* * *
Я сидел в моем кабинете в "Торбе" и прочесывал Интернет в поисках информации по фасоли. Конечно же, именно содержащийся в ней фитогемагглутинин вызывал у людей отравление. Я узнал, что это белок, который разрушается и становится безвредным при кипячении. Я также выяснил, что это вещество использовалось для стимуляции митотического деления лимфоцитов, содержащихся в клеточной структуре, и для облегчения цитогенетических исследований хромосом, что бы все это ни значило.
Я порылся на заваленном бумагами столе и нашел квитанцию о доставке и накладную "Лейф фуд, лтд", поставщика, через которого я получил все ингредиенты для приготовления пятничного обеда. Перечислялись все продукты, которые я использовал: норвежская семга холодного копчения, копченая форель, филе скумбрии; а также травы, вино, сливки, оливковое масло, лук-шалот, дольки чеснока, лимонный сок и горчица - составные укропного соуса; куриные грудки, вишни; свежие трюфели и лисички; сливки, тоже для соуса; сливочное масло, яйца, сахар, ваниль и так далее для приготовления брюле, все, включая соль и перец, - и ни намека на фасоль. Единственным ингредиентом, не значившимся в списке, был коньяк, который я добавлял в грибы для придания им особого вкуса, и я мог поклясться, что в бутылке фасоль не плавала.
Тогда откуда взялся токсин? Хлебные рогалики я покупал, но, опять же, их не набили фасолью. Ви- I ю? Разве фасоль не изменила бы вкус? Да и как попала бы она в бутылки?
Я пребывал в полном недоумении. Позвонил Анджеле Милн. На месте ее не было, так что я оставил сообщение на автоответчике.
- "Анджела, это Макс Мортон. Я проверил все ингредиенты пятничного обеда, и никакой фасоли нет. Все, за исключением рогаликов, я приготовил из исходных продуктов, никаких полуфабрикатов не использовал. Вы уверены, что результаты анализов правильные? Не могли бы вы попросить лабораторию еще раз посмотреть, что к чему? Такого просто быть не может".
Я положил трубку, но телефон зазвонил еще до того, как я убрал руку.
- Анджела? - спросил я.
- Нет. - Мужской голос. - Бернард.
- Бернард?
- Да, Бернард Симс, - подтвердил голос. - Она музыкантша. Играет на альте.
- Извините. Боюсь, я вас не понимаю.
- Дама - музыкантша.
- Кто, Бернард Симс?
- Нет, Каролина Эстон. Бернард Симс - это я, юрист мистера Уинсама.
Наконец-то до меня дошло.
- Ясно. Прошу меня извинить, я думал совсем о другом. И чьей гостьей была мисс Эстон на обеде?
- Ничьей. Она - из струнного квартета, который играл весь вечер, - ответил Бернард. - Очевидно, съела тот же обед, что и остальные заболевшие.
Я вспомнил квартет: четырех высоких, элегантно одетых в черное девушек двадцати с хвостиком лет. Я также помнил, что из-за занятости не смог перекинуться с ними и парой слов между их репетицией и началом обеда. "Как странно устроен человек", - подумал я. Теперь мне уже совершенно не хотелось свернуть ей шею. Наоборот, я жалел ее, потому что она тоже отравилась. "Отставить мягкотелость!" - приказал я себе. У меня имелись все основания втыкать иголки в ее куклу-вуду, да и потом у нее наверняка был бойфренд-культурист ростом в шесть футов и шесть дюймов, который съел бы меня на завтрак, если бы я попытался к ней приблизиться.
- А где она работает?
- Я еще не все выяснил, работа продолжается. Вроде бы она играет в КФО, но я не могу понять, каким образом она оказалась в пятницу в Ньюмаркете в составе струнного квартета.
- КФО? - переспросил я.
- Извините. Королевский филармонический оркестр. Настоящие профессионалы. Она должна быть мастером своего дела. - Это я помнил. Играли они блестяще, радуя ухо точно так же, как их внешность радовала глаз. - Вам нужен ее адрес?
- Конечно, - ответил я, не зная, для чего он может мне понадобиться.
- Она живет в Фулеме, на Тэмуорт-стрит. - Бернард продиктовал мне полный адрес и номер телефона. Я все записал.
- Как вы его достали? - спросил я.
Он рассмеялся.
- Профессиональный секрет.
Я предположил, что он получил эту информацию не совсем законным способом, но решил не уточнять.
- И что мне теперь делать? - спросил я.
- Меня Не спрашивайте. И ничего мне не говорите. Я не хочу знать. - Он опять рассмеялся. Никогда не встречал такого веселого юриста. Все остальные вели себя крайне серьезно. - Возможно, вам следует пригласить девушку на обед, но попробуйте все заказанные ею блюда, прежде чем она их съест. - От собственной шутки он просто заржал. Определенно история эта очень ему нравилась, и он продолжал смеяться, когда клал трубку на рычаг.
А вот мне было не до смеха.
В кабинет вошел Гэри.
- Тебя хочет видеть какая-то пташка. Говорит, что ты ее ждешь.
- Она не назвала своей фамилии? - спросил я.
- Вроде бы Хардинг. Из какой-то газеты.
Редактор отдела новостей "Кембридж ивнинг ньюс". Узнав у Анджелы Милн, что послужило причиной отравления, я засомневался, хорошая ли это идея - встречаться с прессой. Может, следовало затаиться и не хвалиться чистотой кухни? Не смешно ли это будет выглядеть после того, как газеты напишут о том, что мне вынесено порицание, на меня наложен штраф или я приговорен к тюремному сроку за "приготовление и раздачу опасной для здоровья пищи" по статье семь Закона о качестве пищевой продукции от 1990 года. Но теперь я не мог дать задний ход. Если бы отказался с ней встретиться, она бы, разозлившись, как следует проехалась по ресторану, и люди начали бы обходить его за милю.
Она ждала меня в баре, лет тридцати пяти, с темными волосами, забранными в конский хвост, в темной, до колен юбке, белой блузке, с черным деловым брифкейсом. Оставалось удивляться, что Гэри назвал ее "пташкой".
- Мисс Хардинг. - Я протянул руку. - Я Макс Мортон.
Она посмотрела на мою руку, потом осторожно пожала. Безусловно, считала, что я и мой ресторан представляют собой опасность для ее здоровья.
- Хотите чашечку кофе? - спросил я.
- Нет-нет, благодарю. - В голосе явственно слышались панические нотки.
- Мисс Хардинг, - я улыбнулся, - мой кофе абсолютно безвреден, уверяю вас. Возможно, вы хотите взглянуть на кухню, чтобы убедиться, что грязи там нет? Я готов в этом поклясться, но не прошу верить мне на слово. Спросите у местных властей. Они проверяли мою кухню в понедельник, и инспектор сказал, что более чистой он не видел за всю свою жизнь. - Конечно, я чуть преувеличивал, но что с того?
Полностью я ее не убедил, но, пусть с неохотой, она согласилась взглянуть на кухню ресторана.
- Вы привезли фотографа? - спросил я, открывая дверь, ведущую из обеденного зала на кухню.
- Нет. Все разъехались на задания, но я взяла с собой фотоаппарат. Нынче все наши репортеры носят с собой цифровые фотоаппараты. Если они делают достаточно много снимков, один обычно годится для того, чтобы пойти в печать.
Она с интересом оглядывалась, проходя мимо длинного сервировочного стола, на котором разложенные по тарелкам блюда стояли под инфракрасными лампами, чтобы не остыть, дожидаясь, пока официанты унесут их в обеденный зал. Свободную руку мисс Хардинг держала около лица, словно боялась, что заразится неизлечимой болезнью, если к чему-то прикоснется.
"Дорогая моя, - подумал я, - вас придется убеждать дольше, чем я предполагал".
- Здесь встречаются кухня и обеденный зал, - объяснил я. - Кухонный персонал находится по одну сторону этого стола, официанты - по другую.
Она кивнула.
- Может, сделаете фотографию? - предложил я.
- Нет. Еще успею. Прежде всего мне хочется поговорить с вами о взрыве.
- Хорошо, - кивнул я. - Мы поговорим, но сначала я выпью кофе. - Я мог бы приготовить кофе и в баре, но мне хотелось показать ей кухню, пусть она и не соглашалась сфотографировать ее.
Мы прошли к дальней стене, где я и поставил кофеварку, которая обычно стояла в обеденном зале.
- Точно не хотите чашечку? Кофе только что сварили.
Несколько мгновений она оглядывала сверкающие поверхности из нержавеющей стали. Такие чистые, что она могла бы накраситься, смотрясь в любую из них, как в зеркало. Даже плиты и те блестели. Я заметил, что она начала расслабляться.
Протянул ей кружку дымящегося кофе.
- Молоко, сахар?
- Немного молока. Благодарю.
Я улыбнулся. Первый раунд остался за Мортоном.
- Все это новое? - Она поставила брифкейс на пол, взяла кружку.
- Нет. Этой кухне шесть лет, хотя вон ту плиту, - я указал на крайнюю, - добавили два года тому назад, чтобы хоть немного облегчить жизнь.
- Но все так блестит.
- Должно блестеть, чтобы инспектор не закрыл кухню. В большинстве домашних кухонь не разрешили бы готовить еду для ресторана. Сказали бы, что там слишком много грязи и жира. Когда вы протирали пол под вашим холодильником? - Я указал на кухонный холодильник, в котором мы держали только курятину.
Мисс Хардинг пожала плечами:
- Не припомню.
И второй раунд остался за Мортоном.
- Пол под этим холодильником протирали вчера. И протрут сегодня. Собственно, протирают каждый день, за исключением воскресенья.
- Почему не в воскресенье?
- У моего уборщика выходной. - Я не сказал ей, что пол протирал сам, а вечером в воскресенье никогда не работал. Оставлял кухню на Карла и шел отдыхать после суетливого воскресного ленча.
Она еще больше расслабилась, даже положила руку на поверхность разделочного стола.
- Если все так чисто, каким образом вам удалось отравить столь много людей и почему вашу кухню закрыли на обеззараживание?
Третий раунд Хардинг оставила за собой.
- Прежде всего, еда здесь не готовилась. Для званого обеда на территории ипподрома поставили временную кухню. Но чистота в ней поддерживалась такая же, как и здесь.
- Но такого быть не могло. - Я промолчал. Она продолжала напирать: - Тогда почему все гости отравились?
Я решил пока не упоминать про загадочную фасоль, поэтому ничего не сказал и лишь пожал плечами.
- Неужели вы не знаете? - В ее голосе слышалось неподдельное удивление. - Вы отравили двести пятьдесят человек и не знаете как? - Она закатила глаза. И четвертый раунд остался за Хардинг, так что счет сравнялся.
- Я готовил блюда из исходных продуктов, безо всяких полуфабрикатов. Все было свежее, чистое и качественное. За исключением рогаликов и вина, все блюда я приготовил сам.
- Вы говорите, что люди отравились хлебом?
- Нет-нет. Я говорю, что не понимаю, как люди могли отравиться, а моя репутация оказаться под угрозой, если сегодня, готовя такой же обед, я бы делал то же самое, что и в пятницу. - Мортон добился первого нокдауна.
Она, впрочем, не сдавалась.
- Но ведь люди отравились, в этом сомнений нет. Пятнадцать человек оказались в больнице, один умер. Вы не чувствуете, что ответственность лежит на вас? - Это был удар в корпус, но я контратаковал.
- Люди отравились, все так. Но ваша газета ошиблась, написав, что кто-то умер в результате отравления. Никто не умер. Более того, в больнице оставили не пятнадцать, а только семь человек.
- Пятнадцать, семь, точное количество значения не имеет. Факт остается фактом. Людям было так плохо, что их пришлось госпитализировать.
- Только в результате обезвоживания.
- Обезвоживание может убить, и очень быстро, - нанесла она сильный удар. - Брат моего деда умер от почечной недостаточности, вызванной обезвоживанием. - Второй нокдаун, на этот раз в пользу Хардинг.
- Я вам сочувствую, - ответил я, приходя в себя. - Но, заверяю вас, никто не умер, съев приготовленный мною обед. Может, мне следует подать на вас в суд за такое обвинение?
- Тогда почему в больнице сказали, что кто-то умер?
- Действительно, в субботу утром в больнице умер мужчина, который пришел туда ночью. Там поначалу подумали, что причина смерти - пищевое отравление, но ошиблись. На обеде он не был. Умер от другого.
- Вы уверены? - подозрительно спросила она.
- Абсолютно. Свяжитесь с больницей.
- Они мне не скажут. Сошлются на их политику: не разглашать сведения о пациентах.
- Тогда обратитесь к вашему неофициальному источнику. Исходя из этой неправильной информации, Управление контроля пищевой продукции закрыло мою кухню, несмотря на то что обед готовили в другом месте. Вы же сами видите, какая она чистая.
- М-м-м. Должна признать, с вами поступили несправедливо. - Очередной раунд остался за Мортоном.
Я продолжил наращивать преимущество.
- Я тоже отравился. Как вы думаете, стал бы я есть этот обед, если бы знал, что в нем содержатся токсины?
- А может, вы заболели до того, как начали готовить обед? Может, вы и заразили как блюда, так и ингредиенты?
- Я об этом думал. Но до обеда чувствовал себя прекрасно, и симптомы отравления у меня были такие же, как и у всех. Я отравился тем же, чем и остальные гости. Только не знаю чем. - Я налил себе еще чашку кофе, предложил вновь наполнить ее. Она покачала головой. - Так вы напишете статью, обеляющую мой ресторан?
- Возможно. Все зависит от обстоятельств. Вы расскажете мне что-то интересное о взрыве на ипподроме?
- Возможно. Если вы пообещаете все напечатать.
- Я ничего не могу обещать. Потому что последнее слово остается за главным редактором. - Она улыбнулась. - Но раз уж он мой муж, мне, скорее всего, это удастся.
"Черт, - подумал я, - еще одна романтическая возможность проплыла мимо". Мне понравилась не лезущая за словом в карман мисс Хардинг. Но, увы, она оказалась миссис.
Карлу и Гэри понадобилась кухня: пришло время готовить ленч, и мы с миссис Хардинг вернулись в бар, но лишь после того, как по моему настоянию она сфотографировала меня на фоне сверкающих стальных поверхностей.
О взрыве я рассказал ей много нового, разве что не стал делать упор на заливавшей все крови. Упомянул о Мэри-Лy, о печали, которую ощутил, узнав, что она умерла. Попытался передать словами беспомощность, которую испытывал в тот момент, не зная, чем и как можно помочь.
Наконец она посмотрела на часы, закрыла блокнот, сказала, что должна бежать, чтобы проверить свои страницы до того, как газета уйдет в типографию.
- В этот номер мы не успеем, - предупредила она. - Покупайте завтрашний.
- Хорошо, - кивнул я. Мы обменялись рукопожатием, на этот раз она не колебалась. - Никогда здесь не обедали? - спросил я.
- Нет.
- Тогда приходите как моя гостья. Вместе с мужем. В любое удобное вам время.
- Благодарю. - Она улыбнулась. - С удовольствием.
Мортон победил нокаутом.
Глава 7
Анджела Милн позвонила в четверг с самого утра, и по голосу я сразу понял, что она раздражена оставленным мною сообщением. Она твердо заявила мне, что в результатах анализов никакой ошибки быть не может и мне следует посмотреть на себя в зеркало и спросить: "Кто кому здесь дурит голову?"
- Вы подали на обед фасоль, не приготовленную, как должно. Почему бы вам просто в этом не признаться?
Я сходил с ума?! Я точно знал, что никакой фасоли в приготовленных мною блюдах не было. Знал ли? Мог с абсолютной уверенностью сказать, что не клал в них фасоль, приготовленную или какую другую? Мог быть так же уверен, что фасоль не положил кто-то другой? Но, конечно же, я бы заметил фасолины. Они же бросаются в глаза, это может сказать каждый, кто ел мясо с фасолевым соусом. Но ведь кто-то мог порубить фасолины на мелкие кусочки или истолочь в порошок, а потом добавить в какое-то из блюд. Но зачем? И кто?
В шатре, который в тот вечер стал импровизированной кухней, народу хватало, и речь идет не только о моих сотрудниках. Пять или шесть временных помощников раскладывали еду по тарелкам, на кухню могли свободно заходить и все официанты. Большинство временных работников пришло через агентство по найму, но среди них были и несколько друзей моих сотрудников, и двое или трое сотрудников компании Сюзанны Миллер, потому что кто-то из нанятых агентством так и не появился. Кто-то сознательно подсыпал яда в приготовленные для обеда блюда в рамках войны между компаниями за обслуживание зрителей ипподрома? Из зависти? Конечно же, нет. Такое просто не имело смысла. Но, с другой стороны, я все больше склонялся к наиболее логичной в сложившейся ситуации версии: если я не добавлял фасоль в обеденные блюда, ее добавил кто-то еще.
Я понимал, что убедить в этом других, скажем, Анджелу Милн, будет непросто. Они скорее поверили бы, что я допустил элементарную кулинарную ошибку, а теперь не хочу в этом признаваться.
В среду вечером обеденный зал, заполненный менее чем на четверть, тоже нагонял тоску, хотя пришла одна пара, которая обедала в пятницу на ипподроме, а потом, как все, пострадала от этого чертова фитогемагглутинина.
- Такое случается, - заявила жена. - Я уверена, это не ваша вина.
Как бы мне хотелось, чтобы все мои постоянные посетители придерживались того же мнения. Я спросил, что они тогда ели, но они не помнили. Спросил, вегетарианцы ли они. Они заверили меня, что нет, и в доказательство своих слов заказали по стейку.
Четверг чуть улучшил мне настроение, особенно после того, как на мой стол лег номер "Кембридж ивнинг ньюс", спасибо Ричарду, который специально съездил за ним в город. Как он сказал, время у него было, поскольку на ленч пришли восемь человек, занявшие только три столика.
Львиную долю статьи занимали мои ответы на вопросы миссис Хардинг, связанные со взрывом, что я нашел вполне естественным. Однако ниже упоминалось, что "Торба" вновь открыта для посетителей после проверки местными инспекторами Управления контроля пищевой продукции. Миссис Хардинг написала, что сама побывала на кухне "Торбы", и поддерживаемые там стандарты чистоты произвели на нее неизгладимое впечатление. Хорошая девочка. Сопровождала статью моя фотография па фоне сверкающей нержавеющей сталью кухни, и меня все это, конечно, порадовало, пусть место для фотографии нашлось только на седьмой странице, а не на первой, как бы мне хотелось.
Я думал, что понадобится время, чтобы статья дала реальную отдачу, но уже в четверг у нас отобедали почти сорок человек. Конечно, такого количества еще не хватало для покрытия всех расходов, но атмосфера в обеденном зале стала чуть веселее. Появилась надежда, что все быстро придет в норму. В пятницу, в связи с похоронами Луизы, мы не работали, так что только субботний вечер мог показать, сходит кризис на нет или только углубляется.