Виктор не дослушал рассказа, потому что заметил небольшой снежный бугор. Подойдя к нему, слегка тронул снег ногой - она уперлась во что-то твердое. Присев, рукой отгреб снег и обнаружил под ним отесанный камень. Тут же стал быстро очищать всю плиту. Сделать это оказалось несложно, поскольку ее покрывал лишь тонкий слой снега. На камне была выбита надпись на английском языке, но прочитать ее оказалось не так-то просто. Многие буквы и даже слова были стерты. Отчетливо просматривалось лишь одно имя.
"Роберт Уолтон", - было выбито внизу плиты. Затаив дыхание, Виктор внимательно присмотрелся к надписи повыше.
"Виктор" - без труда разобрал он имя погребенного, но фамилия, начинавшаяся с "Франк…", явно имела продолжение.
- Виктор Франкенштейн, - подсказала Оля и иронично заметила: - Почти, как тебя.
- Умер в тысяча восемьсот… - вслух прочитал Виктор.
- Правильно, - одобрила девушка. - А далее по-староанглийски: "С вечной мольбой за твою душу" и подпись "Роберт Уолтон".
Виктор поднялся и, не отводя взгляда от мотальной плиты, с сожалением протянул:
- Больше разобрать ничего невозможно.
- Увы, - согласилась Оля и недоумевающе посмотрела на жениха. - Ты остановил машину ради этого?
- Да, - Виктор повернулся и торопливо зашагал вниз.
- Но откуда тебе обо всем этом известно?.. - поразилась Оля, едва поспевая за ним.
Внезапно Виктор остановился.
- Боюсь тебя разочаровать, - мрачно произнес он, - но мне ничего не известно…
Оставшуюся часть дороги они провели в молчании, предоставив вдосталь наговориться словоохотливому таксисту.
IV
Небольшие деревянные домики, отгороженные от улицы палисадниками и укрытые снегом, напомнили Виктору картинку из детской сказки про Снегурочку. Дым, валивший из труб, белыми полосками разделял голубое небо на почти ровные отрезки.
Отпустив такси на окраине, молодые люди пешком отправились вдоль заборов. Виктор с любопытством заглядывал во дворы, пытаясь найти там неуловимые признаки сельского очарования, которые так притягивали многих творческих людей, без сожаления менявших монотонную городскую жизнь на величавое деревенское спокойствие.
Мать невесты жила в конце улицы, в невысокой хатке с зеленой крышей.
Виктор, не видевший даже фотографии своей будущей тещи, попробовал представить ее себе. Почему-то казалось, что Оля должна быть очень похожа на мать…
Оля с трудом открыла занесенную снегом калитку и, ступив на узкую тропинку, оглянулась.
- Сто лет не была дома, - шепотом произнесла она и на удивление робкой походкой, совершенно не свойственной ей, направилась в дом.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как навстречу вышла высокая дородная женщина в пуховом платке. Увидев незнакомого мужчину, она отступила назад и внимательно вгляделась в его лицо.
- Мама! - воскликнула Оля и бросилась к матери на шею.
По-деревенски громкие поцелуи и горячие объятия заставили Виктора отойти в сторону и дать женщинам возможность сполна проявить свои чувства.
Вдруг Оля вспомнила о женихе и позвала:
- Витя, иди сюда!
Хозяйка прищурилась и еще раз осмотрела спутника дочери с ног до головы.
- Он кто? - бесцеремонный вопрос Олиной мамы заставил Франка растеряться.
- Это мой почти что муж, - начала терпеливо объяснять дочь, рукой подзывая Виктора к себе.
- Муж?! - переспросила женщина, и неожиданно глаза ее потеплели. - А что это мы во дворе стоим? Идемте в дом.
Слегка покраснев, Виктор переступил порог, стянул с головы шапку и замер, не решаясь пройти дальше. Оля помогла ему снять пальто и нежно прошептала на ухо:
- Не пугайся, моя мама с кое-какими деревенскими предрассудками, а в целом она добрый и душевный человек.
- Ты даже на сказала, как ее зовут? - негромко напомнил Виктор, осматривая сени.
- Марья Степановна, - Оля потащила жениха в большую комнату и усадила на диван.
Оглядев комнату, Виктор почувствовал себя не в своей тарелке - настолько непривычным после городской квартиры было все вокруг. На какое-то время он даже позабыл о недавнем происшествии и тяжелых мыслях, мучивших его весь остаток дороги.
Оля переоделась в легкий халатик и тут же стала помогать матери накрывать на стол. Виктор с улыбкой наблюдал за ее уверенными движениями, удивляясь умению девушки управляться с деревенской утварью.
Она ухватом ловко вытащила чугунок из печки и, выложив на тарелку картошку, поставила на стол. Вкусные запахи заставили Виктора сглотнуть слюну. Он постарался занять себя мыслями об оставленной на время работе, однако и это не помогало - чувство голода не исчезло.
Когда Оля в очередной раз появилась в комнате, он спросил:
- Скоро будем обедать?
Та улыбнулась.
- Потерпи, дорогой, вот только поджарю яичницу, и тогда сядем за стол.
Вздохнув, он откинулся на спинку дивана и начал внимательно осматривать комнату. Его внимание привлекли большие фотографии в рамках, висевшие на стене. На них фотограф запечатлел деревенскую свадьбу: жених, бравый солдат, сидел на стуле, уставившись в объектив напряженным взглядом: невеста, пристроившись рядом, слегка улыбалась. Неожиданно Виктор сообразил, что девушка на фотографии очень напоминала ему Олю - те же тонкие черты лица, такой же округлый подбородок…
- Моя бабушка, - пояснила Оля, неслышно подошедшая сбоку.
Виктор повернулся и еще больше поразился их сходству. Казалось, стоящая рядом девушка каким-то образом сошла со старого выцветшего снимка.
- Мне все говорят, что я - вылитая бабка, - Оля словно прочла мысли Виктора.
- Да, очень похожа, - согласился он и поинтересовался: - А где она теперь? Я имею в виду твою бабушку.
- Умерла… еще до моего рождения, - коротко ответила Оля и, тронув жениха за рукав, предложила: - Пошли умоемся, я покажу рукомойник.
Виктор последовал за невестой в сени и там, заранее фыркая от удовольствия, подставил руки под струю холодной воды.
Вдруг входная дверь хлопнула, и на пороге появилась щуплая пожилая женщина с остреньким носиком. Увидев молодых людей, она испуганно вздрогнула и попятилась.
- Тетка Устинья, вы что, меня не узнали? - Оля весело рассмеялась и бросилась обнимать вошедшую.
Соседка икнула и неожиданно басовито воскликнула:
- Ого, какие гости!
Оля, кивнув на дверь в комнату, пригласила:
- Проходите, мы сейчас…
Тетка Устинья шмыгнула в дверь, и через минуту оттуда послышался ее голосок:
- Надолго приехали?
- Не знаю, как получится, - Оля подала Виктору полотенце, жестами поторапливая его.
- А это кто с тобой? - соседка, не выдержав одиночества, выглянула из-за косяка.
- Муж, - бросила девушка через плечо, не оборачиваясь.
Тетка Устинья цокнула языком и вновь скрылась за дверью. Когда молодые люди умылись и зашли в комнату, она чинно сидела на диване, разглаживая концы платка. Внимательно рассмотрев Виктора при свете, вздрогнула.
- Оля, - запричитала женщина, - так ведь это же не твой муж!..
Оля покраснела и беспомощно оглянулась на Виктора.
Тетка Устинья продолжала:
- Твой муж высокий, белявый… Да и какой красавец… Помню, видела - идете вы по улице рядышком, ну чисто из одного теста…
- Хватит! - довольно резко оборвала соседку Оля. - Вы все перепутали…
Растерянно поморгав, женщина замолчала.
Девушка усадила Франка за стол и почти приказала:
- Ешь!
- А где Марья Степановна? - негромко поинтересовался тот. - Может, ее подождем?
- Ешь, - уже более мягко повторила невеста и больше для соседки объяснила: - Мама побежала в магазин за водкой, вернется не скоро.
Однако гостья не двинулась с места. Она, раскрыв рот, наблюдала за Виктором, который накладывал картошку себе в тарелку.
- Нет, Олюшка, хоть режь меня, а это не твой муж. Меня не обманешь, - наконец выдала соседка. - Тот ел, как мы, деревенские, я помню, а этот как-то по-особому… Антелигент…
- Вам показалось. Все люди едят одинаково, - девушка нервно теребила конец скатерти.
Виктор от слов соседки едва не подавился. Конечно, он еще не успел привыкнуть к деревенской непосредственности, однако не обиделся.
Закончив есть, Виктор встал из-за стола и поблагодарил невесту. Та улыбнулась в ответ и начала убирать посуду.
Улучив минутку, когда Оля вышла за дверь, тетка Устинья приблизила к Виктору лицо и спросила:
- Ну как, много бандитов переловили?
- Что? - не понял он и переспросил: - Кого переловили?
- Бандитов, - шепотом повторила тетка Устинья.
- Каких? - с недоумением спросил Виктор.
- Всяких, - туманно пояснила соседка и с подозрением спросила: - А вы разве не в милиции работаете?
- Нет, я занимаюсь наукой.
Женщина недоверчиво посмотрела на него и тут же заторопилась.
- Ладно, пора домой…
Она шмыгнула за дверь, и Виктор вздохнул с облегчением.
- Странная какая-то, - сказал он, когда Оля вошла в комнату.
- Она живет напротив, - девушка кивнула на окно и, замявшись, добавила: - Тетка Устинья хороший человек, но в ее возрасте бывают провалы в памяти.
Виктор пожал плечами и промолчал.
Дверь распахнулась, и в комнату, вместе с клубами пара, ввалилась Марья Степановна с огромной сумкой. Оля бросилась ей помогать. Виктор с удивлением наблюдал, как на столе выстраивается целый ряд бутылок. Прочитав на этикетке название "Русская", присвистнул.
- Я, вообще-то, не пью, - робко признался он.
- Ты не пьешь, зато наши соседи ох как любят! - Марья Степановна бросила на будущего зятя оценивающий взгляд и продолжила: - Им и по две бутылки будет мало. Они у нас мужики крепкие, деревенские.
- А что за событие, если не секрет? - поинтересовался Виктор, стараясь завязать разговор с тещей.
- Как какое? Ваш приезд, - объяснила хозяйка и добавила: - Я уже всех пригласила.
Оля, молчавшая до этого, укоризненно заметила:
- Вот это зря… Лучше бы приберегла деньги для чего другого…
Мать в упор посмотрела на нее и твердо проговорила:
- Ты, давай-ка, не командуй! Я тут хозяйка!
Оля покорно вздохнула и, переглянувшись с Виктором, пожала плечами.
V
Целый день женщины возились у плиты, готовясь к вечернему застолью. Виктор же слонялся из угла в угол, поражаясь широте души деревенских жителей и одновременно скучая. Он уже и сам был не рад, что своим приездом доставил столько хлопот.
К вечеру стол ломился от угощений: соленые рыжики, пельмени, зажаренная курица…
Наконец хлопнула дверь, и Марья Степановна, вытерев руки о передник, вышла навстречу первым гостям.
Это была пожилая супружеская пара. Оба доброжелательно улыбались и с любопытством разглядывали молодого человека.
- Проходите, проходите, - пригласила Марья Степановна и указала на выстроенные в ряд стулья. - Садитесь.
Гости уселись за стол и молча сложили руки на коленях.
В хату начал стекаться народ. Все знакомились с Виктором, пожимая ему руку, и тот от множества новых лиц совсем растерялся. Ольга, заметив смущение жениха, поспешила на помощь.
- Садись рядом со мной и ни о чем не думай, - прошептала она. - После первой чарки твое присутствие и внимание будет совсем не обязательно.
Виктор примостился у краешка стола и первые полчаса лишь наблюдал за приглашенными. Слева от него устроился худощавый старик с жиденькой седой бородкой и бегающими глазками. Он, не умолкая, о чем-то спорил со своим лысым соседом, после каждой рюмки доставал из кармана табакерку и, нюхнув из нее, чихал на всю комнату. Неожиданно повернувшись к Виктору и увидев его удивленное лицо, старик добродушно рассмеялся и принялся торопливо объяснять:
- Я, милок, был заядлым курильщиком, лет сорок, не меньше… Однажды прихватило так, что пришлось ехать к доктору в город. Он послушал и сказал: "Хочешь жить - забудь про папиросы". С тех пор вот таким способом балуюсь.
Старик вновь потянулся за табакеркой, и через минуту на всю хату, заглушая голоса разгулявшихся гостей, послышалось громкое "апчхи". Виктор немного отодвинулся от болтливого соседа и переключил внимание на других участников застолья.
Сидевшие напротив Виктора мужики, то и дело обзывая друг друга, развернули дискуссию о политике, да так связно, что впору было удивляться их осведомленности. Вдруг неугомонный сосед вновь толкнул Виктора в бок и довольно громко спросил:
- Как думаешь, война с Азией будет?
- Что? - от неожиданного вопроса Виктор едва не поперхнулся.
Старик повторил.
- Пойдут на нас чурки или нет?
Виктор произнес было несколько стандартных фраз, но вдруг заметил, что стал центром всеобщего внимания. Даже женщины нетерпеливо смотрели ему в рот, словно ждали от столичного гостя какого-то необычного ответа.
- Я, как и любой из вас, - Виктор обвел глазами сидящих за столом, - негативно отношусь к войне. Ведь в таких случаях гибнет множество людей… Впрочем, это дело политиков, а я - ученый.
Кто-то разочарованно вздохнул, и с другого конца стола донеслось:
- Это мы в школе проходили…
- Да, это все знают, - подхватил старичок сосед и, вновь толкнув Виктора, попросил: - Ты скажи, что ты сам думаешь.
Виктор растерялся. Он на мгновение задумался и с удивлением понял, что своего мнения на этот счет у него нет. Несмотря на то, что работал под крышей Министерства обороны, при слове "война" у него возникали ассоциации лишь с учебником истории и только.
- Значит, ученый? - вновь крякнул старичок, не дождавшись ответа.
"Вот прилип", - с раздражением подумал Виктор и, понимая, что сосед просто так не отстанет, кивком подтвердил: да, мол, по научной части.
- Так вот, скажи мне, ученый… - начал было не на шутку разошедшийся собеседник.
- Я еще раз повторяю, - поспешил оборвать его Виктор. - Война - дело политиков и их совести…
Старичок хитро прищурился и скорее себе, чем молодому собеседнику, сказал:
- Да-а-а, начинают политики, воюют генералы, а выигрывают-то ученые…
Положение спасла Оля. Заметив, что жених попал в трудную ситуацию, она негромким, но мелодичным голосом вдруг запела. Видимо, эту песню знала вся деревня, потому что женская половина собравшихся сразу же подхватила мелодию. Олин расчет оправдался: болтливый старик наконец отстал от Виктора и добросовестно подвывал общему хору. А Виктор почувствовал непреодолимое желание выпить. Налив себе в рюмку водки, он лихо опрокинул ее в рот и сморщился, спеша побыстрее закусить огурцом. "Русская" сразу же разлилась по телу приятной теплотой, и все вокруг показалось Виктору не таким уж и скучным.
- Витька, кончай пить, а то с непривычки упадешь, - толкнула Оля жениха в бок.
- Не упаду, - обиженно возразил тот.
Однако замечание невесты немного отрезвило его, и до конца застолья Виктор больше не взял в рот ни капли. Так и просидел с краю, наблюдая за деревенскими и борясь со сном.
К тому времени, когда гости начали расходиться, он был уже на грани отчаяния - решил, что гульба затянется до утра. Машинально подавая каждому руку на прощание, поискал глазами невесту. Оля улыбнулась ему, выглянув из-за чьих-то широких плеч, и подмигнула.
Когда за последним из гостей закрылась дверь, молодые люди вздохнули с облегчением.
- Устал? - участливо спросила Оля.
- Не настолько, чтобы не помочь тебе убрать со стола.
Она со смехом замахала руками.
- Не вздумай! Еще тарелку уронишь…
- Ты хочешь сказать, что я пьян? - Виктор сурово нахмурил брови, изображая сердитого мужа.
- Ты трезв как стеклышко, - парировала Оля, кивнув на замерзшие окна, и принялась ловко складывать посуду.
Виктор все-таки попытался ей помочь, но тут появилась Марья Степановна и шумно запротестовала:
- Не мужское это дело возиться на кухне!
Виктору ничего не оставалось, как вновь сесть на диван и оттуда следить, как ловко и складно управляются мать и дочь.
Наконец все было убрано, и будущая теща с Олей уселись напротив него. Марья Степановна, естественно, заговорила о своей деревенской жизни. Вначале Виктор с интересом слушал, даже задавал какие-то вопросы. Но разговор постепенно перешел на личности. Никого из односельчан, о которых рассказывала теща, он не знал, поэтому ему трудно было ориентироваться в ситуации. Он быстро потерял нить разговора, закрыл глаза и постарался расслабиться.
И тут услышал слабый стон, доносящийся откуда-то со двора. Желая удостовериться, что это ему не померещилось, посмотрел на невесту и ее мать. Женщины как ни в чем не бывало продолжали интересный только им разговор.
Стон повторился.
"Не могли же они не слышать", - подумал Виктор, ничуть не сомневаясь, что уж на этот раз непременно прочтет на лицах женщин беспокойство.
Однако те, судя по их поведению, и думать не думали о чем-то ином, кроме своих проблем.
Он поднялся из-за стола и вышел на крыльцо. Было темно, и Виктор не сразу рассмотрел, что снег сошел и повсюду проросла молодая трава.
- Ой! - сдавленно донеслось откуда-то из темноты.
Это был голос ребенка. Виктор прислушался, чтобы определить, откуда исходит звук.
- Нет, нет, не надо… - повторил все тот же голос и захлебнулся в рыданиях.
Почувствовав, что во мраке происходит нечто ужасное, Виктор бросился на голос. Донеслось несколько глухих ударов, и рыдания прекратились. Он остановился. Молодая ярко-зеленая трава у него под ногами стала багровой. Постепенно кровавое пятно начало расползаться, и вскоре Виктор обнаружил, что стоит посреди поляны, где все сплошь такое же багровое, как и то пятно: трава, кустарники, деревья, небо. Вдруг среди этого торжества густого багрянца Виктор увидел белую фигурку мальчика. Его руки, лицо, глазки были точно под цвет белой, старательно накрахмаленной рубашки, и лишь бросались в глаза синие следы пальцев у него на шее…
Виктору стало жутко.
- Я помогу тебе! - неожиданно ворвался откуда-то голос невесты, и Виктор почувствовал прикосновение ее руки к своей.
- Да, - кивнул он и последовал за нею.
- Устал?
- Есть немного.
Вместе они вышли с багрового поля, и, приглядевшись, Виктор обнаружил, что невеста привела его в дом своей матери, усадила на кровать и выключила свет. Виктор машинально разделся и залез под пуховое одеяло.
"Я убежал, как последний трус", - терзаемый укорами совести, он никак не мог заснуть. Встал, осторожно вышел из дому и вновь оказался на багряной поляне. Посреди нее лежал ребенок. Увидев синие следы на шее малыша, Виктор понял, что тот был задушен. Едва сдерживая отчаяние, рванулся к нему, но не смог сделать и шага. Красные стебли какого-то змееподобного ползуна обвили его ноги и, продолжая расти, тянулись вверх. Когда они добрались до груди, Виктор схватил топор и отсек один из багровых стеблей. Обрубок с неприятным шумом упал на землю. Виктор посмотрел на растение и, к своему ужасу, вместо него увидел отрубленную голову женщины. Показалось, что она смотрит на него.
- Это не я его задушила, - прошептали губы, и глаза закрылись.