- Вставайте, Людмила Николаевна. - Я попыталась ухватить ее под мышки. - Не май месяц, чтобы сидеть на земле, - простудитесь.
Наверное, простуживаться Людмила Николаевна не захотела, потому что осознанно взглянула на меня и стала медленно подниматься. Хорошо, подоспел вышедший из супермаркета мужчина и помог ей.
- Спасибо, - поблагодарила она его, а я осталась ни при чем.
- Пойдемте, - я взяла ее под локоть, - скоро суд начнется. Вы себя нормально чувствуете? Не ушиблись?
- Какой суд, голубушка? - усмехнулась Белкина. - Все документы сгорели в машине.
- Ничего, - потянула я ее к своей "Ладе", - зато вы целы и невредимы, а бумаги можно восстановить.
Она все-таки поддалась на уговоры, и мы сели в машину.
- Вы поедете в суд, - повернулась я к ней, - или вас отвезти домой?
- Домой.
- Это был автомобиль Аркадия Сергеевича?
- Да.
- А почему вы поехали одна? - спросила я, разворачивая машину. - Разве брат Аркадия Сергеевича или Александр Георгиевич не могли заехать за вами? Да положите вы куда-нибудь эту бутылку. Впрочем, лучше сохраните ее как память, она ведь спасла вам жизнь.
- У вас закурить не найдется? - глухо спросила Людмила Николаевна.
- Пожалуйста, - я протянула ей пачку "Винстона" и зажигалку.
Белкина жадно затянулась. Она отрешенно смотрела в окно, подавленная происшедшим.
- Не думала, что все будет так, - наконец сдавленно произнесла она.
- Вам угрожали? - решила я воспользоваться внезапно открывшимися шлюзами откровенности.
- Нет, не угрожали.
- А прекратить это дело с судом не предлагали? - заинтересовалась я.
- Нет. Аркадий всегда сам вел дела. Его только вчера… - Людмила Николаевна всхлипнула и разрыдалась.
Тушь черными ручейками потекла по ее слабо нарумяненным щекам, с которых минувшее потрясение, казалось, стерло даже искусственный румянец.
- Ну, ну, успокойтесь, - только и могла сострадательно промямлить я, - значит, вас не отговаривали, не предупреждали, вам не угрожали… Интересно…
- Что интересно? - потерянно посмотрела на меня Белкина.
- Ребус какой-то получается! - с досадой воскликнула я, останавливая "Ладу" возле очередного светофора.
- Господи, это просто травля… - снова всхлипнула Белкина.
- У вашего мужа были, наверное, обширные связи и солидные знакомства, если он "купил ситуацию", зная об эмиссии, произведенной Новгородцевым.
Белкина почему-то вздрогнула.
- Ничего-то от вас не скроешь, - с горькой усмешкой произнесла она. - Кто вас посвятил в это?
- Какая разница! - Я нажала на педаль акселератора. - Вот что, Людмила Николаевна, мне кажется, вам лучше было бы на время куда-нибудь переехать.
- Что? - растерянно спросила она.
- Пе-ре-е-хать, - проспелленговала я, чтобы лучше дошло до моей спутницы.
- Вы меня домой везете? - встрепенулась она, глянув на меня, как затравленный зверь. - Я не хочу, не хочу, не хочу, - истерично затараторила она, - не хочу…
Ее державшая сигарету рука нервно зашныряла от губ к пепельнице и обратно. Затяжки были мелкими, судорожными, торопливыми.
- Господи, что же мне делать? - завращала она глазами. - У нас ведь был телохранитель, и не один. Но Аркадий, ему море было по колено - ничего не боялся. И что вы думаете, с ним ничего и не случалось, я имею в виду страшного. И вот, - Белкина протяжно всхлипнула, но тут же подавила в себе желание зареветь и продолжила свою лихорадочную исповедь, - вы думаете, каково было мне, законной жене, видеть, как он изменяет мне, причем открыто, нагло… Приводил своих баб прямо домой под видом секретарш, знакомых, партнерш по бизнесу и еще бог знает кого, - у нее появилась злобная мстительная интонация, - средь бела дня! На меня - ноль внимания! Жена бизнесмена! А что я имела, кроме слез в подушку?! Братец его тоже хорош - всегда его защищал: Аркаша устает, он тебе верен, мы были на совещании, он - прелесть, душка, не верь сплетням, это все от зависти… Сколько всего я наслушалась!
- И так было всегда? - недоверчиво покосилась я на мою ожившую в порыве негодования собеседницу.
- Нет, не всегда, - упрямо сказала Людмила Николаевна, - просто ему хотелось мной управлять, как своим предприятием, а я считала, что предназначена для чего-то большего, чем просто быть домохозяйкой или бесправной спутницей великого человека, - саркастично усмехнулась она, - единственное, что он мне доверял, так это встречу своих друзей и партнеров на раутах. Вечно где-то пропадал.
- И вам все это надоело, - догадалась я.
- А то! - качнула головой Белкина.
- Простите за нескромный вопрос, вы ему изменяли?
- А что мне еще оставалось делать? Думала, заставлю ревновать, он хоть тогда что-то поймет. Но это лишь усугубило наши и без того натянутые отношения. - Белкина погасила окурок и взяла из пачки новую сигарету. - Может, это все от того, что у нас детей не было?
На ее губах застыла горькая усмешка.
- Извините еще раз, Марусев - ваш любовник?
- А вот это не ваше дело! - прорычала Людмила Николаевна.
- Я просто думала, что раз уж мы разоткровенничались…
- А я совсем забыла, с кем имею дело, - неожиданно выпрямилась и приняла высокомерный вид Белкина, - вы потом такое обо мне напишете! С папарацци нельзя откровенничать.
- Это вы напрасно, Людмила Николаевна, - улыбнулась я. - Вы что же думаете, мы обо всем пишем, о чем слышим? - непроизвольно срифмовала я.
- Кто вас знает, - пренебрежительно сказала Людмила Николаевна, к которой вернулась вся ее надменная неприступность и враждебность.
Теперь я видела перед собой ту Людмилу Николаевну, с которой впервые встретилась у нее дома. Подумать только, я знакома с ней меньше суток, но создается такое впечатление, что я знаю ее по крайней мере в течение десяти лет. Вот какие превращения претерпевают наши чувства.
Такие общепризнанные категории, как пространство, причинность и время, Кант когда-то назвал сугубо человеческими способами восприятия космических реалий. Но ведь если бы, допустим, мы дали весь мир на откуп собственной субъективности, куда это нас заведет? Мы бы уподобились барону Мюнхгаузену, сплошные такие гении и чудаки, утратившие способность понимать друг друга. Ведь каждый бы считался исключительно со своими ощущениями! А у всякого двуногого они, как мы знаем из опыта, ох какие разные…
- Марусев предлагал вам продать акции вашего мужа? - продолжила я.
- Да что вы себе позволяете! - возмутилась Людмила Николаевна.
Неужели мне опять рассказывать этой строптивой дамочке, что на нее было совершено покушение, что кто-то упорно домогается принадлежащих теперь ей акций и денег? И без всякого зазрения совести может отправить ее на тот свет!
- Ладно, - чувствуя себя вконец измученной, как будто это мою машину превратили в обугленный исковерканный остов, вздохнула я, - высаживаю вас у дома…
- Нет, нет, нет, - чуть не вскочила Людмила Николаевна, - я домой не хочу!
Инфантильные капризы? Нянька я, что ли?
- А вот как раз ваш дом, - твердо сказала я.
Если бы моя спутница была внимательной к людям, возможно, она сумела бы уловить в моем до жестокости решительном тоне скрытую издевку. Но Белкина оказалась глуха и слепа к ближнему.
Не заезжая во двор, я остановила машину и выразительно посмотрела на Людмилу Николаевну.
- Я домой не пойду! - решительно заявила она.
Отбросив всякую деликатность, я повысила тон:
- Я вам не нянька и не такси, тем более вы сами не знаете, куда вам нужно!
Она на секунду обомлела, но потом, собравшись с силами, выдала на полную мощность своих легких.
- Не орите на меня!
Ее душераздирающий вопль потряс салон моей "Лады" не хуже взрывной волны.
- Ну вот что, - зашипела я, - вы - взрослая женщина, не ребенок. У меня свои дела. Говорить вы со мной отказываетесь…
- Предлагал, предлагал, - снова истошно завопила она.
- Что, кто? - мне казалось, что у меня дымится крыша.
- Марусев, - бессильно выдохнула она.
Ее спесь напоминала гигантски раздувшийся и проколотый шар. Когда он окончательно спустился, ее звучный голос утратил свою рупорную силу, перейдя в глухой стон и сдавленный шепот.
- Когда? - уже более спокойно спросила я.
- Сразу же, как… - Она всхлипнула.
"Ну, - воинственно подумала я, - больше я на твою удочку не попадусь, ишь ты, несчастная, убитая горем вдовушка!"
- А вы? - лаконично поинтересовалась я.
- Сказала, что подумаю, - пробурчала Белкина.
- Странно, - задумалась я, вынув из пачки сигарету.
- Что странно? - заморгала Белкина.
- Все странно, - отрубила я.
Повисла мучительная пауза, в течение которой мы размышляли, каждая - о своем. Как говорил Максим Максимович Исаев - Штирлиц: "Что-то здесь не связывается".
Если Белкина обещала Марусеву подумать, то бишь не отказала, для чего ему ее… Так ты что, думаешь, это он машину взорвал? - эмоционально спросила я у самой себя. А что же Новгородцев? Если он хотел прекратить процесс, то почему для начала не предупредил Белкину? Мол, откажись, забери документы. Зачем тачку-то взрывать вместе с хозяйкой? Эк ты, недогадливая, в машине ведь документы были!
Взорвал, предположим, Новгородцев машину и - либо физического лица, то есть истца, суд лишился, либо этот истец остался без ценных бумаг. Но ведь бумаги-то восстановить можно, это воображение Белкиной рисует их утрату как катастрофу…
Тогда что же, покушение на вдову Белкина считать неудачной попыткой нейтрализации истицы?
Но при чем в таком случае здесь Марусев, что ты к нему прицепилась? Выходит, это Новгородцев с "Фордом" постарался?
- Аркадий Сергеевич не упоминал в последнее время фамилию Новгородцева? - попыталась я хоть как-то прояснить ситуацию.
- А что? Вы считаете…
- Ничего я не считаю, - отрезала я. - Так упоминал или нет?
- Упоминал. Хотя со мной он не разговаривал о делах. Но я слышала, как они со Стасом это обсуждали.
- Что "это"? - упорствовала я.
- Процесс. Аркадий не сомневался в победе, - с гордо поднятой головой изрекла Белкина.
- Именно поэтому он и "купил ситуацию", - уверенно сказала я. - Станислав Сергеевич, наверное, в суде, а вы…
- А я не хочу там быть! - капризно заявила моя собеседница.
- Это ваше дело, Людмила Николаевна, просто он мне нужен.
- Так позвоните ему, чего вы ждете? А в суде кроме него и мои адвокаты находятся.
- Вы не хотите позвонить?
- Какого черта я должна радеть? Стас вечно Аркашку защищал, пусть сам разбирается! - пренебрежительно отозвалась она.
- Но они вас ждут, - осторожно сказала я.
- Мой сотовый молчит, - язвительно усмехнулась она, - знаете почему?
Она подняла на меня взгляд, в котором я на миг уловила отчаяние, сменившееся злорадством. Упоенная своим мелким, "домашним" коварством, казавшимся ей необходимой ступенью в достижении свободы и независимости, к которым она якобы всегда стремилась, Белкина торжествующе прошептала:
- Потому что он остался в машине.
Она дурашливо приложила палец к губам и посмотрела на меня так, что я пуще прежнего засомневалась в ее душевном здоровье.
- Ха-ха! - рассмеялась она.
Я молча набрала номер сотового Станислава Сергеевича и договорилась с ним о встрече.
Порыв актерства у Белкиной прошел, уступив место равнодушию. Даже ее красивые глаза утратили присущую им живость: взгляд был отсутствующим.
- Людмила Николаевна, - мягко сказала я, - мне нужно в редакцию, мы приехали.
- Не бросайте меня! - вдруг вцепилась мне в руку Белкина, - вы не можете понять, что это такое - быть одной! Я сама не своя, а тут еще милиция! Представляете, меня обвиняют! Вроде какая-то соседка, ну из того дома, вы меня понимаете, видела женщину, похожую на меня. Она-то, естественно, не знает, кто я, но дала описание внешности, схожей с моей. Так что менты засуетились - какая удача!.. Нет, вы представляете меня с пистолетом, выбегающей из чертовой квартиры вашей, как там ее… Инны, кажется?
Я не стала возражать этой взбалмошной и к тому же напуганной даме, не думала и соглашаться с ней, сочувствовать по поводу подозрений на ее счет сотрудников органов. Но ведь надо было что-то делать, не силой же ее в конце концов вытряхивать из машины!
- Знаете что, давайте поедем в офис вашего мужа и там подождем Станислава Сергеевича?
- Я боюсь его, он стал другим…
- Кто, Станислав Сергеевич?
- Нет, Саша. Он стал резким, нетерпимым, он меня не…
Спохватившись, она снова замкнулась.
- Марусев в офисе?
- Наверное, - протянула Белкина, как зачарованная глядя куда-то вперед.
"Хороший психоаналитик ей бы не помешал", - вынесла я мысленно вердикт.
Я дала задний ход и, выехав на дорогу, направилась к офису "Металлоконструкции". По дороге я узнала, что семья имеет загородный дом, но зиму предпочитает проводить в городе. На подъезде к офису Людмила Николаевна снова стала жаловаться мне на свою горемычную жизнь. Я была сыта по горло ее излияниями, перемежающимися вспышками злобы и слезными речитативами о загубленной молодости и жизненной неудовлетворенности. Единственное, что мне показалось интересным, это упоминание о так называемой невесте Аркадия Сергеевича, на которой он собирался якобы жениться после развода с ней, Людмилой Николаевной.
- Это его бог покарал! - злорадно прокаркала несчастная вдовушка.
Я лишь укоризненно взглянула на нее.
- Нет, вы не подумайте, я его любила, но он…
Дальше последовал список прегрешений Аркадия Сергеевича.
- И кто же эта счастливая претендентка на звание мисс "Металлоконструкция"? - иронично спросила я, когда разговор опять непроизвольно затронул тему жениховства Аркадия Сергеевича.
- А вот и зря смеетесь, - насупилась Белкина, - это дочь как раз того Новгородцева, о котором вы меня спрашивали.
Вот так да, надо же, как тесен мир!
- Достойная партия, - насмешливо посмотрела я на Белкину, - деньги к деньгам, как говорится.
- А вот и нет у Новгородцева никаких денег! - выпалила Белкина.
- Как это нет? - У меня аж челюсть отвалилась.
- Аркаша говорил, что он едва не банкрот, а то, что вокруг себя суету деловую создает, продает, покупает - все это для отвода глаз!
Однако домохозяйка-то наша - весьма информированная особа! Правда, принять на веру ее слова я не могла - мою уверенность в том, что я имею дело с трезвомыслящим человеком, подкосило поведение вдовы. Может, она свои измышления, плоды, так сказать, праздного ума, пытается выдать за истину в последней инстанции, кто знает? Может, цену себе набивает, вот, мол, какая я осведомленная, а ты, негодница, меня высадить хотела!
Глава 6
Марусева в офисе не было. "Уехал на предприятие", - доложила нам секретарша, смазливая девица в сентиментально-розовом костюме, который скорее подошел бы для какого-нибудь торжества в стенах кондитерской фабрики или парикмахерской. Ее внешность кукольно-небрежная, кокетливая, как у красоток со страниц дешевых красочных журналов, заставляла думать о веренице сытых бездумных дней с периодическими оздоровительными мероприятиями вроде посещения сауны в компании начальников, а не о размеренном ритме работы сосредоточенной и компетентной помощницы бизнесмена.
Невзирая на наше присутствие, а может, даже специально, чтобы по-хамски продемонстрировать свою независимость в этих стенах, пышнотелая блондинка принялась пудриться, глядя на свой холеный фейс в зеркальце. Но Людмиле Николаевне, которая лишь неодобрительно зыркнула на секретаршу, было явно не до того, чтобы делать ей замечания.
- Откройте кабинет моего мужа, надо же нам где-то расположиться!
Моя спутница ограничилась только этим требованием. Но наглая секретарша даже и бровью не повела. Она лишь поинтересовалась, кого мы собираемся ждать.
- Ни сочувствия, ни соболезнований! - взъерепенилась Белкина. - Узнаю Аркадия. Только он мог нанять такую хамку!
Секретарша более пристально, чем при нашем появлении, посмотрела на нас и, недоуменно пожав плечами, достала из ящика ключи.
- Возьмите, - ровным голосом произнесла она, чем окончательно взбесила Людмилу Николаевну.
- Вот Марусев приедет, - мстительно прошипела она, - я его спрошу, доволен ли он вашей работой. Уверена, вы и пяти минут тут не задержитесь! Думаете, мой муж погиб, так здесь всем Сашка распоряжаться будет?! Нет уж, я, я, я - твоя хозяйка! А потому можешь прямо сейчас собирать свои вещички и проваливать!
- Если вы позволите, - напряглась блондинка, - я дождусь Александра Георгиевича.
- Жди, только это тебе не поможет! - с ожесточенным высокомерием бросила Людмила Николаевна и собралась уже развернуться на своих высоких каблуках, как дверь приемной осторожно открылась и вошел невысокий молодой человек в элегантном черном костюме.
Ему можно было дать лет двадцать семь - двадцать восемь. Опрятный, подтянутый, с редеющими на макушке гладкими каштановыми волосами и голубыми глазами, удивленно смотревшими на нас из-под густых темных бровей. Благодаря симметричным залысинам справа и слева над висками его и без того высокий выпуклый лоб казался еще выше и объемней. Я без труда угадала в нем корректную предприимчивую натуру современного яппи.
- Людмила! - воскликнул он. - Я думал, вы в суде.
Он часто заморгал.
- Никита! - бросилась ему в объятия Белкина. - Ты представляешь, - злобно скосила она глаза на секретаршу, - эта расфуфыренная дрянь смеет мне оказывать сопротивление.
- Сопротивление, тетя, о чем вы? - робко улыбнулся Никита. - А где папа?
- В суде, где ж ему быть! - пренебрежительно фыркнула Белкина, которую, похоже, меньше всего занимал сейчас исход процесса.
Впрочем, ей было наплевать и на Станислава Сергеевича, и на своих дотошно исполнительных адвокатов.
- Ничего не понимаю! - изумленно глядел на Белкину молодой человек.
- А что, отец не звонил?
- Звонил, - ответила вместо Никиты секретарша, - вас спрашивал, - многозначительно посмотрела она на Белкину.
- А тебя никто не спрашивает! Никита, немедленно уволь эту крысу!
Секретарша возвела глаза вверх, как бы призывая бога в свидетели того, что ей приходится выносить, и направила на Никиту насмешливый взгляд, по которому можно было догадаться о неизменном согласии между ними.
Белкина перехватила этот заговорщический взгляд и, подозрительно зыркнув на Никиту, дала выход своему возмущению:
- У вас что тут, заговор?!
- Тетя, тетя, - не слишком искренне рассмеявшись, укоризненно покачал головой Никита, - что на вас сегодня нашло? Где ключи?
Белкина с презрительной гримасой передала ему ключи.
- Я тебе тысячу раз говорила, не называй меня так! Я этого не люблю! - жеманно выпятила она губы.
- Извини, - виновато улыбнулся Никита, открывая дверь кабинета Аркадия Сергеевича.
- Так ты с отцом не разговаривал? - сверкнуло в глазах Людмилы Николаевны запоздалое удивление.
- Я только недавно подъехал. Мы с Александром Георгиевичем были на заводе, - извиняющимся тоном промямлил племянник. - Проходите.