- Ну, это как сказать. Она проходила по делу увечья. Помните, её сын выколол глаз потерпевшему, за то, что он обозвал эту особу ППЖ?
- А я как раз дал это дело ему.
- Так точно, Степан Егорович.
- Значит и наш новый сотрудник не устоял перед этой проституткой?
- Все мы люди, конечно, но притаскивать её сюда, это уже слишком.
- А я то думал, почему он так рьяно защищал её?
Начальник стоял совсем близко от своей жены, а следовательно и от Наташи, поэтому весь разговор был отлично слышан двум женщинам.
Наташа в ярости сжала рюмку так, что она разбилась и разрезала руку. Женщина, не чувствуя боли, обмотала ладонь салфеткой схватила вилку и привстала со стула. Жена начальника остановила её.
- Перестаньте. Что вы делаете? Мы же интеллигентные люди. Разве так можно?
- А как в таком случае можно!?
- Мы просто посадим её.
- Посадим?
- Конечно. Или наши мужья не в правоохранительных органах служат?
Лицо Наташи прояснилось. Она обняла свою собеседницу и расцеловала.
- Давайте с вами на брудершафт выпьем, - предложила она.
- Тогда уж не с вами, а с тобой, - поправила жена начальника.
Женщины наполнили свои рюмки, выпили и троекратно поцеловались.
- Так, за что это без нас тут пьют!? - раздался громкий голос начальника.
- За правоохранительные органы.
- А почему в одиночку? Так не годиться. Товарищи, прошу наполнить свои бокалы доверху. Мы пьём за правоохранительные органы, поэтому приказываю выпить до дна.
Так как за исключением Маши все собравшиеся имели отношение к прокуратуре и тем более по службе были зависимы от начальника, приказ был выполнен незамедлительно. Рюмки опустошили, поставили на стол, и уже без всякого тоста снова наполнили. Застолье вступило в свою третью и последнюю фазу.
Те, кого судьба хотя бы однажды заставила ждать, и не просто ждать, а ждать годы, и не просто годы, а годы послевоенные, и не просто послевоенные, а с маленьким ребёнком на руках, без родственников и поддержки, в полной нищете, когда ни сил, ни надежд уже не осталось, наверное, знают, как это мучительно. Но если и в этом случае, вопреки всякой логики, чудо происходит, человеческий разум не в состоянии поверить в это. Человек теряет самообладание, руки и ноги его начинают трястись, лицо бледнеет и он падает в обморок.
Когда Маша увидела на набережной Фонтанки мужской силуэт, она испытала тоже самое. И хотя разум понимал, что таких силуэтов она видела сотни, и что совсем не обязательно, что этот силуэт именно тот, которого она ждёт, чувства полностью отказывались подчиняться всякой логике.
Она остановилась, побледнела и схватилась за поручни набережной. Ноги перестали удерживать тело, и оно сползло на гранитные плиты.
- Мама, мама! - закричал Сашенька.
Мама сжала руку сына и сквозь слёзы посмотрела на него.
- Это твой отец, - промолвила мать и потеряла сознание.
Мальчик заметался, не зная, что делать, потом собрал все свои детские силы и закричал:
- Папа! Помоги маме!
Истошный крик мальчика прозвучал в тот момент, когда Николай, выкурив уже третью папиросу, смотрел на разрушенный дом и думал где ему теперь искать Машу и куда направиться ночевать.
Детский голос прервал эти мысли и Николай побежал на помощь, лежащей на набережной женщине и ребёнку, склонившемуся над ней. Когда Николай подбежал к месту происшествия, то обратил внимание, что кроме него никого рядом не было, и какого папу звал ребёнок было непонятно. Он взял руку женщины и стал нащупывать пульс.
- Папа, ну что ты смотришь, Помоги! - крикнул ребёнок, глядя прямо на Николая.
- Кто папа? - робко спросил Николай.
- Ты, конечно, - услышал он знакомый голос.
Маша уже пришла в себя и не спускала с Николая глаз. Тут уже впору мужчине от неожиданности потерять сознание. И если бы Николай не был закалён в партизанских лесах, полковой разведке и тюрьмах, так бы всё и случилось, но наш герой если и мог куда упасть, то только не в обморок.
Крики о помощи и детский вопль привлекли внимание не только Николая. Наташа скучала дома одна. Сын уже спал, а муж дежурил по городу. Женщина сидела и смотрела в окно. Она увидела Машу, которая шла по набережной, а потом упала, она видела и слышала ребёнка. Наташа подумала, что она ослышалась, когда услышала, что ребёнок звал папу, но когда мужчина подбежал к женщине и когда вся семья обнялась и расцеловалась, всё стало понятно. Женщина подбежала к телефону и позвонила своей новой подруге - жене начальника мужа.
- Шура! - кричала она в трубку, - ты представляешь, я сейчас своими глазами видела, как он к ней вернулся.
Она на секунду замолчала и продолжила.
- Ну, как кто? Сожитель этой шлюхи. Неужели ты не помнишь? Мы же с тобой о ней на новоселье говорили. Ну, слава богу, вспомнила. Приходи ко мне надо что-то придумать. Не прошло и получаса, как две подружки сидели у окна и смотрели на окна дворничихи, вынашивая свои коварные замыслы.
А Маша с Николаем даже и не думали, что есть на свете люди, которые могут пожелать им зла. Для них всё зло окончилось, и с этой минуты их жизнь должна была, нет, она была просто обязана покатиться по ровной дороге, усыпанной, как минимум розами.
Кто из нас хоть однажды в мечтах не видел себя в лавровом венце? Кого из нас в мыслях не засыпали цветами? И эти цветы непременно были розы. Что и говорить, мы все грешны этим, несмотря на то, что каждый из нас знает - на стебле дивного цветка, под зеленью листьев, прячутся острые и длинные шипы.
После воспоминаний и мечтаний под водочку да огурчики, внимание родителей наконец-то переключилось на ребёнка.
- Значит ты у меня уже школьник? - спросил Николай сына.
- Да, - гордо ответил тот.
- И что же ты в школе делаешь?
- Нас будут в октябрята принимать!
- Ух, ты! И когда это будет?
- Завтра. В зале партизанской славы.
- Какой, какой славы?
- Партизанской, - повторил Сашенька.
Далее мальчик рассказал отцу про зал партизанской славы. Вероятно, детей перед приёмом в октябрята заставили наизусть выучить всё, что касалось школьного музея.
- Обожди, обожди, - не понял сына Николай. - Это что за отряд? Уж не тот ли, что сформировался из четырёх человек?
- Да. Потом он вырос, освободил наших пленных и уничтожил завод, который добывал руду, для производства брони для немецких танков.
- Сынок, ты всё перепутал, - оборвал сына Николай.
- Сашенька, ты перепутал партизанские отряды. В том, про который ты говоришь, воевал твой отец, а когда отряд был переформирован в отдельный полк, там служила и я.
- Ничего я не путаю, - возмутился ребёнок, - нас учительница заставила всех наизусть всё выучить.
- Ну, тогда продолжай, - тихо сказал отец.
- … так вот, после того, как партизаны освободили пленных, командир отряда узнал, что всё начальство немецкой армии соберется на водокачке. Он придумал, как взорвать эту водокачку.
- Да это не он придумал, а я! - перебил сына Николай.
- Нет, он, папа. Я точно помню - это придумал легендарный командир партизанского отряда Пётр Наливайко.
При этих словах отец поперхнулся, и огурец выскочил у него изо рта.
- Саша, кто вам это рассказал? Бывший политрук, Пётр Наливайко - предатель, он служил фашистам.
Мальчик от обиды, что ему не хотят верить уже начал шмыгать носом.
- Папа, он не был предателем. Предателем был бывший штабс-капитан белой армии Андрей Вронский. После смерти героя Вронский стал командиром отряда, но чекисты разоблачили предателя. В ночь, когда его должны были арестовать, ему удалось бежать. Наша пионерская дружина носит имя героя-партизана Петра Наливайко.
Состояние, в котором оказался Николай, шоком не назовёшь. Его просто парализовало. Разум отказывался верить в то, что слышат собственные уши. Отец приблизился к сыну и, еле выговаривая слова, спросил:
- Кто тебе всё это рассказал?
- Папа, да в нашем музее все стенды этому посвящены!
- Пошли, покажешь, - Николай схватил ребёнка за руку и выбежал на улицу.
Разве может быть известно человеку, когда осенит его гениальная мысль? Ньютон, как известно, никогда бы не стал гением, если бы яблоко не упало ему на голову. Разве современники знали бы кто такой Менделеев, если бы периодический закон не приснился ему во сне? Можно сколь угодно долго обдумывать что-нибудь великое, но никогда так и не придумать. А можно подставить голову под яблоко, или того проще, просто лечь спать, и ты уже не простой смертный, а гений или как минимум дарование. Справедливо это или нет, не нам судить. Так устроен мир и с этим приходится считаться. Посудите сами: там, на новоселье Наташа могла разве что порезать свою руку от злости, а сегодня? Разве она узнала бы, что к этой сучке приехал хахель, если бы она не сидела и не смотрела от скуки в окно? А теперь они вместе с Шурой наблюдают, как их враги сильно подвыпившие и крайне возбуждённые выбежали из дома и направились к школе.
- Интересно, что им там надо? - спросила Наташа.
- Давай проследим за ними, - предложила подруга.
- Я не могу, у меня ребёнок спит.
- Ничего с твоим ребёнком не случится. Запрёшь его на ключ. Мы же ненадолго. Такого шанса может больше не представиться.
Долго раздумывать было некогда. Наташа закрыла дверь, и подруги начали слежку по всем правилам сыскной науки.
Доведя объект наблюдения до школы, сыщицы спрятались за пожарным щитом и через щель стали наблюдать.
Николай с ребёнком подошёл к школе и открыл дверь. Однако войти им не удалось. Вход преградил школьный сторож.
- Вы куда? Школа закрыта.
- Пусти дед, нам на одну минутку.
- Да хоть на час, в школе никого нет.
- Отец мне никто и не нужен. Мы зайдём в школьный музей, посмотрим и тут же уйдём.
- Не пущу. Не положено. Приходите завтра и смотрите сколько хотите.
Поняв, что со сторожем не договориться, Николай оттолкнул деда рукой.
- Сашка, веди меня в свой музей, сейчас разберёмся.
Сторож отлетел в сторону и растянулся на полу. Пока дед поднимался на ноги, из школы донеслась брань и звон разбитого стекла. Из дверей выскочили Николай с сыном и быстро направились домой. Маша еле поспевала за ними.
- Ну, гады, ну уроды, я доберусь до вас, я до самого верха дойду! - кричал Николай на ходу.
- Пошли, посмотрим, - прошептала Шура.
Обе сыщицы вышли из-за щита и подошли к сторожу.
- Что случилось, дедушка? - спросила Шура.
- Кажись, школу ограбили, - пожаловался он.
- Надо милицию вызвать, - посоветовала Наташа.
- Да я ещё и сам не видел. Надо посмотреть, а то вдруг напрасно вызовем. Вы бы сходили, дочки, глянули, а то мне пост оставлять нельзя.
Женщинам два раза повторять не пришлось.
- На втором этаже! - успел вслед крикнуть им сторож.
Войдя в зал школьного музея, Шура с Наташей увидели всего несколько стендов с разбитым стёклом.
- Мелковато будет, - сказала Шура, - еле-еле на хулиганство тянет.
- А так?
Наташа вытаскивала из стендов фотографии, документы, рвала их и бросала на пол.
- Так уже лучше, - похвалила её Шура.
Она подошла к бюсту Сталина, который стоял в середине зала, подняла с пола тяжелый кубок и со всего размаха ударила по бюсту.
- Ты что?! - перепугалась Наташа.
- Я ничего, а вот им теперь из тюрьмы будет не выбраться.
Женщины спустились вниз и подошли к сторожу.
- Ну что там, дочки? Было ограбление?
- Вызывай, дедушка, милицию. Здесь не просто ограбление, здесь дело политическое, - ответила Шура.
Прошло всего несколько часов, как Николай встретился с Машей. Всего несколько часов наслаждения, и розы, которыми, казалось, был устлан их путь в будущее, показали свои острые шипы. Семья, которая столько лет ждала соединения, вновь готовилась к разлуке. И уже не дома, сидя за столом, они смотрели друг на друга, а в кабинете следователя, сидя на скамейке, прикрученной к полу винтами.
Следователь, закончил писать протокол и посмотрел на Николая.
- Что же ты Ферзь, не успел на свободу выйти, как опять…
- Что опять? Я ничего не понимаю! - Возмущалась Маша.
- А вам, гражданка, и понимать ничего не надо. Вы ведь не заходили в школу?
Маша отрицательно помотала головой.
- Вы здесь находитесь из-за своего несовершеннолетнего сына. Он участвовал в погроме, и я вынужден снять с него показания.
- А что такое погром? - спросил Саша у мамы. - Это когда всё портят и ломают?
- Да, это когда всё портят и ломают, - подтвердил следователь.
- Я только нечаянно разбил одно стекло на стенде, - пояснил ребёнок.
- И всё? - улыбнулся следователь.
- И всё.
- А потом, что вы с отцом стали делать?
- Ничего. Пошли домой.
- Ферзь, ты готовишь себе достойную смену. Такой маленький, а врёт прямо, как профессионал.
- Мальчик говорит правду, - буркнул Николай.
- Слушай, ну ребёнка можно понять, он выгораживает своего отца, но ты-то тёртый калач. Неужели думаешь, что мы не заходили после тебя в школьный музей?
- Ну, если ты заходил, начальник, то сам всё видел.
- Нет, лично я там не был, это сделали оперативники.
При этих словах следователь вытащил из стола протокол осмотра места происшествия и показал его Николаю.
От увиденного, даже у него, уголовника и фронтового разведчика, глаза вылезли из орбит.
- Лажа всё это, начальник, ты же сам знаешь. Зачем дело шьёшь, я же ничего никому плохого не сделал?
И снова в комнате, где на комоде чередой стоят слоники, а за ними икона Божьей матери, на коленях стоит женщина и в который раз просит всевышнего вернуть ей мужа, а сыну отца.
В комнату без стука вошёл Кузьма и тихо, стараясь не разбудить ребёнка, спросил:
- Пустишь?
Маша прекратила свой разговор с Богом, встала и подошла к гостю.
- Проходи. Чай пить будешь.
- Выпью. Я тут тебе принёс кое-что.
Кузьма вытащил из сумки какие-то свёртки и сложил их на столе.
- Что это? - спросила Маша.
- Вот только не надо задавать дурацких вопросов. Николай мой друг и боевой товарищ. Я ему своей жизнью обязан. Ты поняла меня?
Маша молча кивнула головой.
- Тогда возьми и это, - Кузьма протянул небольшой свёрток. - Здесь деньги. Не ахти какие большие, но на первое время хватит.
- Я сама зарабатываю.
- Вот приклеют ярлык жены врага народа, тогда посмотрим сколько ты заработаешь.
Женщина, молча, взяла деньги.
- Не приклеят, мы с ним так и не успели расписаться.
- Много ты знаешь, как ярлыки клеят. Прилепят и свидетельства о браке не спросят.
- Я не верю им, - тихо сказала Маша. - Коля не мог этого сделать.
- Всё бы ничего, если бы не бюст Сталина, - задумчиво сказал Кузьма, - тут сама понимаешь, что может быть.
- Конечно, понимаю. Саша уверяет, что они с отцом ничего такого не делали. Я допускаю, что ребёнок мог соврать следователю, но обманывать меня у него нет никакого резона.
- У тебя есть враги?
Маша задумалась.
- Есть. Это Мишка, которому Саша глаз выткнул и твоя жена.
- Моя жена? С чего ты взяла?
- Помнишь твоё новоселье? Она так сверкала глазами, глядя на меня, что от злости даже разрезала себе руку.
- Твои подозрения основаны только на этом?
- Разве этого мало?
- А разве нет? - ответил вопросом на вопрос Кузьма. - Это эмоции. Что касается Наташи, то у неё нет, и не может быть никакого мотива, чтобы недолюбливать тебя.
- Почему же нет? Я дворничиха, а она жена прокурора.
- Маша, перестань. Что за табели о рангах? Ты знаешь, кем Наташа была до женитьбы? Она работала уборщицей в управлении НКВД.
- Ну и что?
- Как что? Она такая же, как ты.
- Нет. Она жена прокурора, а я дворничиха, сожительница уголовника, и нам с ней вместе по одной половице не ходить.
Кузьма хотел возразить Маше, но поняв, что это бесполезно, махнул рукой.
- Ты меня спросил, я ответила, - сказала Маша.
Кузьма задумался, лихорадочно перебирая в голове возможные варианты событий, которые могли привести к таким плачевным результатам.
- Я обязательно разберусь в этом деле, - пообещал он.
- У тебя ничего не получится.
- Это почему же?
- Потому, что они сильнее тебя.
- Кто они!?
- Не кричи, ребёнка разбудишь.
- Извини. Я просто хотел понять, кто они?
- Я не знаю, как тебе это объяснить. Ну, все они, для кого очень важно, кто у тебя муж, кем ты работаешь, сколько ты зарабатываешь. Им не нужна истина, они боятся её, потому что хотят быть выше этой истины. И для этого они строят свою вавилонскую башню. Попробуй помешай им, и они убьют любого. Я не знаю сколько их, но думаю, что очень много. Я, Николай и ты мешаем им, так что берегись, Кузьма, если не станешь строить их башню, они и тебя упрячут за решётку, а то и вовсе убьют.
- Что ты говоришь, Маша!? Разве это можно говорить?
- Ты считаешь, что я не права?
- Если бы ты только знала, насколько права!
- Если в школьном музее предатель занял место героя, значит, с командиром уже расправились?
Кузьма отвернулся и ничего не ответил.
- Не говоришь мне? Считаешь, что я такая же, как и они?
- Дело не в этом. Ты просто не знаешь, как они умеют языки развязывать.
- Я в Бога верю, - вдруг гордо сказала Маша. - Не думаю, что со мной им это удаться.
- Я ведь не просто так появился в Ленинграде, - начал свой рассказ Кузьма. - Кто-то пронюхал, что мы с Николаем помогли командиру бежать. Николая взяли, что называется с поличным, вот он и получил свой срок. Колоться на следствии он не стал, поэтому меня тогда никто и не подозревал. Но недавно кто-то в НКВД или в партийных органах начал копать и под меня. Мой начальник добился моего перевода в прокуратуру, в надежде, что до меня здесь не доберутся. Так он спас меня.
- Твой начальник спасал не тебя, а себя. Представляешь, если бы арестовали его подчинённого. Теперь ты в другом ведомстве и если тебя арестуют, твой начальник останется чист.
- Пусть так, но судьба свела нас и я приложу все силы чтобы победить их.
- Чтобы победить их необходимо разрушить их вавилонскую башню, а у тебя на это сил не хватит.
- Всю башню мне, конечно, не разрушить, но своих товарищей защитить я попытаюсь.
- Ты про командира мне так ничего не сказал, - напомнила свой вопрос Маша.
- Он жив. Где он и как его имя знаю только я, поэтому его вряд ли найдут.
- А если ты умрёшь, командир так и останется жить с чужим именем?
- А ведь я даже не подумал об этом.
- Для чего же тогда жить, если не думать об этом?
- Слушай внимательно и запоминай, - прошептал Кузьма. - Город Кемерово, средняя школа номер один, учитель русского языка и литературы Смирнов Александр Сергеевич. Это он.
Разговор затянулся до поздней ночи. Кузьма встал со стула и собрался уходить.
- Не знаю, поможет тебе или нет, но когда я стояла у школы, мне казалось, что за нами кто-то следит.
- Точнее ничего не можешь сказать?