ОГРАБЛЕННАЯ РИЗА. ПАНИКА
- Господа, господа, попрошу вас, не толпитесь, не торопитесь... Позвольте внести икону, - мягко обращался монах к богомольцам.
Милая, чуткая, религиозная толпа послушно отстранилась.
¾ Царица Небесная! Матушка! - раздался восторженный шепот.
Икону внесли в часовню.
Вслед за ней в часовню хлынула толпа ночных паломников.
Небольшая, вся залитая светом восковых свечей, она не могла вместить сразу всех жаждавших как можно скорее приложиться к святыне.
Одни покупали свечи. Другие, опустившись на колени, уже ушли в сладостный трепет жаркой молитвы.
¾ Радуйся, Пречистая, - начал молебен престарелый симпатичный священник, и вдруг голос его задрожал, пресекся.
Молебен прекратился.
¾ Что с вами, отец Валентин? - испуганно прошептал монах, склоняясь к священнику.
Лицо того было белее полотна. Широко раскрытые глаза в ужасе были устремлены на высокочтимую чудотворную икону.
¾ Смотрите... смотрите, - лепетал старый иерей заплетающимся языком, простирая по направлению к иконе дрожащую руку.
¾ Что такое? В чем дело? О чем вы говорите, батюшка?
¾ Святотатство... святотатство...
В той тишине, молитвенно-религиозной, какая царила в часовне, слова священника и монаха несмотря на то, что они были произнесены шепотом, были ясно расслышаны молящимися.
"Что случалось? О чем говорят батюшка и монах? Господи, что такое?" - послышались испуганные возгласы.
Всем бросилась в глаза смертельная бледность, покрывшая лицо священника, всех поразило внезапное прекращение им акафиста Божьей матери.
Толпа ближе притиснулась к духовным лицам. Какая-то взволнованная дама выскочила из часовни и истеричным голосом бросила тем, кто толпился на паперти:
¾ Чудо! Чудо!
Это слово, как электрический ток, пронзило толпу. Она опять заколыхалась, заволновалась.
¾ Чудо! Чудо! Новое чудо! - прокатилось по ней.
А между тем это "чудо" было очень печального свойства...
Монах, проследив направление дрожащей руки остолбеневшего священника, бросился к иконе и в ту же секунду часовня огласилась испуганным криком:
¾ Икону ограбили! Ризу ограбили!
Это было до такой степени неожиданно, что все замерли.
На несколько минут в часовне воцарилась удивительная тишина.
¾ О ужас! О горе! - бросилось духовенство к святыне.
Часть стекла, прикрывающего икону, была разбита. Венчик-корона ризы, усыпанный огромными бриллиантами, рубинами, изумрудами и другими драгоценными камнями, исчез.
Теперь это страшное известие о возмутительном святотатстве быстрее молнии разнеслось по толпе богомольцев.
¾ Да быть не может... Как же это так? Кто этот изверг?
Толпа, оскорбленная в своем лучшем религиозном чувстве, скорбя за поношение святыни, стала страшной.
Гнев засверкал в ее глазах. Раздался плач, послышались истеричные выклики:
¾ Злодей! Тат дьявольская!..
¾ Поймать бы злодея! Мы показали бы ему, как надругиваться над драгоценной святыней!
А перед иконой, в ужасе глядя друг на друга, стояли престарелый священник и монах.
¾ Как же это... Где же? Когда? - лепетал иерей.
¾ Может, здесь, сейчас?
¾ Да как же это быть может, когда мы только что поставили Царицу Небесную?
¾ Так где же? Я... я еще недавно видел ризу в полном благолепии.
Воцарилась нудная тишина.
Ее нарушил пришедший в себя священник:
¾ Мои возлюбленные во Христе братии! Мы присутствуем при событии огромной и печальной важности: на наших глазах произведено неизвестными злоумышленниками дерзновеннейшее святотатство: украден венчик-корона нашей величайшей московской святыни. О горе нам, о горе проклятому Иуде-серебрянику! О сием важном происшествии обязаны мы немедленно оповестить высшее духовное начальство. А посему, прекращая молебен, прошу вас, христолюбивая братия, с печалью и скорбью в сердцах разойтись.
И толпа, охваченная паникой, ужасом, безмолвно разошлась...
Наутро вся Москва была взволнована святотатственным грабежом. Паника среди духовенства, в ведении которого находилась высокочтимая икона, была колоссальна.
Шли непрерывные заседания духовных отцов, обсуждавших на все лады страшное происшествие.
С несомненностью было установлено одно: в момент, когда икона выехала, на ней драгоценная риза была в полном порядке. Это клятвенно подтвердили лица, сопровождавшие икону: священник и монах.
Светские власти с кипучей энергией вмешались - по просьбе духовенства - в раскрытие неслыханного злодеяния. Прошло около двух недель. Ни один луч света не проник в это темное дело.
ТЕЛЕГРАММА ПУТИЛИНУ. ПУТИЛИН В МОСКВЕ
- Тебе, доктор, известно московское происшествие с ограблением драгоценной ризы чудотворной иконы Иверской Божьей Матери? - обратился ко мне Путилин.
¾ Как же, как же, Иван Дмитриевич. Что ж, нашли московские ищейки святотатца?
Мой талантливый друг усмехнулся той улыбкой, которой он, порой, умел придавать характер особой загадочности.
¾ Прочти! - протянул он мне депешу.
Вот что стояло в ней:
"Несмотря на все старания московской сыскной полиции разыскать злоумышленников-святотатцев по делу ограбления ризы Иверской иконы, она не напала ни на малейший след преступления. Мы обращаемся к вашему превосходительству с покорной просьбой взять на себя раскрытие неслыханного злодеяния. Все ваши условия будут приемлемы. Ваш блестящий розыск хлыстовско-скопческого корабля порукой успеху. Благоволите о вашем согласии почтить уведомлением".
Под телеграммой стояли подписи двух крупных иерархов московской церкви - епархии.
¾ И что ты ответил?
¾ Я еду. Ты, конечно, поедешь со мной?
¾ Что за вопрос, Иван Дмитриевич? Однако, браво: это твоя вторая московская гастроль!
¾ Но будет ли она столь же успешна, что и первая? - задумчиво произнес Путилин.
¾ Ты считаешь это дело сложным?
¾ И очень. Раз мои московские коллеги потратили две недели на расследование его совершенно бесплодно, безрезультатно, значит оно - не из обычных.
На этот раз Путилин не занимался в вагоне никакой диковинной зубрежкой, а отлично спал почти всю дорогу до Москвы.
Когда мы приехали в Белокаменную, он был бодр, полон энергии, силы.
Остановившись в Н-ской гостинице, переодевшись, он поехал к московским собратьям - сыскным властям.
Он был встречен с самой горячей предупредительностью и отменным почтением, хотя... хотя на лицах многих прочел выражение завистливого недовольства, глухого раздражения. Очевидно, его блестящая гастроль по делу "белых голубей и сизых горлиц", когда он одним ударом отыскал пропавшего сына миллионера и открыл хлыстовский и скопческий "корабли", больно задела по самолюбию московских знаменитостей сыска. Увы, как и во всякой профессии, и здесь существует ревность.
¾ Ну, как, коллега, подвигается у вас дело с ограблением ризы высокочтимой иконы? - спросил он шефа сыскной полиции.
¾ Не скрою, что пока еще определенных нитей у меня не имеется в руках, но есть надежды скоро напасть на верный след.
¾ Ну, вот видите, я так и думал. Говоря откровенно, я не считаю это дело сверхзагадочным. Я вовсе и не думал впутываться в него, будучи уверен, что вы обойдетесь без всякого сотрудничества... хотя бы моего. Но вот эта депеша принудила меня приехать к вам... Как-то неловко было отказать...
И Путилин показал московскому собрату полученную им телеграмму.
Краска не то смущения, не то досады и обиды бросилась тому в лицо.
¾ Помилуйте, Иван Дмитриевич, я... мы все так рады, польщены, что вы согласились помочь нам... хотя меня несколько удивляет фраза: "несмотря на все усилия московской сыскной полиции". Почему они полагают, что мы уже употребили все усилия?
Путилин улыбнулся.
¾ Знаете, голубчик, их горячку? Они полагают, что это так просто. Вынь да положь им преступника или преступников. Психология известна. Ну-с, перейдем к делу. Что вы предпринял? Я спрашиваю это для того, чтобы нам, то есть мне, не идти уже по одному и тому же пути.
¾ О, ваше превосходительство любит выводить, сколько мне известно, особые "кривые", - вскользь заметил "московский Путилин". - Изволите видеть, прежде всего важно было установить, хотя бы приблизительно, когда и где могло совершиться это святотатственное преступление.
Чуть заметная ироническая усмешка тронула губы Путилина.
¾ Совершенно верно.
¾ Икону увезли с целым венчиком, а привезли без него.
¾ Стало быть, произойти это могло только: или в самой карете, или там, где пребывала икона.
¾ Ничего не может быть вернее.
¾ Относительно первого предположения, то есть кареты, сомнения и подозрения отпадают, ибо лица, сопровождавшие святую Икону, лица - не новые, пользующиеся общим уважением. Горе и отчаяние их не поддаются никакому описанию.
¾ Стало быть, остается второе предположение: святой венчик ризы сорван в каком-нибудь частном доме, куда прибыла Царица Небесная.
¾ Да.
¾ Великолепно. Вы, конечно, дорогой коллега, ознакомились со списком тех мест, куда в эти злополучные часы приезжала святая икона?
¾ Ну, разумеется, Иван Дмитриевич. - Даже нотки обиды послышались в голосе московского начальника сыска. Неужели петербургский прославленный гастролер намерен учить его даже азбуке сыскного дела?..
¾ Вот он, этот список.
Путилин углубился в него. "Половина седьмого - Тверская, дом Олсуфьева, квартира 23, господин Шаронов. Восемь часов и десять минут - Никитские ворота, дом Севастьянова, госпожа Стахеева..." Путилин бормотал очень долго.
¾ И что дал вам этот список? - вопросительно посмотрел он на собрата. - За многими из этих мест назначен тайный надзор.
¾ Он принес что-нибудь положительное?
¾ Предпоследним местом была убогая квартира ремесленника Иванова с женой. На другой день они, не отметившись, выбыли неизвестно куда. Что вы на это скажете?
Гм... подозрительно, - неопределенным тоном ответил Путилин.
¾ Так вот мы энергично и разыскиваем эту исчезнувшую супружескую чету. О таких мелочах, как о надзоре за ссудными кассами и иными местами, я не буду вам говорить, ибо это альфа розысков.
¾ Конечно, конечно. Но скажите, а как вы представляете себе возможность похитить драгоценности с иконы, которая находится под стеклом, во время краткого молебна, в присутствии священника, монаха? - вдруг быстро огорошил коллегу Путилин.
Тот смутился, замялся и после недолгого раздумья, развел руками.
¾ Это признаюсь вам, Иван Дмитриевич, является для меня загадкой.
¾ Которую, однако, нам надо разрешить. Ну, пока - до свидания, коллега. Чуть что - или я к вам, или вы ко мне.
¾ А... а вы наметили какой-нибудь ход? - якобы безразлично, а на деле с ревнивой тревогой в голосе спросил он Путилина.
¾ Пока еще ничего. Скажу вам только одно, не в комплимент, что вы - на верном пути...
ПОЛОТЕНЦЕ, ВЫШИТОЕ ШЕЛКОМ
- Добро пожаловать, достоува-жаемый господин Путилин! Большое, низкое вам спасибо, что поспешили на помощь нашей беде. - Таким радушным, сердечным приветствием был встречен Путилин духовными лицами, собравшимися для обсуждения необычайного происшествия.
Тут было несколько почтенных иерархов церкви, в числе их и престарелый настоятель-игумен Н-ского монастыря, в ведении которого находилась высокочтимая московская святыня.
¾ Это мой священный долг простого христианина, - скромно ответил Путилин.
Сюда он взял и меня с собой, по моей настойчивой просьбе. Ко мне также отнеслись ласково, приветливо.
После целого ряда оханьев и аханьев духовных лиц Путилин с своей мягкой улыбкой приступил к допросу:
¾ Скажите, пожалуйста, в ту достопримечательную ночь, когда было совершено дерзостное святотатство, икона не получила никаких даров-приношений?
На лицах духовенства отразилось недоумение.
¾ Простите, Иван Дмитриевич, мы не совсем ясно понимаем. О каких дарах-приношениях изволите вы говорить?
¾ Я не говорю о деньгах, которые платятся за посещение, я говорю вот о чем: сколько мне известно, религиозные богомольцы имеют обыкновение благоговейно возлагать на икону - по обещанию или просто по порыву души - различные предметы, большинство которых плоды трудов их рук. Воздухи, пелена, полотенца и т. п. Так, ведь, это?
¾ Совершенно верно. Многие жертвуют. Случалось, кольца, серьги приносили в дар, дабы камни с них шли на украшение ризы или на благолепие часовни.
Путилин наклонил голову.
¾ Об этом я и говорю. Так вот, спрашиваю я, не было ли какого-нибудь приношения святой иконе в ту ночь, когда произошло исчезновение драгоценностей с ее венчика?
Ответить сразу на этот вопрос не могли.
Решили обратиться к тем лицам, которые сопровождали икону и которые, по их личной просьбе, впредь до выяснения загадочного случая, были отстранены от обязанностей.
Когда они, смущенные и понурые, предстали, Путилин мягко обратился к ним с этим же вопросом.
¾ Как же, как же... Полотенце, вышитое шелком, на икону одели, - уверенно произнес старый священник.
¾ А кто одел, батюшка? Где? Помните?
Старый иерей сокрушенно посмотрел на всех.
¾ А как, что, не помню. С такого происшествия память всю отшибло.
¾ Э-эх! Как же это вы так, отец Валентин? - укоризненно покачали головами духовные лица.
¾ А вы не помните? - обратился Путилин к монаху.
¾ Я помню, что это полотенце было положено на киот иконы или на предпоследнем, или на последнем месте, - твердо проговорил монах.
¾ Почему вы упираете на эти два последние места?
¾ Потому что до посещения их на иконе ничего не было.
¾ Скажите теперь: молебны везде протекали быстро, без всяких инцидентов?
¾ А именно?
¾ Не было ли больных, которых бы подводили или подносили к иконе?..
¾ Как сказать? Плакали... жарко молились... Прикладывались многие... Особенного ничего не происходило.
¾ А могу я осмотреть последние приношения чудотворной иконе? - вдруг быстро задал вопрос Путилин.
¾ О, конечно, конечно, достоуважаемый Иван Дмитриевич! - хором последовал ответ.
Но я ясно видел, что почтенное духовенство немало удивлено расспросами и желанием моего талантливого друга. Им ли, впрочем, было не удивляться, когда Путилин ставил, порой, в тупик искушенных деятелей на почве преступления или сыска?
...И вот пред ним целая гора всевозможных доброхотных даров святой иконе.
Чего тут только не было!
Рядом с бархатными, шитыми золотом, пеленами, находились скромные дешевенькие полотенца из грубого холста; там - жемчугом унизанная сумочка для святой ваты - лежала бок об бок с дешевеньким ситцевым платочком.
Путилин продолжал внимательно разглядывать приношения.
"Что может найти он здесь, в этих предметах? Какое они могут иметь отношение к возмутительному злодеянию?" - копошилась в голове мысль-догадка.
Вдруг я заметил, что он взял в руки широкое белое шелковое полотенце, расшитое цветными шелками, стал особенно пристально рассматривать его.
Все, в том числе и я, выжидательно и недоумевающе уставились на него.
¾ Помилуй Бог, какое странное полотенце! - громко произнес он.
¾ Чем? - быстро спросил я.
¾ В самом деле, что такое? - ближе придвинулись к Путилину духовные лица.
¾ Да... да так... рисунок узора занятный, - бесстрастно ответил он. И повернулся к духовным властям: ¾ Вы позволите мне оставить его у себя на некоторое время? Заинтересовался я им, очень уж небрежно и спешно заканчивали вышивание на нем. Смотрите, какие несуразно большие, неправильно кривые крестики выводили по канве на нем!
¾ Сделайте милость... хотя это и чужое приношение, но ради пользы дела...
¾ Да, да. Я вам верну его скоро, если... если оно...
И, распрощавшись, Путилин уехал со мной в гостиницу.
Там, в номере, он опять принялся за осмотр полотенца.
¾ Как хорошо начато. Удивительно искусная работа! И вдруг, такие скачки, прыжки, - бормотал он в полголоса.
¾ Скажи, пожалуйста, Иван Дмитриевич, что ты так пристал к этой вещи?
¾ Пристал? Браво, доктор, первый раз в своей жизни ты угадал, изрек истину! К этому полотенцу я действительно пристал, как муха к клею. И для того, чтобы отстать, мне надо даже вымыть руки.
И к моему изумлению, Путилин стал мыть руки у мраморного умывальника.
Когда в два часа я проснулся, номер был пуст. Путилина не было.
¾ Началось! - вырвалось у меня.