- Да уж потому, Вишенка. И не обязательно было работать. Не за этим и устраивала. Такие женщины, как ты, созданы для удовольствия. Крепкий, сладкий ликер. "Черри".
Тогда-то и появилась эта злосчастная кличка. Но в тот момент Ксения не придала ей значения. Она думала только о деньгах. А Женя опять лениво зевнула:
- Слушай, я совсем не знаю твоего мужа. Вдруг это урод какой-нибудь?
- Нет, что ты! Он очень красивый!
- Да я не об этом, дурочка. Мне не денег жалко. Просто всегда надо знать, за что платишь. Заходи завтра вместе с ним. Посидим, кофе выпьем. Он, кстати, пьет?
- Кофе?
- Нет, сладкий ликер. Водку, Вишенка, водку.
- Что ты!
- Курит?
- Нет. Зачем?
- Значит, ты его единственная радость в этой жизни?
- Наверное. Я очень его люблю.
- Речь не о тебе…
В это время рыжий принес поднос, поставил его перед Женей. Она небрежно дернула его за руку:
- Сядь сюда. Тебе нравится эта девушка?
- Женя, ты что?!
- А ты, Вишенка, помолчи.
- Вишенка? - рассмеялся рыжий. - Нравится!
- А она, между прочим, имеет глупость быть жутко влюбленной. Ибо только глупая влюбленная дура может примчаться устраивать дела своего муженька, который должен все делать сам, ведь он же глава семьи.
- А как же я? - еще громче рассмеялся рыжий.
- Ну, с твоими талантами проще иметь любовницу, чем жену.
- Между прочим, мой муж не хуже! - с гордостью заявила Ксения.
- Вот как? - усмехнулась Женя. - Что ж в нем такого особенного? Редкий экземпляр, да?
- Он тебе не бабочка!
- Бабочка не бабочка. Все они становятся бабочками, когда идешь на них с сачком.
И Женя притянула к себе своего рыжего, обняв его за шею. Запустила руку в жесткие, густые волосы, звонко чмокнула в ухо. Рыжий, словно кот, замотал головой. Потом шутливо заломил Евгении руку. Она ловко вывернулась, слегка оцарапав его гладким розовым ногтем:
- Не кусается.
- Я, пожалуй, пойду, - поднялась Ксения, чего-то вдруг застеснявшись.
Евгения же посмотрела на нее очень пристально:
- Все такая же. Ладно, иди. - И, не удержавшись, добавила: - Черри.
30: 15
Сначала Ксении показалось, что она проиграла все. События разворачивались настолько стремительно, что, как и всякое крушение, они стали понятными не сразу, а некоторое время спустя. На следующий день после разговора с подругой Ксения пришла к Жене вместе с мужем. И вот тогда-то, впервые взглянув на него чужими женскими глазами, Ксения поняла, как же он красив! Даже рыжий не мог с ним сравниться. Тот был ярок, а муж Ксении удивительно гармоничен. И лубочная живопись по всем статьям проиграла творению кисти талантливого мастера.
- Откуда у тебя такое? - шепнула Женя, когда пришла на кухню за тарелкой с бутербродами. Ксения уже суетилась там, на кухне она всегда чувствовала себя более комфортно.
- Я замужем уже более пяти лет, - простодушно ответила она.
Женя ничего не сказала, только посмотрела как бы мимо подруги, а взгляд ее Ксения поняла только год спустя, когда они сидели вдвоем в каком-то дешевом баре и Князева чуть наклонила голову в своем знаменитом кивке:
- Этот.
Ксения не знала чувства ревности. Муж никогда не давал ей повода. И в тот день хозяйка роскошной квартиры впечатления на него не произвела. Он не любил таких долговязых, безгрудых, с мальчишеской фигурой и маловыразительным, плоским лицом. А Женя в конце вечера сказала:
- Конечно, я вам помогу. Дам денег, и без всяких процентов. Я неплохо зарабатываю. Одно условие.
- Какое? - поинтересовалась Ксения.
- Мне скоро ехать за границу, на турнир. А Шурик мой поступает в институт.
И тут Ксения поймала удивленный взгляд рыжего. Подруга же усмехнулась:
- Да-да. Чего ты так смотришь? Забыл, что у тебя вступительные экзамены?
- А у тебя что, выпускные? - огрызнулся рыжий. И Ксения поняла, что этот, в отличие от прежнего, брюнета, не безреберный. И совершенно неожиданно он стал ей вдруг симпатичен.
- У меня все по графику, - осадила его Женя. - Так вот. Я не могу поехать одна. Мне нужен сопровождающий. Мужчина. И желательно симпатичный. Твой муж, Вишенка, подойдет.
Ксения растерялась:
- А почему…
Не договаривать фразы до конца было ее плохой привычкой. Замахнуться ракеткой для удара и вдруг замереть. Ксения только спросила своего любимого:
- И ты поедешь?
- У меня нет загранпаспорта, - как-то странно задумчиво сказал он. - И работа.
- Ну, работу мы потом поищем другую, - усмехнулась Женя. - А документы - не проблема. Я за все заплачу.
И она действительно за все заплатила. Ксения всегда была так наивна. Она собирала любимого в дорогу, вовсе не думая, что это билет в один конец. Он уехал, но к ней уже не вернулся. Да и их двухкомнатную квартирку вскоре отобрал. Ксения при редких встречах видела перед собой другого человека. Откуда-то появились и жадность, и мелочная расчетливость, и привычки к дорогим вещам, во имя которых он готов был теперь жертвовать всем. Он был тогда словно опоен и опьянен Евгенией. И делал все, как она хотела. Ксения была беременна, и это парализовало ее волю. Ее выворачивало наизнанку в туалете каждые полчаса: от сильного токсикоза или на нервной почве. Она была готова на все, лишь бы это поскорее кончилось - и ненужная теперь беременность, и развод. Без детей разводили быстрее и проще. Ксения думала недолго, быстренько сделала аборт и, получив обратно паспорт с новым штампом и девичью фамилию, подумала, что это навсегда. Она заимела свою собственную комнату в коммуналке, ее бывший муж переехал в отдельную однокомнатную квартиру, мотивируя это тем, что изначально жилплощадь принадлежала ему.
Следующий, год был в жизни Ксении самым страшным. Она осталась одна, в ужасной комнате, с ужасными соседями, без денег и без работы. Без образования, без знакомств, без стажа - она могла найти лишь место библиотекарши с самым маленьким окладом. Ксения почти голодала, влача серую, безрадостную жизнь. Она донашивала старые вещи, покупала на оптовом рынке кости и обрезки, чтобы сварить себе на неделю маленькую кастрюльку супа. Она не хотела знать, как живут подруга и бывший муж. Боль от предательства отступила перед постоянным чувством голода. Терзаться от душевных ран можно только тогда, когда не хочется есть. А Ксении надо было думать и о том времени, когда износится последняя пара обуви, купленная еще при муже. Она радовалась только, что страдает одна. Обречь на такую жизнь еще и ребенка было бы совсем невыносимо.
Да, это был страшный год. Зачем? Но она жила. По инерции и потому что просто была трусихой. Ей казалось, что резать себе вены - больно, веревка может оборваться, таблетки подействовать как-то не так и что умирать вообще страшно. Но за год она дошла до крайней степени нервного и физического истощения и тогда-то, ранней весной, вновь встретила Женю Князеву. Подруга окликнула ее из своей новой машины:
- Эй! Черри!
Ксения так и не поняла, как Женечка Князева оказалась в этом районе столицы. Но машина и наряд подруги произвели на нее впечатление. Это стоило таких денег, на которые Ксения, при ее скромных запросах, могла бы прожить если не всю жизнь, то уж точно добрую ее половину.
- А где… - начала было Ксения, но по своей глупой привычке не договорила.
- Плохо выглядишь, - окинула ее внимательным взглядом подруга. - Жаль.
Ксения повернулась было к ней спиной и двинулась к своему дому, но тут же услышала, как хлопнула дверца машины:
- Черри! Подожди.
Женя догнала ее в несколько звериных прыжков. Она была в отличной форме и даже дошла недавно до финала в одном не слишком крупном турнире. Двигалась Женя очень легко, и сила, с которой она схватила подругу за плечо и развернула лицом к себе, была не женской.
- Подожди. Я к тебе приехала. Можешь забрать своего мужа назад, если хочешь.
- Как это забрать? - удивилась Ксения.
- Он мне больше не нужен. К тому же ты была права: он тебя любит.
Ксения не помнила этих своих слов. Ничего себе любовь!
- Нет, спасибо, - ответила она подруге. - Я пойду, пожалуй.
- Значит, ты здорово на него злишься? - обрадовалась Женя. - Я так и думала, что ты вздохнешь с облегчением, избавившись от этого типа. В сущности, все они мерзавцы. Проверено: мин нет. Знаешь, я вытравила у него все. И гордость, и дурные привычки. Он стал совсем ручной. Но, черт возьми, он все время тебя вспоминает!
- И что он при этом говорит? - почти равнодушно поинтересовалась Ксения.
- Да ничего не говорит! Что, это обязательно надо говорить, дурочка? Он чумной, твой бывший благоверный. Такой же, как и ты. Я уже жалею, что совратила его. Обрадовать тебя?
- Чем еще ты можешь меня обрадовать? - горько усмехнулась Ксения.
- Мы расстались. Если ты его не заберешь, я пристрою его к моей подруге на фирму. А ты учти, что она девушка зубастая. А твой, как всегда, хорош. Между прочим, отличный экземпляр, только нежизнеспособный. Раритет какой-то. В смысле характера. Знаешь, зачах. Скажешь "иди" - идет. Скажешь "сиди" - сядет. Даже не интересно. А в постели…
Ксения рванулась от подруги почти бегом. А та за ней.
- Эй, Черри! Так заберешь?
- Что он, чемодан?! - И тут у Ксении закружилась голова. Она вспомнила, что еще ничего не ела с самого утра. Зарплату опять задержали, и даже суп сварить сегодня было не из чего. Она свалилась прямо на руки Жене, и подруга испытала что-то похожее на человеческое сострадание:
- Ты что? Плохо, да? Ты не беременная?
- С чего? Просто голодная.
- Как это? - удивилась подруга.
И Ксения не выдержала и расплакалась:
- У меня совсем, ну совсем нет денег.
И в следующий момент она была уже в машине, в теплом, кожаном салоне, укрывшем ее от моросящего дождя и ледяного ветра, и ела соленую от слез шоколадку, которую Женя достала из бардачка. А потом они сидели в ресторане, и Ксения не знала, что делать с едой, которую принес официант. Пока Женя не взяла нож и сама не порезала мясо на маленькие кусочки. Было тепло, сытно, а вокруг удивительно красиво. Люди сидели, веселились и, казалось, не знали никаких проблем. Ксения с ужасом вспоминала о том, что завтра ей опять на работу. С девяти до шести, как обычно. С перерывом на обед, во время которого не будет еды, потому что вряд ли дадут зарплату.
Она выпила немного шампанского и сама не помнила, как оказалась вечером в квартире подруги. Ксения уснула крепко, а утром поняла, что на работу давно уже проспала. Так своим полуобмороком она выиграла одно очень важное очко: обеспеченную и необременительную на первых порах жизнь с бывшей одноклассницей.
Появившись в то утро в дверях спальни, Женя сказала:
- Тебе никуда не надо идти. Тем более на работу. Если не хочешь даром есть свой хлеб, можешь приготовить завтрак на двоих.
И Ксения пошла на кухню. Там, поджаривая хлеб для бутербродов, она все время оглядывалась, пытаясь определить, есть ли в квартире мужские вещи: тапочки в прихожей, крепкие сигареты в кухне на столе и, главное, тот особый запах, который действует на женщину, словно кнут. Запах этих самых сигарет и дорогого одеколона, чистых рубашек и тех, что уже успели пропитаться потом. Запах силы и той надежности, за которую всегда хочется спрятаться, словно за стену.
Женя заглянула наконец в кухню, и Ксения не выдержала:
- Ты одна?
- Между двумя романами, старым и новым, усмехнулась она. - Не переживай, твоего здесь уже нет.
- А кто будет?
- Сама пока не знаю. От твоего мужика у меня в душе остался неприятный осадок. Вроде и не плюнули туда, но здорово намутили. Я впервые задумалась над тем, что на свете есть любовь. Есть ведь, а, Черри?
- Есть.
- Упрямая. Так что ж тебе не простить его? А? Разменять свои квартирки обратно, в одну, и все начать сначала?
Ксения с ужасом вспомнила об аборте. Ей было ужасно больно, так больно, что она кричала. Но еще больнее была мысль о совершаемом убийстве. Случись это еще раз, она бы не пережила. Только не зная, на что идешь, можно пойти на такое. Она не могла думать о бывшем муже, не вспоминая больницу, холод клеенки, постеленной на кушетку, и страшную, убивающую боль.
Именно поэтому когда он зашел внезапно, без всякого предварительного звонка в квартиру к подруге, и Ксения открыла ему дверь, то кнутом хлестнуло воспоминание о боли. И о том страшном годе одиночества и нищеты, который пришлось пережить.
- Ты? - удивился бывший муж. - Как здорово! Откуда?
- А тебе что здесь надо? - Ксения замерла на пороге, решив не пускать. Подруга ушла куда-то, а без нее она чувствовала свою беззащитность.
- Поговорить хотел… С ней… А теперь с тобой.
- Слушай, чего тебе еще? Сломал две жизни - свою, мою, а третью… - Она хотела сказать о ребенке, но удержалась, а он почему-то подумал о Жене.
- Ха, ничего с ней не случилось. Послушай, ну дай я хоть в прихожую войду?
Ксения слегка посторонилась. А он заторопился, словно понимая, что времени немного и можно снова оказаться там, за порогом, перед закрытой дверью.
- Я виноват. Словно затмение какое-то нашло. Понимаешь, здесь нищета, долг, который тянул на дно камнем, впереди непонятно что… Ты даже себе не представляешь! Сам не понял, как случилось. Там другие люди, нарядные, беспечные, богатые. Думают только о том, как бы потратить деньги. Потом турнир, журналисты, телекамеры. Она здорово играла!
- Для тебя, наверное, старалась, - съязвила Ксения.
- Она просила только помочь выиграть. Не сбивать настроение, после матча просто пожалеть. Она так выматывалась, ты себе даже не представляешь! А потом…
- Потом проиграла и просила пожалеть уже за это. А потом сказала, что будет и другой турнир. И ты подумал, что еще раз можно побыть на трибуне, поймать на себе внимание телекамеры, представить, как все женщины, сидящие перед экранами в этот момент подумали: "Кто это? Какой милашка!"… Убирайся!
- Да любой на моем месте поступил бы точно так же! Понимаешь ты?! Любой!!
- Послушай, но что-то же есть еще на свете? Кроме этой вечной сытости, праздника жизни и бешеных денег? Кроме такого счастья есть же еще и другое?
- Да, есть. Но только для сильных, а не для слабых. А таких, сильных, все меньше и меньше.
- Уходи.
- Значит…
- Да. Иди туда, к слабым. Каждое новое предательство совершать все легче и легче. - Она наморщила носик, произнеся эти торжественные слова и так же торжественно указала ему на дверь.
- Как я ее ненавижу! - сжал кулаки бывший муж.
- Не она, так другая.
- Нет, она! Я хочу ее убить.
Ксения стала подталкивать его к двери.
- Не надо. Руки убери, - как-то по-детски взмолился он. - Черри!
Вот тут она осатанела и сильным толчком выпихнула его за дверь. Захлопнула, повернула в замке ключ. Потом налегла всем телом, словно боялась, что дверь вывернется с петель. После нескольких неуверенных стуков все было кончено. До того дня, когда он открыл дверь и появился на пороге уже собственной квартиры с этим глупым:
- Черри, детка, ты вернулась?!
1: 1
Она внимательно смотрела, как бывший муж маленьким глотками пьет джин с тоником из стакана чешского стекла, до краев наполненного льдом. Аккуратно и словно наблюдая себя со стороны. Нельзя было не признать, что он теперь похож на героя какого-нибудь мыльного сериала. Так же красив, ухожен, так же вышколен и даже вызывает у зрителей, а главное, у зрительниц, чувство симпатии. Смотреть на него приятно, что ни говори. А раньше был просто мальчишка, немного смешной, немного озорной. Мог позволить себе глупые детские шутки, например подкрасться к ней сзади и, обняв крепко-крепко, куснуть в шею, сказав при этом громко и весело:
- Ам!
Ксения вдруг представила себе этого, с бокалом, на цыпочках или с глупой улыбкой на лице, и не выдержала, улыбнулась.
- Ты чего? - обрадовался он.
- Так. Ничего у нас не выйдет. А пришла я потому, что первым делом подумала про тебя. Ты же сказал тогда, что больше всего на свете мечтаешь ее убить.
- И что?
- Меня вчера следователь расспрашивал. Долго. Евгения перед смертью узнала убийцу. Кто-то слышал, как она сказала: "Шурик".
- И ты подумала?
- Тебя я знаю лучше, чем остальных. Вернее, твою к ней ненависть. Ты мог бы…
- Да, - очень легко согласился он. - Мог.
- Надеюсь, ты был на работе?
И он опять очень легко покачал головой:
- Нет, я не был на работе.
- А где?
- На шоссе. Машина сломалась.
- И конечно, никто тебя не видел.
- Почему же? Видели. Многие. Только найди теперь попробуй этих людей!
- Куда же тебя понесло?
- А тебе-то что? Скажи, что ты ко мне вернешься, и я тебе тоже все расскажу.
- Тебе не надоело? Нельзя, понимаешь, нельзя вернуть ни те годы, ни эти. Пойми, мы с тобой новые, и отношения между нами тоже будут новыми.
- А вдруг они станут лучше прежних?
- Вряд ли. Ты прожил с ней только год, а я три.
- И что было? - вдруг насторожился он.
- Ничего. - Ксения резко встала. - Я пойду. - Она испугалась. Потому что бывший муж вдруг перестал быть героем сериала. Потерял всю свою респектабельность и закричал зло и уже совсем не театрально:
- Я так и знал! Я должен был ее убить еще тогда! Трус несчастный! Я догадывался, зачем она нас развела! Это правда?!
- Да успокойся ты в конце концов! Ты должен прежде всего найти тех людей, которые могли видеть тебя на шоссе.
- Если я там был, - непонятно сказал он.
- Они пока пошли к Герману. Я их туда отправила. Будут проверять всех "шуриков". Ты - третий. Я могу вспомнить тебя и последним.
- Вот спасибо! Благодетельница! А зачем ты вдруг это для меня делаешь? Так и не разлюбила, да? Жить со мной не хочешь, но от тюрьмы спасешь.
- И еще, - перебила его Ксения. - Она оставила очень странное завещание. Я должна найти того из "шуриков", который ее любил больше всех, и поделить с ним все Женины деньги, квартиру там, машины, дачу, гараж. Наследство, одним словом.
-Это что, шутка?
- Если бы!
- Так за чем же дело стало? Заверь у нотариуса мои горячие чувства к покойной, и заживем припеваючи. Зачем делить? Соображаешь, как мы с тобой теперь можем быть счастливы?
Ксения заметила у него в глазах огонек неприкрытой жадности. И это тоже новое. Раньше он восторгался чужими красивыми вещами без всякой зависти. Просто так.
- Ты знал о завещании?
-Нет, конечно. А когда она его написала?
- Да какая теперь разница! Я тебе все, что хотела, сказала. И не лезь с этими дурацкими поцелуями! Не терпится продемонстрировать, чему успел научиться в чужих постелях?
- В общем-то, да.
Он совсем как раньше чуть нагнул голову влево, разглядывая ее. Ох уж этот взгляд! И улыбка. Даже не обязательно до нее, Ксении, дотрагиваться. Просто посмотреть вот так, и по телу побегут знакомые мурашки. Словно иголочки покалывают в самых чувствительных местах. А ведь он просто смотрит. Как же она его любила! И любит! Бежать!
- Все, пока!
- Ты еще придешь, надеюсь?
"И не мечтай!" - подумала она про себя, но почему-то крикнула туда, наверх, в лестничный пролет, где была дверь его квартиры:
- Да!