Показалось, будто Клем Смит выкрикнул свое обычное "Очистить сцену!". На самом же деле Клем только обвел своим особым взглядом актеров, из чего все сразу поняли, что кому делать… Мартина, Джейко и Гая сразу отошли за кулисы. Перри Персифаль вместе с Дорси подошли к ступенькам, ведущим со сцены. Пул пересек сцену и приблизился к Элен. Они встали друг напротив друга в тех же позах, в каких стояли на репетиции. Доктор Резерфорд, не обращая ни малейшего внимания на происходящее, казалось, дремал на мягкой софе. Элен следила за Клемом Смитом, который пошел за своей книгой с текстом пьесы.
- Начнем с момента ухода Бена, Элен, - сказал Пул, и в следующую минуту мисс Гамильтон повернулась к пустому залу.
- У меня есть только одно, что я хотела бы сказать, но это должно остаться между нами! - Она повернулась к Перри и Дорси. - Не будете возражать, господа?
Перри отвечал голосом непроходимого зануды:
- Я вас не понимаю и даже не принимаю само обращение ко мне - отчего это вы вдруг вспомнили обо мне?
А Дорси сказал с поэтической печалью:
- Я словно жестоко опьянел от понимания своего полного несоответствия миру и людям, среди которых живу. Господи, как я был бы счастлив оказаться в полном одиночестве…
Они вышли со сцены, оставив там Элен, Адама и воображаемого Беннингтона.
Элен снова заговорила, обращаясь к призрачному собеседнику - Беннингтону:
- Теперь тебе должно быть ясно, о да! Ведь мы дошли до конца, не правда ли?
- Да, - отвечал голос Клема, читавшего с листа. - Я понял тебя, дорогая, понял… и до свидания… Скорее нет, прощай!
Они повернулись в сторону левой двери. Аллейн кинул взгляд на часы. Элен сделала порывистое движение, словно пыталась задержать кого-то невидимого, а Пул взял ее за локоть и потянул прочь. Все было исполнено так живо, так натурально, что казалось, сейчас скрипнет дверь, в которую выйдет Бен…
- Теперь мне надо поговорить с тобой наедине, - сказал Пул, после чего последовал долгий диалог, который Элен и Адам провели на приглушенных тонах.
И тут Клем хлопнул в ладоши, обозначая выстрел. Адам встрепенулся и выбежал со сцены через левую дверь.
Элен нервно прохаживалась у рампы. Ее движения казались вымученными, но полными внутреннего смысла. Всякий жест находил свое отражение в выражении ее лица. Наконец Элен приблизилась к окну и, словно делая над собой усилие, осторожно выглянула. На сцену снова выбежал Пул.
- Спасибо, - кивнул Аллейн, глядя на часы. - Итак, пятьдесят секунд. Давайте присядем…
Актеры расселись по своим прежним местам.
- Видел ли кто-нибудь, как мистер Пул за дверью ждал своего последнего выхода на сцену? - Аллейн обвел актеров глазами.
- Но ведь дверь была прикрыта! - пожал плечами Пул. - Она ведь меня все-таки загораживала!
- Согласен. Но вас мог заметить кто-нибудь из сошедших со сцены… - Аллейн пристально посмотрел на Дорси и Персифаля.
- Мы пошли прямо к себе в комнаты, - сказал Перри.
- Вместе, что ли?
- Ну, сперва вышел я. В коридоре я встретил мисс Тарн. Я успел сказать ей буквально несколько слов, и тут следом за мной появился Джей.
- Вы помните это, мисс Тарн? - спросил инспектор.
До того мысленный взор Мартины был словно затуманен. Теперь она начала припоминать:
- Да, да… Все было именно так… Они оба говорили со мной.
- А потом пошли по коридору?
- Да.
- А вслед за ними вскорости отправились вы и мистер Беннингтон?
- Да.
- А затем к вам подошел мистер Доре и вы зашли в вашу гримерную?
- Да.
- Вы приятное исключение из общего для женщин правила, мисс Тарн, - дружелюбно улыбнулся Аллейн. - Редко получаешь от женщин такое твердое, а главное, многократно подтвержденное согласие… М-да… Итак, после того как мистер Беннингтон удалился к себе, вы, мистер Персифаль, находились в соседней комнате, прямо за перегородкой? Вы, мистер Дорси, были в комнате напротив, а мисс Тарн - в своей… то есть, пардон, в гримерной мисс Гейнсфорд, где к ней почти сразу же присоединился мистер Доре? Все верно?
Актеры ворчливо и вразнобой пробормотали "да".
- А как долго вы оставались в своих комнатах, господа?
Джейко подвигал сильно выступающим кадыком на тощей шее, словно передернул затвор винтовки.
- Я ведь уже говорил, что поправлял девочке грим, а потом вместе с ней вернулся на сцену, - сказал он.
- Мне кажется, что мистер Дорси и мистер Персифаль направились на сцену раньше нас. - Мартина наморщила лобик. - Да, я припоминаю, когда мы с Джейко шли, то слышали впереди их голоса. Это было прямо перед первым вызовом на поклоны. Тут занавес опустили, потом подняли, и мы все вышли кланяться. Правда, Джейко? Я правильно рассказываю?
- Ну конечно, малышка! - француз мягко улыбнулся ей.
Адам Пул подошел и положил руки на худенькие плечи Мартины.
- Итак, слава Богу, появляется по крайней мере одно железное алиби - для нашей малышки…
Пул легонько отклонил ее плечи назад, и Мартина, не веря своим ощущениям, поняла, что прислоняется спиной к нему, к Адаму… Аллейн в некотором удивлении перевел глаза с лица Пула на лицо Мартины и поднял брови.
- Мы дальние родственники, - ответил Пул на молчаливый вопрос суперинтендента. - Правда, она запрещает мне упоминать о нашем родстве, стесняется…
- Бедняжка! - улыбнулся Аллейн. - Ей придется часто смущаться - сходство слишком бросается в глаза…
Гая Гейнсфорд громко спросила у Дорси:
- Джей, милый, как ты считаешь, эти полицейские позволят мне взять мои сигареты?
Дорси моментально распахнул портсигар и элегантным жестом протянул его своей пассии. Но на лице его отчего-то застыла тревога…
- Простите, а где ваши сигареты? - осведомился Аллейн.
- Это неважно, неважно… - быстро ответила Гая. - Я уже закурила. Не беспокойтесь, не обращайте внимания. Извините, что перебила.
- А все-таки где они?
- Я сама точно не знаю, куда они могли деваться.
- А где вы находились во время спектакля?
Гая отвечала нервозно:
- Но ведь это совершенно не имеет значения! Я поищу сигареты попозже…
- Гая просидела в нашей "оранжерее" весь спектакль, - постановил за нее Джейко.
- Тогда Миног поищет сигареты там, - сказал Аллейн.
- Есть, сэр! - немедленно откликнулся молодой констебль и вышел.
- Итак, значит, вы все время пропыли в этой самой "оранжерее", мисс Гейнсфорд? - спросил Аллейн.
Во рту у мисс Гейнсфорд была сигарета. Дорси щелкнул зажигалкой, Гая затянулась и вдруг резко закашлялась.
Дорси несколько странным голосом сказал:
- Гая была просто не в силах самостоятельно передвигаться… Она свернулась там калачиком на софе… Я собирался отвезти ее домой после представления…
- Хорошо, а когда вы вышли из той комнаты, мисс Гейнсфорд? - осведомился Аллейн.
Казалось, Гая почти посинела от удушья, из ее горла вырывались короткие хрипы… Она сунула сигарету Дорси, а сама судорожно полезла за носовым платком. Вернулся констебль Миног с пачкой сигарет, но Гая так бешено замахала ему, что он оторопело передал пачку в руки того же Дорси и уже по собственной инициативе принес полузадохнувшейся Гае чашку воды.
- Если морду бабенки свело судорогой, - величаво заметил доктор Резерфорд из своего угла, - самое лучшее - поднять ее за пятки вниз головой и хорошенько потрясти.
Неизвестно, что подействовало на Гаю - то ли перспектива быть подвергнутой столь причудливой лечебной процедуре, то ли вода, добытая добрым констеблем, то ли, наконец, энергичное хлопанье по спине тяжелой рукой Джейко, но приступ кашля у нее прошел столь же внезапно, как и начался. Аллейн, который с большим подозрением наблюдал за этими эволюциями, повторил:
- Если вы наконец пришли в себя, мисс Гейнсфорд, будьте любезны припомнить, когда же вы покинули "оранжерею"?
Гая слабо помотала головой и прошелестела тихим голосом беззащитного инвалида, чувствующего приближение смерти:
- Прошу вас! Я не могу вспомнить этого… Весь этот вечер был для меня ужасен, просто ужасен… Разве это так уж важно?
- Ради всего святого, Гая! - крикнула потерявшая терпение Элен Гамильтон. - Хватит изображать из себя дурочку! У тебя сухие глаза, а если бы ты закашлялась по-настоящему, ты уже бы вся слезами изошла! Конечно, то, что спрашивает инспектор, важно! Ведь ты же была через стенку от Бена! Подумай сама!
- Но ведь вы не можете думать, будто… - начала Гая ожесточенно. - Думать так обо мне - это просто варварство!..
- Милая Гая! - пропел Пул зловеще-ласковым тоном. - Конечно, ни я, ни мисс Гамильтон, никто из нас не считает, что ты способна тайком зайти в гримерную Бена, сбить его на пол прямым левым в челюсть, а потом пустить газ. Мы только пытаемся выяснить, что каждый из нас делал.
- А еще интереснее, - хладнокровно заметил Аллейн, - откуда вы, мистер Пул, могли узнать о следе прямого удара кулаком в правую скулу?
* * *
Пул стоял почти вплотную к Мартине, и она ощутила, как мускулы его окаменели. Это напряжение словно передалось девушке. И когда Пул заговорил, на ее душе стало тревожно от его спокойного, непринужденного тона, за которым, казалось, что-то скрывается.
- Вы, конечно, понимаете, Аллейн, что дали мне отличную возможность обыграть вашу шутку! Да ниоткуда я не знал о прямом левом - вы сами только что сказали об этом! Так что теперь - я знаю!
- Да, коли так, я действительно сражен вами наповал, - бесцветно улыбнулся Аллейн. - Значит, вы просто предположили, что таковой удар Бену мог кто-то нанести?
- Ну, если Бен был убит, то это, вероятно, был единственный способ…
- Вовсе нет, - так же бесстрастно заметил Аллейн. - Убийца прибег именно к тому самому способу, который был уже когда-то успешно использован для убийства в этом самом театре.
- Думаю, трудно назвать успешным способ убийства, после которого убийцу арестовывают! - усмехнулся Пул.
- Да нет, это дело другое, - улыбнулся Аллейн одними губами. - Просто преступник недооценил наши методы расследования.
- Во всяком случае, надо быть полным ослом, чтобы снова прибегнуть к подобному способу!
- Или большим умником, чтобы усовершенствовать его! - возразил Аллейн. - Что скажете, мистер Дорси?
Дорси встрепенулся.
- Я? - переспросил он изумленно. - Я? Что я могу сказать - не знаю! Боюсь, я не очень внимательно слушал, о чем вы говорите…
- Наверное, вы еще раздумывали над тем, откуда на лице мистера Беннингтона взялся след от удара в правую скулу?
- Что касается меня, то я, как и все тут, считаю, что Бен покончил с собой, - тяжело вздохнул Дорси. Он сел напротив Гаи, удобно вытянул и скрестил ноги. Руки были заложены в карманы брюк, подбородок покойно лежал на груди. Весь его вид говорил о полнейшей невозмутимости.
- А все-таки мы до сих пор не узнали, когда же наша таинственная мисс Гейнсфорд покинула "оранжерею"! - заметил Аллейн.
- О Боже! - простонал Перри Персифаль. - Как это мне надоело! Джей, ты же помнишь! Ты заглянул в "оранжерею" к Гае, когда мы с тобой вышли со сцены! Так скажи же, наконец! Была там Гая или нет? Гая, милая, не томите нас, ответьте…
Мисс Гейнсфорд только раскрыла рот, как ее опередил Джей Дорси:
- Ну конечно, была! Я каким-то болваном стал в последнее время - все забываю… Гая спала на софе, мистер Аллейн. Да. И я не хотел ее будить… - Дорси пригладил свои и без того безупречно уложенные волосы на макушке. - Крайне, крайне странно, что у меня вылетело из головы. Ну да, потому что позже я спросил у кого-то, где Гая, и мне ответили, что она все еще в "оранжерее". Ну, я побежал туда и застал ее спящую, а в комнате невыносимо пахло газом - представляете? Ну, я быстро поднял ее и привел сюда.
- А вы не могли бы припомнить, мисс Гейнсфорд, когда вы заснули? - спросил неутомимый инспектор.
- Я была ужасно измучена, мистер Аллейн. И физически и эмоционально. Мне и сейчас-то не до времени.
- Ну, могло это произойти, например, до начала последнего акта?
- Н-н-нет, пожалуй… Нет, потому что Джей заходил проведать меня во втором антракте, перед последним действием. Ты ведь помнишь, Джей?
- Да, милая.
- Он предложил мне аспирину. Я взяла четыре таблетки, и они на фоне моей усталости сработали как снотворное. И я погрузилась в сон - в мучительный сон…
- После этакой лошадиной дозы было бы крайне странно, если бы он не был мучительным, - пробормотала Элен, искоса глянув на Аллейна.
- У меня лично, - сказал Джейко без тени улыбки на лице, - нет ни малейших сомнений, что Гая спала в ужасных муках.
- Да, именно так! - вызывающе воскликнула Гая. - Потому что я была доведена до крайности!
- А кто-нибудь, кроме мистера Дорси, заходил в "оранжерею" во втором антракте? - продолжал наседать суперинтендент.
Гая метнула быстрый взгляд на Дорси.
- Ах, я так путаюсь во всем, когда у меня голова не на месте, что меня просто бессмысленно спрашивать! - нервно отвечала она. - Я просто уверена, что обязательно ошибусь. О чем бы вы меня сейчас ни спросили, суперинтендент!
- Хорошо, а вы, мистер Дорси, что скажете?
- Нет, - небрежно помотал головой Дорси, не вынимая рук из карманов. - Никого я не видел.
- Милый Джей, - неожиданно вступил Перри Персифаль. - Никто не мог бы сказать этого с большей неохотой, чем я, но, увы, дружище, ты грубо ошибаешься! Во время второго антракта в "оранжерею" заходил Бен!
- Господи! - в отчаянии вырвалось у Элен. - Что с нами со всеми случилось?
- Извини, Элли, - откашлялся Персифаль, - мне очень жаль…
- Жаль? А почему, собственно, жаль? Что такого, если Бен во время антракта зашел к своей расстроенной племяннице? Потом он отыграл весь третий акт. Конечно, Перри, тебе надо было сказать, что ты знаешь… Не правда ли, Адам? Не правда ли, мистер Аллейн?
Пул как зачарованный смотрел на Дорси.
- Да, да, конечно, - пробормотал Адам.
- А вы как считаете, мистер Дорси? - прищурился суперинтендент Аллейн.
- Конечно, Перри прав, - подтвердил Дорси. - Можно еще что-нибудь припомнить.
- Не так-то много тайн осталось в гробнице памяти моей! - продекламировал нараспев Персифаль. - И я не думаю, что мои чудные, живые воспоминания сыграют какую-то роль… Короче, это было перед самым третьим актом. Элен, Адам и Мартина вышли из своих комнат и пошли к сцене. Они начинали действие, потом вышел я, затем Бен и чуть позже - Дорси. Так вот, перед самым началом акта я вышел в коридор посмотреть, как начнется действие. И тут я заметил Бена, входящего в "оранжерею". Сразу после этого объявили начало третьего акта…
- Вы с ним не говорили? - спросил Аллейн.
- Я-то не говорил, - со значением ответил Персифаль. - Я пошел в сторону сцены по коридорчику, встретил там Джейко, двух костюмеров, мальчика-рассыльного и Клема.
- Это верно, - откликнулся Клем. - Я еще, помню, буркнул тебе, чтобы ты посторонился… Мальчик вызвал Джея и Бена минут через пять.
- А вы, мистер Дорси, все еще находились в "оранжерее", когда вас вызвали на сцену? - осведомился инспектор.
- Да.
- С мистером Беннингтоном?
- Нет, он вернулся к себе в комнату.
- Много бы я дала, чтобы узнать, отчего это ты. Джей, вдруг решил темнить, - с нервным смешком проворковала Элен Гамильтон.
- Вероятно, причина этого спрятана у мистера Дорси в левом кармане брюк? - предположил Аллейн.
Дорси встал. Бледность его обычно красноватого лица теперь отлично гармонировала с густой сединой.
- Могу я поговорить с вами наедине, суперинтендент? - спросил Дорси.
- Ну конечно! - раскинул руки Аллейн. - Если вы не против, давайте пройдем в вашу "оранжерею"…
* * *
В "оранжерее" Дорси в присутствии Аллейна и Фокса вытащил из кармана левую руку, на которой уже отчетливо была видна кровь, проступившая сквозь толстый слой наложенной пудры.
- Наверное, я сделал ужасную глупость, - признался Джей. - Просто мне казалось, что не обязательно показывать это при всех. Тем более что моя… моя ссадина не имеет никакого отношения к тому, что произошло…
- В таком случае, - заметил Аллейн, - об этом никто не узнает. Но вам надо постараться рассказать все как было. Предельно честно!
- Да уж постараюсь, - угрюмо отозвался Дорси.
- На правой скуле убитого имеется порядочный синяк. Он вполне мог возникнуть именно от того само го прямого левого удара, о котором так проницательно говорил мистер Пул. Теперь я бы попросил вас приложить ваш левый кулак к синяку на лице покойного, чтобы установить степень его соответствия… Если вы его не били, как вы говорите, этот эксперимент вам не повредит.
- Уж лучше я признаюсь, что ударил его! - содрогнулся Дорси.
- А не скажете ли заодно, почему вы его ударили?
- Черт, если бы я мог сказать, если бы я мог… - Джей прикрыл глаза рукой. - Вы не позволите мне присесть, суперинтендент? Я страшно устал.
- Садитесь.
Джей Дорси присел на ту самую кушетку, на которой спала позавчера Мартина, а в этот вечер - Гая Гейнсфорд. В тусклом свете лампочки под потолком его лицо отливало зеленью и выглядело старше обычного.
- Какой же я болван… - Дорси тяжело помотал головой.
Аллейн глянул на него удивленно - не так-то часто опытные актеры говорят о себе такое. Фокс присел за стол напротив и, стараясь не шелестеть, распахнул блокнот. Аллейн вспомнил, что его жена назвала как-то инспектора Фокса помесью медведя с грудным младенцем, и это определение вполне достаточно описываю ловкость, с которой действовал руками его подчиненный… Впрочем, добродушия и некоторой наивности инспектору Фоксу тоже было не занимать.
- Если от меня нужно какое-то краткое заявление, - сказал Дорси, - то, пожалуй, я могу объясниться буквально двумя фразами… Я ударил Бена в этой комнате во время антракта перед третьим актом. Я не сбил его с ног, но он был так обескуражен, что выбежал из комнаты. Надо сказать, я в молодости боксировал в полусреднем весе, и, хотя не натягивал перчаток вот уже лет двадцать, навыки, как видно, еще остались… Это было приятно почувствовать.
- А каков он был в тот момент?
- Бен? Он был отвратителен!.. А-а, вы имеете в виду - пьян или трезв? Он был просто в стельку! Вдрызг. Вообще-то я редко видел его совершенно трезвым, хотя не видел и чтобы он валялся под столом. Обычно он пребывал в этаком среднем состоянии - агрессивном, вызывающем, непредсказуемом… В первых двух актах он вел себя на сцене совершенно немыслимо…
- В каком смысле?