- Разберись ты в этой путанице, Петя, я ровно ничего не понимаю. Сонечка, кажется, сошла с ума.
Тогда Сонечка Уконина, дрожащая, взволнованная, начала рассказывать о том, что случилось сейчас там, на бульваре.
По мере того как она рассказывала, испуг, страх, изумление стали появляться на лицах четы Назимовых.
- И она села в карету?
- Да, да, и поехала... Я думала, она уже здесь...
- Господи, что же это значит? - мать заломила в отчаянии руки.
Лицо Назимова сделалось багровым.
- Это... это значит, что нашу дорогую дочь похитили! - хрипло вырвалось у него.
- Похитили? Кто? Зачем? - пролепетала, близкая к обмороку, Назимова.
- Останьтесь здесь, около нее! - обратился Назимов к Укониной. - Я еду сейчас к властям... Здесь кроется какое-то страшное преступление. Великий Боже, за что Ты покарал меня такой лютой казнью! Женечку мою, дочку мою дорогую, украли!
В голосе бедного Назимова слышалось подавленное рыдание.
На следующий день вся Одесса была полна слухами, толками, пересудами о пропаже единственной дочери-красавицы Назимовых.
Весть о похищении с быстротой молнии распространилась по городу, поражая одних своей дерзостью, других таинственностью, загадочностью.
- Ведь вы подумайте только,в девять часов вечера, у бульвара, набитого публикой...
- Это поразительно!
- А если тут того... роман замешан?
- Какой роман?
- Хе-хе-хе! Какие бывают романтические приключения с хорошенькими барышнями? Сами знаете.
- Вздор! Mademoiselle Назимова - барышня хорошего общества, умница, серьезная.
- Э-э, батенька, черти водятся, именно, в тихом омуте... Вы-то сообразите, как это так барышня рискнет сесть в карету с незнакомым ей господином? Ясно, что тут замешана какая-нибудь любовная история.
Так шумела экспансивная, южная, одесская толпа.
Высшие власти Одессы, принявшие горячее участие в гopе, постигшем почтенного Назимова, подняли на ноги всю наружную и сыскную полицию.
Прошло два энергичных, тщательных розыскных дня, не давших, увы, никакого положительного результата. Тогда-то вот к моему знаменитому другу Путилину полетела срочная депеша от властей и от Назимова, в которой его умоляли немедленно приехать в Одессу для раскрытия этого загадочного происшествия.
"Еду. Прекратите все розыски. Путилин",
- так ответил великий сыщик.
Через несколько часов по получении пригласительной телеграммы мы мчались экстренным поездом в Одессу.
ПУТИЛИН В ОДЕССЕ. ПИСЬМО ОТ ЕВГЕНИИ НАЗИМОВОЙ
Недоезжая нескольких станций до Одессы, я проснулся, отлично выспавшись.
Проснулся, протер глаза и - и немало удивился, в купе, которое мы занимали, Путилина не было, но зато вместо него сидел неведомый мне пассажир.
Это был щеголеватый господин, так и сверкающий массой драгоценностей: перстнями на всех пальцах, булавкой с огромным солитером, толстой золотой цепью с бриллиантовыми жетонами.
Наружность изобличала в нем еврея.
Я обратился к нему:
- Простите, милостивый государь, но это купе занято. Оно принадлежит мне и моему другу.
- Вы извините меня, - с сильным акцентом ответил с неба свалившийся пассажир. - Прежде всего оно принадлежит железной дороге.
Он вызывающе и как-то пренебрежительно поглядел на меня.
Этот ответ, а, главное тон его, взорвали меня.
- Должен заметить вам, милостивый государь, что ваше замечание далеко не остроумно, раз мы откупили купе, стало быть, до места следования оно наше.
- И чье же, наше?
- Еще раз повторяю: мое и моего друга.
- А где же ваш друг?
- Это не ваше дело! - отрезал я.
- Нет, позволяйте извинить меня, это мое дело; может быть вы просто едете один и желаете занимать все купе.
- Но у нас есть билеты! - закричал я, выведенный из себя подобным нахальством.
- Так потрудитесь показать их мне, тогда я уйду! - взвизгнул и он.
Я полез в дорожную сумку, но тут же вспомнил, что купе у нас по особому сертификату и что таковой, конечно, находится у Путилина.
"Куда делся Иван Дмитриевич? - с досадой и тревогой подумал я, гневно выходя из купе. - Надо его отыскать".
Уборная-умывальня была пуста. Я осмотрел весь вагон, Путилина не было.
В злобе вернулся я в наше купе. Вошел - и затрясся от бешенства: на моем диване, на моих вещах лежал, развалясь, бесцеремонный "шикарный" господин!
- Милостивый государь! Как вы смеете?! - рванулся я к нему.
- Тише, тише, доктор, а то ты, того гляди, прибьешь меня.
Я остолбенел. Что это? Да, ведь это голос моего знаменитого друга!
- Ты?
- Я, - он тихо рассмеялся.
- Я очень доволен, доктор, что первая проба оказалась удачной.
- Но зачем, Иван Дмитриевич, этот поразительный маскарад сейчас, теперь?
Путилин усмехнулся.
- Ты, по обыкновению, очень наивен. Раз мне приходится иметь дело с такими ловкачами, как одесситы, то... то надо держать ухо востро. Можешь ли ты быть уверен, что они не пронюхали о приглашении меня? Что они не поджидают каждого поезда, дабы удостовериться в моем приезде? Хорош же я буду, выйдя из вагона в своем собственном виде! Друг мой, тебе должно быть известно, что я не люблю давать излишнего оружия в руки моим противникам.
О, да, я это знал!
Путилин, помолчав, вновь обратился ко мне:
- Весьма возможно, доктор, что меня будут встречать не только одесские пираты и бандиты, но и кто-нибудь из представителей власти. Мы поступим так: я пройду мимо них как простой пассажир, а ты - тебя никто не знает - подойди к тому или тем, на кого я укажу тебе глазами, и незаметно толкни и шепни: "Путилин уже приехал. Следуйте в управление сыскной полиции!"
Хрипло дыша, ввел паровоз поезд в дебаркадер вокзала. Путилин вышел первым.
Быстрым орлиным взором охватил он публику, стоящую на пероне вокзала.
Кого тут только не было! Как колосально трудно было разобраться в этой пестрой, шумливой толпе!
- Прямо к этому... высокому полковнику... - донеслось до меня еле слышное приказание великого сыщика.
Он, вручив свой чемодан носильщику, громко, с великолепным еврейским акцентном, сказал ему:
- Пожалуйста, в самую лучшую гостиницу!
И какой-то особенной походкой пошел за носильщиком.
Я заметил, что какие-то молодые люди с жадным вниманием всматриваются во всех выходящих из вагонов первого и второго класса пассажиров.
Я направился к лицу, указанному мне моим другом и, проходя мимо него, как бы невзначай толкнул его:
- Pardon... простите! - громко сказал я, а затем, еле слышно, добавил: - Путилин приехал... прошел... следуйте за мной… - Полковник вздрогнул.
- Кто вы? - в тон ответил он мне.
- Друг его... доктор X.
- А-а...
Через полчаса в служебном кабинете одного из местных властей, а именно начальника одесской сыскной полиции, собрались многие должностные лица.
По адресу Путилина неслись восторженные комплименты.
- Ловко это вы, ваше превосходительство, устроили! Всем нам нос утерли; мы вас прозевали, не приметили!
- Благодарю вас, господа, за любезную встречу, но такая помпезность совсем не входила в мои планы. Давайте приступим к делу.
Коллега начал посвящать знаменитого гастролера во все перепитии загадочного исчезновения.
- Мы сделали то-то... мы направили розыски в таком направлении...
- Отлично. Чудесно. Превосходно! - повторял Путилин. - А не могу ли я увидеть сейчас отца похищенной девушки, господин Назимова?
- Я уже распорядился об этом Иван Дмитриевич.
- Браво, коллега, вы - чародей!
Действительно, вскоре, минут через двадцать, в кабинет, наполненный одесскими гражданскими властями, вошел Назимов. Вид его был крайне понурый, удрученный.
- Его превосходительство, начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин, - представили ему моего знаменитого друга.
Назимов горячо пожал ему руку.
- Как мне благодарить вас! Но... но...
Сильное волнение сдавливало его горло.
- Но горю моему теперь даже вы не можете помочь.
- Как?
- Что такое?
Путилин пристально поглядел на убитого горем отца.
- Почему вы думаете, что я не смогу помочь вам, господин Назимов? Вы сомневаетесь в моих способностях? - Назимов жестом отчаяния схватился за голову.
- Ах, не то, не то! Разве я осмелился бы выразить вам, богу русского сыска, свое недоверие?
- Так в чем же дело?
Какая-то глухая борьба происходила в старике.
- Я... я думал это оставить в тайне, так как мне страшно больно разглашать то, что случилось, но теперь, видя ваше доброе, горячее участие, я не считаю себя вправе скрыть от вас происшедшее.
- Да в чем же дело? - нетерпеливо вырвалось у Путилина.
- Дело в том, что я совершенно напрасно побеспокоил вас всех, господа, и в особенности вас, глубокоуважаемый господин Путилин. Дочь моя вовсе не похищена.
- Как? - вырвался у всех изумленный возглас.
- Я получил от нее письмо.
- Вы получили письмо от вашей дочери?
- Да.
Начальник одесской сыскной полиции торжествующе поглядел на жандармского полковника.
- Что я вам говорил? Не был я прав? - тихо прошептал он тому на ухо.
- H-да... - развел тот руками.
- Вы можете мне показать, господин Назимов, это письмо? - твердо произнес Путилин.
- Я даже обязан это сделать. Я так виноват перед вами, что обеспокоил вас, ваше превосходительство.
Назимов, трясущимися руками, вынул из бумажника письмо и подал его великому сыщику.
- Вы позволите прочесть его вслух? - обратился Путилин к несчастному отцу.
- Делайте, что хотите! - с отчаянием махнул рукой Назимов.
Нервы его сдали.
Он глухо зарыдал, тряся седой головой, бессильно опустился на широкий кожаный диван.
Я присутствовал при этой сцене и я счел своей обязанностью врача оказать медицинскую помощь Назимову.
- Итак, господа, прошу вас выслушать письмо, - раздался бесстрастный голос Путилина.
И он начал читать:
"Мои дорогие папа и мама! Простите меня за тот обман, который я разыграла перед вами и знайте, что на самом деле я вовсе не похищена, а увезена по доброй воле. У меня не хватило смелости признаться вам в том, что я полюбила человека, за которого, я знаю, вы не согласились бы отдать меня замуж. Наши же отношения зашли так далеко, что брак необходим. Сию минуту я не рискую явиться к вам; под влиянием остроты момента вы навряд ли отнесетесь ко мне с великодушным милосердием. Пишу вам для того, чтобы успокоить вас, что я жива, здорова, день и ночь думаю о вас и о том моменте, когда вы простите вашу нежно вас любящую дочь. Я приду к вам, дорогие папа и мама, через несколько месяцев. Примете ли вы тогда вашу Женю, которая невольно причинила вам столько тревог, волнений? Я счастлива: я полюбила хорошего человека, с которым и пойду вместе, рука об руку, по жизненному пути и вскоре упаду к вашим ногам. Ваша Женя".
Все были поражены.
- Вот оно что! - в раздумьи протянул жандармский полковник. - Самый обыкновенный случай увлечения молодости.
- М-да, - послышались разочарованные голоса. Назимов, правда тише, но все еще рыдал.
- Так что, наше вмешательство теперь излишне? Или вам угодно продолжать все-таки поиски вашей дочери? - спросил отца начальник одесской сыскной полиции.
Старик сокрушенно махнул рукой.
- Что уж теперь искать? Все равно дело сделано. Господи, стыд-то, позор какой! Осрамила, ославила! Мог ли я думать, что она, моя Женечка, выкинет такую штуку?
Путилин внимательно рассматривал письмо беглянки.
- Вы, убеждены, что это почерк вашей дочери? - вдруг быстро, неожиданно задал он вопрос Назимову.
- Да. Ее, ее почерк.
- Вы твердо в этом уверены?
- Мне ли не знать почерка дочери моей? - уныло ответил Назимов.
- У вас нет ли с собой чего-либо, написанного ею, кроме этого письма?
- Да вот, дорогой господин Путилин, ее поздравление, когда она уезжала в Москву.
Путилин так же пристально стал разглядывать розовый листок бумаги.
- Да, да, это почерк вашей дочери. Ну, что делать, я прокатился, кажется, зря в Одессу. Это первый случай в моей практике. Во всяком случае я очень рад, что дело не носит кровавого характера. Могло быть хуже. Прощайте господа!
Все бросились к Путилину.
- Вы уже собираетесь уезжать, ваше превосходительство? Вы бы хоть отдохнули. Ах, Боже мой, такой необыкновенный случай, зря обеспокоили вас...
- Ничего, ничего, господа... - ответил великий сыщик.
Назимов со слезами на глазах благодарил и извинялся...
Мы приехали в "Европейскую" гостиницу, где остановился Путилин.
- Не правда ли, доктор, мы сыграли дурака?
- Ты-то тут при чем, Иван Дмитриевич?.. Обидно, конечно... Когда же мы едем?
- Да сегодняшнюю ночь надо провести еще здесь. Признаться, устал я изрядно, путь от Петербурга до Одессы не ближний.
Утомленный, я прилег на оттоманку и задремал. Когда я очнулся от сладкой дремоты, Путилина в номере не было. "Великолепный" наряд еврейского джентльмена лежал на кресле; чемодан был раскрыт. Валялись краски, гримировальные карандаши.
В "ВЕСЕЛОМ" ДОМЕ. НОВЫЙ АГЕНТ ГОСПОДИНА КОПЕЛЬМАНА
Как потом оказалось, Путилин, переодевшись и загримировавшись, оставил меня спящего и вышел из гостиницы.
Одесса еще и не думала о сне.
Город заграничного типа любил вечернюю и даже ночную жизнь.
Когда знаменитый сыщик очутился на широком тротуаре нарядной улицы, он невольно задал себе вопрос:
- Ну-с, что же теперь делать? Предо мной огромный город, который я к тому же и не знаю. В этом городе я хочу отыскать исчезнувшую девушку. В руках у меня никаких следов, за исключением письма. Отступить?
Эта мысль привела Путилина в бешенство.
Отступать! Ему, который еще никогда не пасовал, придется бросить карты и прекратить игру?
"Но, ведь, это чистое безумие! Найти немыслимо. Помощи от одесских коллег ждать нечего. Уезжай, уезжай!" - шептал ему таинственный голос.
- А моя "кривая"? А что если я не ошибся? - Путилин нанял фаэтон и велел везти себя в порт. Там он побывал в главной пароходной конторе. Несмотря на вечерний час его карточка возымела действие и он получил все необходимые ему сведения.
- Так что на этих днях в Константинополь пароход не отправлялся?
- Нет.
- А когда будет отправка?
- Завтра в три часа дня.
- Благодарю вас.
Путилин сел в фаэтон и обратился к кучеру:
- Скажи, любезный, какой у вас самый дорогой, самый шикарный веселый дом?
Извозчик, подумав, ответил:
- Вези меня туда. Ты подождешь меня, я тебе щедро заплачу.
С чувством глубокого отвращения, а вместе с тем и искренней жалости к горемычным обитательницам притона, входил туда Путилин.
"Что делать, мы, как и доктора, обязаны для пользы дела входить всюду..." - шептал он про себя.
Чтобы не показаться "подозрительным", ему пришлось притвориться пьяным.
- Шампанского! - слегка заплетающимся языком отдал он приказ нарядной, но отвратительной мегере. Засуетились все.
- Кажется, "гость" - богатый и важный, - послышался шепот.
И вскоре благороднейший сыщик сидел в комнатке с розовым фонарем и беседовал с миловидной, но сильно накрашенной барышней.
- Скажите, как вы попали сюда? Как, вообще, вербуются новенькие в это печальное место?
Путилин вынул пятьдесят рублей и подал девушке.
- Возьмите себе на конфеты за то, что поболтаете со мной. Я - очень любознательный человек.
Барышня обрадовалась.
- Да как попадаем? Некоторые сами являются, других по большей части доставляют скупщики живого товара, коммиссионеры. Они продают нас хозяйке.
- Кто эти коммиссионеры?
- Разные есть. Большей частью - евреи.
- Но вы вот, например, через кого попали сюда? - Тоска и злоба засветилась в глазах девушки.
- Тоже через одного такого... подлеца...
- Вас обманули?
- Да. Место обещали. Поверила, дура, польстилась на жалованье большое и попала сюда. Год уже скоро. А уж отсюда известно, не вырвешься.
- Много таких поставщиков?
- Мелкие - те агенты у своих хозяев, а самих-то главных - двое.
- Кто же они?
- Копельман и Финкельштейн.
- Вы через кого же угодили?
- Копельман сосватал, - злобно вырвалось у девушки. У него контора своя есть, агенты его шныряют и ловят таких дур, как мы.
- Адрес его знаете, барышня?
- Да вы для чего это меня все расспрашиваете? - Путилин задумался на секунду.
- Отомстить одному из таких хочу. Кровопийцы они, людоеды.
Барышня так и загорелась.
- Да ну? Правда?
- Правда.
- Миленький, отомстите! Много они нашей сестры испортили...
- На Н-скую! - отдал приказ Путилин вознице.
Не доезжая нескольких домов до угла, Путилин вышел из фаэтона и пошел пешком.
"Коммиссионерная контора Л. Копельмана", - прочел он вывеску.
На секунду великий сыщик задумался. Потом решительно вошел в подъезд и позвонил у дверей, на которых была дощечка конторы.
Прошло несколько секунд безмолвия.
Путилин позвонил вторично.
- Кто там? - послышался из-за двери голос.
- Насчет товара! - спокойно ответил Путилин.
- Какого товара?
- Я не могу кричать на всю лестницу. Отворите, не беспокойтесь.
Путилин говорил с сильным польским акцентом, которым владел в совершенстве.
Дверь отворилась.
Путилин быстро вошел в комнату конторы.
Владелец ее - это был Копельман - испуганно отстранился, тревожно пытливо оглядывая посетителя своими круглыми глазами.
- Что вам нужно? Кто вы?
- Вы - пан Копельман?
- Ну, я. А вы кто?
- Станислав Иосифович Добржанский, из Варшавы. Польщен честью сделать знакомство с уважаемым паном Копельман.
- А вы откуда меня знаете? - все еще недоверчиво спросил Копельман.
Путилин-Добржанский рассмеялся высоким, сладким смехом.
- Хе-хе хе! Вы думаете, мы не знаем в Варшаве, что в Одессе есть такой господин Копельман? О, мы следим за теми, кто нам нужен, прошу пана верить!
При слове "следим" смертельная бледность покрыла багровые щеки еврея-коммиссионера.
- След... следите? А почему, зачем вы следите за мной?
Голос его дрожал.
И опять послышался веселый смех "Добржанского из Варшавы".
- Да потому, что мы работаем на одном деле, хе-хе-хе!
Вздох облегчения вырвался из груди Копельмана.
- Вы... вы говорите правду?
- Прошу верить, я никогда не лгу.
- Вы продаете этот товар? Вы можете поклясться?