Его фигура отделилась от темной стены. Он встал у самой оркестровой ямы, положив руку на барьер, отделяющий ее от сцены.
- У вас уже отработана некоторая механика, - заметил он. - Поработайте над этим до завтра, а потом начните думать конкретно о своей героине. Запомните устройство дома, в котором она живет. Постарайтесь внутренне сжиться с обстановкой, с декорациями. Потом прикиньте, чем девушка занимается весь день, о чем думает, прежде чем попадает, так сказать, на сцену. А сейчас давайте посидим пять минут, поговорим об актерском искусстве. Любопытно, что вы о нем думаете…
Мартина спустилась в зал, они сели рядом, и Адам Пул заговорил. Говорил он просто, без особого жара, но очень хорошо и убедительно. Сперва Мартина от волнения не вполне понимала его довольно сложные мысли об актерской игре, да еще отвлекалась постоянно на звук шагов Джейко, который, как обычно, сновал по театру по своим загадочным делам. Но постепенно ее скованность прошла, и Мартина стала рассуждать о трудностях, испытанных ею в свой первый день на сцене лондонского театра. В конечном счете их беседа получилась очень серьезной и полезной. Мартина даже не отдавала себе отчета, как ей интересно и легко с Адамом, с мистером Пулом, который два дня назад казался ей недосягаемой вершиной.
Джейко вышел на сцену из-за кулис и, приложив к глазам ладонь козырьком, всмотрелся в зал.
- Адам? Ты где? - позвал он.
- Я здесь. Что такое?
- Звонит Элен и спрашивает, отчего ты не позвонил ей в четыре часа, ведь уже половина шестого… Ты подойдешь к телефону?
- А, черт! Сейчас! - воскликнул Пул, вставая. Мартина поспешно отскочила.
На ходу Пул обернулся и бросил:
- Все идет хорошо, мисс Тарн. Проработайте еще те ходы, о которых мы говорили, ладно? Мы относимся к нашим студийцам очень серьезно и считаем их, без шуток, просто частью нашей труппы. Так что вы уж постарайтесь. Следующая репетиция у вас завтра утром… - Он вдруг осекся и добавил другим голосом: - Я надеюсь, вы довольны тем, как устроились у нас в "Вулкане"?
- Еще бы! - подтвердила Мартина.
- Вот и хорошо. Извините, я спешу… Джейко, если понадоблюсь, ищи меня в конторе.
Дверь за ним захлопнулась. В зрительном зале повисла тишина, Джейко медленно подошел к рампе.
- Где ты там, крошка? - окликнул он Мартину.
- Здесь.
- Ага, кажется, я тебя вижу… Точнее, только кусочек тебя. Где же остальное? Выйди-ка на свет Божий. Ты мне нужна для одной работенки.
* * *
Как выяснилось, работенка состояла в том, чтобы на пару с Джейко сшить уже скроенное фантастическое платье, в котором главная героиня пьесы должна была появиться на балу. Модель была причудлива, на черном фоне мерцали золотые двуглавые орлы, а на талии была вставка из сценического холста, на котором пишут декорации. Мартина и Джейко сели голова к голове у швейной машинки, установленной в гардеробной рядом с гримерной Дорси. Потом Мартина шила уже одна, а Джейко расхаживал взад-вперед вдоль большого стола, раскраивая новые платья. Затем, уже около семи часов, он вышел "купить чего-нибудь пожрать".
Мартина шила и одновременно повторяла свою роль, и реплики ее обретали ритм, совпадающий с перестуком машинки. Иногда причудливая обстановка, странные слова, вылетающие из ее уст, делали все вокруг совершенно неузнаваемым, а сама Мартина словно стала иным существом, с удивлением вспоминающим свое прежнее "я"… Стрекотала машинка, ползли по столу сказочные лоскутья ткани, странно, гулко звучал ее голос, повторяющий роль… И как только Мартина выключила машинку, у нее мелькнуло чувство, что она созрела для той сцены с Пулом, где надо посреди разговора как бы невзначай склонить ему голову на плечо. И Мартина смело, проникнутая новым пониманием роли, сделала все эти движения и произнесла ключевую фразу, прислонившись головой, за неимением плеча Пула, к швейной машинке… Прикрыв глаза, она попыталась понять, хорошо ли ей это удается.
Когда она их открыла, по другую сторону стола перед ней стояла Гая Гейнсфорд.
От мгновенного ужаса у Мартины кровь застыла в жилах. Она издала вопль, ножницы выскользнули у нее из рук и со звоном упали на кафельный пол гардеробной.
- Извините, что напугала вас, - сказала мисс Гейнсфорд грустно. - Я думала, вы задремали, и потому вошла тихонько… И только потом до меня дошло, что вы репетировали ту самую сцену…
- Меня, видите ли, взяли в студию, - пробормотала Мартина.
- Значит, у вас было прослушивание и репетиция?
- Да. Я ужасно сыграла на репетиции, так ужасно, что самой плакать хотелось. И я решила еще раз попробовать наедине, без наблюдателей…
- Не надо. Не надо передо мной оправдываться, - заблеяла Гая Гейнсфорд.
Мартина увидела на ее прекрасных глазах слезы - густой грим начинал растекаться по лицу. Маленький пухлый ротик кривился…
- Вы ведь понимали, понимали, что вы со мной делаете! Что вы мне причинили этим! - Гая почти рыдала.
- Боже мой! - воскликнула Мартина, чувствуя пустоту пол ложечкой. - Что все это значит? Я всего только получила место в студии, вот и все! И я ужасно благодарна людям, взявшим меня, и не хочу их подвести!
- Вы напрасно пытаетесь запудрить мне мозги. Я отлично понимаю, что происходит!
- Ничего не происходит! - Мартина разрывалась от жалости и страха. - Ничегошеньки! Пожалуйста, не надо плакать! Я самая обыкновенная актриса-студентка, понимаете?
- Это смешно - говорить, будто вы обыкновенная, раз вы сами только что разыграли передо мной кусочек моей роли! - Голос у Гаи Гейнсфорд от слез ломался между баритоном и фальцетом, как у подростка, и звучало это довольно комично. - Знаете, что о вас все говорят? "Она похожа как две капли воды!" А мне пришлось выкрасить волосы, чтобы стать хоть немного похожей! Они тут, видишь ли, париков не признают! И еще я обрезала себе волосы, сделала эту чудовищную прическу… А я ведь натуральная блондинка, и у меня были такие прекрасные, длинные волосы… Сколько мне пришлось вынести унижений! И еще - ни в одном театре автору пьесы не позволят так разговаривать с актерами, как Джон Резерфорд говорит со мной! Он меня открыто оскорбляет! А Адам так уклончив, так обтекаем, не поймешь, что у него на уме…
Она со всхлипом вздохнула и стала судорожно рыться в сумочке в поисках платка.
- Мне очень, очень жаль, - тихо сказала Мартина. - Так обидно, когда репетиции проходят плохо. Но ведь иногда случается, что после неудачных репетиций на премьере бывает оглушительный успех, не так ли? И потом, ведь пьеса очень хороша, правда?
- Да меня тошнит от этой пьесы! - сквозь слезы выкрикнула мисс Гейнсфорд. - Это просто глубокомысленная чушь, которую смогут понять только какие-нибудь профессора с академиками! Я в ней ни черта не смыслю! Почему дядя не оставил меня играть то, что я играла, - вторые и третьи роли? Согласна, до вашего появления мое положение было гадким, но теперь оно стало просто нестерпимым! За что мне это?!
- Поймите, я вовсе не собираюсь играть вашу роль! - еще раз попыталась внушить Мартина. - У вас все будет в порядке. Пожалуйста, не надо расстраиваться из-за пустяков, это только ухудшит все дело.
- Мне все говорят: "Какая жалость, что эта Тарн появилась так поздно!" Не надо меня обманывать…
- Чушь. Вам так кажется из-за моего внешнего сходства с мистером Пулом…
- Ничего мне не кажется! О вас все судачат! И я не понимаю, как вы можете преспокойненько сидеть тут и терпеть пересуды! Разве что это правда - что о вас говорят… Это правда?
Мартина устало сложила руки перед собой.
- Мне все равно, что обо мне скажут. И во всяком случае, я за собой греха не вижу…
- Вы хотите сказать, что ваше сходство случайно? И вы не родственники?
Мартина глубоко вздохнула:
- Ну, если между нами и есть родство, то настолько отдаленное… Даже глупо называть это родством. И я не хотела никому говорить об этом. И уж в театр я попала вовсе не благодаря мистеру Пулу.
- Мне все равно, как вы попали в театр, но, ей-богу, скорее бы вас тут не стало! Как вы можете оставаться здесь, зная, какой из-за вас назревает скандал! Это с вашей стороны просто жестоко! Должна же быть в людях хоть капля порядочности! Неужели вы начисто лишены совести?!
Мартина горько сказала:
- Я не хочу отбивать у вас роль, поймите. Но мне эта работа очень важна, она мне жизненно необходима! Я с таким трудом устроилась в театр, как же я могу сразу все бросить?! Я ведь вам никакого вреда не причиню…
- Вы его уже причинили! У меня из-за вас нервное истощение! - Мисс Гейнсфорд снова всхлипнула. - Вы задались целью устроить мою отставку… Да еще дядя Бен меня изводит и изводит… Нет, это просто какой-то несчастный для меня театр. И если… - тут голос Гаи Гейнсфорд так артистично завибрировал, что Мартина даже диву далась, - …и если у вас есть хоть капля жалости ко мне, хоть немного человеческого сочувствия, вы не станете продолжать эту пытку!
- Все это вздор. Вы поднимаете шум из-за пустяков, - стояла на своем Мартина, чувствуя, однако, предательские нотки в собственном голосе.
И тут Гая Гейнсфорд решилась на финальную фразу, на апофеоз… Она прошептала дрожащими губами:
- Значит, вы не сделаете этого для меня… - и вдруг ударилась в рыдания уже совершенно открытые, без стеснения…
Мартина в ужасе почувствовав, что не сможет устоять перед этим напором. Ах, если бы у них с Гаей могли найтись общие интересы, тогда они, вероятно, поладили бы… Но сейчас было поздно. Краткое ощущение счастья исчезло. Мартине оставался лишь один путь - уйти… И она, с трудом шевеля губами, выдавила:
- Ну хорошо, я поговорю с мистером Пулом… Я скажу, что не могу оставаться в студии…
Мисс Гейнсфорд отвернулась. Только что ее голова и плечи вздрагивали от рыданий, но тут они замерли. Тянулась пауза. Затем Гая высморкаюсь в свой платочек и поглядела на Мартину затравленными глазами.
- Но если вы останетесь костюмершей мисс Гамильтон, вы все равно будете под рукой! - жалобно сказана она.
- Вы хотите, чтобы я вообще оставила театр? И лишилась всякой работы?
- Ну, я имела в виду не совсем то… - промямлила мисс Гейнсфорд.
Послышались шаги и голос в коридоре. Мартине вовсе не хотелось, чтобы Джейко увидел всю эту сцену.
- Я пойду поищу мистера Пула, - быстро сказала она. - Поговорю с ним, если он в театре.
Мартина пошла к двери, но Гая поймала ее за руку.
- Прошу вас! - простонала она. - Вы были так добры ко мне, вы… Но прошу вас, не говорите обо мне… Не передавайте наш разговор мистеру Пулу! Боюсь, что он не поймет, что…
И вдруг Гая застыла в дурацкой позе, сохраняя на лице гримасу отчаяния, как персонаж мультика, если остановить ленту…
Мартина обернулась и увидела в дверях Адама Пула и Джейко. Неожиданно на Мартину напал нервный смех:
- Да что же это такое! Уже в третий раз вы появляетесь, извините меня, как чертик из табакерки!
- Что за шуточки? В чем дело? - нахмурился Пул.
- Извините… Ничего страшного. Просто то и дело у меня с кем-нибудь возникают сложности, и тут появляетесь вы…
- Так-так, а что за сложности на сей раз? - Адам Пул пристально взглянул на покрывшуюся пятнами мисс Гейнсфорд. - Что стряслось, Гая?
- Ничего, ничего! Все в порядке, мистер Пул! - мелко закивала Гая, пряча в сумочку влажный от слёз платочек. - Просто мне надо побыть одной… Извините…
Гая бросила умоляющий взгляд на Мартину и бочком протиснулась в дверь. Пул пристально посмотрел ей вслед и снова обернулся к Мартине.
- Да, такое нужно снимать на пленку! - заметил Джейко, подмигивая Мартине. - Жаль, что мы не в Голливуде. Там такие сцены идут "на ура"!
- Пойди-ка выясни, какая муха ее укусила! - предложил ему Пул.
- Она же сказала, что хочет побыть одна! - ухмыльнулся Джейко.
- Наоборот. Она жаждет, чтобы ее выслушали. Пойди к ней, Джейко, Давай-давай, это у тебя всегда здорово получается…
Француз кинул на стол лоскутки материи, которые принес с собой.
- Вечно мне предоставляют почетное право разгребать чужое дерьмо, - проворчал он и нехотя вышел.
* * *
- Ну так что стряслось? - спросил Пул у Мартины.
Девушка посмотрела на гладкий стол, на недошитое платье…
- Вы бледны, как привидение. Садитесь. Рассказывайте…
Мартина обессилено присела.
- Я слушаю, - напомнил Пул.
Мартина собралась с духом.
- Наверное, это прозвучит дико, но я хочу отказаться от работы…
- Вы больше не хотите быть костюмершей?
- И актрисой тоже…
- И правда, звучит дико. Такой ерунды я даже слушать не хочу!
- Но поймите - я так больше не могу… Это слишком непорядочно с моей стороны.
- А-а, - протянул Пул, - мисс Гейнсфорд? Так надо понимать?
- Ну да, и вообще… Я боюсь, что с ней случится какое-нибудь несчастье, ей-богу. Просто страшно.
- Ага, так она решила, что вам дадут ее роль?
- Нет, нет, вовсе не так. Просто… Просто от одного моего вида она впадает в истерику - вот в чем беда.
- Из-за нашего сходства?
- Ну да!
- Тогда какого черта она на вас смотрит? Пусть закроет свои лупалки! Вот уж не думал, что она такая дура… - сквозь зубы процедил Адам Пул. - Поймите, что мне вас просто нельзя отпустить. Во-первых, вы нужны мисс Гамильтон, ну а во-вторых, я не собираюсь позволять какой-то второразрядной актриске диктовать мне условия!
- Мне ужасно жаль ее, - пробормотала Мартина. - Она чувствует, что за ее спиной происходит что-то скверное…
- А вы этого не чувствуете?
- Ну, что бы я там ни чувствовав… Ловко мне или неловко, я вам так благодарна, что… - она запнулась.
- А кто вам дал почувствовать себя неловко? Гая? Бен? Персифаль?
- Извините, я не так выразилась. Просто им всем мое появление, наверное, показалось очень странным. Оно и в самом деле выглядит подозрительно.
- А еще более подозрительным будет, если вы вдруг самоустранитесь! С чего это вы испугались какой-то девчонки?
- Вовсе я ее не испугалась. Но она и вправду на пределе…
Мартина замолкла. Как дико звучат ее слова сейчас, в разговоре с Адамом Пулом, который еще два дня назад был для нее человеком из легенды, принцем из далекого целлулоидного мира…
- Все это чушь! - объявил Адам. - Но я беспокоюсь о премьере. Нельзя, чтобы эта дура провалила спектакль. Все-таки пьеса хороша, будет очень, очень жаль… Вот о чем я думаю.
Он шагнул к Мартине и с удивлением вгляделся в ее лицо.
- И все-таки, - проговорил Пул, - вы продолжаете настаивать, что не собирались попытать судьбу? Если, например, Гая с треском провалится?
Мартина судорожно сцепила пальцы.
- Ну что вы меня мучаете, - простонала она. - Конечно, я надеялась, кто же отказывается от несбыточных грёз… Конечно, я прикидывала… Но сейчас дело в том, что…
Пул накрыл своей теплой ладонью холодные руки девушки…
- Так вот именно то же самое и я теперь думаю! - заметил он мягко. - Кажется, я начинаю убеждаться в некоторых ваших достоинствах, милая моя. Итак, вы сможете играть в спектакле? Отвечайте?
- Но это будет нечестно! - крикнула Мартина.
- А если мы потеряем зрителей на премьере, это будет честно? В конце концов, я вкладываю в это предприятие свои деньги! А вы тут развели панику! "Не буду я костюмершей, не буду я актрисой, пойду куда глаза глядят!" Нет уж, дорогая, извольте делать свое дело! У меня и без вас забот полон рот - взять, например, музыкальное оформление… - Пул встал за стулом Мартины и положил ладони ей на плечи. - Ну так как, ударим по рукам? Что скажете, принцесса?
- Господи, что еще остается, кроме как сказать вам "да", - пробормотала Мартина.
- Ну вот и хорошо, девочка… - Его рука неожиданно ласково взъерошила ей волосы…
- Кажется, вы цитировали из роли Петруччо? Или короля Генриха Пятого? Или из обеих?
- Гм, пара этаких крепких властных мужчин… Не знаю, Мартина, но если так, то вы оказываетесь в роли Кэйт, верно? Сварливая Кэйт, Хитрая Кэйт, быть может, даже Добрая Кэйт, но уж, во всяком случае, не Кэйт-Изменница, не правда ли? Так что завтра в одиннадцать - репетиция, помните, Кэйт?
- Помню, сэр, - покорно отвечала Мартина…
- А с нашей плаксивой девицей я поговорю сам, хорошо? - бросил он. - И до свидания, моя Кэйт…
* * *
Вторая костюмированная репетиция, насколько поняла Мартина, прошла довольно гладко, без всяких сцен и скандалов во время действия.
Весь первый акт Мартина провела в беготне по делам мисс Гамильтон и ее поминутно просили не путаться под ногами у других актеров, проносящихся по коридору. Во втором акте мисс Гамильтон переодевалась в маленькой импровизированной гримерной рядом со сценой, а Мартина, находясь там, уже могла слышать большую часть действия. Легкий запах пудры и грима, отдаленные, лишенные естественного тембра голоса со сцены, атмосфера томительного ожидания - все эти приметы театральной жизни значили для Мартины очень много, это была ее среда… "Вот здесь мое место, - счастливо подумала Мартина, - я создана для этого".
Успех роли девушки во втором акте зависел не столько от ее слов, которых было не так уж много, сколько от мимики, жестикуляции и слитности движения и речи. Слушая бесцветный голосок Гейнсфорд, Мартина честно старалась уговорить себя, что из зрительного зала игра Гаи может выглядеть лучше - ведь можно оценить пластику… Когда со сцены прибегала мисс Гамильтон, она говорила только о деле - то есть об одежде и ни о чем более. Теперь примадонна держалась подчеркнуто сухо. Мартине было ужасно любопытно, что именно Пул сказал ей после их последней беседы; возможно, мисс Гамильтон и без того недолюбливала племянницу своего мужа, а может - наоборот, жалела, что в такой щекотливой ситуации в качестве конкурентки появилась еще и Мартина…
От яркого света ламп воздух в гримерной был горячим, отчего еще острее чувствовались характерные театральные запахи. Пока мисс Гамильтон прыскала на себя из пульверизатора. Мартина спешно готовила ее платье. В этот момент, после завершения второго акта, в гримерную Элен Гамильтон вошел Пул.
- Ну что ж, Элли, - сказал он. - На этот раз ты все сделала очень мило, просто великолепно.
Мартина замерла с платьем в руках… Мисс Гамильтон потянулась, белея гладкими, красивыми руками, и промурлыкала:
- Ах, милый, неужели?
Мартине в этот момент ее хозяйка показалась просто невероятной, колдовской красавицей - мисс Гамильтон просто расцвела от похвалы… У Элен был тот тип красоты, который не требовал особого декора. Когда она протянула Адаму руку для поцелуя, в ее позе засквозила простота и нежность. Мартина в стеснении стояла рядышком, чувствуя себя заброшенной и никчёмной рядом с прекрасной мисс Гамильтон.
- Так репетиция и вправду удалась? - пропела мисс Гамильтон.
- По крайней мере ты была на высоте, Элли.
- А остальные?
- Ну, все постарались, скажем так, в меру своего таланта…
- А где Джон?
- Он сидит на самом верхнем балконе, откуда не слышно его ругани, и я взял с него страшную клятву, что он не появится в партере, пока мы не закончим.
- Дай Бог, чтобы он только сдержал эту клятву, - скептически заметила мисс Гамильтон.