Поэтому не было ничего удивительного в том, что Прю несколько исказила факты в беседе с Элеонорой утром второго дня Рождества. Фраза "Стремление Джулиана перекинуть ответственность на чужие плечи" в ее устах превратилась в "типично мужское нежелание во что-либо вмешиваться", а слова "идиотизм Дика, заставивший его позвонить в особняк Шенстед" стали "панической реакцией на то, с чем он не мог справиться"; заявления же адвоката по поводу "оскорбительных звонков" и "клеветы" сделались "трусливыми угрозами, спровоцированными Джеймсом, который слишком напуган, чтобы подавать в суд".
- А сколько там бродяг? - спросила Элеонора. - Надеюсь, у нас не повторится Бартон-Эдж. "Эхо" расписало тамошние убытки так, что просто страшно себе представить, что у нас может произойти нечто подобное.
- Не знаю. Дик так быстро смылся, что я не успела расспросить его о подробностях. Но в любом случае их не должно быть много, так как машины попросту перегородили бы дорогу. Ты, наверное, слышала, что дорожные пробки в Бартон-Эдже были длиной в пять миль.
- А он позвонил в полицию?
Прю раздраженно вздохнула:
- Наверное, нет. Ты ведь знаешь, как он старается избегать любой конфронтации с кем бы то ни было.
- Ладно, этим, видимо, придется заняться мне самой, - провозгласила Элеонора, привыкшая все брать в свои руки. - Вначале посмотрю, что там такое, а затем позвоню в полицию. Какой смысл тратить деньги на стряпчих до тех пор, пока мы не выясним, есть ли в них необходимость?
- Позвони мне, пожалуйста, когда все разузнаешь. Я буду дома целый день. К вечеру, правда, приедут Джек и Белинда… но только после шести.
- Договорились, - ответила Элеонора и добавила свое обычное оптимистичное "привет!", после чего отправилась на заднюю веранду за зимней карамельного цвета курткой и шикарными сапогами. Она была немного старше подруги и быстро приближалась к шестидесятилетию, но всегда скрывала свой истинный возраст. Бедра Прю разрастались с ужасающей скоростью, но Элеонора шла на невероятные усилия, чтобы удержать ягодицы в достойной форме. С помощью гормональной терапии ей в течение восьми лет удавалось поддерживать кожу в хорошем состоянии, но Элеонору одна лишь мысль о полноте доводила до настоящих кошмаров. Она не хочет быть шестидесятилетней старухой. И уж ни при каких обстоятельствах не желает выглядеть на шестьдесят!
Она протиснулась боком мимо своего "БМВ" и подумала о том, насколько лучше все стало с тех пор, как умерла Алиса. Теперь ни у кого не возникнет ни малейших сомнений относительно того, кто первая леди поселка. Потихоньку улучшилась и их с Джулианом финансовая ситуация. Элеонора похвасталась Прю, что на рынке ценных бумаг отмечено значительное повышение курса и что она поступила чрезвычайно мудро, сделав оффшорные вклады. При этом Элеоноре доставляло особое удовольствие видеть, как глупа ее подруга, попросту неспособная понять, о чем вообще идет речь. Дело в том, что Элеонора вряд ли смогла бы ответить, если бы той взбрело в голову задавать вопросы относительно коммерческих выгод вкладов разного типа.
Путь Элеоноры пролегал мимо особняка "Шенстед", и она на мгновение остановилась, чтобы бросить на подъездную дорожку обычный исполненный любопытства взгляд. Ее удивил темно-зеленый "дискавери", припаркованный перед окном столовой, и она озадаченно подумала: кому это может принадлежать такая машина? Конечно, не адвокату, который приехал в канун Рождества на серебристом "лексусе", и не Лео, катавшему ее пару месяцев назад по Лондону на черном "мерседесе". Элизабет? Конечно, нет! Дочь полковника вряд ли сумеет два слова членораздельно связать, а не то что водить машину.
*
Марк протянул руку, чтобы удержать Нэнси, когда они обогнули угол дома, выйдя из-за гаража.
- Там эта неприятная миссис Бартлетт, - резко бросил он, кивком указав в сторону ворот. - Видимо, пытается догадаться, кому принадлежит ваша машина.
Нэнси оценивающе оглядела отдаленную женскую фигурку в карамельного цвета куртке и пастельного оттенка лыжных брюках.
- Сколько ей лет?
- Ни малейшего представления. Ее муж говорит, что ему шестьдесят, но она у него вторая жена - когда-то она была его секретаршей, - поэтому вполне возможно, что она намного его моложе.
- И сколько времени они здесь живут?
- Точно не знаю. Возможно, три года… или четыре.
- А как к ней относилась Алиса?
- Она называла ее болотной колючкой… появляется там, где завелось какое-нибудь дерьмо, лезет везде, где ее не просят, мерзко воняет и живет в болоте. - Марк дождался, пока Элеонора исчезнет из виду, затем, широко улыбнувшись, повернулся к Нэнси: - В Америке растет такая колючка, которая к тому же еще и ядовита. Если вы, не дай Бог, ее разжуете, у вас немедленно начнутся невыносимая головная боль и рвота. Ваша мать обязательно должна знать это растение, ведь, по вашим словам, ее очень интересует флора различных стран мира. У него красивые ягоды и вполне съедобные молодые побеги, но корни и стебель страшно ядовиты.
Нэнси улыбнулась:
- А как она в таком случае называла Прю Уэлдон?
- Колючим вереском. Ядовитое растение, от которого очень страдают овцы.
- А вас?
Он вышел на подъездную дорожку к дому.
- Почему вы думаете, что она и мне должна была дать прозвище?
- Интуиция подсказывает, - пробормотала Нэнси.
- Мандрагорой, - ответил он сухо.
Тут уже рассмеялась Нэнси.
- И что это было - комплимент или оскорбление?
- Я так точно и не понял. Один раз даже решил справиться в энциклопедии. Считается, что корень мандрагоры похож на маленького человечка и издает жуткий крик, когда его вытаскивают из земли. Греки использовали ее и как рвотное средство, и как обезболивающее. В больших дозах мандрагора ядовита, а в малых отличается снотворным эффектом. Мне иногда кажется, что Алиса как-то просто взглянула на мое имя: М. Анкертон, увидела в нем часть "ман"… и добавила "драгора".
- Сомневаюсь. Оба прозвища, которые она дала женщинам, очень точны, значит, и "мандрагора" на что-то намекает. В этом слове слышится намек на человека, мужчину и дракона. - Глаза у Нэнси хитровато блеснули. - Вдвойне мачо, может быть? Уверена, она хотела сделать вам комплимент.
- А как насчет ядовитости?
- Вы не упомянули о других достоинствах мандрагоры. Считалось, что она обладает магическими свойствами, в особенности против злых духов. В Средние века корни мандрагоры раскладывали на каминных полках в надежде, что она принесет счастье и процветание в дом и прогонит беды и зло. Кроме того, она использовалась как любовное зелье и как средство от бесплодия.
Рассуждения Нэнси развеселили Марка.
- В вас, несомненно, есть гены Алисы, - заметил он. - Это почти слово в слово то, что сказала мне Алиса.
- М-м-м… - равнодушно произнесла Нэнси, прислонившись к своей машине. Ее, по-видимому, все еще очень мало интересовала собственная наследственность. - А было у нее какое-нибудь прозвище для Джеймса?
- Милый.
- Я имею в виду, как она называла его за глаза.
- Думаю, что никак. Она всегда называла его только "Джеймс" или "мой муж".
Нэнси скрестила руки на груди и задумчиво уставилась на своего спутника.
- Когда она говорила слово "милый", она произносила его искренне?
- Почему вы спрашиваете?
- Очень многие люди произносят его неискренне. Оно не более чем словесный ярлычок, который почти ничего не значит… типа "Я люблю тебя всем сердцем". Если бы кто-то стал говорить мне нечто подобное, меня бы стошнило.
Марк вспомнил, как часто он обращался к женщинам, называя их словом "милая", совсем не думая о его смысле.
- И как вы хотите, чтобы к вам обращались?
- Нэнси. Но меня вполне устроит и Смит, и капитан.
- Даже в устах возлюбленного?
- В особенности в устах возлюбленного. Мне хотелось бы, чтобы парень знал конкретно, с кем он имеет дело, когда начнет меня трахать. "Милой" для него может быть любая женщина.
- Боже! - воскликнул Макс, возможно, слишком эмоционально. - Неужели все женщины думают так же, как и вы?
- Скорее всего нет, в противном случае они вряд ли стали бы использовать подобные пустые слова, общаясь с мужчинами.
Слова Нэнси вызвали у Марка раздражение и желание защитить Алису.
- Но Алиса никогда ничего не говорила просто так. И слово "милый" употребляла только по отношению к Джеймсу и ни к кому больше… даже к детям она никогда так не обращалась.
- Ну что ж, в таком случае сомневаюсь, что он когда-либо смог поднять на нее руку, - сказала Нэнси как нечто само собой разумеющееся. - Создается впечатление, что она пользовалась словами, чтобы с их помощью определять человеческую сущность, а вовсе не для того, чтобы скрывать свои истинные чувства за приятными фразами. А как она называла Лео?
На лице Марка проявился явный интерес, словно ее значительно более беспристрастное зрение высветило для него нечто такое, чего он раньше не замечал.
- Волчий убийца, - ответил он. - Разновидность аконита, чрезвычайно ядовитое растение.
- А Элизабет?
- Лисий убийца. - Он криво улыбнулся. Еще одна разновидность аконита… поменьше… но не менее ядовитая.
*
Элеонора почувствовала сильнейшее раздражение, когда подошла к ограде и заметила догоравший костерок, разложенный посреди лагеря. Вокруг не было ни души. Немыслимая непростительная безответственность - оставить горящие дрова без присмотра даже на обледеневшей земле. Не обратив ни малейшего внимания на дощечку со словами "Не входить!", она взялась за веревку, чтобы поднять ее, и застыла в ужасе, увидев, что из-за деревьев на тропинку вышли две человеческие фигуры с капюшонами на головах.
- Можем мы быть вам чем-нибудь полезны, миссис Бартлетт? - спросил тот из них, что стоял слева. Он говорил с мягким дорсетским акцентом, но в остальном был совершенно безлик. Некую индивидуальность ему придавала только пара бледно-голубых глаз, поблескивавших из-под шарфа, закрывавшего большую часть лица.
Элеонора была окончательно сбита с толку.
- Откуда вам известно, как меня зовут? - возмущенно спросила она.
- Из избирательных списков. - Он слегка похлопал по биноклю, висевшему у него на груди. - Я видел, как вы выходили из Шенстед-Хауса. Итак, чем мы можем быть вам полезны?
Элеонора совершенно растерялась и не могла подобрать нужные слова. Бродяга со светскими манерами не относился к числу знакомых ей человеческих типов, и у нее в голове сразу же зароилась масса вопросов относительно того, что это за лагерь. Без какой-либо основательной причины - возможно, только из-за замотанных шарфами лиц, армейских костюмов и бинокля - Элеонора решила, что имеет дело с военными.
- Здесь явно какое-то недоразумение, - сказала она, вновь собираясь поднять канат. - Мне сообщили, что какие-то бродяги захватили Рощу.
Лис подошел к ней и резким движением снова опустил канат.
- Вы видите знак "Не входить!"? - поинтересовался он. - Я бы посоветовал вам следовать указаниям. - Он кивнул на двух овчарок, лежащих на земле рядом с одним из автобусов. - Они на привязи, но привязь у них очень длинная. С вашей стороны будет весьма неразумно беспокоить их.
- Но что тут происходит? - воскликнула она. - Я полагаю, население поселка имеет право знать.
- А я полагаю, что нет.
Грубый и резкий ответ снова поставил ее в тупик, и Элеонора не нашлась что сказать.
- Вы не можете просто… - Она беспомощно помахала рукой. - У вас вообще есть разрешение на пребывание здесь?
- Назовите мне имя землевладельца, и мы обсудим с ним все условия нашего здесь пребывания.
- Роща принадлежит поселку, - ответила Элеонора.
Лис постучал по дощечке с надписью "Не входить!".
- Боюсь, вы ошибаетесь, миссис Бартлетт. Не существует никаких документов, подтверждающих ее принадлежность кому бы то ни было. Она даже не зарегистрирована как общественная земля по акту 1965 года, а теория собственности Локка гласит, что если у участка земли нет законного владельца, то права на него путем простого захвата может предъявить любой человек, обнесший его изгородью, разместивший на нем какие-то строения и способный защищать свои права. Мы объявляем Рощу нашей землей до тех пор, пока не появится кто-то, кто предъявит на нее более обоснованные права.
- Но это возмутительно!
- Извините, таков закон!
- Мы еще посмотрим! - рявкнула Элеонора. - Как только вернусь домой, немедленно вызову полицию.
- Вызывайте кого хотите, - ответил ей мужчина, - но вы только впустую потратите время. Мистер Уэлдон уже беседовал с ними. Вы поступите разумнее, если постараетесь найти хорошего адвоката. - Он повернулся к Особняку. - Может быть, попросите мистера Локайер-Фокса разрешить вам воспользоваться услугами мистера Анкертона… По крайней мере он сейчас здесь и, возможно, знаком с действующими правилами и законами, касающимися землевладения, в особенности случаев "terra nullius". Или вы успели сжечь все мосты в этом направлении, миссис Бартлетт?
Его вопрос поверг Элеонору в ужас. Кто он такой? Откуда ему известно имя адвоката Джеймса? Имени Анкертона не могло быть в избирательном списке Шенстеда.
- Я не понимаю, о чем вы.
- Terra nullius. Ничейная земля.
В пристальном взгляде бледно-голубых глаз было что-то тревожное - и даже, возможно, знакомое, - поэтому Элеонора отвернулась от незнакомца и взглянула на фигурку потолще и поменьше, что стояла рядом с ним.
- Кто вы такие?
- Ваши новые соседи, дорогуша, - ответил ей женский голос. - Некоторое время мы тут явно пробудем, поэтому вам волей-неволей придется к нам привыкать.
По голосу и манерам Элеонора поняла, что с этой бабенкой - судя по произношению, уроженкой Эссекса - справиться будет легче. К тому же женщина была очень толстая, что всегда вызывало в Элеоноре невольное презрение.
- Думаю, вы ошибаетесь, - произнесла она со снисходительной интонацией. - На Шенстед таким, как вы, нечего зариться. Шенстед способен дать вам достойный отпор.
- Что-то не похоже, - ответила ей бабенка. - С тех пор как ваш мужик проехал здесь в восемь тридцать, вы вторая из деревни, кто к нам приходит. Что-то не видно охотников нас отсюда прогонять, а ведь сегодня второй день Рождества, и все на выходных. Со всеми остальными что-то случилось? Что, им никто не сообщил, что мы здесь? Или им просто начхать?
- Новости здесь распространяются быстро, не беспокойтесь.
Женщина презрительно рассмеялась:
- Сдается мне, беспокоиться надо вам, а не мне. У вас здесь дела с оповещением обстоят неважно. Пока ведь только ваш мужик сообщил мистеру Уэлдону, а он сообщил вам… или, может быть, ваш мужик сообщил вам, и у вас ушло целых четыре часа на то, чтобы наштукатуриться перед встречей с нами. Как бы то ни было, они вам даже растолковать, по сути, не сумели, как дела-то обстоят. Мистер Уэлдон тут так пыхтел и пыжился, что мы, грешным делом, подумали, что он на нас целую свору адвокатов натравит… А что в результате? Тьфу! Только брызги слюны и накрашенная баба. И что же, ваша деревушка никого не может против нас выставить, кроме пожилой расфуфыренной бабы? Или вы самое страшное, что у вас есть?
Элеонора злобно сжала губы.
- Вы безумны, дорогая, - гордо заявила она. - Вы явно не имеете ни малейшего представления о том, что такое Шенстед.
- Посмотрим, посмотрим, дорогуша, - пробормотала в ответ толстая бабенка.
По правде говоря, Элеонора была совсем не уверена в собственных словах. Ее очень беспокоила точность информации, которой владели эти люди. Откуда им, к примеру, известно, что в восемь тридцать мимо них проехал именно Джулиан? Может быть, кто-то в точности описал им его машину?
- Ну что ж, вы правы по крайней мере в одном, - сказала она, натягивая перчатки и сжимая руки, - в самое ближайшее время вам придется иметь дело с целой стаей адвокатов. Поверенные мистера Уэлдона и полковника Локайер-Фокса уже проинформированы, и теперь, когда я убедилась в том, люди какого сорта посягнули на нашу землю, я немедленно свяжусь с нашим семейным адвокатом.
Замотанный шарфом мужчина вновь постучал по доске с надписью.
- Только, пожалуйста, не забудьте упомянуть, что речь идет о проблеме землевладения и присвоения ничейной земли, миссис Бартлетт, - проговорил он. - Вы избавите себя от массы бессмысленных денежных трат, если объясните адвокату, что, когда мистер Уэлдон попытался огородить Рощу, он не нашел на нее никаких документов.
- Я сама знаю, как мне разговаривать с моим адвокатом, - резко сказала она в ответ.
- В таком случае, может быть, вам лучше подождать, пока ваш муж не вернется домой, - предложил ее собеседник. - Вряд ли он обрадуется перспективе оплачивать судебные издержки в тяжбе за кусок земли, на который он не имеет ни малейшего права. Он вам скажет, что гораздо большие права на него имеют господа Уэлдон и Локайер-Фокс.
Элеонора понимала, что он прав, но от одного только намека, что ей хоть в чем-то нужно согласие мужа, давление у нее подскочило до смертельно опасной отметки.
- Боюсь, в данном вопросе вы очень плохо информированы, - едко произнесла она. - Вам со временем придется убедиться в том, что мой муж не остается в стороне ни от каких проблем, касающихся нашего поселка. Он не из тех, кто прячется в свою нору только потому, что сложная проблема, с которой столкнулись его соседи, лично его не касается.
- Вы так в нем уверены?
- Абсолютно. Права человека для него священны… а для вас, как я вижу, совсем напротив. Своим вызывающим поведением вы стремитесь их попрать.
Наступила короткая пауза, которую Элеонора истолковала как знак своей победы. С натянутой улыбкой триумфатора она повернулась и несколько неуклюже направилась к дороге.
- Может, вам стоило бы спросить муженька о его подружке, - крикнула ей вслед толстуха, - которая приходит к нему в ваше отсутствие… блондинка… голубоглазая… и ей еще нет тридцати! Что-то уж совсем не похож он на такого принципиального, каким вы его здесь расписали, если только в его принципы не входит в нужный момент найти замену своей старой "тачке", которой необходимы постоянные подтяжки и липосакции, на новую и свежую.