Того самого, который Юлия недавно пинком отшвырнула в сторону. А перед тем он свалился со стола, потому что торчал там, забытый после "романтического ужина".
Неизвестно чей подарок, которому она никак не могла найти применения… Вот разве что для посиделок с доктором Сахновским…
Который тоже видел черный призрак.
Телефон!
Все еще тяжело дыша и боясь поверить своей удаче, Юлия Гаранина с трудом добралась до винтовой лестницы. Ноги так дрожали, что приходилось то и дело опираться на мебель и стены. Наверх она вскарабкалась почти на четвереньках, не сразу отыскала мобильник, но номер набрала с первой попытки.
Господи, да какая разница, который теперь час!
Закончив разговор с Киевом, она без колебаний вызвала милицию и отправилась на поиски ключей от дома.
Часть пятая
Учитель Свободы
1
Ей почти сразу укололи лошадиную дозу сибазона. Седативными препаратами нельзя злоупотреблять, но в такой ситуации о побочных эффектах думать не приходилось. Просто не было другого выхода.
Чудовищная истерика, случившаяся с Юлией Гараниной при появлении милиции и бригады "скорой", оказалась запоздалой реакцией на жестокий шок. Все то время, пока не приехали представители власти, она просидела, скорчившись и закутавшись с головой в простыню, в углу спальни, а когда туда вошел вооруженный короткоствольным автоматом милицейский сержант – с неистовым воплем бросилась к нему. Молодой парень не сразу сообразил, как себя вести и что на уме у напавшей на него женщины: попятился, выставил руки, потом схватился за оружие. Благо автомат стоял на предохранителе, иначе всякое могло бы случиться.
Когда подоспевшие санитары "скорой" оттащили Юлию от сержанта, она внезапно переломилась пополам, содрогнулась, и ее стало мучительно рвать желчью. Спазмы, буквально выворачивавшие ее наизнанку, перемежались невнятными криками и рыданиями, и скоро стало очевидно, что допрашивать потерпевшую в таком состоянии бессмысленно.
Вот тогда-то врач "скорой", хорошо знавшая Юлию, приняла решение ввести двойную дозу успокаивающего. Когда действие препарата закончится, останутся мучительная головная боль, сердцебиение, тяжесть в мышцах. Но эти побочные явления легко устранить другими препаратами, а симптомы глубокого нервного потрясения исчезнут.
По крайней мере, с ней можно будет поговорить о случившемся.
2
А поговорить было о чем.
Несмотря на то что начальник уголовного розыска капитан Петриковский и подполковник Костюк уже к полудню следующего дня располагали массой информации – как о результате осмотра места происшествия, так и о личности женщины, напавшей на Юлию Гаранину и убитой в результате активной самообороны потерпевшей.
Но старая истина гласит: многое знание только умножает печали, и Петриковский не раз убеждался в этом на практике.
В его практике было немало дел, которые раскрывались быстро – буквально за сутки, по горячим следам. В принципе, и здесь могло быть так же, но картинку испортил все тот же киевлянин, доктор Сахновский, неожиданно явившийся в Жашков и принявшийся мутить воду. Отчетливая картина событий тут же утонула в густом тумане, и капитану Петриковскому осталось только разводить руками.
А ведь как все хорошо шло поначалу – если, конечно, считать хорошим началом женский труп, обнаруженный в доме предпринимательницы Юлии Гараниной. Следы борьбы были налицо, и настолько очевидные, что ни у кого не возникло подозрений, что Гаранина пытается ввести следствие в заблуждение. Имелись и более веские улики. В частный дом действительно пробралась неизвестная особа, напала на хозяйку с явным намерением ее убить, а в результате ожесточенной борьбы погибла сама, весьма своевременно ударившись затылочной частью черепа об острый выступ подставки массивного бронзового подсвечника.
Глубокая рана оказалась несовместимой с жизнью. Экспертиза позже подтвердила – неизвестная умерла практически мгновенно.
Имелся еще один труп: пес Гараниной, алабай Барон, отличавшийся крутым нравом – это было известно всем, кто посещал ее дом, – неподвижно лежал под деревом в саду. Рядом в траве валялся кусок закаленного стекла от стеклопакета с окровавленным внешним краем, а горло Барона было перерезано.
Налетчица каким-то образом умудрилась справиться с могучим сторожевым псом, специально натасканным на чужих, и это вызывало недоумение. Для этого Барон должен был подпустить ее вплотную к себе, а ведь он никого, кроме хозяйки, не признавал. Даже Юлии не всегда удавалось убедить его подружиться с тем или иным гостем или хотя бы перестать лаять на него.
Как удалось посторонней женщине справиться с псом, который почему-то повел себя как ручной и промолчал, когда она проникла за ограду участка?
"Нереально, – заявил Костюк, бывавший в доме Гараниной и знакомый с повадками Барона. – Быть этого не могло!"
Тем не менее в кухонном окне зияло аккуратное отверстие: злоумышленница орудовала алмазным стеклорезом. Вещь эта – довольно ценная, ею частенько пользуются профессиональные воры-домушники. Сам стеклорез был обнаружен на полу в кухне. Вырезав кусок стекла, преступница вернулась к собаке, обезвредила ее с помощью этого оружия, после чего снова вернулась к кухонному окну, просунула руку в отверстие, нащупала ручку запора, открыла окно и проникла в дом.
Ни одну из этих манипуляций она не смогла бы проделать беспрепятственно – ей должен был помешать Барон. Однако вел он себя так, словно его внезапно разбил паралич, и не вмешивался в действия непрошеной гостьи.
Еще более странно то, что злоумышленница совершенно точно знала, где находится тщательно замаскированный ввод кабеля сигнализации, которая включалась и выключалась изнутри дома. Недолго думая она перерезала кабель садовыми ножницами, подвернувшимися ей под руку. Ножницы были брошены там же, хотя, как заметил Петриковский, могли бы быть использованы в качестве орудия преступления.
Тем не менее женщина проникла в дом буквально с голыми руками, не имея при себе никакого оружия.
При этом она знала, что собаку на ночь выпускают из вольера, знала, где проходит кабель сигнализации, и сумела быстро и без накладок решить обе проблемы.
Следовательно, тщательно готовилась, следила за домом и хозяйкой. Возможно, имела с ней личные счеты.
Хотя очень сомнительно, что они могли быть знакомы.
Женщине, напавшей на Юлию, с виду было около сорока, но с выводами насчет подлинного возраста Петриковский обычно не спешил. Длинное простое платье с капюшоном и глухим воротом болталось на тощем теле, под ним – несвежее белье. Серая от грязи, потрескавшаяся и покрытая болячками кожа на руках и лице, несколько шелушащихся пятен на теле, запущенные зубы. Если их и лечили, то очень давно: эксперты обнаружили остатки пломб и две металлические коронки – то, что раньше у уголовных называлось "фиксами". В сочетании с характерными татуировками это безошибочно свидетельствовало: женщина побывала на зоне или в тюрьме. Следовательно, запрос по дактилоскопической базе даст результат.
Левое плечо мертвой украшал цветок мака – один из символов греха, которым пользуются шприцевые наркоманы. Анализы состава ее крови и тканей позднее выявили: женщина действительно принимала опиаты, достаточно регулярно, а в последний раз – незадолго до смерти. Правда, то, чем она пользовалась, было довольно сомнительного качества – "ширка", то есть ацетилированный экстракт маковой соломки, сильно разбодяженный. Ниже пупка располагалось изображение бабочки с расправленными крыльями – символ свободы. Такие рисунки чаще всего накалывают на зоне неисправимые "отказницы". Да и зубы ей вполне мог лечить лагерный стоматолог.
Капитан Петриковский согласился с выводом своих оперативников: Юлия Гаранина столкнулась с законченной рецидивисткой и наркоманкой, готовой на все ради достижения цели. А цель выглядела вполне очевидной: преступница проникла в дом состоятельного лица с целью ограбления, а когда хозяйка проснулась и обнаружила ее, решила во что бы то ни стало довести дело до конца. Наркотик притупил страх.
Как только личность погибшей злоумышленницы была установлена – а это заняло не больше двух часов, – все встало на свои места и Петриковский с Костюком смогли детально восстановить картину преступления.
3
Звали "призрака" Жанна Черная.
И фамилии своей она вполне соответствовала. Биография ее была вполне типична для людей подобного сорта. Родилась тридцать два года назад в Фастове в семье хронических алкоголиков. Отец, как водится, рано оставил семью, мать перебивалась то уборщицей, то разнорабочей, дочь рано начала воровать. Был у Жанны особый дефект, который выделял ее в воровской среде: она от рождения была глухонемой – еще одна причина, из-за чего ее избегали ровесники и недолюбливала мать. На самом деле мать Жанны вряд ли кого-нибудь любила по-настоящему, и это свойство передалось Жанне в полной мере.
Когда ее в возрасте пяти лет отправили в специнтернат для детей с такими же изъянами развития, девочка вскоре стала грозой для воспитанников, головной болью для персонала и… лучшим другом животных. Глухонемая, обиженная людьми и природой с самого рождения, она обладала феноменальным талантом, который служил ей своеобразной компенсацией за ущербность. Это были некие гипнотические способности, которые она при желании могла бы применять к сверстникам и взрослым, но охотнее испытывала на собаках и кошках. Самые свирепые псы, в том числе бродячие, при встрече с ней мгновенно становились покорными, начинали ластиться и готовы были выполнять все молчаливые приказы Жанны, которая так же, как четвероногие, не владела человеческой речью. Но стоило любому постороннему в это время приблизиться к девочке, как животное начинало проявлять усиленную агрессию. Собаки скалили зубы и пытались атаковать чужака, коты выгибали спины и яростно шипели.
Несколько раз в феномене Жанны Черной пытались разобраться психологи и психиатры, какое-то время ею интересовались досужие журналисты. Но девочка с удивительными способностями относилась враждебно практически ко всем, лишь изредка делая исключения. Позже, став подростком, она начала регулярно сбегать из интерната, и мало-помалу интерес к этой неуправляемой глухонемой угас.
Петриковский не удержался – набрал номер коллеги из Фастова, готовившего справку, расспросил кое о чем, и ответ подтвердил его собственные соображения: с Жанной Черной невозможно было найти общий язык – в том смысле, как мы это понимаем, – но ее можно было довольно легко приручить. Стоило пожалеть ее, как любое бродячее животное, и Жанна становилась верной и преданной, готовой перегрызть горло кому угодно за "хозяина".
Так можно было использовать ее огромный разрушительный потенциал в любых целях, в том числе и криминальных.
Очевидно, кое-кто догадался об этом и сумел воспользоваться ее даром: впервые несовершеннолетнюю Жанну осудили за кражу, которую ее толкнул совершить один неисправимый рецидивист. Сначала он сделал девушку любовницей, а потом с помощью языка жестов и ручки с бумагой – в интернате девушку все же научили читать и писать! – вынудил проникнуть в зажиточный дом одного сельчанина, который охранял свирепый пес, не знавший цепи. Жанну приговорили к трем годам за соучастие. Срок до конца она не отбыла – попала под амнистию как инвалид.
Выйдя на волю, она не имела постоянного места проживания, перебивалась случайными заработками, торгуя с лотка всякой чепухой, продавала наркоту, слегка подворовывала, а со временем сама подсела на дурь и спиртное и в результате начала воровать гораздо активнее – денег на то, от чего она была теперь зависима, постоянно не хватало. Старалась не задерживаться на одном месте: украв ночью, на следующее утро могла сесть в электричку и двинуться в первом попавшемся направлении, выйти на любой платформе и присоединиться к группе себе подобных. Маргиналов такого типа можно найти практически везде – от Чернигова до Джанкоя и обратно.
Так Жанна и скиталась по всей Украине. Дома у нее не было, поэтому она не была привязана ни к одному из городов. И пытаться объяснить ее появление в Жашкове начальник уголовного розыска даже не пытался. Мало ли куда ее заносило, эту Черную?
Оперативники уже отправились прочесывать местные шалманы и злачные места: искать подтверждение, что глухонемую видели в Жашкове в течение нескольких дней. Возможно, на нее удастся "повесить" несколько нераскрытых краж и заодно закрыть кое-какие дела.
Что касается ночного побоища в доме Юлии Гараниной… Итоговая картинка, по мнению Петриковского, вырисовывалась примерно следующая.
Рецидивистка Жанна Черная искала очередную жертву ограбления. Богатый дом Гараниной давно был у нее на примете. Стеклорез – ее основной воровской инструмент, умение находить общий язык с животными – тоже в своем роде отмычка. Накануне ей удалось кое-что украсть по мелочи, и она разжилась дозой "ширки". Перебралась через забор, усыпила Барона, вырезала кусок стекла, безжалостно убила пса и проникла в дом. Намерения убивать хозяйку поначалу она не имела, иначе прихватила бы с собой либо садовые ножницы, которыми перерезала кабель, отключив сигнализацию, либо нож из кухни. Вела себя неосторожно, так как из-за глухоты не слышала производимого ее передвижениями по дому шума. Гаранина проснулась, и Жанне ничего не оставалось, как наброситься на нее.
Из справки следует: она агрессивна, крайне жестока, имеет психические отклонения. В спокойном состоянии они не проявляются. Но стоит ей почувствовать адреналин в крови, как все это вылезает наружу.
Юлии еще посчастливилось – ее вполне могли убить. Жанне нечего было терять.
Подполковник Костюк, выслушав доклад Петриковского, обнаружил единственный прокол: Жанна Черная совершенно точно знала о сигнализации. Допустим, перерезая кабель, она считала, что отключает свет в доме. Но у нее, как у профессиональной домушницы, не было в этом потребности – она могла просто отключить предохранители на общем щитке в прихожей. К тому же "послужной список" Черной свидетельствовал: ни в одном из эпизодов с ее участием такой проблемы, как нейтрализация системы сигнализации, вообще не возникало.
Естественно, она готовилась к визиту в дом Гараниной. Но от кого она могла узнать о сигнализации? С кем глухонемой домушнице надо было пообщаться и найти общий язык, чтобы узнать об особенностях охраны именно этого дома?
В остальном история выглядела более-менее ясной, оставалось получить показания самой Юлии и благополучно закрывать дело.
Но тут, словно чертик из табакерки, перед начальником горотдела возник Антон Сахновский – и все на фиг испортил.
4
– Я готов все написать, – проговорил Антон.
– Зачем? – вздохнул Костюк.
– Рассказ о событии, изложенный в письменной форме и врученный сотруднику правоохранительных органов, называется заявлением. Или показаниями. После чего документ, заверенный подписью данного лица, приобретает официальный характер.
– И что с того?
– Я полагаю, вы шутите. Или валяете дурака.
– Аккуратнее с языком, гражданин Сахновский.
– Я очень аккуратен с языком. Так вот: две недели назад, вскоре после того, как Юлии сообщили о похищении брата, она увидела ночью за окном своего дома темную фигуру, которую сочла привидением. Если бы там был человек, собака бы лаяла.
– Откуда вам это известно?
– Юлия сообщила об этом мне лично.
– Ну-у, уж если Юлия сообщила…
О том, что собой представляла Жанна Черная, начальник милиции не счел нужным доводить до сведения Сахновского. Однако, услышав о призраке, на которого не среагировал сторожевой пес, моментально сделал выводы. Которые, впрочем, ему активно не понравились. Выходит, эта дамочка крутилась у дома Гараниной довольно давно и уже по меньшей мере однажды пыталась туда проникнуть. О чем Юлия умолчала. Хотя Костюк, да и Петриковский, прекрасно понимали почему. Кто бы поверил в такое?
– Хорошо, – пожал плечами подполковник. – Допустим. Ну а вам-то это зачем?
– О наших деловых отношениях вам известно…
– Еще бы. Полгорода до сих пор помнит ваши с Крамарем разборки. А вам только чудом ребра не поломали.
– Пусть это останется на моей совести. Претензий к милиции у меня нет, – криво усмехнулся Антон.
– Благодарю, господин Сахновский.
– Все-таки позвольте мне закончить!
Костюк махнул рукой – мол, давай-давай.
– Когда я приехал сюда, – продолжал Антон, – и остался ночевать в доме покойной тетушки, в погребе которого, как выяснилось утром, уже больше недели лежал мертвый Руслан Гаранин, ночью под моими окнами появилась в точности та же темная фигура. Вряд ли двум взрослым людям могло привидеться одно и то же.
Начальник милиции задумчиво потер подбородок:
– Вы хотите сказать, что и вас пытались убить?
– Нет. Никто на меня не напал, и впоследствии "призрак" больше не появлялся. Но, по-моему, не надо иметь на плечах погоны, чтобы элементарно сопоставить эти две истории.
– Конкретнее, господин Сахновский.
– Призрак… вернее, эта женщина… Жанна Черная… Она же явно имеет… то есть имела какое-то отношение к тому, что случилось с Русланом Гараниным!
– Руслан Гаранин, как вам доподлинно известно, был типом, по которому после смерти ни одна живая душа не заплачет. Между прочим, его похороны состоятся сегодня в четырнадцать ноль-ноль. А что теперь с этим делать, я, честно говоря, понятия не имею… Мы с вами оба знаем, что Гаранин пытался инсценировать свое похищение. Не поладил с Игорем Крамарем – нашел кого-то еще. Потом эта компания принялась искать подходящую "базу" для дислокации. Очевидно, их выбор пал на дом вашей тетушки, который ее соседка и подруга сдавала внаем на короткие сроки. Телефонное сообщение, которое получила Гаранина, могло быть частью игры, которую они затеяли. Возможно, их план предусматривал и это: в финале Юлия Владимировна должна была найти своего брата связанным в этом или другом подходящем погребе. Но Руслан давно уже ходил по краю, и вот – сердце не выдержало, а подельники перепугались и рванули когти. Потому-то и не было больше никаких звонков и требований.
– Логично. Значит, под этим соусом вы и собираетесь слить дело?
– При чем тут соус? Разве лично для вас его завершение не выгодно? Ваши наследственные владения оставят в покое…
– Я не об этом. Поймите: Черная неспроста побывала под окнами Юлии и в моем саду, – упорно гнул свою линию Сахновский.