- Легко или нелегко - откуда нам теперь знать? Я не верю, что это самоубийство. Фокс, и мне досадно, что нам пока не удалось раскопать какой-нибудь завалящий мотив для убийства… Давайте, Фокс, вперед! Шуруйте! Может быть, нам улыбнется удача!
Фокс тяжело вздохнул и вышел. Аллейн прошел к комнате Беннингтона и отворил дверь. Из темноты возник сержант Джибсон.
- Ну? - спросил Аллейн.
- Нашел пятнышко на плите. Похоже на обожженную лужицу краски.
- Что еще?
- Тампоны для пудры костюмер покойника выбросил в мусорный бак у сцены. В бачке больше ничего нет - только обрывки жженой бумаги. Одна зола.
- Хорошо. Не забудьте опечатать дверь, когда закончите. Да, и еще, Джибсон, обязательно известите меня, прежде чем отпустите катафалк в морг.
- Ну конечно, сэр.
* * *
Аллейн вернулся в "оранжерею", где его ждала Гая Гейнсфорд в компании Минога.
- Итак, вы, конечно, не надеетесь, что я польщена вашим приглашением? - голос Гаи вибрировал. - Что я вам благодарна за то, что считаюсь главным подозреваемым? Бросьте об этом думать…
- Никто и не думает! - улыбнулся Аллейн. - Просто мне показалось, что с самого начала поговорить с вами будет удобнее всего.
- Ага, и теперь вы, конечно, предупредите меня, что всякое мое слово может быть истолковано против меня? - гневно спросила Гая, раздувая ноздри.
- Не совсем так. - Аллейн пытался говорить мертвенно-спокойным тоном. - Если только какое-то ваше утверждение будет направлено против вас, мы предупредим. А в принципе вам необязательно подписывать ваши показания сейчас. Но если мы вас попросим это сделать, вам надо будет внимательно их прочесть. Миног будет записывать за вами.
- Ну что ж, валяйте, - довольно развязно сказала Гая. Оказавшись вне актерской компании, она словно переменилась. - Задавайте свои вопросы.
- Итак, мисс Гейнсфорд, вы во время всего представления находились в "оранжерее". Во время последнего антракта к вам зашел мистер Дорси, а затем - покойный… Вы согласны с утверждением, что в результате между ними… гм!.. произошла потасовка и мистер Дорси ударил ныне покойного мистера Беннингтона по лицу?
- О, вы говорите таким странным языком, ведь ссора произошла между двумя пожилыми джентльменами, что тут могло особенного случиться?.. Я даже не заметила…
- Так ударил мистер Дорси мистера Беннингтона или нет?
- Ох, да, но так странно, и потом между ними не было никаких разговоров, и мистер Беннингтон сразу ушел…
- Меня интересуют разговоры не после, а до удара, мисс Гейнсфорд. Будьте добры ответить, что говорилось перед тем.
Аллейн ждал, но Гая ответила не сразу, а когда заговорила, то весьма резко.
- Может быть, вы, сэр, решили почему-то, что я ничего не переживаю по этому поводу, но в таком случае вы ошибаетесь! - возвестила она голосом, полным намеков на слезы, способные пролиться при первой же возможности.
- Уверяю вас, ни о чем таком я не думаю, - холодно изрек Аллейн, стоя спиной к девушке и разглядывая портрет Пула на стене. - Так что же такого сказал ваш покойный дядя? Почему это так взбесило мистера Дорси?
- Просто дядя Бен был расстроен оттого, что я заболела и не могла выйти на сцену! - нагло процедила Гая…
- Ну и что - поэтому его надо было отдубасить? Интересное средство против нервного расстройства!
- Видите ли, Джей очень волнуется за меня… Он обращается со мной так бережно, так деликатно…
- Судя по его меткому удару по лицу мистера Беннингтона, в нем таится бездна деликатности…
- Но дядя Бен болтал совершенно дикие вещи… - Она вдруг сделала вульгарный жест рукой. - От него так воняло…
- Вы хотите сказать, что он был пьян?
- Ну да…
- И кидался на кого-то?
- Меня это не касалось.
- Это касалось его супруги?
- Послушайте, ведь Джей уже наверняка вам все рассказал, чего вы от меня-то хотите? - взвилась актриса.
- Нам нужно получить подтверждение его словам.
- Ну тогда передайте мне, что он вам сказал, а я подумаю, стоит ли мне это подтверждать.
Аллейн посмотрел на девушку долгим испытующим взглядом.
- Знаете что, мисс Гейнсфорд, так не пойдет. Либо вы нам расскажете о той драке, либо мы запишем, что вы отказываетесь давать показания. Тогда вам придется задержаться в нашем распоряжении подольше…
Гая попыталась рассмеяться, но из горла у нее вылетело только какое-то странное бульканье.
- Но… Но я же вам уже объяснила… Видите ли, тут и говорить-то особенно не о чем… Я так люблю свою милую тетушку, впрочем, она хочет, чтобы я называла ее Элен… Но я боюсь, она всегда немножко драматизирует, да, драматизирует… В общем, мой бедный дядя Бен вернулся домой из клуба и… ну, как сказать, нашел ее в постели и попытался… не знаю, можно ли назвать это нарушением прав - ведь они все-таки супруги, хоть и не жили вместе какое-то время. Но тетя так страшно переживала, подняла такой шум и крик, что он просто-просто пал духом. А тут, когда он зашел сюда и увидел, что Джей так… так нежен со мной, дяде почудилось что-то нехорошее, ведь он был к тому же сильно навеселе… Одним слоном, он очень… очень негативно отозвался о женщинах. И о тете… и обо мне тоже, но просто как о представительницах слабого пола…
"Этой бы девице выступать на заседаниях парламентской комиссии по ханжеству и лицемерию", - холодно подумал Аллейн. Вслух он сказал:
- Как вы думаете, остальные члены вашей труппы знают все это?
Гая удивленно вытаращила глаза.
- Бог мой, ну конечно! Уж во всяком случае, Пул и Джейко. Конечно, дядя Бен был человек скромный и не стал бы распространяться о подобных вещах, но ведь Элен уж наверняка сказала Адаму, правда? Ну а Джейко узнал просто потому, что ему всегда обо всем говорят - это его негласная привилегия тут… Тем более он на премьере вызвался быть ее костюмером…
- Ну ясно. Хорошо, Спасибо вам, мисс Гейнсфорд.
- Так я могу идти домой? - с проснувшимся энтузиазмом спросила Гая.
Аллейн ответил ей примерно то же самое, что и Дорси:
- Нет. Пока нет.
Миног открыл перед Гаей дверь. Девушка остановилась на пороге и повернулась к Аллейну.
- И после всего этого пусть кто-нибудь скажет, что в этом театре здоровая атмосфера! - воскликнула она. - Как только я вошла сюда, я почувствовала смрадный дух!
Дверь с треском захлопнулась. По углам посыпалась штукатурка.
- Скажите, Майк, как специалист, - обратился Аллейн к Миногу, - теперь все девушки вашего поколения - такие?
- Не совсем так, сэр. Но, думаю, это как бы их собирательный образ, что ли. Всего понемножку…
- Тогда понятно, почему в своем притворстве она так часто меняет жанры.
Тут в коридоре послышался возбужденный тенорок Перри Персифаля и урезонивающий его бас сержанта Джибсона.
- Пойдите-ка посмотрите, что там такое, - попросил Аллейн Минога.
Но прежде чем Миног дошел до двери, она распахнулась настежь и внутрь ввалился Перри. Он чуть не заехал дверью в лицо едва поспевающего за ним Джибсона.
- Извините меня, сэр! - воскликнул Перри. - Мне следовало, конечно, рассказать вам раньше, но… Я был ужасно расстроен, и мне было не до того… Я вспомнил, что, когда вошел в свою гримерную в конце последнего акта, я почувствовал запах газа. Я, ни о чем не думая, просто привернул общий кран на газовой трубе, а потом отправился на сцену - на поклоны. Я только сейчас сообразил, как это важно…
- Ну, мне кажется, просто до вас только теперь дошло, что мы проверили отпечатки пальцев на газовом кране, - не меняясь в лице, возразил Аллейн. - Там были ваши пальчики!
Глава 9
Тень Отто Брода
Перри остановился как вкопанный и стал теребить свою нижнюю губу, словно понимал, как у него посинели губы и что их следует немножко размять, придать свежести и подвижности…
- Но я совершенно не разбираюсь ни в каких таких отпечатках, - сказал он, стараясь придать голосу уверенность. - Я в жизни не читал детективов и понятия не имею о всяких таких штучках. Просто я почувствовал запах газа и привернул кран. Только и всего, понимаете!
- Так это было после того, как Беннингтон сыграл с вами скверную шуточку?
- Ну я же говорю вам, это было после моего ухода со сцены…
Перри присел. Лицо у него было цвета сухой сирени.
- Вы не имеете права думать обо мне что-нибудь такое, - пробормотал он так, словно сам был невероятно удивлен. - Да вы… Да вы посмотрите на меня - ведь я совершенно затравленный, безвредный человек… Я ведь совершенно не мстителен. Я…
- Почему вы мне сразу не рассказали про запах газа? - сурово спросил Аллейн.
- Ну, я ведь объяснил вам, что просто ничего не понимаю в таких делах! - Перри взглянул на суперинтендента жалобно и добавил с такой интонацией, будто приводил свое железное алиби: - Знаете, я ведь видел тело Бена, когда его нести… Я видел. И должен сознаться, мне просто дурно становится от одного вида мертвецов…
- А запах газа в вашей комнате был сильный?
- Нет. Скорее еле ощутимый. Но мы тут все в театре привыкли очень осторожно обращаться с газом, мы ведь все помнили тот прискорбный случай, который тут произошел в свое время. Короче, я ничего не подумал, а попросту почти автоматически завернул газовый кран и вышел в коридор. К гибели Беннингтона я не имею никакого отношения… И к тому же, как только я оказался на сцене, я сразу же позабыл обо всем на свете. Вы не представляете, что значат для актера поклоны после премьерного спектакля… Это упоительно! Но во время речи нашего доктора я снова почувствовал запах газа.
- Так-так, ясненько…
- Неужели вы мне не верите? Ну, подумайте, предположим даже, что я повторил бы ту дурацкую штуку с газовой плитой и пустил газ, предположим! Но неужели я, по вашему мнению, такой непроходимый болван, что ухитрился при этом оставить свои отпечатки на ручке крана?
- Но вы ведь говорили мне, - ровным голосом заметил Аллейн, - что мало что смыслите в криминалистике, или я плохо помню?
- О господи! - прошептал Перри, закатывая глаза к потолку. - Вы! Вы мне угрожаете? Как это еще можно назвать? Это нечестно! Нечестно!
- Поверьте мне, во всех случаях честному человеку нечего бояться.
- Можно подумать, вы в себе уверены на все сто! Вы что, никогда не делаете ошибок?
- Конечно, делаю, - согласился Аллейн. - Но только не в самом конце. А в наше время в подобных случаях полиция вообще старается избегать ошибок.
- Что вы имеете в виду под "подобными случаями"? - чуть не взвизгнул Перри.
- Я имею в виду те случаи, которые способны обернуться серьезными обвинениями в тяжком преступлении.
- Да бросьте вы! - вдруг заголосил Перри. - Мы тихие, мирные люди! Зачем нам заниматься убийствами! Все мы ходим вывернутые наизнанку, нам нечего скрывать! И в нас нет тех глубоких страстей, из-за которых мы вдруг стали бы убивать друг друга! Что за чушь!
- Но вы, по крайней мере, вывернуты к нам лицевой стороной, так что о вашей изнанке нам судить трудновато… - с кривой усмешкой заметил Аллейн, скептически оглядывая грим на лице Перри… - А вы не можете подумать ни о ком другом, о ком следовало бы мне рассказать? Кто мог бы быть замешан? Подумайте, поскребите у себя там, в изнанке, что ли…
Перри покачал головой и с некоторым трудом поднялся. Аллейн, как чуть раньше - Мартина, заметил, что Перри далеко не так молод, как пытается казаться…
- Нет, - ответил Перри. - Пожалуй, мне вам нечего сказать, поверьте…
- Ну что ж, тогда вы можете пройти к себе в уборную и переодеться в… ну, как по-вашему сказать… в обычный костюм… - разрешил Аллейн.
- М-да, по правде сказать, от одной мысли о возвращении в мою комнату меня трясет, но все-таки я переоденусь, да… В этом наряде мне тоже как-то не по себе…
- Вы не будете возражать, если мистер Миног обыщет вас до того, как вы уйдете? Мы всех обязательно просим об этом…
Перри вытаращил глаза:
- Нет, зачем же я стану возражать?
Аллейн кивнул Миногу, который направился к Персифалю с глуповатой извиняющейся улыбкой.
- Уверяю вас, это совершенно безболезненно, сэр, - заверил Миног, протягивая свои длинные руки к тщедушному туловищу актера.
Перри неумело поднял над головой тоненькие лапки, отчего стал похож на ныряльщика готовящегося прыгнуть с вышки. Исследование содержимого карманов мистера Персифаля проходило в гробовом молчании.
- Итак, сэр, - заметил Миног по окончании осмотра, - ничего интересного. Портсигар, зажигалка, носовой платок.
- Ладно. Тогда проводите мистера Персифаля в его комнату, - велел Аллейн.
- Конечно, на свете существуют и более бессмысленные вопросы, - заговорил Перри, - но мне хотелось бы все-таки знать, поверили вы мне или нет?
- На свете нет более пошлого вопроса, - усмехнулся в ответ Аллейн, - но я вам готов ответить. Пока у меня нет оснований вам не доверять, мистер Персифаль.
* * *
Когда Миног проводил Персифаля и вернулся, он обнаружил своего шефа задумчиво насвистывающим "Похоронный марш" Шопена.
- Знаете что, Майк, - обратился Аллейн к своему подчиненному. - В нашем деле самые поганые вещи скрываются в самом простом. Черт меня подери, если в этом самом театре не витает какой-то совершенно очевидный мотив для убийства, а я его никак не могу схватить за хвост. Не могу понять, в чем причина! Но я уверен, что мы с Фоксом вполне способны это выяснить…
- Да, сэр! А нельзя ли полюбопытствовать, что именно вы имеете в виду?
- Знаете что, Майк! Вы тут на службе и не забывайте ни о субординации, ни о… гм!.. служебной тайне, - важно изрек Аллейн. - А что вы сами-то думаете, если в это время суток у вас голова вообще чем-нибудь занята?
- Ну, сэр, возможно, что-нибудь связанное с поведением Беннингтона?
- Ну-у, это и так ясно! Однако дело в психологии, я думаю. Представьте себе человека тщеславного, решившегося на самоубийство - а Беннингтона можно заведомо назвать тщеславным… Так вот, у него на лице грим, придающий лицу весьма отвратительные черты. Так что же он сделает, прежде чем отправиться в мир иной? Я думаю, он обязательно сотрет грим, чтобы все увидели на его лице после смерти, так сказать, следы благородного страдания. Ну ладно, предположим, он не задумался о таких посмертных тонкостях. Но тогда какого черта он наложил себе на морду пудру толщиной в два пальца, словно был уже на полдороге к сцене - кланяться? А кланяться публике после удачного спектакля, я думаю, ему тоже чертовски нравилось… Следовательно, он все-таки собирался выйти еще раз на сцену, получается так?
- Не знаю, сэр, - протянул Майк Миног. - Только, на мой взгляд, вряд ли он собирался на сцену.
* * *
К половине первого ночи большую часть компании сморила дремота. Доктор Резерфорд, так тот просто незамысловато дал храпака, потом сам же проснулся от этого звука, заправил в нос табаку, чихнул так, что мертвецы могли встать из могил (правда, спящий Клем Смит даже не подал признаков жизни), после чего, удовлетворенный, опять заснул.
Элен дремала в глубоком кресле, положив ноги на стул. Глаза ее были закрыты, но Мартина подумала про себя, что мисс Гамильтон вряд ли спит…
Клем Смит устроил себе уютное, хотя и невероятно пыльное логово из старых занавесов и свернулся калачиком. Джейко, заботливо укутав Элен в ее меховую шубку, уселся прямо на сцену у ее ног и тоже клевал носом, как старый попугай, но из чувства долга не позволял себе заснуть окончательно…
Джея Дорси и Гаю Гейнсфорд поочередно вызывали на собеседование, причем Дорси вернулся в мрачном молчании, а Гая пыталась завязать с сонной компанией некое подобие беседы - дескать, ей все нипочем.
Адам Пул поймал взгляд Мартины, придвинул стул и сел рядом.
- Кэйт, Кэйт, - пробормотал он. - Мне так обидно за этот испорченный вечер… У вас под глазами черные тени, ваши руки нервно комкают платок… Вам бы лежать сейчас в мансарде у Джейко, под звездами, и видеть во сне аплодисменты, которые вы заслужили… А вместо этого… Нет, ужасно, ужасно…
Сейчас Пул был совсем не похож на себя.
- Вы очень добры, что думаете в такой момент обо мне, - невесело улыбнулась Мартина.
- Я просто хотел перебить тяжелые и неприятные раздумья мыслями о вас.
- Значит, и я на что-то сгодилась…
- Посмотрите-ка на того человека, инспектора… Кажется, его фамилия Фокс… Как считаете, он нас слышит? Наверное, нет, я ведь стараюсь говорить неразборчиво… Но… но если я возьму вас за руку, он, наверное, вообразит, что у нас с вами любовь… И все-таки ему станет неловко, а? Может быть, он тогда хоть ненадолго выйдет и перестанет за нами шпионить?
- Ох, не думаю… - прошептала в ответ Мартина, стараясь не обращать внимания на свою руку, во владение которой мистер Пул все-таки вступил.
- Поверите ли, Кэйт, у меня никогда не было обыкновения ухаживать за актрисами из моей труппы.
Мартина непроизвольно бросила быстрый взгляд на кресло, где спала Элен.
- Ага, ну да, - протянул Пул, все заметивший. - Конечно, и в этом тоже дело… Это, знаете ли, отдельная история, скорее печальная, чем… С обеих сторон невеселая, так бы я сказал. В свое время мне как бы оказали честь…
- Мне трудно отделаться от ощущения, - задумчиво сказала Мартина, чуть склонив голову набок, - что эта сцена разыгрывается не в том темпе, не в том месте и не совсем перед той публикой… И более того, я сомневаюсь, что ее вообще имеет смысл разыгрывать.
- Нет-нет, я не могу ошибаться, Кэйт! Неужели вы не видите, что это - судьба? Случайно, странно, мы с вами встретились и с первого взгляда, с самого первого, поняли друг друга… Смотрите, пульс, точно маленькая птичка у вас на запястье, так трепещет, словно вы испуганы, бедненькая… Отчего бы это?
- Я и впрямь немного не в своей тарелке. Я собиралась спросить у вас совета, а теперь вы сделали это просто невозможным…
- Да, конечно, я дам вам совет. Ну вот, теперь вы снова одиноки. - Адам выпустил руку Мартины. - Я хочу вам посоветовать больше следить за своим жарким румянцем - он выдает вас с головой в самые ответственные моменты…
- Нечто подобное и он сказал мне в первый же день… - вполголоса прошептала Мартина себе под нос.
- Кто - он? А… И что же именно он сказал? Постарайтесь вспомнить, Кэйт!
Мартина, стесняясь и запинаясь на каждом слове, рассказала о попытке Беннингтона приударить за ней…
Пул помрачнел и заметил:
- Мне кажется, вы должны сообщить об этом полиции. Я просто уверен в этом. И знаете, я даже рад, что мы с вами поговорили так странно, скомкано, почти не слыша друг друга, втихомолку и - безрезультатно… Технически совершенно плохо - для сцены, разумеется. Взгляните на меня - вы удивлены этим моим признанием? А?
Голос Адама звучал так волнующе, так чудно дрожал, что Мартина, сама не осознавая, что делает, коснулась его щеки своей ладонью.
- О господи! - сказал Пул очень серьезно. - Какое великое событие произошло!.. Для меня…
И тут же встал и пошел прочь, в глубину сцены, где сидел в тупом молчании инспектор Фокс.
- Инспектор, - обратился к нему Пул, мисс Тарн тут вспомнила об одном небольшом инциденте, произошедшем с нею три дня назад… Мы оба считаем, что это может оказать следствию некую помощь…
Актеры сразу зашевелились, словно никто и не спал.