- Знает, я ей вчера звонила. Слушай, если ты уж пришла в такую рань, пошарь в базе, а? Найди телефон сестры Льва Романыча, её надо в Москву вызвать.
- Зачем?
- А ты не в курсе? Лев Романыч в больнице, мы ему вчера "скорую" вызывали.
- Что с ним? - ахнула Нина, мигом растеряв свою эротическую вальяжность и став обычной вменяемой женщиной.
- Диабет, температура и так далее, - не стала вдаваться в подробности Людмила. Пусть Ольга Николаевна рассказывает, а ей нужно поскорее Игоря уводить, пока ещё кто-нибудь на него не наткнулся. Хотя, кажется, она уже подпортила себе репутацию. От расспросов Нины точно не отвертеться. Но это потом, потом.
- Позвонишь? Его в шестьдесят четвёртую больницу отвезли. Ключи от квартиры у меня.
- Позвоню, конечно, - кивнула Нина.
- Спасибо. Всё, я пошла, сценарий принесу в четверг.
Людмила подковыляла к Игорю, уцепилась под руку, и тот осторожно повёл её к лестнице. Там фокус с переносом через ступеньки повторился.
- Блин, как неудачно, что мы на Нину наткнулись, - дала выход досаде Людмила, когда они сели в машину.
- Почему? - спросил Игорь, отъезжая от дверей особняка, где размещался Фонд.
- Да она любит обсуждать чужую личную жизнь. Теперь я стану героиней сплетен.
- Ты меня стыдишься?
- Тебя? Нет, с чего ты взял?
- Боишься, что нас вместе увидят. А твоей коллеге я понравился. Может, на свидание её пригласить?
- Ну и приглашай, она женщина безмужняя, может себе позволить, - Люда отвернулась к окну со странным чувством досады. Что это? Ревность?
- Рекомендуешь, значит?
- Знаешь, ты взрослый человек, и вряд ли тебе в таких вопросах нужны мои рекомендации! - развернулась к нему Людмила и убавила пыл, наткнувшись на лукавый прищур. - Веселишься, да?
- Ага, мне нравится тебя дразнить.
- Ну, давай, развлекайся, пользуйся моей хромотой, - она тоже уже улыбалась. Ну надо же, и с чего это её разобрало ревновать Игоря? У неё что, права какие-то на него появились? Она прислушалась к себе, и с удивлением поняла, что да. Появились. После вчерашнего сидения у костра, после снов, которые ей снились ночью, она как будто действительно имеет право ревновать его к другим женщинам. Вот глупости!
Ревность была почти незнакомым ей чувством. В последний раз подобные уколы она испытывала на собственной свадьбе, когда Аркадий лапал Таньку Синельникову. Так то Аркадий, законный супруг. А не Игорь, "муж на час". Хотя… Хотя, кажется, он почти стал её другом. И его старики приняли её, как родную. Так радушно, как они, её прежде только в Ставрополе привечали. В Москве - никогда.
После Фонда они заехали к Настёне в Измайлово, где Игорь под Людмилиным руководством полил цветы. Потом - на Профсоюзную, где Людмила, заскочив домой, переоделась и собрала кое-какие вещички на два дня. В домах были лифты, Игорю больше не пришлось придерживать Людмилу за талию, и ей от этого почему-то взгрустнулось. А когда они приехали к его дому, и он оставил её в машине и пошёл к себе за ноутбуком, она вообще чуть не разревелась от внезапно навалившегося чувства одиночества.
- Вот, смотри, такой годится? - вернувшийся Игорь показал ноутбук.
- Наверно, - пожала Людмила плечами. - Если текст можно набрать и на флэшке сохранить - то годится.
- На нём ещё много чего можно делать полезного, - заверил Захаров, пристраивая сумку с компьютером на заднем сидении. - Ну, едем на Поклонку искать твоих вчерашних ребятишек? Они там, наверное, катаются уже.
Ребята действительно уже катались, паренёк - в той же самой чёрно-зелёной майке, девчонка - в той же забавной каскетке дынькой, только майка у неё сегодня была жёлтой, а не розовой. Людмила увидела их на вчерашней дорожке и замахала руками.
- Ребята! Здравствуйте! Можно вас на минуточку?
- Здравствуйте, - узнала её девушка. - Как ваша нога?
- Спасибо, хромаю. Ребята, у меня к вам просьба есть.
- А что такое? - насторожился подъехавший вслед за подругой парнишка.
- Понимаете, вчера произошло покушение на человека, и думают на меня, а я не могла, у меня нога подвернулась. А милиция говорит, мне надо подтвердить алиби. Скажете, что я была здесь?
- Кому? - не понял парнишка.
- На суде, чтобы они не думали, что это я Льва Романыча по голове стукнула.
Паренёк таращился на неё, явно не понимая, о чём речь.
- Вас вызывают в суд? - спросила девчонка. Она явно усвоила гораздо больше информации.
- Пока нет, но когда вызовут, можно на вас рассчитывать?
Ребята переглянулись, явно соображая, как отвертеться. Захаров решил вмешаться.
- Люд, дай я объясню! Понимаете, вчера днём, в три пятнадцать, кто-то напал на одного пожилого человека, знакомого Людмилы.
- Людмила - это я.
- Очень приятно, Аня.
- Алексей.
- Игорь. Так вот, потом кто-то позвонил в милицию и сказал, что в квартире окровавленный труп.
- Он умер? - ахнула Аня.
- Нет, он жив. Но бредит. И в бреду решил, что это Людмила на него напала.
- Правда? - парнишка в чёрно-зелёной футболке посмотрел на женщину с уважением.
- Нет, не правда, - разочаровал его Захаров. - В три пятнадцать она была здесь, на этом месте, и вы помогали ей доковылять до скамейки.
- А это было в три пятнадцать? - переспросил паренёк.
- А вы не помните время? - Игорь почувствовал досаду. Во, блин, счастливые, часов не наблюдают!
- Да так, приблизительно. Ну, три пятнадцать - значит три пятнадцать. А что от нас надо-то?
- Выступить на суде и сказать, во сколько вы видели здесь Людмилу.
- Надо - скажем, - согласился парень.
- А ничего, что мы несовершеннолетние? - спросила девушка. - Я где-то читала, что до восемнадцати лет в суд можно ходить только с родителями. Мои не пойдут.
- Да ладно тебе, не пойдут! - возразил ей приятель, которому идея явно понравилась. - Что же человеку теперь, из-за твоих родителей в тюрьму садиться? Я бабку с собой притащу, она любит такие развлечения. "Час суда" по телику постоянно смотрит. Сделаем ей реалити-шоу.
- Спасибо, - сказал Игорь. - Я могу записать ваши телефоны?
- Пишите, - согласился парень и продиктовал свой номер. Девушка, чуть подумав, продиктовала свой. Потом они попрощались и умчались по дорожке, держась за руки.
- По-моему, если они даже и придут на суд, с ними, несовершенными свидетелями, будет очень геморройно, - проговорил задумчиво Игорь, рассматривая записи в блокноте. - Тем более, что время они толком не запомнили.
- Здравствуйте. Вы, я смотрю, мужа привели, чтобы с этими оглашенными по-мужски поговорил. Только им все наши с вами разговоры - пустой звук. Тут нужно на каждой дорожке по милиционеру поставить, тогда, может быть, прекратят носиться, всех с ног сбивать.
Людмила оглянулась на голос. К ним подходила вчерашняя бабушка, на этот раз - без внука. Людмила обрадовалась ей, как старой знакомой.
- Ой, здравствуйте, как хорошо, что вы пришли! Скажите, вы случайно не запомнили, когда я вчера упала?
- Четвёртый час был, мы как раз с Ванечкой домой собирались идти, чтобы к началу сериала успеть.
- Скажите, а как вас зовут? - встрепенулся Игорь.
- Зоя Петровна, а что?
- Зоя Петровна, вы могли бы повторить то, что вы сейчас сказали, на суде?
- Вы в суд подаёте на этих бешенных? Правильно, давно пора. Скажу, всё, что видела, скажу: как девчонка эта вас с ног сбила, как вы ногу подвернули и еле-еле до скамейки доползли.
- Да-да, именно это. И время повторить сможете, когда всё произошло?
- Смогу. Я же сказала - в начале четвёртого.
Почтенная дама, довольная, что нашла слушателей, ещё минут двадцать ругала местных роллеров, которые мешали ей гулять. Потом продиктовала номер своего телефона и пошла дальше. Пока она шагала по дорожке, мимо неё проехал только один подросток, да и тот - на приличном расстоянии.
- И с чего она на ребят взъелась, не пойму? - сказала Людмила, наблюдая, как ловко парнишка сманеврировал, объезжая крупногабаритную прохожую. - По-моему, они совсем не мешают. И потом, можно гулять ближе к фонтанам, там роллеров меньше.
- Просто бабке жизнь не мила, вот и ищет, на ком сорваться. Домашних, небось, тоже запилила. Терпеть не могу этих склочных старух со злыми глазами.
- Что, с тёщей не повезло? - пошутила Людмила и тут же прикусила язык. О больном ведь напомнила, о семье!
- Тёщи у меня не было, - Игорь остался спокойным. - У нас воспитательница такая была в интернате, Раиса Захаровна. Вечно всем и всеми недовольная. По-моему, единственное, что она делала от всей души - ненавидела нас.
- Несчастная женщина, - посочувствовала Людмила. - Представляю, какой это ад - жить в мире, который ненавидишь.
- А ты? - странно посмотрел на неё Игорь.
- Что - я?
- Ты любишь мир, в котором живёшь?
- До недавнего времени любила, а сейчас - не пойму, - задумалась она.
- Ладно, давай завязывать с философией. Поехали, а то мне к четырём на заказ нужно съездить.
Однако "завязать" у Людмилы сразу не получилось. Вопросы Игоря всколыхнули некий слой, и теперь она вглядывалась в него, пытаясь осознать, что же изменилось в мире и в ней самой, раз она не может сказать честно "люблю". И поняла, что не просто изменилось - продолжает меняться, что в глубинах её представлений о мире идут какие-то основательные подвижки, сравнимые с движением материков. И какой получится новая карта, она не понимала. Мысль позвонить мужу показалась спасительной - надо ведь узнать, когда вернётся и предупредить, что живёт на даче у знакомых. Спозаранку она ему уже звонила, но звонки терялись где-то в бесконечности, как будто Аркадий либо забыл телефон, либо не хотел брать трубку. На этот раз он ответил почти сразу.
- Алло.
- Ты когда в Москву возвращаешься?
- Послезавтра. А что, что-то случилось?
- Да так, я ногу подвернула. Пока тебя нет, я на даче у знакомых поживу, ладно?
- У каких знакомых? - спросил муж после паузы.
- Ты их не знаешь, Нстёнины дальние родственники, - сказала Людмила, отметив мимолётно, что она, кажется, научилась врать мужу.
- Ну, давай, шляйся по чужим людям, если дома не сидится, - разрешил тот. - Приеду - позвоню.
Людмила посидела, переваривая разговор и чувствуя, что передвижения материков усилились. Обычный разговор, в обычном для Аркадия тоне. От чего же осадок в душе?
Её самокопания прекратились, как только они приехали на Луговую. Солнце, зелень, визг детей, затеявших брызгать друг в друга струйками из пластиковых бутылок. Нет, с миром всё было в порядке. И с её местом в нём - тоже. Сейчас она сядет, сведёт воедино все куски сценария, потом отдаст его Княгине. Потом у неё заживёт нога, она будет по-прежнему ходить на работу, между делом отметит свой день рождения, как обычно, не афишируя и не ожидая подарков, потом возьмёт отпуск и поедет к Соньке. Если дела у Аркадия пойдут нормально, вполне возможно, что он даст им денег, и они с Сонькой смогут пожить у моря в каком-нибудь пансионате. А не подкинет - съездят дикарями на недельку, выкрутятся как-нибудь.
Приведя в порядок собственные мысли и ощущения, Людмила похромала устраиваться за столом, где Игорь уже устанавливал ноутбук.
* * *
"Странная женщина, странная" - песня всплыла из памяти и крутилась в голове всю дорогу к заказчику. Ехать было недалеко - в Отрадное, где Игорю предстояло оценить, во сколько встанет замена электропроводки в трёхкомнатной квартире.
Странная женщина - это про Людмилу. Она притягивала его всё сильнее и сильнее. И сексуальности в этом притяжении было - всего ничего. Странная особа. Наверное, про таких в книгах у классиков написано - блаженная. Она и ассоциировалась у него с какой-нибудь тургеневской героиней каким-то своим несовременным отношением к жизни. Какой то своей покорностью судьбе. Хотя нет, и это неправильно. Игорь подумал, перебирая определения, и нашёл. Это не покорность, а, скорее, доверие судьбе и обстоятельствам. "Жизнь она любит… Я люблю тебя, жизнь, ну а ты меня снова и снова! Муж - хамло последнее, бросил бабу пропадать, дела ему до неё нет. На работе, судя по всему, её номер шестнадцатый - сами по заграницам катаются, а эту на подхвате держат. Другая бы на её месте либо на хрен всех послала… Хотя эта не пошлёт, не тот характер… Ну, тогда слезьми бы изошла по случаю своей не удавшейся жизни. А после вчерашних-позавчерашних событий - и вовсе бы неделю валялась в истерике. А эта - в полном порядке. Сидит, работает. И смотрит так, как будто знает, в чём смысл жизни".
То, что Людмила знает, в чём смысл жизни, его цепляло. Лично он смысл потерял, когда от него ушла Вика. Хотя нет, он его потерял ещё раньше, когда она к нему пришла. Смыслом его жизни стало доказать ей, что он достоин такой женщины. Не доказал, ушла, и он рассыпался в бессмысленную труху, в которой пробыл больше года.
Игорь до сих пор не смог бы ответить себе на вопрос, что сильнее его ранило: то, что Петрысик прибрал к рукам его фирму, или то, что Виктория предпочла ему Петрысика. Когда рана перестала кровоточить, и он смог думать на эту тему, Игорь понял: признаки того, что его водят за нос, появились примерно за полгода до окончательного краха. Петрысик начал заключать какие-то левые договоры, не согласуя сделки с Игорем. А когда они всплывали, отговаривался тем, что надо было срочно решать вопрос, и что если Игорь не доверяет его профессионализму, он может уволиться. Игорь доверял. И однажды согласился на рискованную операцию. Некие турки оптом продавали за бесценок крупную партию итальянской сантехники. Но даже при бесценке опт был настолько значительным, что свободных активов его компании не хватало. И заначек не было - он только что достроил дом на Истре, куда вбухал все свободные деньги. Петрысик предложил взять быстрый кредит у серьёзных людей. Если деньги вернуть за пару недель, проценты будут плёвыми, а прибыль от продаж - просто шоколадной! От сделки пованивало - серьёзные ребята смахивали на бандитов. Но сантехника - Петрысик привёз Захарова на склад и показывал образцы - была самого высшего качества. Можно было только на опте накинуть четыре цены, при их сети сбыта кредит с процентами вполне можно было вернуть через две недели.
Игорь согласился, взял деньги, тридцать тысяч долларов, перечислил туркам. И вместо "шоколадной" сделки получил кукиш - ребята растворились вместе с товаром. Месяц он лихорадочно распродавал остатки своего товара, собирая деньги на возврат кредита. Но в его жизни будто чёрная полоса наступила. Компании, бравшие сантехнику на реализацию, задерживали выплаты. И за месяц Игорь смог погасить только сумму долга. А проценты, ещё тридцатник, он не собрал. "Братки" включили счётчик, и Игорь понял, что попал - отдавать ежемесячно по тридцать тысяч долларов он просто не сможет. Физически. Он потрепыхался ещё месяц, увязая всё глубже, и тогда Петрысик предложил продать компанию. Мол, есть покупатель, возьмет, не глядя, за полтинник. Игорь сдался, попросил семьдесят тысяч долларов и отдал деньги кредиторам.
Тогда он ещё думал, что с ним просто произошёл несчастный случай. Досадное невезение, которое исправимо. Ну, потерял он компанию из-за собственной жадности, соблазнился дурными деньгами. Но голова-то при нём осталась. Поднимется заново, опыт есть. Надо только чуть потерпеть.
Но Вика терпеть не захотела - подала на развод и потребовала раздела имущества. Их развели и разделили, и она объявила, что выходит замуж за Петрысика. "Постарайся меня понять - наш брак себя исчерпал. Я люблю другого мужчину. И, по-моему, мы предлагаем тебе хороший вариант: ты меняешься с Валерой. Его квартира на Живописной взамен твоей части дома. Согласись, это логично. И справедливо".
Ему тогда было не до логики и не до справедливости. Он понимал только одно - жизнь рухнула окончательно. Рассыпалась в бессмысленную труху. И какая разница, где и как жить дальше. Да и жить ли вообще. Он подписал Петрысику все бумаги, переехал в раздолбанную "двушку" на Живописной улице (свою холостяцкую "однушку" Захаров продал, когда строил дом), где пил четыре дня… А потом, спасаясь от сильного желания повеситься, уехал к старикам на дачу зализывать раны.
Зализывал до августа, а потом как-то проснулся, и понял, что ему стыдно. Стыдно перед стариками, что он, здоровый, взрослый мужик, раскис и ходит бледной тенью по участку, и смотрит сквозь Анну Николаевну, которая пытается скормить ему кусочки повкуснее. Не замечает Сергея Савельича, который придумывает ему всякие отвлекающие занятия, типа соорудить в саду беседку, а он даже гвоздя толком забить не может - всё мимо лупит, будто сроду молоток в руках не держал. "Трудотерапия", затеянная Савельичем, и подсказала, чем можно заработать на жизнь. Руками и заработать - мало ли найдётся желающих пригласить хорошего мастера.
Для начала Игорь повесил объявления на дачных заборах: "Любая работа по дому: сантехника, электрика, плотницкие работы, косметический ремонт". Как ни странно, заказы пошли довольно активно - видимо, Бог помогал страдальцу. За август и сентябрь он построил два забора - один из штакетника, второй - натянув сетку-рабицу. Обшил вагонкой тамбур садового домика, оштукатурил гараж и, что дало самые хорошие деньги, рассчитал и провёл проводку в новеньком двухэтажном коттедже, заменив в одиночку бригаду электриков и попросив с хозяина половину объявленной ими суммы.
Ему в то лето как-то враз пригодились все умения, полученные в строительном техникуме. Там он учился на электромонтажника, но на практике пробовал и штукатурить, и обои клеить и оконные рамы-дверные коробки ставить, и унитазы устанавливать. Он даже плитку пробовал класть, и у него получалось. Каждый раз, когда он пробовал сделать что-то новое, ему было интересно: получится или нет. Получалось, видно руки у него были какими-то особенными. Когда он мастерил, они как будто сами знали, что им делать. Игорю достаточно было посмотреть внимательно, понять, что да как, представить, как всё должно выглядеть, и не бояться. Всё получалось как бы само собой.
Потом, за годы, что занимался бизнесом, он как-то подзабыл свой "ручной" талант. Вернее, не подзабыл - просто он ему как-то не требовался. В процессе "купи-продай" руки были не главными, тут его чутьё выручало. В строительстве дома - тоже, тут руками нанятая бригада работала, а он наблюдал, чтобы всё делали как надо, по уму. И вот, надо же, когда жизнь опрокинула его в чёрную дыру краха, всё вспомнилось и пригодилось.