Кабинет Баулина удивил Ольгу Арчиловну скромностью. После всего увиденного в клинике она ожидала, что будут ковры, дорогая мебель. Но в просторной светлой комнате стоял рабочий стол главврача, к нему примыкал перпендикулярно другой с рядами стульев по обе стороны. Одна стена - с окном во всю ширину, противоположная - сплошные стеллажи с кипами писем. На боковых стенах висели в недорогих рамах картины. Вот и вся обстановка, не считая сейфа в углу.
Поражало количество писем. Они лежали также и на столе профессора.
- Богатая корреспонденция у Баулина, - заметила следователь.
- Со всего Союза пишут, - с готовностью откликнулся комендант. - Еще бы, приезжают калеками, а уезжают здоровыми и счастливыми! Как тут не благодарить? Вот и шлют Евгению Тимуровичу от всего сердца.
- Столько людей побывало в клинике? - спросила следователь, обводя рукой стеллажи.
- Здесь письма не только от тех, кто был госпитализирован у нас, - пояснила главная медсестра. - Многие применяют метод лечения Баулина сами, без стационара. Много таких, кому помог "Баурос"…
Ольга Арчиловна приступила к осмотру кабинета. Взяла наугад несколько писем со стеллажей. Обратные адреса поражали географической пестротой - Курск, Чирчик, Витебск, Улан-Удэ, Очамчири, Москва, Радвилишкис, Петропавловск-Камчатский, Степанакерт, Киев, Джамбул, Фалешты… Словом, вся страна.
"Сколько же времени надо, чтобы просмотреть все! - с легким ужасом подумала Ольга Арчиловна. - Месяца не хватит".
Послания профессору были в конвертах, просто на открытках, телеграммы. В одних просили совета, как лучше проводить лечебное голодание, в других спрашивали, где можно достать "Баурос", в третьих благодарили за исцеление. Поздравляли с Новым годом, Первомаем, 7 Ноября…
Следователь отложила выборочно с десяток писем, чтобы потом ознакомиться с содержанием подробно.
- Эти возьму на некоторое время, - сказала она понятым.
Ольга Арчиловна выдвинула ящик письменного стола. Сразу бросилась в глаза большая фотография женщины лет тридцати пяти с девушкой в школьной форме.
- Жена Евгения Тимуровича, - сказал комендант. - Регина Эдуардовна. И дочка, Нора.
На обороте стояла лаконичная надпись:
"Сочи, август 1983 г.".
"Прошлогодняя", - отметила про себя следователь.
Под фотографией лежала отпечатанная на машинке рукопись.
"Е. Баулин. В союзе с природой", - прочитала Ольга Арчиловна заголовок. По объему это была скорее всего статья для журнала или газеты. И еще одна работа, видимо, более серьезная. Она называлась: "Фитотерапия: методические советы".
Тут же, в ящике, валялись различные канцелярские принадлежности - скрепки, шариковые авторучки, чистые блокноты, нож для разрезания страниц.
В других ящиках следователь обнаружила то, что может держать под рукой обыкновенный администратор. Несколько телефонных справочников, в том числе областного города, Минздрава СССР и Минздрава РСФСР, набросок приказа по клинике, несколько последних и важных нормативных актов вышестоящих инстанций, каталог лекарственных растений, брошюрка врача из Харькова с дарственной надписью:
"Многоуважаемому учителю с благодарностью от автора".
Лежало и заявление, датированное вчерашним числом, в котором одна из нянечек клиники просила предоставить ей очередной отпуск. Баулин поставил в уголке свою резолюцию:
"В приказ".
А передать документ в отдел кадров, видимо, не успел.
Осмотрев содержимое всех ящиков, Дагурова убедилась, что ничего примечательного в них для следствия нет. И все же она решила взять рукописи профессора, чтобы иметь представление о методах лечения, который манит в Березки больных со всех концов страны.
- Желательно бы осмотреть сейф, - сказала Ольга Арчиловна, покончив с письменным столом. - Но ключ, по-видимому, только у профессора?
- Зачем же, есть и запасной, - отозвался комендант. - Мигом принесу.
Это была удача. Комендант вышел, оставив женщин одних. Орлова присела на стул, положив подбородок на сцепленные пальцы.
- Давно работаете с Баулиным? - спросила Ольга Арчиловна.
- Что? - вздрогнула от неожиданного вопроса главная медсестра, потом поспешно закивала: - Давно, давно. Вернее, как только он возглавил клинику. - Она хрустнула пальцами. - Никак не могу прийти в себя. Что мы будем делать без Евгения Тимуровича? Страшно подумать, что каждую минуту он может…
Орлова достала платочек, аккуратно промокнула подкрашенные глаза.
"Переживает не на шутку, - подумала Дагурова. - А что я могу сказать в утешение?"
- Жена его не прилетела? - поинтересовалась она.
- Телеграмму дали. Но, кажется, ее еще нет.
В кабинет вошел запыхавшийся комендант и протянул Дагуровой массивный ключ со сложной бородкой.
Она открыла сейф. Он был, по существу, пустой. Стопка именных бланков-рецептов профессора и три потрепанные папки - истории болезни. Дагурова стала листать их.
- "Финогенов Николай Сидорович, - прочитала она на обложке. - 1944 года рождения. Диагноз: острый хронический нефрит"… Это, кажется, заболевание почек? - спросила она у Орловой, показав папку.
- Да, - ответила Аза Даниловна, - воспаление почки… Насколько я помню, он лежал у нас в позапрошлом году. Выписали с полным выздоровлением.
Второй пациент - Мария Филаретовна Хвостова, 58 лет. Хроническая коронарная недостаточность, постинфарктный кардиосклероз и эмфизема легких.
- Очень тяжелая была больная, - сказала Орлова. - Выписали в прошлом году. Практически здорова. Работает.
"Да, прямо чудеса", - подумала Дагурова.
Даже ей, неспециалисту, было понятно, какими опаснейшими недугами страдала Хвостова.
Третий больной насторожил Дагурову, вернее - диагноз. Маниакально-депрессивный психоз. Пациенту было 27 лет. Некто Антон Григорьевич Клемент.
- Сложный случай, - прокомментировала главная медсестра. - Дважды лежал у нас. После первой выписки, уехал к себе в Душанбе здоровым. Профессор назначил строгую диету, а парень сорвался. Что вы хотите, там едят все жирное, острое, жареное… Восточные блюда вообще очень вкусные, трудно удержаться. А там - родня, друзья, торжества всякие… Через три месяца привезли парня снова. С резким обострением… Выписали полгода назад. Больше никаких известий. Видимо, здоров.
"Странно, - подумала Дагурова, - почему именно эти три истории болезни Баулин держит у себя в сейфе? Может, хочет использовать в качестве примеров в своих трудах? Или за этим кроется что-то другое?"
На всякий случай она решила изъять эти три папки. И проверить.
Составив протокол осмотра и протокол изъятия, она попросила подписать их Орлову и коменданта.
- Как бы узнать, Людмила Иосифовна освободилась? - спросила Дагурова у главной медсестры.
Ей хотелось подробнее побеседовать с дежурным врачом о Баулине.
Орлова набрала номер, переговорила с дежурной медсестрой по этажу.
- Людмила Иосифовна, к сожалению, вряд ли скоро освободится, - сказала она Ольге Арчиловне. - Странные люди… Ведь объясняешь им, объясняешь: во время голодания нельзя курить… Один больной не выдержал. И вот вам результат - судороги. Так ведь можно угробить себя! А потом еще жаловаться будут, что виноваты мы, врачи, лечили не так…
"Что же делать? - размышляла следователь. - Может, допросить Орлову?"
- Аза Даниловна, - обратилась она к главной медсестре, - я понимаю, что оторвала вас от работы, но…
- Вовсе нет, - пожала плечами Орлова. - Мой рабочий день уже кончился.
- Значит, вы можете уделить мне еще немного времени?
- Пожалуйста.
Комендант потоптался на месте.
- А я вам еще нужен? - спросил он у следователя. - Понимаете, в подвале авария, прорвало водопроводную трубу, слесари работают, а за ними только смотреть и смотреть…
- Спасибо, вы можете идти, - сказала Дагурова и, когда комендант вышел, спросила: - Аза Даниловна, вы хорошо знаете Евгения Тимуровича?
- Только по работе, - поспешно ответила Орлова.
- А вне клиники вы не общались?
- Вне клиники? - вспыхнула Орлова. - Кто вам сказал? Никакого общения… Ну, была пару раз у Баулина дома. Просили отнести срочные бумаги, вот и все!
- Что же вы так волнуетесь? - удивилась Ольга Арчиловна. - Я же вас ни в чем не обвиняю.
- Вокруг, наверное, уже болтают всякую чепуху, - несколько спокойнее сказала главная медсестра. - Знаете, какой у нас народ?.. Любят почесать языки - медом не корми… Конечно, поселок маленький… Люди почему-то считают: если разведенка, то… - Она не договорила, опять нервно хрустнула пальцами. - И вообще, настроение кошмарное. Все из рук валится. Сказать по-честному, я очень многим обязана Евгению Тимуровичу. Была просто медсестрой, он назначил меня главной. Уговаривал учиться дальше, а куда мне с ребенком?.. Вот сижу с вами, а сама только и думаю, как он там, в реанимации. - Орлова сдавила ладонями виски. - Ужас!
"Какой толк от допроса, если она в таком состоянии?" - заколебалась Ольга Арчиловна.
- Как вы думаете, есть у Баулина враги? - задала-таки она вопрос.
- Враги-и? - изумленно протянула Орлова. - В клинике его боготворят! О больных я уже не говорю…
- Может, недоброжелатели?
Орлова задумалась, потом негромко произнесла:
- Всем, конечно, не угодишь… Но кто открыто выступит? Разве что Геннадий Савельевич. - Она вдруг усмехнулась. - Так он со всеми крут. Имеет право - классный хирург, хотя работает в поселковой больнице.
- Погодите, - насторожилась следователь, - вы имеете в виду Шовкопляса?
- Ну да! Они с Баулиным на ножах. С первой же встречи. Здороваются друг с другом сквозь зубы. - Орлова пристукнула по ладони кулаком. - Как кошка с собакой, честное слово…
- Странно, - покачала головой Дагурова. - Враги-то враги, а операцию профессору сегодня делал Шовкопляс… Как же это совместить?
- При чем здесь личные отношения, - пожала плечами Орлова. - Геннадий Савельевич прежде всего врач. На операционном столе для него существует только пациент, кто бы он ни был. Остальное для Шовкопляса не имеет значения.
- Вы не в курсе, чего они не поделили?
- Разногласия принципиальные. Идейные, можно сказать… Евгений Тимурович считает, что хирурги - мясники. Геннадий Савельевич тоже в долгу не остается, ему палец в рот не клади! Как-то высказал Баулину прямо в лицо: некоторые ваши идеи смахивают на шарлатанство… Профессор не сдержался… Ну и пошло. - Она помолчала, глядя в окно, потом горячо заговорила: - Ничего, время покажет! Впрочем, и сейчас уже многим ясно, что Баулин прав! Да что далеко ходить, возьмите язву желудка… У Шовкопляса один инструмент - скальпель. Ну вырежет он пораженную часть органа - и человек инвалид. Да еще бабка надвое сказала, будет рецидив или нет… А в нашей клинике язву вылечивают без всякого хирургического вмешательства. Главное - радикально.
- Во всех случаях?
- Считайте, почти во всех, - заявила Орлова. - Если и бывают осечки, то виноваты сами больные. Только почувствуют себя хорошо, обо всем забывают - жрут от пуза, пьют, курят… Вот и получается: мы не жалеем себя, ночей не спим, а такие пациенты не только не уважают свое здоровье, но плюют на наш труд! - выпалила она возмущенно.
- Выходит, вы против хирургии? - спросила следователь.
- Зачем же. В исключительных случаях без скальпеля не обойтись, - ответила Орлова и поправилась: - Пока, к сожалению. А в будущем…
- В будущем, - усмехнулась следователь. - Разве в будущем не будет несчастных случаев, серьезных травм, таких, например, как у профессора?
- Это статья особая, - сказала медсестра.
Сказала, как отрезала. Да и Ольга Арчиловна поняла: нет времени для подобных дискуссий. И вернулась к разговору о случившемся.
- А вы знаете еще кого-нибудь, кто питал бы недобрые чувства к Баулину? - спросила она.
Немного подумав, Орлова ответила:
- Возможно, кто-то из пациентов…
- Почему?
- Например, отказали в госпитализации.
- Много таких?
- Достаточно. Приезжают, просятся тысячи, а возможности ограниченные. Сами видите, клиника небольшая, экспериментальная ведь.
- Еще один вопрос, Аза Даниловна… Вы не обратили внимания, каким в последние дни было настроение у Баулина? Может, вел себя не совсем обычно?
Орлова почему-то опять занервничала.
- Необычно? - переспросила она. - Не знаю. Впрочем… - Она тщательно вытерла платочком вспотевшие ладони. - Лично мне показалось, что он подавлен.
- В чем это выражалось? Из-за чего?
- Разное бывает… Работы много. Еле на ногах держишься, а надо улыбаться, чтобы больные не заметили… Потом еще из-за дочки…
- В каком смысле?
- Очень любит ее, а видятся редко… Теперь переживает за свою домработницу, Валентину Карповну. Бегает к ней в больницу. - Орлова опустила голову. - Вот все, что я могу сказать. - Она снова взялась за виски. - Голова разболелась.
Главная медсестра поправила косынку. В ушах сверкнули сережки с большими камнями.
- Я считаю, - закончила она, - Евгений Тимурович просто переутомился.
Дагурова начала писать протокол. В дверь заглянул Латынис.
- Сейчас кончаем, - сказала Дагурова. - Проходите.
Оперуполномоченный зашел в кабинет, поздоровался с Орловой. С интересом оглядел кабинет и сел на стул.
Ольга Арчиловна попросила Орлову прочитать и подписать протокол…
…Когда Дагурова и Латынис отъехали от клиники, Ольга Арчиловна спросила:
- Вы знакомы с Орловой?
- Имел счастье, - улыбнулся Латынис. - Правда, знакомство состоялось на служебной почве. Вернул ей пропавшее имущество.
- Орлову ограбили?
- Не гадайте, Ольга Арчиловна, все равно попадете пальцем в небо.
- Ну? - заинтересовалась Дагурова.
- Уверен, такого случая в вашей практике не было.
- Считайте, что вам удалось меня заинтриговать.
Латынис вел машину легко, уверенно. Ехали небыстро, сворачивая из одного переулка в другой. Небо совсем очистилось от туч. Было еще довольно светло, хотя время стояло позднее.
- Года три назад поступило заявление от Орловой, - начал рассказывать Латынис. - Пропало кольцо с бриллиантами стоимостью более десяти тысяч.
- Ого! - вырвалось у Дагуровой.
- Да-да, десять тысяч, - повторил Ян Арнольдович. - Естественно, возбудили уголовное дело. Не шутка! Местные товарищи найти не смогли, тогда вызвал меня начальник угрозыска, говорит: разбирайся… Приехал в Березки, зашел к Орловой. Все в доме на месте, только фамильной драгоценности нет. Кольцо, как объяснила Аза Даниловна, досталось ей в наследство чуть ли не от прабабки по материнской линии… Стали разматывать… Странная вещь: если это грабеж, то почему взяли лишь одно кольцо?
- Ну, вероятно, вор был опытный, - рассудила Ольга Арчиловна. - Больше ничего ценного не было, а мелочиться не стал - со всяким барахлом легче засыпаться.
- В том же ящичке трельяжа лежали и сережки. Тоже с бриллиантами… Да вы, наверное, видели сегодня серьги на ней? Она с ними не расстается.
- Подумала - имитация, - призналась Ольга Арчиловна. - Уж больно крупные камни.
- У Азы Даниловны поддельных драгоценностей нет, - сказал Латынис. - Бижутерию не признает… Не буду вдаваться в подробности. Короче, зацепился я за одного местного алкаша. Якобы он за две бутылки бормотухи отдал какой-то женщине колечко, по описанию схожее с пропавшим… Вызвал его в отделение, спрашиваю: было? Отвечает: было. Откуда взял кольцо? Говорит: племянница дала… Проверил. Пьет мужик, но чтобы взять чужое - ни-ни… Ну, встретился я с племянницей. - Ян Арнольдович усмехнулся. - Вот такая малявка, - показал он с метр от пола. - Где, спрашиваю, взяла колечко, которое родному дяде отдала? Отвечает, что выменяла у Светки на куклу. А Светка эта, ее подружка, такая же пигалица… Что же было на самом деле? Светка играла с дочкой Азы Даниловны, Катей, в "день рождения". Ну, как водится, сделали друг другу подарки. Света подарила Кате книжку с картинками, а Катя - колечко из маминого трельяжа… Они подкатили к поселковому отделению милиции. Латынис выключил двигатель, поставил машину на ручной тормоз. |
- А дальше? - нетерпеливо спросила Дагурова.
- Изрядно попотел, пока нашел женщину, которая получила за две бутылки вина бриллиантовое кольцо. Она приезжала в Березки за "Бауросом"… Пришлось отправиться в соседнюю область, чтобы вернуть Азе Даниловне пропажу.
- Ну а если бы на Камчатку? - шутливо спросила Дагурова.
- Для Азочки - хоть на край света, - в тон ей ответил Ян Арнольдович.
Зашли в здание. Дежурный сказал, что Чикуров в кабинете начальника.
- А Рогожин? - спросил Латынис.
- Минуты три как уехал на своей машине.
Латынис и Дагурова: поднялись на второй этаж.
- Задержанного пришлось отпустить - сказал, Игорь Андреевич. - И извиниться.
Латынис молча пожал плечами.
- Во всяком случае, - добавил Чикуров, - серьезных улик против него пока нет… Выкладывайте, что у вас.
Дагурова рассказала о своем посещении клиники. Показала изъятые истории болезни, письма. Игорь Андреевич полистал папки, просмотрел некоторые послания от больных.
- Придется, видимо, обратиться в аптеку, - усмехнулся он, держа в руках одно из писем.
- Зачем? - удивилась Ольга Арчиловна.
- Я где-то читал, что в последнее время во Франции все чаще в аптеки заходят не только за лекарством, - сказал Чикуров. - Но и когда нужно прочитать письмо… Многие пишут неразборчиво, вот и обращаются к аптекарям. Они-то привыкли разбирать каракули врачей на рецептах.
- Выходит, все врачи одинаковы, - улыбнулся Латынис. - Наши тоже так пишут, что иной раз бьешься, как над ребусом.
- Ладно, - сказал Чикуров, складывая материалы, привезенные Дагуровой из клиники. - Этим займемся потом… Слушаем, Ян Арнольдович.
Рассказ оперуполномоченного насторожил следователей. Особенно то, что в доме Баулина находится много ценных вещей.
- В общем, - закончил Латынис, - версия домработницы: покушение на ее хозяина связано с грабительскими целями.
- Не исключено, - поднялся Чикуров. - Меня тоже смущает, что в одежде профессора не нашли ключ от особняка… Надо произвести осмотр. Звонил Хрусталев, я попросил его подойти к баулинскому дому.
Участковый инспектор вынырнул откуда-то из темноты.
- Все спокойно, - доложил он, когда приехавшие вышли из машины.
Оглядевшись, они заметили мотоцикл лейтенанта, стоящий в кустах возле ограды баулинского двора. На заднем сиденье сидел Хрусталев. Он поднялся, подошел поближе.
- Левон Артемович, - обратился к участковому инспектору Чикуров, - пригласите понятых. Понимаю, ночь уже, но вы объясните…
- Будет сделано! - бодро откликнулся Манукянц.
Латынис обследовал ворота. Они были закрыты на железную щеколду. Звякнул металл, оперуполномоченный распахнул ворота настежь, завел машину на участок, оставив фары включенными. Ослепительный свет выхватил из темноты крыльцо коттеджа, клумбу с душистым горошком.
Все потянулись во двор.
- Неказистый, казалось бы, цветок, а благоухает! - заметил Хрусталев.