* * *
В тот день неслышно копошившийся в моей душе осадок страха выгнал меня из дома. Я так поспешно покинула свою квартиру, что не успела как следует одеться и забыла кошелек. У моего дома был старый парк, почти совершенно заброшенный – любила гулять там. Направилась туда я и сейчас.
За последний час, тот, что я бесцельно бродила в парке, я не раз пожалела, что не успела как следует одеться и, конечно, мысль о забытых дома деньгах не оставляла меня ни на одну секунду.
Тех денег, что я обнаружила у себя в карманах куртки, мне хватило на пачку не очень дорогих сигарет и на чашку растворимого кофе, тепло которого я как могла растягивала в полутемной и затянутой сине-серой паутиной табачного дыма забегаловке.
Из забегаловки пришлось уйти – не сидеть же там до вечера с пустой чашкой.
Домой не хотелось тоже. Небо над головой немного успокаивало меня. Однако, ходить по улицам мне тоже не особенно хотелось – я все ждала – вот-вот остановится у обочины машина, откуда покажется ухмыляющаяся харя старухи – подельницы дяди Мони – или его самого, поэтому я очень обрадовалась, когда набрела на полупустой осенний парк, безлюдный из-за испортившейся вдруг погоды.
То и дело налетал ветер, свинцовое небо того и гляди готово было обрушится дождем. Сидеть на скамейке было холодно, и я, подняв воротник и сунув руки в карманы, ходила по бесконечным аллеям, усыпанным хрупкими красно-желтыми листьями.
Путаные мысли метались к меня в голове. Нехорошо было мне – муторно и беспокойно. Мне так хотелось теплого человеческого разговора, что я собиралась уже – забыв о том, что у меня нет денег – пойти в любое более или менее приличное кафе и присоединиться к первой попавшейся компании, даже зашла в какую-то закусочную, но после того, как мне показалось, что за одним из столиков сидит дядя Моня и, не мигая, смотрит на меня, я пулей выскочила на улицу и долго не могла унять дрожь во всем теле.
Лучше уж от холода дрожать, чем от ужаса.
Из глубины парка раздавался какой-то шум. Я знала, что там было кафе с варварским названием "Мравалжамиер", хозяином заведения был выходец из Грузии Лукайя Думбадзе, и в "Мравалжамиере" и день и ночь сидели земляки Думбадзе, и в любое время суток оттуда слышались заунывные грузинские песни.
Вспомнив об этом, я вспомнила об одной забавной истории, которую – когда-то давно, когда я еще жила в своем родном провинциальном городке – рассказывала мне по телефону моя сестра Наталья, когда только-только приехала в Москву и поселилась в маленькой комнатке на самой окраине города, деля эту комнатку с девушкой-соседкой – выпускницей политехнического института, которая, точно так же, как и моя сестра Наталья, приехала покорять Москву.
Наталья и ее подруга несколько раз бывали в подобном кавказском кафе – приходили с соседкой по комнате пообедать. Хитроумная соседка заказывала обед на двоих и, пока Наталья ела, соседка строила глазки многочисленным посетителям кафе, преимущественно, конечно, кавказской национальности.
Уже через несколько минут на столе у девушек появлялось вино, в спустя еще какое-то время – черноусые кавалеры, которые никак не могли допустить того, чтобы такие красивые девушки и сами за себя расплачивались.
Трудности начинались после того, как застолье было закончено. Наталья и ее соседка уверяли черноусых, что завтра у них – старательных студенток – экзамен и им нужно во что бы то ни стало к нему готовится.
Черноусые обычно долго и громко уговаривали девушек поехать к кому-нибудь в гости. Сытая и слегка пьяная Наталья не видела в этом необходимости, а вот ее соседка нередко соглашалась на приглашения.
Тогда я пугалась и предостерегала свою сестру – как не трудно полуголодное существование в чужом городе, но пускаться на такие авантюры...
А вот сейчас я, привлеченная развеселыми песнями на непонятном языке и теплым запахом традиционного жаренного мяса, остановилась у начала аллеи, ведущей к "Мравалжамиер". Мне показалось даже, что он чувствует тонкий и терпкий аромат хорошего грузинского вина.
"Будь что будет, – подумала я, – повторю-ка я подвиг своей сестры. Пообедаю за счет гостеприимных кавказцев. Ну или просто поговорю с кем-нибудь, сидя в теплом заведении – уж на чашечку чая-то у меня денег, наверное, хватит. А если дело примет совсем уж плохой оборот... Что ж. Я же все-таки колдунья, а не какая-нибудь беззащитная девчонка. Пойду в кафе".
Так я и поступила.
Однако, как того и следовало ожидать, дело приняло-таки плохой оборот, и, когда несколько нетрезвых кавказцев, предварительно накормив и напоив меня, стали слишком навязчиво зазывать в гости – хватать за руки и другие части тела, совсем не приспособленные для такого неделикатного обращения, я хотела было уж пускать в ход свои паранормальные способности, но неожиданно вмешался оказавшийся случайно в том самом "Мравалжамиер" Витя, и необходимость в моих экстрасенсорных действиях отпала – Витя с успехом внушил гостям столицы уважение к русским девушкам при помощи своих удивительно крепких кулаков.
Вот так мы и познакомились. Впоследствии я рассказала Вите, о том, что, испытывая глубокую депрессию, захотела пощекотать себе нервы и чуть не влипла. Говорить Вите о своих экстрасенсорных способностях и той страшной истории, которую я пережила не стала, боясь, что вся эта чертовщина это отпугнет, а ведь он мне так понравился – высокий, светловолосый и голубоглазый, часто, особенно в определенные интимные минуты, безупречной мускулатурой и классическим профилем напоминавший мне античного бога.
Месяц мы встречались с Витей на улице или в ресторанах, а потом стали жить вместе. Он уже несколько раз намекал мне на, что неплохо было бы узаконить наши отношения, но всякий раз я отмалчивалась.
По-моему, рановато. Три месяца только вместе. Нужно присмотреться друг к другу получше... Посмотрим, что дальше делать.
И все было бы хорошо в моей жизни, и даже замечательно, если бы не эти кошмарные сны, которые последнее время просто не дают мне покоя.
Ну, ладно. Зачем мне идти к каким-то психиатрам, как предлагает Витя? Я же все-таки экстрасенс, хотя он об этом и не догадывается.
Помогу себе сама.
За окном заметно посветлело. Я осторожно, чтобы не потревожить Витю, поднялась с постели и подошла к окну. Двор покрывал нежнейший утренний снежок – первый в этом году. Полюбовавшись на это чудо, я отошла и рассеянно взглянула на часы.
Господи! Без двадцати восемь! Вот замечталась – забыла разбудить Витю. Хорошо еще, что вовремя спохватилась. Теперь – если поспешит – он не опоздает на свой бриффинг... Или как там еще называются важные мероприятия у бизнесменов.
А мне на работу к десяти часам.
Я села на кровать рядом со спящим Витей и тронула его за плечо.
Глава 2
– Васик, – позвала Нина из прихожей, – это к тебе!
– Ко мне? – переспросил Васик, не отрываясь от компьютера. – Даша?
– Нет.
– Ольга?
– Васик, к тебе пришли! – повторила Нина. – Выключи, пожалуйста, свою проклятую машину и выйди к... выйди в прихожую...
Голос Нины звучал несколько необычно. Даже – встревоженно, как определил Васик. Поэтому, он быстренько отключил машину и вышел в прихожую.
Нина стояла к нему вполоборота, а у самого порога, даже, кажется, слегка опираясь спиной на закрытую дверь, стояла ослепительной красоты женщина в застегнутом от пяток до самой шеи длинном белом плаще.
– З... здравствуйте, – слегка зажмурясь, оторопело поздоровался Васик, – а вы к кому.
– К тебе, Василий, – проговорила женщина голосом усталым и потухшим. – Здравствуй.
– Проходите, – сказала Нина, делая шаг в сторону Васика и легонько толкая его в сторону, чтобы освободить проход гостье. – На кухню проходите, я сейчас налью вам чаю. Мы как раз собирались пить чай.
Нина проговорила последнюю фразу, обращаясь больше к Васику. Он кивнул. Нина еще раз глянула на незванную гостью и удалилась в кухню. Как-то странно глянула Нина – оценивающе, что ли...
Впрочем, и Васик не сводил глаз с красавицы. Во-первых, наверное, потому, что она была действительно очень хороша собой – той особенной зрелой красотой, которая обычно свойственна женщинам, в юности ничем в своей внешности не выделявшимся.
Тем более, женщина явно знала Васика, а вот он ее никак припомнить не мог. И спросить не решался.
– Не узнал? – заметив замешательство Васика, спросила женщина.
– Честно говоря, нет, – признался Васик, – что странно, – поспешил он сгладить неловкость, – если бы я такую красивую женщину хоть раз увидел бы, то точно бы запомнил...
Произнеся эти слова, Васик невольно оглянулся на дверь, за которой скрылась Нина. Женщина усмехнулась. Как-то странно она усмехалась – уголком рта, чуть приоткрывая влажный рот, едва обнажая белейшие зубы. Как-то странно и вместе с тем безумно привлекательно усмехалась.
– Меня Катей зовут, – представилась она, – моя фамилия Морозова. Помнишь, Васик? Город Сочи, гостиница "Лазурный берег"...
Васик еще внимательней вгляделся в гостью и вдруг тихо охнул.
– Катя... – прошептал он, – так это ты? Господи, никогда бы не узнал, если бы ты сама не сказала. Ты стала такая... такая... У меня прямо слов не хватает. А ведь столько лет прошло с тех пор, как мы с тобой... – не договорив, он внезапно смешался и снова оглянулся на ведущую в кухню дверь.
– Шесть лет, – спокойно и устало проговорила женщина, – шесть лет.
– Ты... изменилась, – не зная, о чем говорить, глупо произнес Васик.
Катя снова усмехнулась уголком рта.
– А... А что же ты мне не звонила все эти годы? – заговорил Васик, но заговорил тише, поминутно оглядываясь на дверь кухни, за которой Нина нарочито громко звенела чайной посудой, словно пытаясь показать, что ни капельки не беспокоится и ни капельки не ревнует – просто давняя знакомая зашла. Как раз чай вскипел – можно ее и чаем напоить, – что же ты мне не звонила? – блуждая глазами по стенам, продолжал Васик. – Ты ведь в Москве живешь? Ага, я помню... А мы условились – как только в Москву вернемся, тут же созвониться. Ты на две недели раньше меня уезжала. Почему же ты...
– Перестань, – негромко проговорила Катя, и Васик тут же смолк, – ты же мне телефон дал не свой, а какой-то химчистки на окраине города.
– Ну, правильно, ну, я помню... – смотря упорно в пол и дергая себя за свисающие на глаза пряди волос, бормотал Васик, – я же тогда просто пошутить хотела, а потом... потом собирался тебе мой настоящий телефон дать... Ну и не получилось... Ты уж прости, – выдохнул наконец Васик и замолчал.
– Да я и не сержусь, – проговорила женщина.
Дверь в кухню распахнулась.
– Ну что же вы? – звонко крикнула от плиты Нина. – Чай давно уже не столе. Через несколько минут будут оладушки. Проходите. Васик, что там с тобой? Приглашай гостью...
– Оладушки, – робко пробормотал Васик, поднимая глаза на Катю, – они того... вкусные. Нина очень хорошо готовит, – зачем-то добавил он.
– Значит, повезло, тебе с женой, – расстегивая и снимая плащ, заметила Катя.
Васик с запоздалой прытью ринулся ей помогать. Он принял плащ из ее рук и повесил в шкаф, предварительно тщательно стряхнув с рукава плаща почти невидимую приставшую пылинку. Покончив с плащом, он рухнул на колени и сунулся было, развязывать шнурки на сапогах женщины.
– С ума сошел? – усмехнулась гостья. – Вот сейчас жена войдет.
– Она... она не жена, – проговорил Васик, поднимаясь на ноги и вытирая пот с совершенно пунцового лица. – Пока не жена.
– Тем лучше для нее, – непонятно высказалась гостья и отложила в сторону сапоги.
Васик пригладил волосы и безмолвно – жестом – пригласил гостью на кухню.
Рассевшись за столом некоторое время молчали. Нина, занимавшаяся у плиты приготовлением оладушек, несколько раз оборачивалась и удивленно смотрела на Васика – тот каждый раз опускал глаза. Катя, попросив разрешение, закурила.
Через несколько минут Нина поставила на стол тарелку с оладушками и сняла широкий фартук, оказавшись в строгом деловом костюме.
– Беседуйте, – сказала она Васику, а, обращаясь к Кате, проговорила:
– Попробуйте оладушек. Все говорят, что они у меня очень хорошо получаются.
– А ты куда? – не смотря на нее спросил Васик.
– На работу, – ответила Нина, – сейчас пятница, а выходной – суббота – только завтра. Забыл?
Васик замотал головой.
– Проводишь меня?
Васик покорно поднялся.
– Мне возвращаться? – негромко поинтересовалась Нина, одеваясь в прихожей перед зеркалом – она видела стоящего за ее спиной Васика в отражении зеркала.
– То есть? – не понял Васик.
– Мне возвращаться? – повторила свой вопрос Нина. – Или пока пожить где-нибудь в другом месте. До тех пор, пока ты со старыми своими связями разберешься?
– С чего ты взяла, что она... что Катя – это... связь? – пробурчал Васик, потирая лоб.
– Я что – слепая?
– Возвращайся, конечно, – почему-то шепотом проговорил Васик, – ты же здесь живешь... Со мной. А она... Я не знаю, зачем она пришла, но... Мы просто попьем чай, а потом я к отцу съезжу, он просил меня приехать и... Что-то с какими-то бумагами у него непорядок, нужен мой паспорт.
– Паспорт какой-то... – глухо произнесла Нина, – с каких пор твоему отцу понадобились твои документы.
– Долго объяснять, – сказал Васик и оглянулся на дверь кухни.
Заметив это, Нина сжала губы и дернула на себе ручку двери, забыв, отпереть замок.
– Ну, чего ты? – простонал Васик. – Я потом тебе объясню, зачем отцу понадобился мой паспорт. Я же все-таки его сын, он мне доверять может. Ну и... всякие операции с моими документами может проворачивать, чтобы от налогов больших откосить – обычное дело. Сейчас ведь предпринимателей знаешь как душат? Вот... А подробности я тебе потом объясню. Нин?..
– Как хочешь, – отпирая замок, проговорила Нина, – я ведь знала, что так все выйдет.
– Да как – так-то?! – воскликнул Васик несколько громче, чем требовалось.
Нина уже открыла дверь и говорила теперь, одной ногой переступив порог.
– Тебе, Васик, нужна девушка твоего же круга, – сказала она, – а я... Кто я такая? Будущего у меня нет. Прошлое... ты сам лучше меня знаешь, кем я была в прошлом. Кстати, не в таком далеком прошлом.
– Перестань! – внезапно охрипшим голосом сказал Васик. – Условились же, что вспоминать не будем... о том, что было, а теперь ты первая начинаешь.
– Ничего я не начинаю, – устало проговорила Нина и шагнула за порог. И закрыла за собой дверь.
Васик еще какое-то время стоял перед закрытой дверью, сжимая и разжимая кулаки – до тех пор, пока не вспомнил, что на кухне его ожидает Катя. Он чертыхнулся и, круто повернувшись, протопал на кухне.
– Ну? – осведомился он, усаживаясь за стол напротив Кати. – Зачем ты пришла?
– С женой поругался? – поинтересовалась Катя. – Кстати, ты нас не познакомил.
– Ее Нина зовут, – проговорил Васик и отодвинул от себя чашку с чаем – так резко, что горячий напиток плеснул на стол. – А знакомить вас я не собираюсь.
– Почему?
– А потому что незачем.
Катя усмехнулась и с сомнением – как показалось Васику – склонила красивую голову.
– Так я спрашиваю, – заметно повысил голос Васик, – зачем ты пришла?
– Нина оладушек напекла, – спокойно проговорила Катя, – поешь, успокойся...
– Хватит!!! – заорал Васик, вскакивая со стула. – Чего приперлась, спрашиваю? Чтобы с Ниной меня рассорить? Откуда ты мой адрес узнала? Я за эти шесть лет сто раз переезжал с места на место... Чего тебе надо? Ну и что с того, что я когда-то там с тобой покувыркался на морском пляже? Был роман и все. А почему я не позвонил, ты прекрасно понимаешь. На море, на курорте это одно дело, а в городе – совсем другое. И вообще – не помню я, что там с у нас с тобой было... Слишком много времени прошло!
– Не кричи, – слегка поморщилась Катя. – Голова разболится. А пришла я к тебе, Василий, чтобы сообщить кое-что?
– Что? – грозно спросил Васик, возвышаясь над столом, как переломленный башенный кран.
Катя отхлебнула чаю и аккуратно отставила чашку в сторону. Потом подняла глаза на Васика и так же аккуратно, как только что передвигала по столу чашку, проговорила:
– У тебя сын.
– Не понял? – открыл рот Васик.
– У тебя ребенок, сын, понимаешь? – повторила Катя, нисколько не изменившись в лице. – Мальчик. Петей зовут. Догадайся, сколько ему лет.
Васик еще секунду стоял над столом, потом упал на стул. Он сглотнул и дрожащей рукой убрал с лица прядь волос.
– А... почему – Петей назвала? – надтреснутым голосом произнес он.
– Как хотела, так и назвала, – ровно ответила Катя и отхлебнула еще глоток чаю. – А как мне нужно было его назвать – Васей? В честь родителя. Которого Петька так и не видел никогда.
Васик молчал. Катя внимательно рассматривала интерьер кухни, то и дело переводя взгляд на неподвижное Васиково лицо.
– Ну и что ты от меня хочешь? – откашлявшись, решился наконец заговорить Васик.
– Почему ты решил, что я от тебя что-то хочу? – осведомилась Катя.
– А зачем ты тогда меня разыскивала? – проговорил Васик. – Чтобы похвастаться, какой хороший мальчик вырос? Без отца? Если бы тебе отец нужен был, ты бы меня раньше разыскала.
– И что бы ты тогда делать стал? – приподняла уголком губы Катя. – Побежал бы загс? Сколько тебе тогда было – двадцать? Девятнадцать? Да твой папаша мне бы тогда столько бабок отвалил, если бы я захотела... Чтобы его сыночка раньше времени не захомутали.
Васик промолчал. Не говоря ни слова, он поднялся и вышел из кухни. Когда – спустя минуту – он вернулся с пачкой сигарет в руках, Катя тщательно разрезала лежащий перед ней на тарелке оладушек.
– Ладно, – закурив, сказал Васик. – Сейчас-то тебе что понадобилось?
Катя отложила нож.
– И что, – поинтересовалась она. – Тебя совсем не волнует, что все эти годы – когда ты уже и думать обо мне забыл – вот где-то в городе, где ты живешь, растет твой сын? Твой наследник? Внук твоего отца? Семя от семени твоего? Плоть от плоти твоей?
– Между прочим, – мрачно проговорил Васик, – то, что это мой сын – доказать еще надо. А то знаешь, как бывает... И вообще, я смутно помню, как у нас там с тобой было... И было ли вообще.
У Кати лишь слегка дернулась бровь.
– Генетическую экспертизу можно провести хоть сейчас, – чуть охрипшим голосом произнесла она, – только и без всякой генетики все ясно. Тебе только на лицо Петькино посмотреть – и все сразу ясно станет. Он же – вылитый ты.
Васик молча докурил сигарету. Потом спросил:
– Ты все-таки не ответила мне на вопрос. Что тебе сейчас от меня надо?
– Деньги, – просто сказала Катя.
– А-а! – Васик с облегчением рассмеялся. – Тогда понятно. Тогда все понятно. – Потом, приподнявшись, он посмотрел прямо в спокойное лицо Кати и четко выговорил:
– Пошла вон.
Катя не шелохнулась.