* * *
Когда я вернулась, Витя уже был дома. И даже приготовил ужин – по случаю окончания рабочей недели, он освободился сразу после обеда.
Приготовленный им ужин трудно было считать вершиной кулинарного искусства – полуфабрикаты из ближайшего супермаркета, разогретые в микроволновой печи – но все-таки не качество пищи главное, а факт проявления заботы ко мне. Мне ведь, между прочим, никто никогда еще ужина не готовил. Я имею в виду – мужчин.
После ужина – когда мы с Витей расположились возле телевизора, уютно поблескивающего в мягкой полутьме комнаты, словно самый настоящий домашний камин – я решила, что наступил момент для откровенного разговора.
– Витя, – позвала я, – мне нужно с тобой поговорить о чем-то серьезном.
– Да? – рассеянно отозвался размякший после обильной еды Витя. – О чем это? А-а... Кажется, ты просила у меня на зиму шубку?
Ни о чем подобном я не просила, но это у Вити такой не совсем обычный способ делать подарки. Вначале он неделю уверяет меня, что мне просто необходима та или иная вещь, а потом эту вещь преподносит с таким торжественным и важным видом, что и сама начинаешь думать об этом подарке, как об осуществлении заветной своей мечты.
– Да нет... – на этот раз я досадливо отмахнулась, чтобы не сбиваться с темы разговора, – помнишь, ты мне рассказывал о своей бывшей жене.
Он поморщился.
– О Степаниде, что ли?
Вот-вот, это имя вертелось у меня на языке весь сегодняшний день, а я никак не могла его вспомнить – Степанида! Только и помнила то, что имя было какое-то... ветхозаветное. И очень даже понятно, почему Витя с ней развелся. Если предположить, что сама Степанида соответствует своему имечку, то в таком случае совершенно не подходит начинающему столичному бизнесмену девушка, от имени которой там и пахнет застоявшимся коровьим молоком и затхлым запахом отапливаемой по-черному низенькой одноглазой избенки.
– О Степаниде?
– Вот-вот, – подхватила я, – о Степаниде. Ты говорил, она была... вроде колдуньи?
– Степка, что ли? – Витя рассмеялся. – Да какая там колдунья. Просто умела иногда фокусы показывать. Но – чтобы зря не говорить – получалось у нее хорошо. В том плане, что некоторые ее штучки никто никак не мог объяснить с научной точки зрения.
– Это какие, например? – поинтересовалась я.
Витя промычал что-то нараспев, вспоминая.
– Ну вот, – заговорил он, – Степка могла сделать так, чтобы в одну минуту скисло молоко. Накрывала стакан блюдцем, что-то шептала и – р-раз! Поднимала блюдце, а молоко уже того... Ну и все в таком роде. А как-то раз... – Витя рассмеялся, – ко мне пришли гости. Даже не гости, а... мои будущие партнеры – я тогда начинал свои упражнения в деле бизнеса – и один из партнеров что-то такое Степке сказал... Кажется, пошутил насчет ее имени. Совсем безобидная была шуточка, насколько я помню. А Степка рассердилась и выдала ему в ответ что-то... Ага, жабой обозвала – тот и вправду был на жабы похож – толстый такой, щекастый, все лицо в сыпе угревой. Но выдала тоже вроде в шутку, так, что никто не обиделся. Посмеялись мы тогда и забыли. А когда гости расходиться начали, тот... которого жабой обозвали, сунул ногу в ботинок и как заорет! Упал на задницу и визжит, как девка. Мы посмотрели, а в у него в ботинке, оказывается, огромная такая жаба сидит. Вот с такими глазищами, – Витя до предела выпучил глаза, – Н-да... И откуда она только эту жабу достала? Зима ведь была, мороз...
Он замолчал.
– Интересно, – высказалась я, – не такие уж и безобидные шуточки. Жабу можно было бы еще объяснить – вдруг она ее прятала для подобных штук, а тут и случай подошел. Но вот скисшее молоко. Кроме того, что само по себе это странно – молоко за минуту скиснуть ни за что не сможет – я имею в виду при нормальной раскладе... Так вот, кроме того, что жто само по себе странно, это еще и нехорошие ассоциации вызывает.
– Нехорошие ассоциации? – удивился Витя. – Что может быть такого страшного в скисшем молоке?
– Если верить народным верованиям, – объяснила я, – скисшее не вовремя молоко является признаком присутствия в доме нечистой силы. Понимаешь? Не доброго колдовства. Враждебного людям. Значит, у твоей Степаниды и вправду был дар... колдуньи. Только дар изначально черный. И только от нее зависит, как она будет этот дар использовать – во вред людям или в пользу.
– А-а! – зевнул Витя. – Бабушкины сказки. Ты что это, Оленька, желтой прессы начиталась? И как подобную ерунду печатать могут... Я вот считаю, что давно пора снова ввести цензуру для наших средств массовой информации. А то что это такое – вокруг такое понапишут, что голова пухнет. Не разбираешься, где правда, а где выдумка. Свобода печати хороша, когда она в меру.
Я промолчала. Если Витя считает, что я начиталась желтой прессы, то пускай так и считает дальше. Хотя я эту самую желтую прессу уже с год в руки не беру. Не объяснять же мне Вите, что не только точно знаю о существовании черного колдовства, но не раз сама сталкивалась с представителями этого рода потусторонних искусств.
А Степаниду эту все-таки разъяснить надо. Судя по Витиным рассказам о ней, из которых вполне можно почерпнуть необходимую информацию, не такая уж и безобидная шутница эта Степанида.
– И все-таки, – осторожно проговорила я, – как ты сам считаешь, Витя, в Степаниде и правда пристутствовало что-то потусторонее, или это все ловкие фокусы, которые можно – в принципе – объяснить с научной точки зрения.
Витя надолго задумался.
– Да черт его знает, – ответил он наконец, – вообще-то, что-то такое... необычное в Степке было. И знаешь... Это меня очень раздражало. Всегда ведь бесит то, чего не понимаешь, правильно?
– Н-ну... не всегда. Хотя – да. Да-да, Витя, ты абсолютно прав.
"Н-да, правильно я поступила, что не призналась Вите в своих паранормальных способностях, – подумала я, – он, оказывается, из тех людей, которых бесит все неведомое и непонятно. Это плохо, вообще-то... Но ведь – он бизнесмен, человек трезвый и рациональный. И... И – что совсем немаловажно – я его люблю. И он меня любит. Так что – я думаю – пока мне не стоит открывать ему глаза на то, чем я отличаюсь от других людей. Посмотрим, как у нас дальше сложаться отношения. Все-таки, наверное, не зря говорят люди – стерпится, слюбится"...
– Вообще-то... – неохотно проговорил вдруг Витя, – я чувствовал в ней силу. Только не хотел в этом признаваться ей, и тем более себе. В жизни ведь, как в бизнесе – только признайся, что ты слабее и тебе немедленно сожрут. Так ведь?..
Он посмотрел на меня и, видимо, что-то такое разглядел в моих глазах, потому что сразу рассмеялся и обнял меня за плечи.
– Что ты вдруг погрустнела? – прошептал он мне на ухо. – Глупости я болтаю, да? Глупости, конечно. Ты меня не слушай, пожалуйста. Тут за день так навертишься, что в голову всякая ерунда лезет – сил никаких нет.
Он вдруг осекся, как будто в голову ему пришла очень важная мысль, отодвинулся и снова посмотрел мне в глаза – очень-очень внимательно.
– Слушай, – проговорил он, – так ты этот разговор завела – о Степаниде – из-за своих еженощных кошмаров, да?
– Если честно, да, – призналась я.
– Вот так здорово! – захохотал Витя. – Так значит, ты думаешь, это Степка на тебя ужасные сны насылает, чтобы отвадить от меня. Типа – из ревности, да?
Он вдруг перестал смеяться и посерьезнел.
– Вообще-то, она злопамятная была – Степка, – задумчиво проговорил он, – и какое-то... странное удовольствие находила в пакостях своих... Так что – вполне может быть. Только...
Не договорив, Витя поднялся на ноги и потянулся.
– А чего зря лясы точить? – весело подмигнул он мне. – Вот сейчас поедем к Степке и сами все узнаем. Из первых рук, как говорится. Если правда все то, что ты думаешь, то я на нее, паскуду, таких ребят напущу, что они и думать по свои гадости забудет. Собирайся, поехали!
– Куда? – притворно ужаснулась я. – Ночь на дворе. То есть – уже поздно, чтобы ехать к кому бы то ни было в гости. Тем более, с такой целью.
– А мы не в гости, – усмехнулся Витя, – до меня недавно слухи дошли, что Степка арендовала маленький подвальчик на окраине и сделал там... что-то вроде гадального салона. Ну, знаешь, как это все выглядит – затемнение везде, таинственные картины, черепа, черные шали по стенам висят и за круглым столом загадочная женщина в демоническом макияже. Гадание на картах, на... чем угодно. Поехали, правда, интересно!
– Поздно, – напомнила я.
– Подобные заведение по ночам только и работают, – сказал Витя. – Поехали, проветримся, а? Завтра все равно суббота – выходной. А если выяснится, что не Степка это тебе поганит, то... Попросим ее с тебя сглаз снять или как это там называется. По старой дружбе со скидкой выйдет.
Видно, Витя всерьез заболел этой идеей. Ехать куда-то на ночь глядя – чтобы развлекаться и заодно попытаться решить серьезную проблему. Приятное с полезным совместить, как говорится. Нет, все-таки, он прирожденный бизнесмен – работать так работать, а уж развлекаться, так развлекаться.
– Я не знаю, – сказала я, вздохнув, – мне что-то боязно, Витя. А вдруг она мне еще хуже сделает. Ты ведь сам говорил, что Степанида злопамятная.
Витя задумался на минуту, но только на минуту.
– Вряд ли, – проговорил он, – я тебе не говорил, что она еще и деньги любит? Так вот, если ей хорошо заплатить, то она из кожи вон вылезет, чтобы угодить.
– Да, – заметила я, – хорошую ты мне картинку нарисовал. Тебя послушать, так у тебя не жена была, а самая настоящая змея.
– Так оно и было, – неожиданно ответил Витя, – только я поздно это понял. Ну, если хочешь, не поедем? Ты сама-то – как?
– Поехали, – решила я, – все лучше, чем ложиться спать и думать только о том – проснусь я или нет? Или умру во сне от разрыва сердца.
– Ты мне эти шуточки брось, – погрозил мне пальцем Витя. – Никакого разрыва сердца. От гадких снов еще никто не умирал. Просто это – нервы.
– Нервы, – сказала я и вспомнила страшную черную дыру, куда меня с неудержимой силой каждую ночь тянула паутина, – да, нервы...
* * *
Через пару часов красный джип Вити домчал нас на самую окраину Москвы. Я даже и не знала, что в черте такого большого города – столицы России – могут уживаться сплошь освещенные огнями гигантские строения с зеркальными стенами и такие вот уродливые коробки совершенно одинаковых домов, похожие не многоэтажные бараки.
У одного из таких бараков мы остановились.
– Видишь? – показал мне Витя на ближайщий подъезд.
Я посмотрела туда, куда он мне указывал и увидела выстроенные у подъезда в ряд несколько довольно дорогих автомобилей иностранного производства.
– Неплохо, – усмехнулся Витя.
– Ты о чем?
– Неплохо, говорю, идет бизнес у Степки, – пояснил Витя, – судя по степени прикинутости клиентов.
Я ощутила легкий укол ревности.
– Странно все-таки, что вы развелись со Степанидой, – глядя в сторону, сказала я.
– Почему это? – удивился Витя.
– Сейчас бы вам легко удалось найти общий язык, – проговорила я, – вы оба понимаете толк в бизнесе.
– Разве это главное в человеческих отношениях? – нахмурился Витя. – Работа есть работа, и личные отношения – личные отношения. Ни в коем случае их путать нельзя, по-моему. Вон у моего шефа когда-то жена заместителем работала – его же замещала. И как-то они не сошлись во мнениях по одному вопросу – незначительному, кстати говоря, вопросишке. Так вот жена на шефа так по этому поводу обиделась, что перестала с ним разговаривать. Общалась через секретаршу. Дальше больше – дома спать в другую комнату уходила. Ну и... через некоторое время развелись. Правда не только из-за этого разногласия. У них еще много чего друг против друга накопилось... Да, так о чем это я говорил?
– О том, что мы приехали к Степаниде, – напомнила я, – избавлять меня от кошмарных сновидений.
– Ага, – встрепенулся Витя, – тогда пойдем. Чего в машине-то сидеть.
Мы направились к подъезду. Оказалось, что чудеса начинаются сразу при входе в помещение дома. Стандартный подъезд дома – даже не снабженный на двери кодовым замком – был волшебным образом превращен в довольно симпатичный холл, несколько, правда, мрачновато оформленный – стены затягивали черные ткани, а под самым потолком сияли стилизованные под средневековые факелы электрические светильники.
У первых ступеней лестницы, кстати, покрытой черной ковровой дорожкой, нас встретил громадных размеров детина с совершенно зверской физиономией. Одет детина был почему-то во фрачную пару и исполнял, как выяснилось позже, обязанности консьержки.
– Вы в какую квартиру? – осведомился он у нас.
– Мы, собственно, не в квартиру, – откашлявшись, проговорил Витя, – мы, собственно, хотим посетить Степк... Степаниду. По вопросу снятия сглаза с гражданки... – он кивнул на меня.
– Проходите, – разрешил детина и вдруг – к моему удивлению – низко поклонился, впрочем, не потеряв при этом своего мрачного достоинства, – первый этаж, дверь сразу налево.
Мы тронулись дальше.
– Здорово! – шепнул мне на лестнице Витя. – А я-то уж сначала подумал, что Степка весь подъезд жилого дома арендовала. А она просто в своей квартире устроила... потусторонний салон, а подъезд оформила, чтобы более престижнее выглядело. И этот орангутанг, судя по всему, от нее же кормится. Уверен, что жильцы дома не против. Здесь ведь даже не двери кодового замка нет... Нет, неплохо, неплохо... – добавил Витя, уже с чисто профессиональной точки зрения оценивая деловую хватку и размах своей бывшей жены.
Я снова подумала о том, что зря воскресила в его памяти эту чертову Степаниду. Теперь к кошмарным снам о паутине будут добавляться еще и кошмарные сны о том, как Степанида уведет от меня моего Витю.
Мы повернули налево и остановились перед металлической дверью с небольшой табличкой сверху. Табличка была украшена по краям двумя электрическими светильниками в виде черных свечей.
– Гадальный салон... – начал читать Витя, – дальше неразборчиво.
Я усмехнулась. А это уже я могла оценить – с профессиональной точки зрения. Я ведь занимаюсь разработкой рекламных концепций, и такой нестандартный ход, как запись названия своего салона какими-то никому не понятными иероглифами, конечно, работает на имидж салона, но вот что скажут сотрудники налоговой службы, когда попытаются озвучить это название... Интересно, интересно... Сразу видно, что эта самая Степанида – женщина не совсем обычная...
Как, впрочем, и я. Только вот мой Витя об этом еще не догадывается.
– Ну что? – спросил меня Витя. – Идем?
Только сейчас я разглядела на двери старинный звонок с ручкой в виде хвоста какого-то животного.
– Цирк, – высказался еще Витя, дергая за хвост. – Кина не надо. Но не возвращаться же назад.
Тут он усмехнулся. Витя явно расценивал эту нашу поездку как какое-то развлекательное мероприятие. У меня даже закралось подозрения, что мои ночные кошмары он своим аналитическим умом определял как нечто несерьезное – просто как легкое психическое недомогание, обычное при более или менее кардинальной смене жизненного пути – что-то вроде психологической акклиматизации.
Только вот я так не считала.
Дверь открылась и на пороге возникла тоненькая девочка, одетая, как гимназистка девятнадцатого века. Я вдруг подумала о том – не дочка ли это моего Вити? Но глянув на Витю, никак не отреагировавшего на появление девочки-гимназистки, успокоилась.
– Вы к Степаниде? – равнодушно оглядев нас с головы до ног, осведомилась девочка.
– К ней, – подтвердила я.
– Проходите, – склонила голову девочка и шагнула назад – в полумрак прихожей – скрылась там.
Мы вошли, дверь тут же закрылась за нами – очевидно сработала пружина или еще какой-то механизм.
Я огляделась – стены прихожей так же, как и в подъезде завешаны темной тканью, расшитой к тому же какими-то каббалистическими знаками, ни один из которых не показался мне знакомым, хотя каббалистику, как некоторые другие оккультные науки, я изучала довольно долго.
"Цирк, – подумала я, – действительно цирк. Для несведущего человека – все эти знаки – полные мистической силы символы, а для человека, который хоть малую толику понимает в оккультных вещах – полная белиберда".
Витя, словно подтерждая мое наблюдение, снова саркастически хмыкнул.
В креслах, расставленных вдоль стен довольно большой прихожей, сидели солидно одетые господа. Увидев нас, они немедленно сделали вид, что зашли сюда на минуту – просто ради того, чтобы поглазеть на диковинный интерьер квартиры и могут уйти, когда им самим заблагорассудится.
Впрочем, с таким видом, они, судя по всему, сидели здесь с того самого момента, когда пришли, почему-то ни за что не желая показать друг другу, что считают оккультизм чем-то действительно серьезным и достойным внимания таких солидных господ.
– Записывайтесь, пожалуйста, – шепотом проговорила девочка, неслышно появляясь из полумрака у нас за спиной.
И протянула Вите большую книгу, очень похожую на бухгалтерскую, но имеющую тяжеленный и явно очень дорогой кожаный переплет.
Витя хмыкнул и лихим росчерком написал свою фамилию в нужной графе. Потом он оглянулся на меня.
– Нет, спасибо, – сказала я, – достаточно, я думаю одной фамилии.
Витя пожал плечами и отдал книгу девочке.
– Подождите здесь, – прошептала она, – госпожа Степанида вас пригласит.
И исчезла за черным пологом, заменявшим в этой странной прихожей дверь.
– Слышала? – подмигнул мне Витя. – Госпожа Степанида... Хорошо еще графиней не назвалась. А знаешь, кем ее мать работала? Дояркой в колхозе. Вон два свободных кресла – пойдем, присядем.
Мы присели на кресло.
"А ведь ждать нам придется долго, – подумала я вдруг, – вероятно, сеанс гадания продолжается не несколько минут – нужно же еще как следует напустить туману, повыть на свечу, позакатывать глаза, имитируя одержимость бесами и все такое прочее... А перед нами четыре человека. Вот сидят – один насвистывает какую-то песенку и отбивает по подлокотнику кресла ритм, второй делает вид, что глубоко задумался, а сам рассматривает знаки на стенах, третих тупо смотрит на полог, за которым скрылась девочка-гимназистка, а четвертый, кажется, попросту спит"...
Однако, долго ждать нам не пришлось. Витя только-только успел утвердиться в кресле, оглядеться и сказать что-то вроде:
– А прихожую ей пришлось, судя по всему, совместить с какой-нибудь комнатой – уж очень здесь просторно. Современная стандартная планировка такую роскошь никак не позволяет...
Приоткрылся полог и девочка, выглянув, назвала Витину фамилию:
– Господин Чернов!
Все четыре господина встрепенулись и с явным негодованием посмотрели на спокойно поднявшегося со своего кресла Витю. Я встала тоже.
– Это безобразие! – скрипучим голосом проговорил вдруг тот, что спал. – Я пришел задолго до этого... господина, а почему он...
– Госпожа Степанида знает, кого приглашать первым, а кого после, – очень тихим, но и очень уверенным голосом произнесла девочка и повторила:
– Господин Чернов, пожалуйста...