- Да. Десять лет - очень много. Пять лет. А потом я получаю право выкупить твою долю по справедливой цене.
- И как ты определишь "справедливую цену"?
- Расплачусь с тобой по лучшему предложению, публичному или частному, сделанному тебе независимой третьей стороной.
- На каких условиях?
- Стоимость аренды плюс сорок процентов от стоимости бизнеса.
- Пятьдесят процентов.
- Нет. Сорок процентов от стоимости бизнеса и сто процентов аренды.
- А если я захочу выкупить твою долю?
- Тебе это обойдется в шестьдесят процентов стоимости бизнеса, и я уйду восвояси. - Конечно, хотелось бы знать, насколько изменяется стоимость ресторана, если из него уходит шеф-повар. Но, опять же, я полагал, что он ни при каких обстоятельствах не станет выкупать мою долю.
Марк откинулся на спинку стула.
- Ты ставишь очень жесткие условия.
- Почему нет? Вся работа ляжет на меня. Твое дело - выписать чек на крупную сумму, а потом сидеть на заду и ждать, когда деньги потекут рекой, - по крайней мере, я надеялся, что они потекут.
- Ты знаешь, как много лондонских ресторанов закрываются в первый год работы из-за колоссальных убытков? - спросил он. - Я рискую своими деньгами.
- И что? У тебя их много. Я же рискую своей репутацией.
- Тем, что сейчас от нее осталось, - рассмеялся он.
- Ты советовал мне быть выше этого и верить в себя. Что ж, я верю. Мы не закроемся ни в первый год, ни во второй.
Он смотрел на меня, склонив голову набок, будто задумавшись. Внезапно наклонился вперед.
- Хорошо, ты в доле. - И протянул руку.
- Так просто? - удивился я. - Мы даже не нашли места и не начали обговаривать бюджет.
- Ты вроде бы сказал, что это твоя работа. Я только выписываю чек. Помнишь?
- И на какую сумму? - спросил я его.
- Какая тебе понадобится. - Руку он не убирал.
- Отлично. Ты тоже в доле.
Я крепко пожал его руку, и мы оба улыбнулись. Я очень любил Марка. И пусть его адвокатам только предстояло подготовить контракт, он держал слово, как и я. Сделку мы заключили.
* * *
Я едва смог досидеть до конца обеда, так перевозбудился. Марк рассмеялся, когда ему принесли треску. Я все предсказал правильно.
Из кухни вышел шеф-повар, присоединился к нам, чтобы завершить вечер стаканом портвейна. Годом раньше мы с ним судили кулинарный конкурс в дневной телепрограмме и порадовались возможности укрепить нашу дружбу.
- Как поживает твой ресторан в том далеком далеке? - спросил он.
- Отлично, - ответил я, надеясь, что ему под дверь не кладут "Кембридж ивнинг ньюс". Я также задался вопросом, а оставался бы он столь же дружелюбным, если б узнал, что мы с Марком сидим в его ресторане, готовясь составить ему серьезную конкуренцию. - А как твои дела? - задал я логичный вопрос.
- Все как всегда. - Пояснять, что под этим подразумевается, он не стал.
Какое-то время мы говорили ни о чем, избегая профессиональных суждений. Мир высокой кухни окутан такой же завесой секретности, как и работа любой государственной разведывательной службы.
Необходимость успеть на последний поезд заставила нас закончить обед в одиннадцать вечера, и мы с Марком пошли по набережной Темзы к станции "Ватерлоо". Неспешно шагали мимо пабов, бистро и пиццерий, которые изменили южный берег. Несмотря на поздний час, всюду звучала громкая музыка и слышался звонкий смех.
- Когда ты начнешь искать место для ресторана? - спросил Марк.
- Не знаю, но в самом скором времени. - Я улыбнулся в темноте. - Полагаю, начну с фирм по продаже недвижимости, чтобы посмотреть, что сейчас можно приобрести.
- Будешь держать меня в курсе?
- Разумеется. - Мы как раз проходили мимо рекламной тумбы. На приклеенной афише я прочитал: "КФО в КФЗ", большие черные буквы на белом фоне. Благодаря Бернарду Симсу я знал, что такое КФО - Королевский филармонический оркестр.
- Что такое КФЗ? - спросил я Марка.
- Что?
- Что такое КФЗ? - повторил я, указывая на афишу.
- Королевский фестивальный зал. А что?
- Да так, чистое любопытство.
Я пригляделся к афише. КФО, в котором, как я понимал, Каролина играет на альте, в следующем месяце будет выступать в КФЗ. Может, мне следует пойти и послушать?
Марк и я попрощались у Национального театра. Он поспешил на вокзал, а я решил перейти реку по пешеходному мосту "Золотой юбилей" и спуститься в метро уже на северном берегу. На полпути остановился, посмотрел на восток, на здания Сити, во многих из которых на фоне ночного неба горели все окна.
Среди высотных зданий я мог разглядеть в сравнении с ними тускло освещенный, величественный купол собора Святого Павла. Мой школьный учитель истории страстно любил это сооружение и некоторые из связанных с ним фактов навсегда вдолбил в головы учеников. Я помнил, что возвели кафедральный собор на месте прежнего, который сгорел во время Великого лондонского пожара в 1666 году. Построенный всего за тридцать пять лет, собор, что удивительно, более двух с половиной столетий оставался самым высоким зданием Лондона, до появления бетонно-стеклянных башен 1960-х годов.
Стоя на мосту, я гадал, верил ли сэр Кристофер Рен, что берется за проект, конечный результат которого его переживет. Собираюсь ли я впрячься в проект, конечный результат которого может пережить меня?
Я поднял воображаемый стакан, протянул руку к великому архитектурному достижению и произнес молчаливый тост: "Сэр Кристофер, вам это удалось, и мне тоже удастся".
Глава 8
- Фасоль?!
- Да, фасоль, возможно, красная фасоль. Согласно анализам, полученным у пациентов в больнице, за обедом в их пищеварительную систему попало вещество, которое называется "фитогемагглутинин", вызвавшее отравление. Оно также известно как фасолевый лектин.
Я, Карл и Гэри сидели в моем кабинете во второй половине субботы. До открытия ресторана на обед еще оставалось немного времени. Ленч мы по субботам не подавали: подавляющее большинство наших клиентов в это время находились на скачках.
- Но в обеденное меню фасоль не входила, - заметил Карл.
- Я тоже так думал. Но анализы брали у шестнадцати человек, и во всех обнаружен фасолевый лектин.
Гэри и Карл переглянулись.
- Ничего не понимаю, - покачал головой Гэри.
- И куда они могли подложить фасоль? - спросил Карл.
- Вот это я как раз собираюсь выяснить. А потом постараюсь найти того, кто это сделал.
- Ты же не думаешь, что кто-то специально всех отравил? - спросил Карл.
- А какие у меня варианты? - вопросил я. - Взгляни на факты. Большинство тех, кто съел обед, включая меня, отравились. Анализы шестнадцати человек показали наличие фито-чего-то. Не нужно быть гением, чтобы понять, что в еде была фасоль. Я знаю, что ее в еду не клал. Следовательно, это сделал кто-то еще, и сделал сознательно, чтобы отравить людей.
- Но почему? - удивился Карл.
- Не знаю, - раздраженно ответил я. - Но сделал это человек, имевший доступ к кухне.
- На кухню могли зайти многие, - заметил Карл. - Охрану мы не выставляли. Люди, которых направило агентство по найму, все официанты.
- И несколько человек от компании, которая постоянно обслуживает ипподром. Но, поверьте мне, я собираюсь выяснить, кто это был.
- Но разве ты не увидел бы красную фасоль в приготовленном блюде? - спросил Гэри.
- Я об этом уже думал. Не увидел бы, если б фасолины порубили на мелкие части или растерли в порошок.
- И сколько нужно фасолин, чтобы отравить двести пятьдесят человек? - спросил Карл. - Наверняка так много, что вкус изменился бы.
- В Интернете я заглянул на сайт Американской администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами. Там сказано, что достаточно четырех или пяти фасолин, чтобы человека вывернуло наизнанку. Там также сказано, что при нагревании до восьмидесяти градусов Цельсия ядовитость фасолин возрастает в пять раз. Это означает, что хватило бы одной фасолины на человека. Там также сказано, что эффективность поражения стопроцентная. Травится любой, кто съел такую фасоль.
- Но куда их положили? - спросил Гэри.
- Полагаю, в соус, - ответил я. Никто, думал я, не смог бы распробовать одну-единственную недоваренную фасолину, особенно порубленную или растертую, в смеси с лисичками, трюфелями и луком, не говоря уже о белом вине, бренди, чесноке и сливках.
- Но ведь ты должен был выпарить вино из соуса, - напомнил Карл. Он хотел сказать, что соус требовалось какое-то время кипятить, чтобы выпарить избыток жидкости. - Фасоль, окажись она в соусе, стала бы безвредной.
- Значит, ее положили после выпаривания, - парировал я. В соус добавляются сливки для сочности. И после добавления сливок соус не кипятится, чтобы избежать свертывания от кислоты, содержащейся в вине.
Мыслями я вернулся к приготовлению обеда. Чтобы соуса хватило на всех, я использовал четыре алюминиевые кастрюли, такие же, как обычные кухонные, только гораздо больше, на шесть литров, с двумя ручками каждая. Их поставила "Стресс-фри кейтеринг". Я рассчитал, что на человека нам потребуется пятьдесят миллилитров соуса. Умножение на двести пятьдесят порций дало двенадцать с половиной литров. Я готовил соус в четырех кастрюлях на случай, если в одной сливки свернутся. Но в итоге соус получился как надо во всех четырех кастрюлях. Так что немалая его часть осталась. Я это хорошо помнил, потому что соус люблю, и взял добавку. На свою голову.
Четыре кастрюли стояли в сервировочной зоне, где мы раскладывали еду на тарелки: ломтики фаршированной вишнями куриной грудки, жареный молодой картофель, сваренный на пару зеленый горошек, соус, веточка петрушки для украшения.
Кастрюли не подогревались (я полагал, что в густой жидкости достаточно тепла и она остыть не успеет), их просто поставили на стальную поверхность сервировочного стола. Я велел одному из наших временных работников помешивать соус, чтобы он не расслаивался. Ни для чего другого парень не годился, я его запомнил, поскольку мне пришлось на пальцах объяснять ему, что от него требуется. Английский он понимал плохо. Я тогда предположил, что он или поляк, или чех, или уроженец какой-то другой восточноевропейской страны. В наши дни полным-полно неквалифицированных работяг из тех краев.
Я полагаю, что было десятиминутное "окошко", когда соус уже поставили на сервировочный стол, но еще не начали разливать. Я тогда находился или на кухне, или в павильоне, где обедали гости. В любом случае в этот критически важный период кастрюли с соусом выпали у меня из поля зрения. Учитывая, что стояли они между кухней и обеденным залом, любой из обслуживающего персонала мог что-то добавить в соус. Но этого вредителя, который точно знал, что делает, наверняка заметил бы мой мешальщик или кто-то еще. Все по-прежнему как-то не складывалось.
- И что нам теперь с этим делать? - спросил Гэри.
- Сделать мы ничего не можем, - ответил я, - кроме как работать в обычном режиме. На сегодня у нас заказаны шестьдесят пять мест, и никто не отказался.
На моем столе зазвонил телефон. "Ну кто тянул меня за язык?" - подумал я, снимая трубку.
- Алло. Ресторан "Торба".
- Макс? Это ты? - Женский голос.
- Разумеется, я.
- Хорошо. Это Эмма Кейли. Как я понимаю, вчера ты виделся с Джорджем на похоронах Элизабет.
- Да, виделся. Мне так жаль Элизабет.
- Конечно. Благодарю. Ужасная трагедия, особенно для бедного Нейла. - Она помолчала. - Но для всех остальных жизнь должна продолжаться.
- Чем я могу помочь? - спросил я.
- Джордж сказал, что отменил наш заказ на сегодня.
- Да, отменил. Сказал, что какое-то время вы в моем ресторане появляться не будете.
- Старый дурак! - вырвалось у нее. - У нас гости, а еды в доме нет. О чем он думал? Что мы пойдем в "Раджу Индии"? - Она упомянула паршивенький индийский ресторан на Дворцовой улице. Я представить себе не мог, что Эмма Кейли могла знать о его существовании, не то чтобы пойти туда. - Ты сможешь найти нам столик на четверых в половине девятого? - В голосе звучала мольба. - Если это будет не наш обычный столик, я пойму.
- Конечно, мы вас накормим, - ответил я. - С нетерпением жду встречи.
- Отлично. Еще увидимся. - Я явственно услышал в ее голосе облегчение. Оставалось только гадать, сколь сильно она поругалась с Джорджем.
Я положил трубку. Посмотрел на Гэри и Карла. Широко улыбнулся.
- Еще четверо на сегодня. - Как вовремя к Кейли приехали гости.
Карл и Гэри ушли на кухню, чтобы начать приготовление обеда, я остался за столом, чтобы закончить бумажную работу. Перебирая пачку документов, чтобы убедиться, что все счета оплачены, наткнулся на накладную "Лейф фуд", поставщика продуктов на званый обед. Вновь пробежался глазами по ингредиентам, словно мог в прошлый раз не заметить фасоль. Разумеется, фасоли не было. Да и откуда она могла взяться? Я готов поклясться на могиле отца, что не клал фасоль ни в одно блюдо.
Позвонил Сюзанне Миллер на мобильник.
- Привет, Сюзанна. Макс Мортон. Извини, что беспокою тебя в субботу. Есть минутка?
- Выкладывай, - ответила она. - Я все равно в кабинете. У нас сегодня свадьба, так что я работаю.
- Я не знал, что на ипподроме играют свадьбы.
- Да, в конце весны и летом практически каждую субботу. Разумеется, когда нет скачек. Для церемонии используется зал "Гонконг", для застолья - ресторан "Галерея чемпионов". Получается неплохо.
- Век живи - век учись.
- Чем я могу тебе помочь?
- Слушай, не можешь ты дать мне список гостей того злополучного обеда?
- Конечно, нет проблем. Он у меня в компьютере. Сейчас перешлю по е-мейлу.
- Благодарю. И вот что еще. Есть у тебя фамилии тех временных работников, которых прислало агентство?
- Фамилий нет. Агентство сообщало мне только общее количество, без фамилий.
- Но ты помнишь, несколько человек не пришли, и мы были вынуждены в последнюю минуту заменить их сотрудниками твоей компании. У тебя случайно нет фамилий тех, кто не пришел, и твоих сотрудников, которые их заменили?
- Я отправлю тебе по электронной почте телефон агентства, и ты сможешь спросить непосредственно у них. А зачем тебе фамилии моих сотрудников?
Как много я мог ей рассказать? Она так быстро умудрилась переложить вину на меня после того, как на ее стол легло письмо от адвокатов Каролины Эстон. Может, теперь она подумает, что я ищу козла отпущения?
- У меня есть основания предполагать, что в блюда, которые подавали за обедом, добавили вещество, не входившее в их состав, и я хочу получить фамилии всех имевших доступ к еде, чтобы выяснить, кто виноват.
Последовала долгая пауза.
- Ты думаешь, кто-то из моих сотрудников несет ответственность за отравление? - В голосе Сюзанны слышались ледяные нотки.
- Нет, - торопливо ответил я. - Я этого не говорю и так не думаю. Твои сотрудники попали ко мне в последнюю минуту, так что они наверняка ни при чем. - Я сомневался, что кто-то мог бы так быстро купить и разрубить или растолочь столько фасолин. - Мне нужны их фамилии, чтобы вычеркнуть их из списка подозреваемых. - Я уже начал говорить, как полисмен.
- Я, конечно, посмотрю. Но сначала должна спросить у них, хотят ли они, чтобы ты узнал их фамилии.
- Меня это полностью устраивает.
- Так ты думаешь, что в еду подсыпали отраву?
- Сюзанна, я понимаю, звучит это безумно, но у меня просто нет другого объяснения. Взятые в больнице анализы показали наличие вещества, источником которого служит ингредиент, которого нет ни в одном блюде. Так что я должен думать?
- Какой ингредиент?
- Пока называть не хочу. - Не знаю почему, но мне казалось, что не стоит делиться всеми секретами. Может, я надеялся подловить преступника на том, что он скажет "фасоль", хотя я этого слова не произносил. Я точно знал, что однажды читал детективный роман, в котором все так и случилось, после чего полисмен сразу же разобрался, что к чему.
- Для меня все это звучит очень уж таинственно. И, как мне представляется, притянуто за уши. С какой стати кто-то хотел отравить столько народу?
- Этого я не знаю. Но почему у людей вдруг возникает желание что-то порушить? Может, они ловят от этого кайф. Логикой можно объяснить далеко не все.
- Полиция ищет того, кто мог это сделать? - спросила Сюзанна.
- Насколько мне известно, нет. Думаю, полиции хватает дел с поисками субботнего бомбиста.
- Ты, вероятно, прав. Они все еще на ипподроме, и нам едва не пришлось отменять из-за них свадьбу. Слава богу, мы не используем трибуну, на которой прогремел взрыв. Она будет закрыта еще не один месяц. Но ты же должен сообщить полиции о своих подозрениях.
- Может, и сообщу, - ответил я, подумав, что полиция, скорее всего, отреагирует, как и Анджела Милн: решит, что я скормил гостям недоваренную фасоль и не желаю этого признавать.
- А что еще ты собираешься сделать?
- Наверное, ничего. Пищевое отравление, которое не принесло никому особого вреда, - сущий пустяк в сравнении со взрывом. - И я исходил из того, что моей репутации и ресторану будет только лучше, если все постепенно забудут об этом происшествии. Гнать волну определенно не стоило.
- Дай знать, если потребуется моя помощь.
- Спасибо тебе. И не забудь про список гостей и телефон агентства.
- Они спешат к тебе. - Я услышал перестук клавиш. - Отправлено. Наверное, уже у тебя.
- Отлично. Премного тебе благодарен. - Я положил трубку и повернулся к компьютеру.
"У вас новое письмо", - сообщил он мне, и точно, пару раз кликнув мышкой, я вывел на экран список гостей званого обеда. Как мы вообще жили до изобретения электронной почты?
Я проглядел список имен и фамилий, но, если на то пошло, не знал, кого ищу и почему, поэтому просто распечатал список и положил на стол, чтобы заняться им позже. А пока нырнул в Интернет.
Набрал в строке поисковика "КФО" и вскоре знакомился с репертуаром и программой выступлений Королевского филармонического. Как выяснилось, концерт в Королевском фестивальном зале широко рекламировался, и я, возникни у меня такое желание, мог приобрести билет несколькими кликами компьютерной мыши. Я обратил внимание на то, что сегодня и большую часть следующей недели оркестр выступает с произведениями Сибелиуса и Элгара в нью-йоркском "Карнеги-Холл". "Повезло Каролине Эстон", - подумал я. В прошлом году я побывал в майском Нью-Йорке, и мне там очень понравилось.