*
Вулфи видел, как ушла та женщина. Он видел, как она побледнела, когда Лис прошептал что-то на ухо Белле и Белла закричала женщине вслед. Вулфи подумал, случаем, не социальный ли она работник? На "благотворцев", как их называла его мать, она очень мало похожа, заключил Вулфи, в противном случае не стала бы так хмуриться, когда Лис положил руку на канат, чтобы не пустить ее. Вулфи обрадовался, что она не вошла, потому что ему она совсем не понравилась. Женщина была худая, остроносая, и глаза у нее были совсем не улыбчивые.
Мать учила его не доверять людям с неулыбчивыми глазами. Значит, они не умеют смеяться, говорила она, а у людей, не умеющих смеяться, нет души. "А что такое душа?" - спросил он. "Душа, - отвечала она, - это все добрые дела, которые совершил человек. Она становится видна на лице, когда они улыбаются или смеются, потому что смех - музыка души. Если душа никогда не слышит музыки, она погибает, вот почему у злых людей неулыбчивые глаза".
Вулфи был уверен: все, что говорила ему мать - чистая правда, даже несмотря на то, что его понимание души сводилось к рассматриванию мелких морщинок у глаз. У матери Вулфи были очень улыбчивые глаза и множество морщинок вокруг них. У Лиса глаза совершенно не улыбчивые. У того человека на лужайке вокруг глаз появлялись густые пучки морщинок всякий раз, когда он улыбался. Но вот воспоминание о старике у окна внесло путаницу в рассуждения Вулфи. В его простенькой детской философии старость должна была даровать человеку душу, но разве может быть душа у убийцы? Разве убийство не самая страшная вещь на свете?
*
Белла наблюдала за тем, как удаляется ее собеседница. Теперь она злилась на себя за то, что не сдержалась и буквально повторила слова, которые ей нашептал Лис. Зачем ей понадобилось ломать чужую жизнь? Да и какой от этого прок?
- И что, нам после такой перебранки будет легче с соседями уживаться? - спросила она.
- Если они друг с другом передерутся, то про нас забудут.
- Какой ты все-таки безжалостный ублюдок…
- Возможно… особенно когда мне очень чего-то хочется.
Белла бросила на него пристальный взгляд.
- И чего тебе очень хочется, Лис? Я давно поняла, что ты привез нас сюда совсем не для новых знакомств. Сдается мне, что ты уже одну попытку делал, да у тебя ничего не вышло.
В глазах у Лиса сверкнула ирония.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я хочу сказать, что ты здесь бывал и раньше, но получил от ворот поворот, дорогуша. Могу поспорить, твое шикарное произношение на тех ребят, - и она ткнула пальцем в сторону поселка, - не действует так, как оно подействовало на кучку необразованных бродяг. И тебя по-простому усадили на задницу. Ты ведь не только лицо прячешь, но и голос… Ну-ка скажи мне - почему?
Взгляд его глаз сделался ледяным.
- Не переходи барьера! - сказал Лис и мрачно удалился.
Глава 12
Нэнси прошла к воротам и, прищурившись от солнца, взглянула на фасад Особняка, Марк медленно тащился сзади. Понимая, что Элеонора Бартлетт может в любую минуту вернуться, он стремился увести Нэнси от дороги, но ее страшно заинтересовала буйно разросшаяся глициния, из-за которой с крыши начала отваливаться черепица.
- Здание внесено в какие-либо охранные реестры? - спросила она.
Марк кивнул:
- Исторический памятник второй степени. Восемнадцатое столетие.
- Как работает местное отделение охраны памятников? Оно отслеживает повреждения в конструкции зданий?
- Не имею ни малейшего понятия. А почему вы спрашиваете?
Нэнси указала на доски, закрывающие фронтонные стропила под карнизами. Там на расползающейся древесине были заметны следы активного гниения. Подобные повреждения имелись и с противоположной стороны здания, где прекрасные каменные стены покрылись плесенью из-за воды, постоянно вытекавшей из прохудившегося водосточного желоба.
- Здесь нужен немедленный и очень значительный ремонт, - сказала она. - Водостоки плохо функционируют, потому что древесина под ними сгнила. То же самое и в задней части здания. Все доски над фронтонными стропилами следует заменить.
Марк шел рядом с ней, то и дело оглядываясь на дорогу.
- Откуда вам так много известно о том, как надо содержать здания?
- Я ведь по образованию военный инженер.
- А мне казалось, вы занимаетесь строительством мостов и ремонтом танков.
Нэнси улыбнулась:
- Видно, наши пиарщики работают недостаточно эффективно. На самом деле мы мастера на все руки. Как вы думаете, кто занимается постройкой временного жилья для перемещенных лиц в зоне военных действий? Разумеется, не кавалерия.
- Как, к примеру, Джеймс.
- Знаю. Я нашла его в военном справочнике. Вам следует убедить его провести ремонт, - сказала она уже серьезно. - Как только станет тепло, сырая древесина сделается идеальным местом для гнилостных грибков… а они настоящий кошмар, от них практически невозможно избавиться. Вам, случайно, не известно, древесина внутри здания обрабатывалась консервантами?
Марк отрицательно покачал головой, пытаясь припомнить хоть что-то из своих познаний относительно правил сохранения недвижимости.
- Не думаю. Это входит в залоговые требования. И подобные операции обычно проделываются в том случае, если дом переходит в чужие руки. Особняк принадлежал только семейству Локайер-Фокс с тех времен, когда химических средств консервации древесины еще и в помине не было.
Нэнси поднесла обе руки ко лбу и сложила их козырьком.
- Если о доме не позаботиться немедленно, стоимость ремонта может вырасти до астрономической суммы. Крыша в некоторых местах, кажется, начинает проваливаться. Под центральным дымоходом она просто чудовищно осела.
- И что это значит?
- Так прямо я не могу ответить, мне необходимо посмотреть на стропила. Все зависит от того, как долго длится процесс. Нынешнее состояние нужно сравнить со старыми фотографиями здания. Дело, может быть, только в том, что в средней его части строители использовали свежесрубленную древесину, и она не выдержала тяжести черепицы. Или, - она опустила руки, - древесина на чердаке прогнила так же сильно, как и доски над фронтонными стропилами. Обычно подобные проблемы можно определить просто по запаху. Гниющее дерево источает неприятный аромат.
Марк вспомнил неприятный запах распада, который ощутил в доме, когда прибыл туда накануне Рождества.
- Только этого Джеймсу и не хватает: чтобы чертова крыша в один прекрасный день рухнула ему на голову. Вы читали "Падение дома Ашеров" Эдгара По? Помните, в чем заключается символика рассказа?
- Нет…
- Распад, прежде всего нравственный. Морально разложившееся семейство заражает своим распадом собственный дом, и все строение обрушивается им на голову. Сюжет рассказа вам что-нибудь напоминает?
- Весьма живописно, но абсолютно невероятно, - ответила Нэнси с улыбкой.
За спиной у них внезапно раздался взволнованный голос:
- Простите, это вы мистер Анкертон?
Марк выругался про себя, Нэнси вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. За воротами стояла Элеонора Бартлетт - она выглядела просто чудовищно, казалась почти старухой. Первой реакцией Нэнси было сочувствие. Женщина, судя по всему, была чем-то страшно перепугана. Но Марк был холоден почти до грубости:
- Извините, миссис Бартлетт, у нас частный разговор. - Он взял Нэнси за руку, чтобы увести ее.
- Но то, что я хочу вам сказать, очень важно, - настаивала Элеонора. - Дик говорил вам о людях, занявших Рощу?
- Я бы предложил вам лучше побеседовать на эту тему с ним самим, - ответил он резким, почти оскорбительным тоном. - У меня нет привычки пересказывать то, что люди сообщили мне в конфиденциальной беседе. - И умоляюще шепнул Нэнси на ухо: - Уходите. Сейчас же!
Та едва заметно кивнула и пошла вдоль по дорожке, а Марк возблагодарил Бога за то, что нашлась хоть одна женщина, которая не задает вопросов. Затем он повернулся к Элеоноре спиной.
- Мне нечего вам сказать, миссис Бартлетт. Прощайте.
От нее было не так просто отделаться.
- Им известно и ваше имя! - истерически крикнула она. - Им известны имена всех… и они знают все машины, на которых мы ездим… им известно все. Я думаю, они за нами шпионили.
Марк нахмурился:
- Кто это "они"?
- Не знаю. Я видела только двоих. У них лица обвязаны шарфами. - Миссис Бартлетт протянула руку, пытаясь схватить Марка за рукав, но он отшатнулся от нее, словно от прокаженной. - Им известно, что вы адвокат Джеймса.
- Возможно, только благодаря вам, - произнес он с гримасой глубочайшего отвращения. - Вы тут все графство на уши поставили, трезвоня повсюду, что я защищаю убийцу. Конечно, не существует закона, запрещающего оглашать мое имя как поверенного, миссис Бартлетт, но существуют совершенно определенные законы против клеветы и ложных обвинений, и вы нарушили их все до одного по отношению к моему клиенту. Надеюсь, вы сможете нанять себе хорошего адвоката, а затем, после того как полковник Локайер-Фокс выиграет дело, оплатите ему все судебные издержки… - он резко повернулся в сторону Шенстед-Хауса, - …в противном случае ваше имущество будет конфисковано.
Подвижность мышления Элеоноре была совсем не присуща. Главной проблемой, занимавшей в данный момент все ее внимание, было присутствие в Роще бродяг, и только о них она и могла думать.
- Я им ничего не говорила, - запротестовала она. - Я бы не смогла этого сделать при всем желании. Я до сегодняшнего дня никогда их в жизни не видела. Они назвали нашу землю "террон нуллиус"… Кажется, я правильно произнесла… Что-то такое, что имеет отношение к теории Локка… И они собираются присвоить ее себе по праву захвата… Но какое вообще они имеют право?
- Вам нужно мое профессиональное мнение?
- Ради Бога, прошу вас, оставьте ваш тон! - воскликнула Элеонора раздраженно, ее щеки снова порозовели. - Конечно, мне нужно ваше профессиональное мнение. В первую очередь они посягают на права Джеймса. Они собираются что-то строить на территории Рощи. - Она махнула рукой в сторону дороги. - Идите и сами убедитесь, если мне не верите.
- Мой гонорар составляет триста фунтов в час, миссис Бартлетт. Я готов обсудить возможность единообразной ставки за консультации по вопросам присвоения недвижимости и земельной собственности в частности, но, принимая во внимание сложность вопроса, мне скорее всего придется навести определенные справки, в первую очередь у специалиста по упомянутому вопросу. Его гонорар, естественно, будет включен в названную сумму. Итог может зашкалить за пять тысяч фунтов. У вас не пропало желание воспользоваться моими услугами?
Элеонора, чувство юмора которой каким-то непостижимым образом полностью исключало иронию, восприняла его слова как демонстративный саботаж. "А на чьей он стороне? - подозрительно подумала она, вглядываясь в удаляющуюся фигуру Нэнси в черном. - Вот та баба, что сейчас идет в направлении особняка, кто она такая, не одна ли из них? А может быть, и Джеймс состоит в заговоре с ними?"
- Ах, значит, это вы во всем виноваты? - злобно воскликнула она. - Вот откуда им так много известно о нашем поселке! Значит, вы сообщили им, что у тамошней земли нет владельца? Они сказали, что вы сейчас здесь, и несли всякую чушь насчет какой-то "терры нуллюс" или как ее там.
Отвращение, которое ощутил Марк, было в чем-то сходно с чувствами Вулфи. Алиса всегда говорила, что Элеонора на самом деле гораздо старше того возраста, на который выглядит, и вот теперь, при более пристальном взгляде, Марк увидел, что Алиса была права. У корней волос стала пробиваться седина, а вокруг рта появилось множество мелких морщинок, свидетельствовавших о частых приступах раздражения в те моменты, когда кто-то осмеливался ей противоречить. Она ведь совсем не привлекательна, подумал он с удивлением, просто неприятная, худющая и злобная. Марк положил руки на перила ворот, наклонился вперед, прищурившись и всем своим видом демонстрируя неприязнь.
- Не могли бы вы более доступно объяснить мне ту извращенную логику, которая породила ваши диковинные вопросы? - спросил он голосом, хриплым от отвращения и презрения. - Или вы просто страдаете от болезни, главным симптомом которой является придумывание ложных обвинений в адрес самых разных, ни в чем не повинных людей? Должен вам сказать, миссис Бартлетт, что ваше поведение абсолютно ненормально. Нормальные люди никогда не позволят себе прервать частную беседу и не будут, несмотря на все просьбы уйти, упрямо и нагло навязывать свое присутствие… И конечно же, они не станут разбрасываться направо и налево самыми дикими обвинениями без малейших на то оснований.
Миссис Бартлетт явно струхнула.
- Тогда почему вы все воспринимаете как шутку?
- Что я воспринимаю как шутку? Заверения истеричной дамы, что какие-то люди в шарфах беседуют обо мне? Вы полагаете, это звучит нормально? - Выражение ее лица вызвало у него улыбку. - Я пытаюсь быть снисходительным, миссис Бартлетт. К несчастью, я все больше склоняюсь к мысли, что вы психически больны… И свой вывод я делаю на основании прослушанных мной записей ваших телефонных звонков Джеймсу. Должен вам, между прочим, сказать, что ваша подруга Прю Уэлдон более разумна. Она вообще ничего не говорит, только оставляет запись своего тяжелого дыхания. Конечно, и ее можно привлечь к ответственности за телефонные звонки, сделанные со злым умыслом, но ваши звонки… - Марк сложил большой и указательный пальцы в кружок, - …о, из ваших звонков мы сделаем настоящий триумф правосудия! Впрочем, если вы хотите выслушать мой совет, то, прежде чем обращаться к адвокату, вам следует сходить на прием к врачу. Если у вас действительно такие серьезные проблемы со здоровьем, как я предполагаю, вы сможете претендовать на смягчение наказания после того, как мы в открытом судебном заседании представим записи.
- Какая нелепость! - прошипела она. - Назовите мне хоть что-то из сказанного мной, что было бы неправдой.
- Абсолютно все, что вы говорите, - неправда, - отрезал он, - мне интересно только, откуда вы все это берете. Лео не станет с вами разговаривать. Он гораздо больший сноб, чем Джеймс и Алиса, а некая дама с запоздалыми честолюбивыми помыслами и вовсе не смогла бы привлечь его внимание… - он уничтожающим взглядом окинул одеяние Элеоноры, выбранное явно не по возрасту, - особенно дама, предпочитающая стиль "старой овцы в шкуре молоденького ягненка". А если вы верите тому, что говорит Элизабет, то вы попросту идиотка. Она вам скажет все, что вам захочется услышать, лишь бы джин тек рекой.
На лице Элеоноры появилась злобная и коварная улыбка.
- Ну, если все это ложь, как вы утверждаете, почему тогда Джеймс не сообщил о звонках в полицию?
- О каких звонках? - рявкнул Марк.
Едва заметное колебание и ответ:
- Моих и Прю.
Марк попытался выглядеть изумленным.
- Потому что он настоящий джентльмен… и ему стыдно за ваших мужей. Вам следовало бы иногда саму себя послушать. - Он вонзил кинжал в то место, которое, как ему казалось, должно было причинить ей самую сильную боль. - Наиболее мягкое объяснение ваших телефонных разглагольствований, пронизанных ненавистью к мужчинам и интересом к тем местам, куда они вставляют свои пенисы, заключается в том, что вы являетесь латентной лесбиянкой со склонностью к подглядыванию. Более объективным истолкованием, как мне кажется, будет то, что вы асоциальный тип с нереализованными агрессивными наклонностями и с навязчивыми мыслями относительно секса с незнакомыми людьми. И то и другое объяснение полностью исключает вашего мужа. Полагаю, его сейчас мало интересуют отношения с вами?
Удар был прекрасно рассчитан и направлен на то, чтобы уязвить ее самолюбие. И тем не менее Марк был потрясен силой реакции Элеоноры Бартлетт. Несколько мгновений она смотрела на него с каким-то безумным выражением, вытаращив глаза, затем повернулась и побежала по дороге к своему дому. Ну что ж, подумал он с удовлетворением, но не без некоторого изумления, вот это был удар так удар.
*
Когда Марк нагнал Нэнси, она стояла, прислонившись к старому дубу справа от террасы. Глаза ее были закрыты. За спиной девушки простиралась далекая перспектива, начинавшаяся с большого луга, засаженного деревьями и кустарниками, и дальше до фермерских земель и блестевшего вдали моря. Ни дать ни взять картина Констебля "Сельский пейзаж с юношей в черном".
Да, она вполне могла бы сойти за юношу, подумал Марк, всматриваясь в Нэнси. Мускулистая, с крупной челюстью, абсолютным отсутствием косметики, слишком высокая. Нет, она не его тип, твердо сказал он себе. Ему нравились хрупкие голубоглазые блондинки.
Как Элизабет?..
Как Элеонора Бартлетт?.. Черт!
Даже когда Нэнси стояла здесь, совершенно расслабившись, с закрытыми глазами, сходство с Джеймсом было поразительное. В ней не было утонченности и бледности, свойственных Алисе, которые унаследовала Элизабет, только темные волосы и скульптурно четкие черты, перешедшие к Лео. В этом было что-то противоестественное. Так много чисто мужской силы в женской внешности должно было бы отпугивать, но Нэнси, напротив, каким-то загадочным образом притягивала его.
- Ну, как там у вас дела? - пробормотала Нэнси, не открывая глаз. - Устроили ей хорошую трепку?
- Откуда вы узнали, что к вам подошел именно я?
- А кто же еще мог подойти?
- К примеру, ваш дед.
Нэнси открыла глаза.
- У вас обувь не по размеру, - сказала она. - Примерно на каждом десятом шаге вы скользите подошвой по траве.
- Боже! И это вас учили замечать?
Она широко улыбнулась:
- Не стоит быть легковерным, мистер Анкертон. Я поняла, что ко мне подошел не Джеймс, по очень простой причине: он сейчас находится в гостиной… если я правильно называю комнату. Он смотрел на меня в бинокль, а затем открыл дверь. Думаю, он хочет, чтобы мы вошли.
- Перед вами действительно Марк, - сказал он, протягивая руку, - и вы правы, сапоги мне не совсем подходят. Я нашел их в кладовой, потому что своих у меня нет. В Лондоне не слишком часто появляется нужда в зимних сапогах.
- Нэнси, - ответила она и вполне серьезно пожала ему руку. - Я заметила. Вы передвигались так, словно у вас на ногах ласты, с того самого момента, как мы вышли из дома.
Он пристально посмотрел на нее:
- Вы готовы?
Нэнси не могла ответить с полной уверенностью. Она заколебалась, как только заметила бинокль полковника. Но разве она вообще когда-нибудь будет готова? Все ее планы пошли наперекосяк с того мгновения, как Марк Анкертон открыл перед ней дверь. Она рассчитывала на личную беседу с полковником один на один, которая будет развиваться так, как ей самой захочется, но так Нэнси думала только до той минуты, пока не увидела, в каком он состоянии, и не поняла, насколько старик одинок. С девичьей наивностью она полагала, что сможет сохранять эмоциональную дистанцию - по крайней мере в течение первой встречи, - но странные колебания Марка пробудили в Нэнси свойственное ей упрямство и желание встать на сторону старика. Внезапно Нэнси ощутила жуткий страх, что полковник ей может не понравиться.