- Да, семь лет отсидел за растрату и хищения государственного имущества. Он в тресте ремонтно-строительном работал главбухом, ну и пускал налево краску-обои, химичил с документами. Сама помнишь, как в те времена жили: фиг что купишь, легче украсть.
- Помню, - кивнула Людмила. - У меня мама однажды с шести утра в очереди за обоями стояла. Потом их в моей комнате поклеили - голубые в розовый и серебристый цветок. Сейчас понимаю, что ерунда-ерундой, а люди в очереди давились, номера на ладонях записывали.
- Вот-вот. А он на этом дефиците погрелся чуток, дачу эту купил, квартиру обменял удачно. А когда ОБХСС его накрыла, загремел на семь лет. Хотя умудрился как-то вывернуться без конфискации. Так что я, когда в дом к ним попал, помню, обалдел, как там всё было обставлено.
- Ковры-хрусталь-югославская стенка? - понимающе уточнила Людмила, отлично помня атрибуты советской зажиточной жизни.
- Нет, книги. Стеллажи в коридоре, в кабинете и во всех четырёх комнатах. Все тома "Всемирной библиотеки", русские классики, подписные Золя, Драйзер, Агата Кристи. И квартира мне такой большой показалась! Мы ведь с мамой вдвоём в комнате в коммуналке жили, тесно было, и в коридор не очень выйдешь - соседи такие гадские попались, просто жуть. Чуть что - скандалят.
Игорь замолчал, вспоминая рыхлое злое лицо соседки, обрамлённое розовым капроновым платочком, бугрившимся из-за бигуди. В бигуди соседка по квартире ходила постоянно, и они составляли законченный ансамбль с фланелевым розовым халатом в кляксах фиолетовых роз. Халат запахивался, оставляя вырез, который вздымался на мощном бюсте соседки. И когда она наклонялась над маленьким Игорем, отчитывая его за что-нибудь - повод находился всегда, от оставленного в туалете света до топанья в коридоре, "от которого у всех уже голова болит!" - бюст тоже наплывал на него и противно колыхался в такт соседкиной злобе.
Он тогда был слишком мал, чтобы понять подоплёку, но то, что эта бабища истово, всем сердцем и от всей души ненавидит его и маму, он ощущал. Чуть меньше она ненавидела другого жильца квартиры - своего мужа, тихого худого мужичка, сотрудника какого-то архива. Звали его Сидоров - по крайней мере, Игорь не разу не слышал имени соседа, а громогласное "Сидоров, ты что, смерти моей хочешь?" довольно часто доносилось в их с матерью комнатку.
Гораздо позднее он узнал, отчего так ярилась соседка. Их квартира изначально не должна была быть коммунальной - новая типовая "хрущёвка" с комнатами "распашонкой", дверь в дверь, задумывалась для одной семьи. А поселили две: бездетных Сидоровых и поначалу какую-то одинокую старушку. А когда старушка померла - не исключено, что от неспокойного соседства - комнату дали матери. А потом ещё и он родился. Правда впоследствии, когда мама погибла, а Игоря забрали в интернат, соседка Сидорова своего добилась - прописала в освободившейся комнате кого-то из родственников и получила квартиру в безраздельное пользование.
- Книги - это здорово, - завистливо вздохнула Людмила. - Я в детстве мечтала, чтобы и у меня такая библиотека была - у моей подружки Таньки родители в книготорге работали, у них так же стеллажи с книгами вдоль стен стояли. И она мне потихоньку таскала томики почитать, чтобы родители не увидели и не заругались. Они не разрешали книги лишний раз трогать, чтобы товарный вид не терялся.
- Ну да, помню, - кивнул Игорь, - в то время "Всемирку" на "Жигули" меняли. Офигенные были инвестиции, как сейчас в недвижимость.
- Ага. И поэтому я читала аккуратно-аккуратно, в бумагу заворачивала, чтобы обложку не запачкать. Мечтала, как бы я зарылась во все это чтиво, если бы меня допустили.
Теперь замолчала она, вспоминая свои ощущения от книг. Нырять в Танькину библиотеку она начала лет с двенадцати. Перечитав Твена, Листред, Алексина и Крапивина переключилась на взрослые романы. Читала, порой не совсем понимая, что движет героями, и просто впитывала и запоминала их поступки, реплики, реакции. Ей тогда казалось, что книжки - это окошки во взрослость. Что там точно и верно изложены правильные рецепты: как жить, как быть, как строить отношения и личное счастье. Вся эта шелуха высыпалась из её головы только после переезда в Москву, когда выяснилось, что настоящие, не книжные взрослые люди ведут себя совсем не так, как можно было бы ожидать. И всё равно, книги до сих пор оставались её слабостью. А одним из любимых запахов был запах старой бумаги, так пахло в районной библиотеке, откуда она тоже перетаскала бесчисленное количество томов.
- Ну, хотя бы эту мечту мы с тобой можем осуществить, - улыбнулся Игорь. - Спросим у стариков разрешения и запустим тебя в их квартиру, в их книги.
- Ладно. Только теперь это уже совсем не то, - улыбнулась в ответ Людмила. - Слушай, наша картошка не сгорит?
- Сейчас проверим. - Он выкатил один из клубней и ткнул прутиком. - Почти готова. Ты посиди пока, я в дом за солью схожу.
Он ушёл и скоро вернулся вместе с Анной Николаевной. Женщина несла миску с малосольными огурцами, а Игорь - ещё одно красное кресло.
- Вот, Анна Николаевна хотела, чтобы мы в дом картошку отнесли, а я сказал, что тогда весь кайф пропадёт - печёная картошка тем и хороша, что у костра естся.
- И тогда я решила тоже кайф словить! - сообщила Анна Николаевна и Людмила улыбнулась тому, как комично этот "кайф" прозвучал в её исполнении. - А заодно салфетки принести и огурчиков, как раз замалосолились.
- Анна Николаевна, ваши огурчики и сами по себе - кайф, а с картошечкой - полная нирвана! - сказал Игорь, ставя кресло и принимая у старушки из рук посуду - миска с огурцами оказалась вложенной в пустую миску. В неё он и собрал выуженные из угольев картофелины.
Людмила взяла одну, разломила, посыпала рассыпчатый излом солью, откусила, хрупнула огурцом.
- М-м-м, вкуснотень! Пища богов.
- Я же говорю - нирвана, - согласился Игорь.
- А где Сергей Савельич? - озаботилась Людмила, что не все пробуют эту "пищу богов".
- А в бане возится, - ответила Анна Николаевна. Она картошку не разломила, а чистила, аккуратненько сдирая припечённую кожуру. - Затопил, теперь в предбаннике порядок наводит. Через час можно идти париться.
Картошка застряла у Людмилы в горле, краска хлынула к лицу. Что значит: "Можно париться?" Она … с Игорем?
- Люда, а вы в баню пойдёте? - продолжала Анна Николаевна. - Если пойдёте, тогда вам лучше первой начинать, а то потом мужчины часа на четыре засядут - не выгонишь.
- Нет, я не пойду, у меня - нога, - справилась с картошкой и ступором Людмила. Ф-фу, вот дурёха! Вообразила, что её… что она… В общем, пора завязывать с этой своей сексуальной озабоченностью. Никто тут тебя не домогается, понятно? И в баню тебя обманом никто не заманивает.
- Ногу можно погреть аккуратненько, а веничком похлопаться - ох, как хорошо. Все стрессы - как рукой снимет, - сказал Игорь. - Хотя одной тебе, конечно, трудновато будет там ковылять.
- Анна Николаевна, может, вы со мной пойдёте? - теперь Людмиле уже хотелось в баню, она даже запах распаренных берёзовых листьев почувствовала.
- Нет, детка, нельзя мне в баню, сердце слабое, - отказалась старушка. - Ладно, мы с тобой и так хорошо посидим, почаёвничаем, посплетничаем, пока мужчины будут друг друга вениками хлестать.
Чай пили на застеклённой веранде, и он у Анны Николаевны получился отменным. Чай пах липой, мятой и чем-то ещё, неопределяемым, но очень приятным. К нему полагался мёд в стеклянной вазочке, сушки с маком и конфеты "Коровка". Людмила взяла мёд и вскоре разгорячилась не хуже, чем в бане - даже рубашку расстегнула, в которую переоделась, когда приехала.
Говорили о всяком разном. Как бороться с колорадским жуком:
- А вы знаете, Анна Николаевна, один мой знакомый американец из штата Колорадо очень удивился почему жук - колорадский. Сказал, что в Америке таких жуков нет. И, вроде бы, этих жуков завезли с американской гуманитарной помощью после войны.
Как правильно солить огурцы:
- Людочка, обязательно добавляйте для вкуса на четыре ложки соли - ложку сахара. И листья хрена, для хруста.
Какая нынче пошла непростая молодёжь:
- Ходят в рванине, на голове космы колтунами, девчонки курят, ругаются! - осуждала Анна Николаевна.
- Ну, это внешнее. А так - много хороших ребят. Я по дочке, ей тринадцать, и по её подружкам могу судить - нормальные дети, правильные, - не соглашалась Людмила. - Просто они не такие, как мы.
- Просто вы не такая, как другие родители, правильно свою дочку воспитываете, - не согласилась и Анна Николаевна. - Я же вижу, что вы - светлая женщина, не то, что эта Виктория, ведьма-ведьмой. И Игорьку жизнь поломала, и Стёпка безотцовщиной растёт. Как раз и вырастет такой вот, в рваных штанах и с космами, не дай бог ещё и наркоман!
- А кто это - Стёпка? - спросила Людмила.
- Да сынок Игоря, шесть лет мальчонке, отца, наверное, и не помнит уже. Эта ведьма по заграницам мотается, не разрешает увидеться с ребёнком. Встречу, не узнаю, наверное, видела два года назад. Такой был ангелочек беленький! На Игоря очень похож.
- Виктория - это жена? - догадалась Людмила.
- Ехидна она, а не жена. Когда Игорь знакомиться её привёл, у меня прямо сердце остановилась - как чувствовала, что не сложится у них. Он светлый, а она - чёрная. И смотрит так, будто все мы - пустое место. Или товары в каком-нибудь супермаркете, а она ходит - решает, как употребить.
- Вы, наверное, очень за Игоря обижены, - сказала Людмила.
- Обижена? Да увижу - в лицо ей плюну! Десять лет из парня соки тянула, фирму эту проклятую сделать заставила, а потом приглядела себе другого мужика, всё к рукам прибрала, а Игоря вон выставила - не нужен стал.
Людмила испытывала двойственное чувство. С одной стороны, ей было неловко сплетничать. С другой - наконец-то хоть что-то становилось известно о человеке, который дважды спас её за последние два дня. И справиться с любопытством не получалось.
- Они развелись?
- Развелись. Я подробностей не знаю, Игорь не больно-то и рассказывает. Но что видела, о том и сужу. Он как на Вике этой своей женился, почти перестал у нас показываться. А приедет - всё ему некогда. Глаза беспокойные, похудел, всё заботы какие-то гложут. То дом затеял строить, то отложил строительство и взамен фирму новую начал открывать. Потом, вроде, дела у него пошли хорошо - дом достроил, нас возил на новоселье. По заграницам со своей ведьмой ездил, фотографии привозил, - она кивнула на ряд альбомов на застеклённой полке. Людмила поняла кивок как приглашение, встала, выбрала самый новый альбом в блестящей обложке и не ошиблась. Под плёнкой страниц пестрели снимки с пальмами, яхтами, изумрудно-лазоревым морем, красно-розовыми закатами, готическими храмами и снежными склонами. На снимках был Игорь - загорелый, поджарый, коротко стриженный, белозубо улыбчивый и по-модному спортивный. Была женщина - точёная, как нубийская статуэтка, с прямыми тёмными волосами и цепким, испытующим взглядом: "Хороша? Попробуй, заслужи". По-видимому, Виктория. На некоторых пляжных снимках рядом с Игорем красовался лысоватый мужчина с волосатой мускулистой грудью, показавшийся Людмиле похожим на кабана.
- Жена? - показала она на "статуэтку". Анна Николаевна кивнула. - А это кто с Игорем?
- Кабан этот? Да тот самый хахаль, к которому эта ведьма ушла. А вот Стёпка, - полистала она альбом, отыскивая снимок. - Правда, прелестный малыш?
- Правда. Действительно, на Игоря похож, - согласилась Людмила, рассматривая кудрявого малыша, который тянулся откусить яблока из чьих-то старческих, по-видимому, Анны Николаевны, рук.
- Похож на Игоря, а живёт с чужим дядькой. Не повезло Игорьку, нет бы ему сразу встретить такую женщину, как ты!
- Анна Николаевна, ну что вы, я замужем, - смутилась Людмила.
- И тебе не повезло, - кивнула Анна Николаевна.
- Почему вы так решили?
- Потому что, если бы муж нормальным был, он бы тебя в такой беде не оставил. А то у тебя, вон, неприятности, а ты всё сама да сама.
- Я привыкла быть самостоятельной, - улыбнулась Людмила, надеясь, что старушка не заметила, что ткнула в больное.
- И правильно, что привыкла. Я и сама не больно-то дела на Савельича перекладываю. Но Игоря тебе Бог послал, разве не так?
- Вообще-то да, но вы не подумайте ничего такого, так получилось…
- А я и не думаю. Я вижу, что вы - пара. Жаль, что ты не свободна, а то я бы за него как раз и успокоилась. Сердце-то болит за парня, он мне как сын.
Людмила молчала в растерянности, не зная, как реагировать на слова старушки. Пообещать развестись с Аркадием, что бы она успокоилась?
- Анна Николаевна, я слышу, вы опять тут сватовство затеяли, - сказал Игорь, входя в комнату. - Вон, совсем Людмилу смутили. Там Савельич трусы чистые просит - забыл взять.
- Сейчас отнесу, - подхватилась Анна Николаевна, порылась в недрах шкафа, отыскала, что надо, и вышла из дома. Игорь тем временем уселся за стол и посмотрел на чайное изобилие.
- А мне чай полагается?
- Полагается, только он остыл, - Людмила включила чайник, достала ещё один бокал, поставила перед Игорем, передвинула вазочки с мёдом и бубликами, стараясь за суетой сгладить неловкость от ситуации.
- Да ты не обращай внимания, Анна Николаевна постоянно мне кого-нибудь сватает, - понял Игорь её маяту. - А я не поддаюсь.
- А почему? - успокоилась Людмила.
- Так, мне эти её невесты не интересны. Хотя насчёт тебя она угадала.
- То есть? - застыла Людмила.
- Если бы возле тебя не было этого индюка, твоего мужа, я бы тебя соблазнил. А так…
- Что?
- А так я уважаю твои принципы.
- Спасибо.
Она отмерла, отключив засвистевший чайник, и налила ему чаю в бокал. Почти сразу же пришли старики, и Савельич тоже запросил чаю, и в поднявшейся суете растворилось напряжение, которое возникло в Людмиле от слов Игоря. Почему-то то, что она ему интересна как женщина, отозвалось истомой и лёгким головокружением.
Эта истома мучила её и ночью. На этот раз в "мансандре" спал Игорь, а ей, не способной карабкаться ни по каким лестницам, постелили на веранде. Она почти заснула, когда перед глазами вдруг встали два лица: Аркадия и Игоря. Муж смотрел со всегдашней своей брезгливостью и недовольством. К этому выражению на его физиономии за двадцать лет их брака она привыкла настолько, что и не замечала уже. Надо же, и впрямь - индюк. Хотя так гораздо лучше, чем капризно поджатые губы под топорщившимися усами, по которым она угадывала приближавшуюся истерику. Как-то по-другому её угадать было сложно - Аркадий мог истерить по самым разным поводам, даже по таким, которые раньше его не задевали. Во гневе его несло, он мог орать всякую чушь, настолько далёкую от происходившего на самом деле, что со временем до Людмилы дошло - чтобы проораться, мужу годится любой повод и любой текст. Он таким образом пар стравливает, который набирается в нём, как в перегретом котле. Оставалось вопросом, что варится в том котле и что разогревает варево до взрывоопасного состояния. Но Людмила почему-то никогда раньше этим вопросом не задавалась, выработав для себя правила техники семейной безопасности: денег лишний раз не просить, домашними проблемами не грузить, вовремя обеспечивать мужа едой и чистыми рубашками. И старалась не попадаться Аркадию под горячую руку. Правда, в последний год безопасность начала сбоить. Подросшая Сонька вступила в переходный возраст и нет-нет, да и добавляла градусов в отцовский котёл.
"Интересно, всё-таки, на работе же он не позволяет себе таких истерик, - думала теперь Людмила. - В суде требуется холодная голова и трезвый расчёт, и судя по тому, сколько у него клиентов, Аркадий хороший адвокат. Почему же тогда он дома так распускается? Потому что - дом? Потому что с нами - можно?" От этих мыслей осталось ощущение какой-то несправедливости, неправильности, и Людмила стала всматриваться во второе мужское лицо, вставшее перед мысленным взором. Лицо Игоря. Он смотрел на неё со спокойной уверенностью, и почему-то казалось, что этот мужчина никогда не станет орать. Ни на кого. Ни при каких обстоятельствах. Игорь кивнул согласно, взял её за руку и повёл куда-то. Она успела удивиться, что совсем не болит нога, и окончательно уснула, улыбаясь своим сновидениям.
Глава 8
Три этажа вверх по узкой мраморной лестнице - нет, своими силами она бы точно не доковыляла, а так, опираясь на Игоря, который временами просто подхватывал её за талию и переносил на полпролёта - добралась.
- О, Люда, привет! - вопреки её надеждам, что из-за раннего времени в комнате никого не окажется, на них с Игорем во все глаза уставилась Нина. - Что это с тобой?
- Привет. Я ногу вчера сильно подвернула, врач сказал пока не нагружать. Вот, решила взять всё, что надо, и дома поработать. Знакомься, это Игорь. Игорь, это Нина.
- Очень приятно, - приосанилась Нина и провела рукой по волосам, взбивая их надо лбом. - Хотите кофе, чаю?
- Нин, некогда нам чаи распивать, - Людмила уже включила компьютер и ждала, пока тот заработает, мысленно подгоняя квадратики загрузки. "Вот ведь не повезло, что Нина с утра пораньше на работу пришла! То к обеду является, а тут - к девяти пожаловала". Она специально решила сначала в Фонд заехать, пока нет никого, а потом уже ноутбук забирать, заявление в милицию про паспорт писать, цветы у Настёны в доме поливать и все остальные дела делать, которых что-то поднакопилось. Да, а теперь, видно, пересудов не избежать. "Вон как у Нинки глаза блестят от любопытства, изведёт ведь потом вопросами, кто такой, да откуда".
- Да ладно тебе, некогда, - не собиралась сдаваться Нина. - Не часто к нам сюда такие симпатичные мужчины забредают, чтобы их просто так отпускать, даже чаю не налив.
Она гибко встала из-за рабочего стола, дошла, покачивая бёдрами, до стола чайного, отжала клавишу на чайнике и спросила, вкладывая в свой вопрос некий подтекст.
- Хотите?… Я про чай…
- Я понял. Спасибо, в другой раз, - Игорь, прекрасно уловивший все подтексты, разглядывал женщину с насмешливым любопытством. Пышный бюст распирает готовую лопнуть кофтёнку с низким вырезом, юбка плотно обтягивает круглые бёдра и заканчивается выше круглых колен. С этой дамой всё было ясно - в играх "он-она" она тянула на профессионалку. В принципе, можно уже брать телефончик и договариваться.
- А он будет, другой раз? - Нина смотрела прямо в глаза, с лёгким вызовом.
- Будет, надо полагать, - Игорь вызов не принял. - Вот Людмила сценарий допишет, и я вам его подвезу.
- Очень хорошо, тогда и продолжим… чаепитие, - она улыбнулась, усиливая подтекст, и протянула свою визитку. - Вот, звоните, если что. Тут и рабочий, и мобильный, и е-мэйл указаны.
- Конечно, - он взглянул на визитку, - Нина Андреевна, непременно.
Его забавляла эта игра. Людмила же явно нервничала, шаря по поверхности стола.
- Нин, ты флэшку мою не видела, не могу найти? А, вот она, нашла.
Она выудила из-под стопки бумаг серебристую овальную флэшку на светлом шнурке, сняла крышку, будто разломив овал пополам, и воткнула разъём в гнездо на клавиатуре. Поклацала кнопками мыши и клавиатуры…
- Всё, сохранила расшифровки, мы можем идти. Нин, пока.
- А Княгиня знает, что ты дома будешь работать? - Нине явно не хотелось отпускать Игоря.