтобы походить с клюшками.
В следующую секунду перед глазами Ёсты встала фотография Ени Мёллер, и ему стало чертовски стыдно. В этот краткий миг если не прозрения, то по крайней мере полной ясности он увидел себя сварливым старым хреном и осознал, что если будет продолжать в том же духе, то закончит свои дни всеми забытый в доме для престарелых. Будет там сидеть на скамеечке, бубнить и жаловаться на то, как несправедлива жизнь. Очень реальная перспектива, когда у тебя нет детей, да и друзей настоящих, в общем-то, тоже не имеется.
- Как ты считаешь, он там? - спросил Ёста, чтобы отвлечься от своих неприятных мыслей.
Мартин подумал и сказал:
- Вообще-то нет. Я очень удивлюсь, если мы его там найдем. Но поглядеть все равно стоит.
Они свернули на подъездную дорожку и в очередной раз полюбовались идиллической картиной. Красно-коричневый дом, утопающий в мягком солнечном свете, особенно красиво выделялся на контрастном фоне голубизны моря. Как и в прошлый раз, молодежь целеустремленно сновала вокруг - все чем-то заняты. Мартин попробовал подытожить свои ощущения: кругом все такое здоровое, аккуратное, чистое, шведское, везде порядок, а в итоге на душе довольно неприятное чувство. Он по опыту знал, что если что-то выглядит слишком хорошо, то наверняка тут что-то не то.
- Да, дела, прямо гитлерюгенд какой-то, - сказал Ёста вслух то, что Мартин втайне думал про себя.
- Ну да, может быть. Хотя, конечно, слишком сильное слово. Ты только смотри вслух такое не скажи, когда мы там будем, - сказал Мартин сухо.
Ёста произнес с некоторой иронией:
- Ну, тогда извини, - и ухмыльнулся. - А я и не знал, что у нас цензор появился. Хотя, может, ты и прав. Если бы они настоящими нацистами были, то такого, как Кеннеди, в свой гитлерюгенд ни в жизнь не приняли бы.
Мартин проигнорировал комментарий и пошел к крыльцу. Дверь им отрыла одна из девушек и сухо спросила:
- Да, что вы хотите?
Было ясно, что о проблемах Якоба с полицией здесь всем известно.
- Мы ищем Якоба, - сказал Мартин, взяв на себя инициативу.
Ёста молчал и дулся.
- Его здесь нет. Поищите дома.
- А ты уверена, что Якоба нет? Нам вообще-то хотелось бы в этом убедиться самим.
Она с неохотой впустила их и крикнула в глубь дома:
- Кеннеди, полиция опять здесь. Они хотят посмотреть кабинет Якоба.
- Не беспокойся, мы сами найдем, - сказал Мартин.
Девушка его реплику проигнорировала. Послышались быстрые шаги, к ним подошел Кеннеди. Мартин подумал про себя: интересно, он что, тут у них в хозяйстве кто-то вроде постоянного гида? А может быть, ему просто нравится водить народ путями истинными.