"Он был прав, тысячу раз прав, а я (Любушка мысленно посыпала голову пеплом) просто жалкая авантюристка". Визит к больному в особняк Викуловых (угол улиц Гороховой и Павловской) начался удачно: девушка властно отослала сиделку, сама поменяла Петеньке лобный компресс и присела у его постели. Бедный, бедный, сколько же он пережил!
Однако он совсем не обрадовался ей. Он был очень испуган.
"В самом деле я дура, - огорченно думала Люба, спускаясь по лестнице. - И несносная Соня, если уж на то пошло, могла бы приехать сама. Я напишу ей, - пришла вдруг счастливая мысль. - Расскажу про выстрелы на вокзале… Впрочем, нет, не стоит ее волновать. Мало ли какие причины могли задержать отъезд. Да и не обещала я ей ничего".
Николенька нервно прохаживался по тротуару вдоль дома, сунув озябшие руки в карманы пальто. Завидев Любу, он быстро подошел и спросил с непонятной надеждой:
- Ну, как там Петя?
Зашел бы да узнал, сердито подумала она, забыв, как сама прозрачно намекнула "верному рыцарю", что предпочла бы навестить больного тет-а-тет. Николенька, как обычно, покраснел, но перечить не осмелился.
- Значит, ты едешь в Петербург одна?
- Зачем спрашивать очевидные вещи?
Она уже всерьез разозлилась и пошла вдоль улицы, гордо задрав голову и впечатывая ни в чем не повинные каблучки в ноздреватый снег. Вскоре она услышала сзади осторожное сопение. Николенька нагнал ее и, преодолев робость, взял за рукав.
- Что? - спросила она воинственно.
Глядя ей прямо в глаза, он сказал, что, если она не против, он готов сопровождать ее в поездке. В Петербург, он хотел сказать, потому что, в принципе, лекционный курс закончен и возобновится только через месяц, и он свободен, то есть он имеет в виду, чтобы поехать с ней. Если она не возражает, он хотел сказать. Вот.
Она остановилась от неожиданности.
- Вы серьезно, милостивый государь?
- Ну.
Любушка рассмеялась.
- Что ж, я подумаю, - и вдруг почувствовала, что впервые за все это время ей стало легко и спокойно. Будто гора с плеч свалилась.
- Только… - Николенька с досадой потер лоб. - У меня из головы не идет тот человек, что стрелял в нас. Он словно знал, куда и зачем вы отправляетесь. Словно он следил за нами…
- Не выдумывай, - отмахнулась она, про себя понимая, что Николенька прав. - В любом случае ты и я ни при чем. Он хотел застрелить Петю.
- Хотел бы застрелить - застрелил бы, - возразил Николай. - Нет, я не думаю, что он промахнулся. Он непременно желал, чтобы ты отказалась от поездки.
Любушка упрямо тряхнула головой.
- Все равно. Убийца мертв, значит, и опасности нет.
- Убийца мертв, - задумчиво отозвался Николенька. - Только как быть с теми, кто его послал?
Ложась поздно, часу в двенадцатом: смотрела по "ящику" какой-то совершенно никчемный псевдомузыкальный фильм с полным набором престарелых "звезд", она рассчитывала проспать весь последующий день: у нормальных людей канун праздника загружен до отупения - гонки по магазинам, ударные вахты на кухне в преддверии нашествия гостей (пошли на них, Господь, черную оспу!). Ничего не хотелось.
Единственная примета грядущего тысячелетия - елка (языческий пережиток, но как прочно угнездился в общественном сознании!), украшенная набором блестящих шаров, купленных на распродаже во времена оные (на одном был изображен профиль крейсера "Аврора" и вилась полустертая надпись "60 лет Великому Октябрю"), клочками ваты, изображающими снег, и неопрятными пучками лежалого "дождя".
Вчера Майя предприняла неуклюжую попытку генеральной уборки и флегматично ползала с тряпкой по полу, стараясь отключиться от назойливых мыслей. Мысли не желали отключаться, и в конце концов Майя сдалась. Бросив посреди комнаты ведро с водой, она забралась с ногами в кресло и замерла, глядя на безмолвно мечущегося по экрану Киркорова. Эстрадное диво по какой-то необъяснимой ассоциации напомнило ей несчастного Эдика Безрукова. Она потрогала нижнюю губу - ерунда, столько времени прошло, даже маленького шрамика не осталось… И злости на беднягу нет (де мортуис аут бене аут нихиль), только нечто напоминающее сострадание: что может быть спокойнее должности школьного охранника? Сиди себе на стульчике, разглядывай коленки рано созревших десятиклассниц, прикрываясь страницами "Русского транзита"… А вот поди ж ты.
Майя посмотрела на собственные книжные полки (мамино наследство). Мама, в силу то ли своей профессии, то ли просто мировоззрения, всегда относилась к печатному слову человечества с большим пиететом и привила это отношение дочери. Эдик, видимо, такой привычки не имел. Или имел? Нужно будет спросить следователя, в каком состоянии были страницы и переплет.
Майя прикрыла глаза и попробовала сосредоточиться. Да, он сидел и читал и был совершенно спокоен - я на секунду обернулась, прежде чем подняться по лестнице вслед за Романом. А вскоре…
Вскоре Эдик еще что-то (или скорее кого-то) увидел. И это уж взволновало его до такой степени, что он вскочил, бросив книгу на пол, и прямо-таки понесся (?!) следом, на третий этаж, где в темном закутке, куда не проникает луна, получил смертельный удар… Вернее, множество ударов, яростных, беспощадных и не слишком сильных (ни один, отдельно взятый, не привел бы к смерти).
Келли. Пластырь на ладони, разбитый шприц, и странная реакция Севы - боль, исказившая черты лица, испуг… Не просто испуг, а вполне конкретный, будто он понял вдруг нечто и постарался это скрыть…
С этой мыслью она и уснула, только успев выключить телевизор где-то на границе сна и яви. С этой же мыслью открыла глаза в седьмом часу утра, будто невидимый будильник зазвенел и сбросил с постели. Наспех, будто кто-то дышал ей в затылок, Майя умылась и причесалась, проглотила универсальную яичницу, запив универсальной чашкой "Нескафе", и через полчаса уже стояла перед дверью четы Бродниковых, готовясь услышать заспанные ругательства.
Однако Ритка была уже на ногах и на кухне - там что-то варилось, жарилось, выпекалось, резалось и перемешивалось, источая целую какофонию ароматов.
- Проходи, - сказал она, нисколько не удивившись. - Извини, Сева пригласил на ужин соратников по партии, а те жрут хуже саранчи, сколько ни дай, все мало.
- Сколько соратников-то? - спросила Майя.
- Четверо. Трое местный и какой-то фюрер из Москвы.
Войдя на кухню, Майя невольно присвистнула: судя по количеству приготовленной снеди, Бродниковы ожидали на постой как минимум гусарский полк.
- И как не вовремя, бог ты мой! Следствие, пожар, шприц этот дурацкий (о мертвом Эдике Рита даже не упомянула, как о чем-то несущественном). Нужно было отправить Лику в частный колледж, как я и советовала. Подальше от этих безобразий.
- А где она сейчас?
Рита махнула в пространство половником.
- С утра убежала к подружке делиться впечатлениями. Пусть, по крайней мере, под ногами не вертится. Днем нас ждут в прокуратуре… Ох, Джейн, лишь бы она не наболтала там лишнего!
Майя подошла к ней, решительно отобрала половник, бросила его в мойку и взяла Риту за плечи:
- Чита, мы еще подруги?
- При чем здесь… То есть, конечно, подруги.
- Тогда скажи мне, что утаивает Лика!
Глаза Риты широко раскрылись, и ресницы воздушно захлопали (наверное, именно этой невинностью во взоре она и покорила Севушку).
- Почему ты решила, что она что-то утаивает?
- Роман арестован, - напомнила Майя.
- Задержан…
- Неважно. Следы на этаже - я имею в виду материальные следы, которые можно пощупать, - только мои и Романа. Правда, мы видели мальчика…
- Какого мальчика? - суеверно прошептала Рита.
- В костюме гнома. И слышали шаги за закрытой дверью, но этого не проверишь. Однако я очень хорошо их запомнила: шаркающие, с пристукиванием… Я уверена, это был убийца.
- Мальчик - убийца?!
- Нет, нет, слишком уж жутко… У меня другая версия - сумасшедшая, конечно, я согласна… Но, может быть, кто-то прошел по коридору, опираясь на палку?
- Роман?
- Отпадает, Романа я собственноручно заперла в музее.
- У него мог быть второй ключ.
- Чита, ты рехнулась! Зачем ему? Где мотив, хоть самый завалящий?
Рита потупила взор.
- Но ведь ты сама рассказывала: помнишь, они подрались из-за тебя… Ну, после моей свадьбы.
- Господи! - опешила Майя. - Когда это было!
Наступила пауза. Рита, выхватив из мойки многострадальный половник, снова принялась что-то мешать в кастрюле. В конце концов Майя не выдержала:
- Послушай. Ты всерьез веришь, что Роман мог убить? Наш с тобой Роман, который качал нас на качелях во дворе?
Рита еле слышно всхлипнула.
- Тогда кто? Этот твой хромой убийца? Ты начиталась Александры Марининой.
- Не обязательно хромой, - медленно проговорила Майя и выдала то, что давно вертелось на языке: - Палка могла быть частью маскарадного костюма.
Рита нахмурилась и замолчала, переваривая информацию.
- Но Лика была одета Домино, ты же знаешь.
- Никто и не говорит о Лике, - убежденно сказала Майя.
- Тогда что тебе нужно от нее?
- Чтобы она рассказала то, что видела. Я почти уверена, ты не позволяешь ей это сделать, даже знаю почему… Ты думаешь, это ее шприц разбился возле двери музея?
Рита неожиданно всхлипнула.
- Я выбросила эту гадость, выбросила! Как только увидела!
- Ты о чем? - не поняла Майя.
- Сама знаешь. - Рита швырнула многострадальный половник в мойку и заговорила горячо, словно в исступлении: - Я даже к врачу не решалась обратиться. Открой раздел объявлений в любой паршивой газетенке: "Быстрое качественное излечение! Полный отказ от, мать ее, зависимости! Анонимность гарантируется!" Черта с два анонимность. Те, кому надо, пронюхают в два счета. А для Севушки это смерть, пойми ты. Он мне никогда не простит… Для него ведь карьера - смысл всей жизни! Нет, я не могу…
Майя прикрыла глаза, сжала пальцами виски - и ее осенило.
- Ты хочешь сказать, Лика принимает наркотики?
- Я уже говорила тебе: я выбросила…
- И поэтому вы оба испугались, - пробормотала Майя. - Вы оба - ты и Сева, когда речь зашла о шприце. Вы решили…
Рита отвернулась, смахнув слезу с уголка глаза. Майя выждала ровно секунду: столько понадобилось сыщицкому азарту, чтобы на обе лопатки уложить боязнь выдать тайну следствия ("А, наплевать. В конце концов, никаких подписок о неразглашении с меня не брали").
- Чита, в шприце был не наркотик.
- А что тогда? - сухо спросила Рита, не поверив.
- Горючая смесь: бензин плюс еще какая-то гадость. Ее впрыснули через замочную скважину… Послушай, позволь мне поговорить с Ликой, пусть она скажет только мне, - умоляюще проговорила Майя. - Мне одной. Историю с наркотиками можно опустить. Но если она поднималась на третий этаж во время маскарада, то должна была видеть убийцу.
- А ты не боишься? - неожиданно спросила Рита.
- Чего именно?
- Что ты построила слишком сложную версию. Наркотики, трость как часть маскарадного наряда… Вдруг на самом деле все обстоит проще? И преступником действительно окажется Роман?
Глава 7
Новый охранник на входе был плотный, похожий на кубик, с черным коротким "ежиком" на голове, перебитым носом и сексуальной ямочкой на подбородке. Единственное, что роднило его с женоподобным Эдиком, - это та же пятнистая униформа с фирменной нашивкой на нагрудном кармане (оскаленная морда кого-то из семейства кошачьих на фоне стилизованного щита и надписи "Эгида" в красивом полукруге из лавровых листьев), кобура на поясе и квадратик рации.
- Привет, - сказал он Майе, заинтересованно пройдясь взглядом по ее фигуре сверху вниз и опять вверх. - Что вы хотели?
- Я жду одного мальчика.
- А я вам не подойду?
- Увы.
- Жаль, - охранник непритворно вздохнул. - Вы-то как раз, наоборот, в моем вкусе. И в каком же классе этот счастливчик?
- В третьем.
Он посмотрел на часы.
- Урок заканчивается через двадцать минут. Придется подождать… А вы мама?
- Что? Ах, да… В некотором смысле.
Жаль, он не пропустит ее наверх - Майю как магнитом тянуло подняться по каменным ступеням и вновь, из какого-то извращенного наслаждения, ощутить атмосферу того вечера (свежеокрашенные деревянные перила, ряд широких окон, освещающих пятна крови на полу…). Не выдумывай, одернула она себя, пятна давно замыли, убрали осколки стекла и опечатали двери в сгоревший музей и ни в чем не повинный кабинет истории…
Она присела на банкетку под плакатной Снегурочкой, сняла шапочку, тряхнув волосами, и вдруг услышала:
- А вы кто? Папа?
- Папа, папа, - отозвался знакомый голос.
Она повернула голову и в очередной раз подумала, что мир тесен, словно пригородный автобус. Артур, ее бывший тренер, бывший любовник (звучит пошло, но верно), чемпион мира и окрестностей, второй дан айкидо, приветливо улыбнулся, блеснув влажными очками, и присел рядом.
- Вы кого-то ждете? - опять встрял бдительный охранник.
- Сына. Он учится в третьем "Б".
- Так вы муж и жена, что ли?
- В некотором смысле.
Майя вдруг рассмеялась и хлопнула себя по лбу.
- Как же я не сообразила! Гриша Кузнецов - твой сын?
- Да, - невозмутимо отозвался Артур. - А Лера - моя дочь.
- Я и забыла, что ты тоже Кузнецов. Вернее, не сопоставила: слишком распространенная фамилия.
Понятно, почему маленький гном показался ей тогда знакомым: те же, только немного уменьшенные черты лица, тот же поворот головы и манера удивленно поднимать правую бровь…
- Он точная твоя копия.
- Ага, - он фыркнул. - И буквы пишет так же коряво, и даже ошибки сажает те же. А ты похорошела.
- Ну уж!
- Правда. И новые очки тебе очень идут. Как тебя угораздило вляпаться в историю с убийством?
Майя пожала плечами:
- Вот так… Оказалась в плохое время и в плохом месте.
- Надеюсь, тебя не подозревают?
- А тебе известны подробности?
- Следователь просветил. Он очень ненавязчиво расспрашивал о тебе…
- И что?
- Я попытался втолковать ему, что коли охраннику размозжили череп десятком ударов, то это сделала уж точно не ты.
- Почему? - заинтересованно спросила она.
- Ты, дорогая моя, нанесла бы один-единственный удар. Вот сюда. - Он торжествующе ткнул себе указательным пальцем в середину лба. - Техника мэн-учи, если помнишь. Этого оказалось бы более чем достаточно.
Такая мысль не приходила ей в голову. Она с некоторым удивление посмотрела на собственные ладони и подумала: я помню. По крайней мере, вспомнила бы при случае (к примеру, если бы Эдик прижал ее к темной стеночке), и руки, послушные наработанному рефлексу, сделали бы все сами…
Прозвенел звонок (последний в этой четверти и в этом году), и будто открылись некие шлюзы: радостные вопли прокатились по коридору, и орда малышей ввалилась в вестибюль (старшеклассники, видимо, еще маялись за партами, ожидая, когда отпустит учитель). Гриша (Артур в уменьшенном варианте), одетый в новенький вельветовый костюмчик и с рюкзачком за спиной, вылетел из общего потока, как пробка из бутылки, и подскочил к папе.
- А Нелли Григорьевна мне поставила "пять" по русскому, - заорал он, стараясь перекрыть шум. - А ты мне сказал…
- Скажи тете Майе "здравствуйте", - строго перебил Артур, завязывая шарфик на сыновней шее.
- Здрассь! Пап, а ты обещал купить Бэтмена, если по русскому будет…
- Не тарахти и не вертись. Нелли Григорьевна не ругала тебя, что пропустил математику?
- Нет. Она сказала: раз такое важное дело…
- Вас вызывали в прокуратуру? - спросила Майя. Артур хмуро кивнул:
- И похоже, без тебя не обошлось: это ты доложила следователю, будто Гриша гулял по третьему этажу во время дискотеки?
Майя покаянно посмотрела на него.
- У меня не было выхода. Я надеялась, Гриша подтвердит, что Роман не мог убить охранника, он сидел взаперти в музее…
- Гришка еще ребенок. Что он понимает?
- Все понимаю, - солидно произнес Кузнецов-младший. - И вас я запомнил. Вы подружка учителя, который ведет уроки в старших классах. Он называл вас тетей Женей.
Артур удивленно поднял бровь.
- Не Женей, а Джейн, - пояснила Майя. - Детское прозвище, из фильма про Тарзана.
- Папа, а кто такой Тарзан?
- Это дикарь из джунглей. Вроде тебя.
- Вовсе он не дикарь, - заступилась она и присела перед малышом на корточки. - Гришенька, скажи, ты видел кого-нибудь в тот вечер, когда в школе была дискотека? Я имею в виду, на третьем этаже?
- Только вас и дядю, который охранял дверь.
- Дядю Эдика?
Гриша беспечно пожал плечами и попытался улизнуть, но Майя проворно поймала его за рюкзачок и притянула к себе.
- Когда ты его видел?
- Когда бегал по коридору. На дискотеке мне надоело, и Дед Мороз уже ушел… Я стал играть в разведчика.
- То есть ты за кем-то следил?
- Я же незаметно.
- А что делал охранник?
Мальчик немного подумал и выдал оригинальную мысль:
- Наверное, тоже играл в разведчика.
- Почему ты так решил?
- Потому что он крался по коридору. Тихо-тихо, только кроссовки у него были скрипучие. Потом выскочил и закричал…
- На тебя?
- Нет, меня он не заметил.
- На кого же?
- Здравствуйте, тетя Джейн!
Майя повернула голову. Теперь, кажется, все были в сборе: Келли - в короткой юбочке (и куда только учительница смотрит!), с сумкой через плечо, уже заметная грудь гордо выпирает из белой водолазки… Валя Савичева, одетая в светлые брючки и длинный свитер с широким горлышком. Третьей, как догадалась Майя, была Лерочка Кузнецова - дитя своего века: коротко, почти наголо остриженная головка с грациозным затылком, громадные серьги в ушах, кожаная "рокерская" курточка и черные ботинки на рифленой подошве, стиль "милитари", не хватает американской штурмовой винтовки и подсумка с гранатами.
- Ну как? - спросил Артур.
- Все в порядке, отстрелялась, - доложила "рокерша", с интересом взглянув на Майю. (Ничего, мол, батя, у тебя подружка. Старовата, правда, уже за тридцатник, но если новую фуфайку и костыли поприличнее…) - Последнюю задачу, правда, пришлось "содрать" у Веньки Катышева (сама бы в жизни не решила). Ну да с него не убудет.
- Троек много?
- Математика и физика. Терпеть их не могу.
- А собиралась в политех…
- Ничего, еще только вторая четверть. Зато у Вальки - все тип-топ, все пятерки, даже по физкультуре. Как это она нашу Тумбу уговорила, ума не приложу.
- Брала бы пример, - глубокомысленно заметил Артур.
- У нее стимул: они с Келли после школы в Штаты собрались рвать.
- Правда? - удивилась Майя.
Валя шутливо (но чувствительно) ткнула подружку локтем под ребра.
- Выдумщица. Майя Аркадьевна, скоро отпустят Романа Сергеевича?
Трогательная забота.
- Не знаю. Много неясного…
- Но он же не мог убить!