Ручки на двери я не обнаружил, а потому просто толкнул ее. Дверь не шелохнулась и я позвонил вновь.
- Толкайте сильнее, - посоветовал мне все тот же голос. Я толкнул сильнее и дверь распахнулась. Я постучал по ней, чтобы убедиться, что сделана она из толстого стального листа. Моя догадка подтвердилась.
Я вошел в большой холл, сразу отметив, что стены отделаны панелями из светлого дуба. Справа витая лестница уходила на второй этаж. Слева за столом сидела миловидная молодая женщина.
- Мистер Лукас? - она ослепительно улыбнулась.
- Да.
- Пройдите через эту дверь в кабинет мистера Каттера.
Она указала на дверь за спиной. Едва я вошел в просторный кабинет, невысокий мужчина поспешил мне навстречу, протягивая руку.
- Я Джонни Каттер, мистер Лукас, - я пожал его руку, крепкую и жесткую.
- Добрый день, мистер Каттер.
- Присядьте, пожалуйста. Полковник вот-вот закончит телефонный разговор, а я, если вы не возражаете, подпишу несколько писем.
Я не возражал. Сел в кожаное кресло, а Каттер проследовал за письменный стол. Сидя, он напоминал крупную, мускулистую жабу, охраняющую покой спящего принца. Я наблюдал, как он подписывает письма. Делал он это не спеша, с расстановкой, даже улыбаясь. Похоже, ему нравилась собственная подпись.
Я огляделся. Несмотря на стол из красного дерева, добротную кожаную мебель, толстые восточные ковры, уюта здесь было не больше, чем в казарме. Я, однако, не видел в этом ничего удивительного, поскольку Каттер прослужил в армии двадцать лет, последние десять в чине сержант-майора.
Подписав письма, Каттер посмотрел на меня и дважды мигнул, как мигнула бы жаба. Встал и строевым шагом направился к двери. Дважды постучал, и я подумал, сколько раз и в скольких странах стук этот сообщал полковнику Уэйду Моури Баггеру хорошие новости или плохие, а может, уведомлял о том, что рабочий день кончился и пора идти домой.
- Войдите, - послышалось из-за двери.
Каттер распахнул дверь и рявкнул:
- Прибыл мистер Лукас.
Голос у него был зычный, какие всегда в цене в церкви и у зазывал.
Фигура Каттера напоминала перевернутый треугольник.
Плечи его полностью перекрывали дверной проем. Кивком головы он дал знать, что я могу предстать пред очами полковника.
Он встречал меня, встав из-за стола, с улыбкой на лице, вышедший в отставку полковник Уэйд Моури Баггер, а предварительно я провел два дня в городке Осилла, штат Джорджия, собирая на него досье. В Осилле помнили Уэйда Моури Баггера, хотя он ни разу там не появился, после того, как в одна тысяча девятьсот сорок втором году ушел на войну. Происходил он из хорошей семьи, во всяком случае, со стороны матери. Уэйды поселились в Виргинии до войны за независимость. Моури дали южанам двух генералов, что участвовали в сражениях с северянами, и старожилы Осиллы вспоминали, что полковник Баггер числил их обоих в своих предках. Что же касается Баггеров, то о них лучше вообще не говорить, но в тысяча девятьсот двадцать втором году именно Лайон Баггер в теплую лунную ночь заманил симпатичную учительницу из Мэйсона на заднее сидение своего автомобиля и через три месяца даже женился на ней, чтобы двумя неделями позже исчезнуть навсегда. Вероятно, сбежав на север. В наследство от отца Уэйду Моури Баггеру достались широкая кость, высокий, шесть футов три дюйма, рост, зеленые глаза, густой баритон да обаятельная белозубая улыбка, которая, по утверждениям жителей Осиллы, отличала всех Баггеров.
Мы обменялись рукопожатием и поздоровались. Уэйд Моури Баггер стоял, пока не убедился, что я удобно устроился в кресле. Лишь после этого он опустился на стул с обтянутой кожей высокой спинкой, какие любят члены Верховного суда, и положил ноги на стол, позволив мне полюбоваться отлично начищенными туфлями. Будь у меня такое желание, я мог бы купить такие же за восемьдесят пять долларов, но не делал этого из скромности. Наши с Каттером нош утопали в толстом, цвета табака, ковре. Сидели мы в глубоких креслах. У дальней стены стоял диван, также обитый светлой кожей. Перед ним низкий длинный столик на витых ножках. Стены украшали четыре картины, как мне показалось, французских импрессионистов второго калибра. Потом я выяснил, что догадка моя верна, и "Баггер организейшн" застраховала их на девяносто пять тысяч долларов.
Полковник Баггер вновь улыбнулся мне и чуть повернул голову, чтобы наблюдать за односторонним движением по Кью-стрит. Шло строительство новой линии подземки, полоса движения сократилась вдвое, машины еле ползли, а потому некоторые особо нетерпеливые водители усиленно жали на клаксон. Но благодаря звуконепроницаемым стенам и окнам, Баггер не мог слышать гудков, а также раскатов грома, рева низколетящих самолетов и, если уж на то пошло, конца света.
- Я надеюсь, мистер Сайз вполне здоров, - Баггер все еще смотрел на ползущие автомобили.
- Да.
- Я попросил мистера Каттера поприсутствовать при нашем разговоре, если, конечно, вы не возражаете.
- Отнюдь.
Тут Баггер вновь посмотрел на меня. Красивая у него была голова. Густые вьющиеся, совершенно седые волосы, зеленые глаза под густыми бровями, прямой нос, а под ним аккуратная полоска усов, сильный, чуть раздвоенный подбородок. Пожалуй, не хватало только монокля.
- Вы - новый сотрудник мистера Сайза, не так ли?
- Совершенно верно.
- Я думал, что познакомился со всеми на прошлое Рождество, когда они налетели на нас, как саранча. Ты прозвал их саранчой, не так ли, Джонни?
- Да, - подтвердил Каттер. - Саранчой.
- Что привело вас ко мне, мистер Лукас?
- Во-первых, "Анакостия корпорейшн".
- А во-вторых?
- Некоторые вопросы, касающиеся конкретных людей.
- Кого именно?
- Президента "Анакостия корпорейшн", Френка Хайсмита и сенатора Эймса.
- Вы знаете, что случилось с дочерью сенатора, не так ли? Какой кошмар! Мне сказали, что сенатор вне себя от горя.
- У него выдался плохой год. Но давайте начнем с Френка Хайсмита и "Анакостия корпорейшн".
- Давайте.
- Он сделал потрясающую карьеру, не так ли?
Баггер согласно кивнул.
- Вы абсолютно правы. У нас, кстати, есть буклет с его биографией. Могу презентовать, если он вам понадобится.
- Буклет я читал. Мне он не нужен. Ребенком я покупал у Френка мороженное в Денвере. В тысяча девятьсот сорок девятом году, когда он начинал с двух грузовиков, за рулем которых сидели он и его жена. К пятьдесят третьему году у него было уже сорок грузовиков и им заинтересовались тимстеры. Он попытался дать взятку руководителю одного из региональных отделений, чтобы от него отстали, его поймали с поличным и посадили в тюрьму во Флориде.
- Это далеко не новость, мистер Лукас. Полагаю, мистер Хайсмит заплатил за свою ошибку.
- Конечно. Пока он сидел в тюрьме, мороженное продавала его жена. Выйдя на свободу, он продал грузовики, выручив около ста тысяч долларов. На них купил акции денверской "Денсайд, Инк.", занимающейся производством алюминия. Каким-то образом, никто не знает каким, ему удалось захватить контроль над компанией. Затем, заняв денег, он приобрел чикагскую косметическую фирму "Майрофэа", годовой оборот которой в одно время составлял четыре миллиона долларов. Когда же ее покупал Хайсмит, стоила компания, если меня не подводит память, девять тысяч пятьсот двадцать четыре доллара.
- Я могу лишь отметить, что у вас чертовски хорошая память, - вставил Каттер.
- Благодарю. После этого Хайсмит приобрел еще несколько компаний, быстро идущих ко дну. В шестьдесят первом он сорвал крупный куш. Нашел жемчужину. "Бойсдарк поттери компани" из Талсы, убытки которой в шестидесятом и шестьдесят первом годах превысили миллион долларов, а долги достигли семи миллионов.
- От таких компаний тоже может быть польза.
- Естественно, может, не зря же ваш клиент так кропотливо собирал этот мини-конгломерат. Он назвал его "Анакостия корпорейшн". Не знаю, почему. Может, понравилось такое буквосочетание. И начал искать фирму, зарабатывающую много денег, на предмет слияния с ней. Ему было что предложить: если компания, работающая с прибылью, сливается с другой, которая терпит убытки, она может значительно снизить налоговые выплаты. Но вы это, наверное, знаете?
- Да уж, это не укрылось от нашего внимания, - сухо ответил Баггер.
- Так вот, ваш клиент Хайсмит огляделся и нашел то, что искал: "Саут плейнс компани" из Далласа. "Саут плейнс" как раз распродала принадлежащую ей недвижимость, в том числе пару нефтеперегонных установок, и жировала. Ее активы составляли сорок пять миллионов, половина из них наличностью. То есть год компания закончила бы с большой прибылью. И Хайсмит заключил сделку с председателем и несколькими наиболее влиятельными членами совета директоров. Он предложить купить их акции по более высокой цене. На бирже они шли по двадцать два доллара. Хайсмит давал тридцать один. За это они должны были подать заявление об отставке и уступить свои места Хайсмиту и его дружкам. Высокие стороны договорились. Хайсмит намеревался занять денег в одном их бостонских банков. После слияния новая компания заявила бы об имеющимся долге перед банком. Другими словами, "Сайт плейнс" заплатила бы за то, что ее проглотили.
- Это обычная практика, - пробурчал Каттер.
- Разумеется, - я не собирался спорить с очевидным. - Но на этот раз некоторые акционеры "Саут плейнс" пронюхали о сделке и подняли шум. Хайсмит встревожился. И обратился к вам. Он хотел, чтобы вы успокоили основную массу акционеров, пока он будет разбираться с крикунами. А можно ли найти более действенное успокоительное, чем речь американского сенатора о той выгоде, которую получают акционеры любой компании, согласившейся на слияние с "Анакостия корпорейшн".
Я замолчал. Мои хозяева также не раскрывали рта, так что пауза изрядно затянулась. На губах Баггера играла легкая улыбка. Каттер искоса поглядывал на меня.
- А теперь позвольте задать вопрос, - перешел я к делу.
- Мы внимательно вас слушаем, - улыбка Баггера стала шире.
- Как вы и Каттер использовали двести тысяч долларов наличными и два мешка с золотыми слитками, которые украли из соляной шахты в Меркерсе, что в Германии, в апреле одна тысяча девятьсот сорок пятого года?
Глава 7
Свой метод ведения допроса я разрабатывал и оттачивал многие годы. Я бубнил о чем-либо хорошо известном или задавал вопросы, ответы на которые лежали на поверхности. А потом взрывал "бомбу" и наблюдал, что из этого выйдет. Иногда мои собеседники краснели, бывало, что раскалывались, как орех под ударом молотка, случалось, решали, что я блефую. Именно такую тру и повел Баггер.
Лицо его ни на йоту не переменилось. Будь в глазу монокль, он бы остался на месте. А вот Каттер весь напрягся. Повернувшись к нему, я увидел жабу, изготовившуюся к прыжку. По кивку полковника он бы без промедления сломал мне руку. Скорее всего, правую.
Но полковник не дал такой команды. Вместо этого он улыбнулся, как бы показывая, что оценил мою шутку. Хотя, по его разумению, ей недостает хорошего вкуса.
- Шестое чувство подсказывает мне, мистер Лукас, что в последнее время у вас не было ни одной свободной минуты.
- Три недели не разгибал спины, - признал я.
- Меркерс, - повторил он. Таким тоном, будто старался вспомнить, с чем он может связать это название, но негодница-память отказывалась ему помогать.
- Германия, - уточнил я. - Апрель сорок пятого. Тогда вы были первым лейтенантом, а Каттер - сержантом. Как явствует из архивных материалов, вы оба в составе разведывательного отделения двигались в авангарде вашей дивизии. Девятой. На джипе. Я ничего не напутал?
Баггер взглянул на Каттера, который пожал плечами.
- Мы воевали в Германии, - выдавил из себя Каттер. - Это я помню. А вот местечка с названием Меркерс не припоминаю.
- Его нет практически ни на одной карте. Маленькая деревушка. Но, согласно показаниям трех ее жителей, армейский джип с двумя американскими военнослужащими прибыл в Меркерс в тринадцать часов и военнослужащие начали спрашивать, как им проехать в нужное им место. Американцы не знали немецкого, немцы - английского. Немцы подумали, что американцам нужна соляная шахта, поскольку других достопримечательностей в окрестностям Меркерса не было. Это все отмечено в рапорте си-ай-ди. Си-ай-ди так и не установил личности этих двух военнослужащих. Мне это удалось.
- Неужели? - спросил Баггер. - И каким образом?
- Основываясь на слухах и интуиции. По слухам вы и Каттер сделали большие деньги на черном рынке в Германии и, позднее, в Корее. Но, подняв материалы, касающиеся отделения разведки, я могу доказать, что именно вы приехали в Меркерс в час пополудни четвертого апреля. Другие туда попасть не могли. Только вы ехали на джипе, а кого-то еще, помимо вашего отделения, командование девятой дивизии в разведку не посылало.
- Понятно, - протянул Баггер.
- Мне продолжать?
Теперь уже плечами пожал полковник.
- Почему нет?
- Шахту охранял лишь один человек. Старик. Немец. Звали его Вильгейм Фессер. Шестидесяти двух лет от роду. Он и повез вас на лифте вниз. На глубину две тысячи сто футов. Там они все и прятали.
- Что, все? - спросил Каттер. Я процитировал по памяти.
- Четыре тысячи мешков с печатью Рейхсбанка. Каждый с двадцатью пятью фунтами золота в слитках. Кроме того, опечатанные ящики с иностранной валютой. Двенадцать миллионов американских долларов, один миллион французских франков, сто десять тысяч английских фунтов, четыре миллиона норвежских крон. Вы же знаете, как скрупулезно ведут немцы свои гроссбухи.
Баггер и Каттер молчали. Молчали и смотрели на меня. И я ударил из орудий главного калибра.
- Американские военнослужащие взяли по сто тысяч долларов и по два два мешка с золотыми слитками. Больше они унести не смогли. Может, старик еще и помог им перетаскивать золото. По крайней мере, проверка выявила именно такую недостачу. Лифт поскрипывая пополз вверх. Возможно, это произошло на полпути. Возможно, когда лифт преодолел две трети подъема. Один из военнослужащих достал из кобуры пистолет сорок пятого калибра, приставил к спине старика и буквально разорвал его пополам. Пули потом выковыряли из стенок кабины. В старика стреляли дважды.
На том я и закончил. Это версию мы с безумным майором составили, основываясь на интуиции, слухах и даже некотором фактическом материале. И ответная реакция Баггера должна была показать, попали мы в "десятку" или в "молоко".
Он долго, очень долго смотрел на меня, прежде чем я услышал:
- Что вам от меня нужно, Лукас?
- Компромат на сенатора Эймса.
- Какой еще компромат?
- Тот, что имеется в вашем распоряжении.
- А с чего вы взяли, что он у нас есть?
- Иначе и быть не может. Что еще может заставить человека выйти на трибуну сената и собственными руками порушить свою карьеру? Уж во всяком случае, он сделал это не ради пятидесяти тысяч долларов. Он в них не нуждался. У него есть по меньшей мере миллион. Он мог уступить только шантажу. Иной причины я назвать не могу.
Баггер улыбнулся.
- Потому что вы не знаете тонкостей нашего бизнеса.
- Какого бизнеса? Покупки и продажи американских сенаторов?
- Позвольте рассказать вам одну историю. Едва ли вы сможете воспользоваться ею, потому что доказательств вам не найти. Да и публикация немного бы дала, так как человек этот уже умер, - он посмотрел на Каттера. - Я хочу рассказать ему о судье Остине.
Каттер кивнул.
- Хорошая история.
Баггер откинулся на высокую спинку, заложил руки за голову, посмотрел в потолок.
- Хотите верьте, хотите - нет, но моих друзей однажды попросили подкупить члена федерального апелляционного суда. Судью Теодора Остина. Слышали о таком?
- Полагаю, что да, - ответил я.
- Так вот, он получил блестящее образование, этот Теодор Остин. Начал с дипломов бакалавра и магистра в университете Ратгерса, добавил к этому степень бакалавра теологии в университете Бейлора. Там он изучал санкрит, греческий, латынь и древнееврейский. После этого год проучился в Северо-западном университете. Затем еще два года в университете Бонна. Стал баптистским священником и год приглядывал за паствой в маленькой церкви в Гроув-Сити, штат Пенсильвания. Но его страсть к знаниям осталась неудовлетворенной, а потому он решил изучать право в Пенсильванском университете, а получив диплом, стал практиковать в Филадельфии. Заинтересовался политикой. Его избрали в сенат штата Пенсильвания. Пару лет спустя президент Гарри Трумэн назначил его окружным прокурором штата Пенсильвания, а когда открылась вакансия в федеральном апелляционном суде третьей инстанции, место это и получил наш знаток санкрита. В отставку его проводили с почетом и всеми полагающимися ему привилегиями, без единого пятнышка на чести или репутации. Трудно подкупить такого человека, не правда ли?
- Я бы сказал, невозможно.
- Так думали и наши друзья, но они все-таки решили предпринять такую попытку. Добились встречи с Остином и начали осторожно подходить к тому, что их интересовало. Судья оборвал их через пять минут. Знаете, что он изрек?
- Понятия не имею.
Баггер улыбнулся.
- Он спросил: "И о какой сумме идет речь, господа?" - Баггер рассмеялся. - "О какой сумме идет речь, господа?" - смакуя, повторил он. - После этого мои друзья могли купить нужное решение за двадцать пять тысяч долларов, а продавали его за пятьдесят. Их очень опечалила отставка судьи Остина.
- В вашу историю трудно поверить, - заметил я.
- Почему? - удивился он. - Из-за того, что "Дом правосудия - святое место, а потому должно оберегаться от скандала и подкупа". Это цитата, или ее часть.
- Это вступление к нормам юридической этики Американской ассоциации адвокатов. Но что хотите этим сказать?
- Господи, да это же очевидно, - воскликнул Каттер. - Я не закончил девяти классов, и то все понимаю. Дело в том, что ранее никто не спрашивал судью, а не желает ли тот продаться.
- Именно так, - подтвердил Баггер.
- То есть до вас никто не пытался подкупить сенатора Эймса?
Баггер не ответил. Подошел к окну и выглянул из него. Наверное, хотел убедиться, что на Кью-стрит по-прежнему пробка. Потом повернулся и посмотрел на меня.
- Занятную вы рассказали историю. О… ах, да, о Меркерсе, что в Германии.
- Совершенно верно. О Меркерсе.
- За этим ничего не стоит, не так ли?
- Не стоит?
- Нет. Но вы готовы поменять ее на то, что вам нужно.
- Возможно.
- Если Френк Сайз напечатает вашу историю, он ничего не сможет доказать.