Здесь начался этот город. Именно тут и встали времянки. Но новые дома упорно лезли наверх. Их отсыпали, ровняли землю. Старый город сполз вниз, стал оврагом. Да только для тех, кто был неугоден сверху, он так и остался домом.
Там хапуги катались на экипажах и называли себя господами, а шлюхи носили нарядные платья вместо рванья и звались дамами. Здесь же все имело свои имена.
Небольшой камень попал Алексу в ногу. В кустах у дороги потешался мелкий крепыш.
- Ты чей?
- Дыы-ына.
- Дрына, что ли?
Алекс поднял с земли гальку, ловко запустил в кусты. Попал. Раздался смех.
Прежняя лачуга ниже по улице. Чуть вглубь от избы Колеса - не слишком далеко.
Вот и она. Серая, темная.
Надо поставить дворец, как у Легкого. И обязательно взять себе карету не хуже.
Алекс открыл снаружи ставни обоих окон. Замок, ключ от которого давно потерялся, проржавел. Ни у кого не хватило глупости что-то с ним сделать за эти годы… но инструмент бы пришелся кстати.
- Эй, сосед! Дай клещи.
- Ага. Возьми на бочке.
Новый сосед, да и дом другой на месте хибары.
Он помешивал в чане, оттуда валил черный дым.
Хм.
Замок пришлось выломать. Все равно он уже не годился.
Темно, но сухо. И пыль… Алекс чихнул, распахнул окна.
Все осталось так, как в последний день.
Будто и не было этих трех лет. Словно выпал шанс стереть их.
Тесно. Одна клетушка. Стол, три стула, сундук, кровать. Те, кого заносило на ночь, спали на полу.
В углу свалена в кучу зимняя одежда.
Алекс сел у окна. На улице бесились дети. Пьяные бродяги затеяли драку.
В сундуке должна быть водка. Вот и она.
Он едва не угодил в западню. Всего с четырьмя патронами. И хорошо, если бы успел пустить их в ход. А если бы легаши исхитрились подкрасться тихо?..
Алекс вздрогнул.
Это было куда хуже, чем путь через зимний лес. О таком не хотелось и думать.
Тощий, глупый щенок, все сделал правильно.
Теперь все знают, с кем он. Для него пути назад больше нет, даже если захочет.
Но нет. Не захочет.
Усмехнувшись, Алекс глотнул из бутылки.
Надо будет на днях поучить его стрелять. Не дело это - жить в овраге и не уметь нажать на курок.
Пожалуй, старый браунинг еще послужит. А себе надо взять, что получше. У Легкого вон целая оружейная комната. Можно против армии выходить… А уж против легавых, если кто из них посмеет сюда сунуться, и подавно.
Да только они не посмеют.
Впереди пара месяцев тишины. Их как раз хватит, чтобы устроиться. А там…
Нет, не время. Сейчас нужно думать только о сегодняшней ночи.
Вот ведь сука. И ведь сама же придумала все это дерьмо. Даже карточки с буквами написала, чтобы Алекс оставлял их заранее, когда надо было вечером поработать.
Хитрая лживая тварь.
Но если бы промолчала, а потом назад приползла - то ведь он снова бы стал жить с ней, как прежде. И все началось бы сначала.
Ну нет, так, как есть, куда лучше.
Сегодня удача его не покинет.
На этот раз Колесо ошибется.
* * *
- Как есть - безумный… А тебе мог бы хоть спасибо сказать, - подмигнул хозяин избы.
- Да ладно, - в очередной раз смутился Макар.
Второй день его все хвалили. Даже неловко. Как будто он мог поступить иначе.
"Мы тебе прежде не доверяли", - объяснил Колесо.
Но это Алекс заслуживал почестей. Как он все продумал? Как знал заранее, что выйдет именно так? Он водил легавыми, точно куклами.
- Не-не, ты его шкуру спас. Ты у нас молодец, - улыбаясь, Колесо потрепал Макара по щеке шершавой ладонью.
- Как есть, - подтвердил Тулуп.
Разомлевший Макар смеялся.
Он давно забыл былую размолвку. Хотя, если бы не она, то ведь семья осталась бы в театре. Что за чудовищный выбор… Но Алекс заставил бы его сделать.
Макар потряс головой, отгоняя неприятную мысль. Он не хотел думать - уж слишком не по себе - но в глубине души все же знал, что даже в этом случае ничего бы не изменилось.
- А давайте выпьем за Тощего? - предложил Стриж.
- А давай!
Макар чокнулся со всеми по очереди и выпил.
Его больше не мучили никакие сомнения.
* * *
Как можно было так ошибиться? Поставила все - и проиграла разом.
Но как они умудрились упустить его?!
Полицейская кибитка, резко дернувшись, остановилась у ворот дома.
- Мы приехали, - помедлив пару минут, сказал сыщик.
Но актриса словно окаменела.
Когда ее достали из жуткой тюрьмы-колодца, Елена отчего-то решила, что городовые пришли за ней, узнав о ее ремесле. И во всем призналась, сама и сразу. А потом стало поздно. Но… ведь если бы они не оказались такими кретинами, она бы раз и навсегда избавилась от Алекса.
И все - и деньги, и театр - досталось бы ей одной. Никакой больше ревности, драк. Никаких ночных походов. Елена сама предложила это, но со временем все приедается. Тем более, продолжать и причин не имелось. Они уже и так заработали достаточно. Но Алекс никак не мог остановиться. Никогда и ни в чем.
Это лишь поначалу все складывалось хорошо. И вспоминать-то странно. Он будил ее по ночам, когда снились кошмары. Дарил подарки. И платья, и кольца.
Нет, все это, конечно, было и дальше. Если Елена что-то просила, то он покупал. Бывало, не сразу - но несколько дней нытья и жалоб обычно делали свое дело. Алекс с досадой соглашался и давал деньги. И даже театр купил. Его самого эта затея жутко бесила. Якобы, прибыли не принесет.
Но при этом он придирался все время. И, что хуже всего - избивал всякий раз, когда с кем-нибудь заставал. Часто прямо на людях.
А потом уже и причина не требовалась.
- Что ты на него так уставилась, сука?
И все - снова неделя под черной вуалью.
- Но ведь он же придет за мной! И не просто убьет, а… Даже не представляю, что сделает, - глаза щипали слезы.
Елена принялась теребить узкий, впившийся в шею, воротник. Простое синее платье, сжалившись, отдала больничная сестра. Оно висело на новой владелице, точно мешок.
Алексу бы не понравилось.
- Именно поэтому вы и здесь, Мария Степановна, и вы сами отлично знаете, - устало ответил сыщик. Разговор повторялся не в первый раз.
- Вы используете меня, как приманку!
- Верно.
- Но ведь мы договорились…
- Нет. Вы договорились с господином Бочинским. Нынче он мертв, и виной тому происки вашего сообщника.
- Я ни в чем не виновна.
- Мы оба знаем, что вы лжете.
- Не поступайте так со мной, пожалуйста! - Елена положила ладонь на узкую руку сыщика.
- Вам не о чем беспокоиться. На улице круглые сутки будут полицейские в гражданском. Они схватят Иванова, как только он тут покажется.
- Вы его не знаете!
- Вам пора домой, Мария Степановна.
- Не могли бы вы пройти со мной? Прошу!
- Там точно никого нет. Ваши апартаменты заперты. Хотя… - сыщик невесело усмехнулся.
- Умоляю! Я очень боюсь, - придвинувшись ближе, Елена шепнула прямо в волосатое ухо. Он дернулся.
- Хорошо, я схожу с вами.
Сыщик помог выйти из экипажа. Актриса улыбнулась так обольстительно, как только могла.
Домовладелица, увидев ее, ахнула:
- Вы? О Боже! Тут такое творилось!
Елена выразительно взглянула на сыщика.
Но все самое любопытное, конечно, ждало за дверью.
- Анна Васильевна, дайте запасной ключ, - перегнувшись через перила, крикнула Елена.
- Он сменил замок, госпожа…
- Вы не против, если сломаем? - спросил хозяйку сыщик.
- Я только "за".
Городовые вышли за инструментом.
Дожидаясь их, Елена грызла ногти. Сейчас Алекса точно здесь нет.
А что бы вышло, если бы она сдержалась? Не сказала про него ни слова?
Пожалуй, тогда смогла бы с трудом, получив пару затрещин, убедить его, что исчезла не по своей воле.
Да… Но назад уже не вернуть.
Полицейские долго возились прежде, чем вырвали замок.
- Хорош механизм. Так просто не справиться.
Елена нервно рассмеялась.
Вошли.
Интересно, что он сделал с Настасьей - прежде, чем она сбежала? Ведь она сбежала?..
- Вот, господа, посмотрите сами, - Елена обвела рукой гостиную.
Сыщик присвистнул.
- Однако…
Все лежало в руинах. Алекс переломал всю мебель и свалил в кучу - и даже, похоже, ее поджигал. Тканевые обои, изрезанные в лохмотья, болтались на стенах.
- Пройдемте в комнату?
Большой портрет актрисы по-прежнему стоял на раскуроченной тумбочке у окна. Алекс разбил стеклянную рамку и выжег глаза папиросой.
Еще здесь, конечно, осталась кровать. И ровным счетом ничего больше.
Ну, Алекс на редкость неприхотлив. Наверное, привык жить в скромных условиях. Елена о прошлом не спрашивала, а сам он не говорил.
- Вероятно, Иванова огорчило ваше отсутствие, Мария Степановна.
Актриса преувеличенно бодро закивала головой.
Оставшись одна, Елена долго смотрела в окно. Напротив, за мостовой бродили переодетые городовые, которых перед уходом показал сыщик.
Навалилась усталость. Она прилегла и не заметила, как задремала. Открыла глаза - уже спустились сумерки.
Елена снова выглянула на улицу, но полицейских там больше не было.
Но как такое возможно? Они обещали дежурить круглые сутки!
Проклятый Алекс не ошибался: им не стоило верить.
Она села на кровать, закрыв лицо руками. Что же делать?
- Ты даже дверь не закрыла. Я тебя этому учил?
Голос Алекса.
Он в самом деле пришел в тот же день. Снова дал ищейкам возможность себя поймать. Но они и не подумали.
Все между собой сговорились! Точно!
Елена бросилась к окну. Если она прыгнет со второго этажа, ничего страшного не случится. По крайней мере, ничего хуже, чем колодец Чудовища - и уж точно лучше, чем встреча с Алексом.
Но рама не поднималась. И не могла: он прибил ее гвоздями.
- Ну, не бойся…
Елена слышала приближение тихих шагов. Он не спешил.
- Соскучилась?
Актриса обернулась, и Алекс ее ударил.
Она упала, из носа хлынула кровь, но боли отчего-то не было.
- Алекс! Подожди! Меня заставили! Ты ошибаешься! Послушай!
В руке он держал… ведро? Что? Для чего?
Алекс поставил его на пол и достал раскаленную докрасна кочергу.
Сейчас, в самый разгар июля?
Что он задумал?..
Зная, что сбежать уже не получится, Елена все же ползла назад - пока не уперлась в стену.
21
На календаре застыл май.
Бирюлев долго отсчитывал дни, пока добрался до нужной даты, а затем оборвал листки сразу, охапкой.
Пятница, 13 число июля. Апогей кровавого лета.
На столе по-прежнему лежало раскрытым письмо Ирины. В круглых буквах крылось знакомое, привычное, прочное.
Можно просто ее послушать. Необязательно оставаться.
Но не сейчас: с утра есть дела поважнее.
Бирюлев тщательно побрился, подкрутил усы, расчесал волосы на пробор. Надел свежую рубаху и новый костюм-тройку - дань тщеславию в ущерб кошельку.
Сегодня особенно хотелось выглядеть презентабельно.
На улице несло гарью. Вдали в небо поднимались струи черного дыма. За ними, бурно обсуждая, наблюдали у кромки мостовой несколько зевак.
- Что горит? - спросил Бирюлев, присоединяясь.
- Театр в сквере подожгли. Говорят, еще ночью. До сих пор тушат.
- Что ж там такое, что все никак залить-то не могут?
- Какой-то порошок, как видно, подсыпали… - сокрушенно отметил господин средних лет, по виду - чиновник.
Словно в подтверждение его слов в небо взвился очередной смоляной столб.
- Боже, до чего же стало в нашем городе жутко, - перекрестилась мещанка в зеленом клетчатом платке.
- Мало было головорезов - теперь еще поджигатели.
- Тот самый театр, где полицейские застрелили актеров? - невзначай уточнил Бирюлев.
- Так ведь в злодеев же метили, - не согласился чиновник. - Жаль, не всех порешили.
Репортер озадаченно сморщил лоб.
- Вы ошибаетесь, сударь. Не было там преступников. Все погибшие - актеры. Да и на снимках все видно.
- Ох, Господи! Да быть такого не может… - с недоверием ужаснулась мещанка. - Зачем же полицейским такое делать?
- О каких фотографиях вы говорите? - заинтересовался чиновник.
- Свежие новости еще не видели? Почитайте. Статья некого Приглядчика, "Кровавый спектакль" называется. В ней про наш полицейский участок многое сказано. Очень рекомендую.
Отойдя на пару кварталов, Бирюлев остановился перед мальчишкой-газетчиком.
- Что нынче нового, юный сударь?
- Скандальный расстрел в театре, - нараспев по привычке выкрикнул он. - Полиция в сговоре с шайкой невидимых!
- О? И где о таком пишут?
- А вот, возьмите. Пятнадцать копеек.
Бирюлев открыл газету и принялся просматривать собственную статью. Однако, дойдя до середины, похолодел.
Нет, она так и осталась вызывающей и даже оскорбительной. Текст смущал разум, изображения - чувства. Но без указания имени виновника статья не могла причинить правой руке невидимых того ущерба, на который рассчитывал репортер. Зная редакторскую алчность и беспринципность, Бирюлев не сомневался, что уговорить Титоренко оказалось не слишком сложно.
Однако разочарование визит не отменило. Не терпелось взглянуть на героя своих заметок - теперь, когда раскрылась его игра.
Заходя в участок, репортер вежливо приветствовал полицейских, приподняв соломенную шляпу.
- Убирались бы лучше! И как только совести хватает тут появляться? Ну ничего, еще попомните свои проказы, как родню убивать начнут.
- Уже, господа! Уже!
Так как иных препятствий, кроме словесных, ему не чинили, Бирюлев прошел в кабинет Червинского.
- Доброе утро, Николай Петрович!
Сыщик, всклокоченный пуще обычного, был пьян, несмотря на самое начало дня. В знак приветствия он сделал большой глоток из припрятанной прежде бутылки, словно в ней находилась вода.
Напрасно Бирюлев захватил газету: Червинскому ее уже принесли. Она лежала перед ним на столе.
Репортер придвинул стул поближе, сел. Сыщик закурил дешевую папиросу и принялся разглядывать потолок.
Молчание затянулось.
- И что же мне вам сказать, Бирюлев… Черт, да вы во всем правы! Именно я рассказал газетчикам, что в театре погибли налетчики, а не актеры. Как вы верно отметили - спасал честь мундира. Ну, что вы еще тут пишите? - Червинский, потирая опухшие красные глаза, пододвинул к себе газету. - "Полицейский через осведомителя сообщил преступникам о грядущем аресте, превратив его в кровавый фарс". И снова правда. "Продавали похищенные невидимыми вещи убитых… Будучи уверенными в своей безнаказанности". Все так.
Сыщик откинулся на стуле и вдруг нервно расхохотался, напоминая безумца.
- Я вам больше скажу. Да такое, о чем тут ни слова. Это именно я вчера ночью отозвал городовых от дома Лукьяновой. Ведь они говорят мне о том прямо в лицо, крестятся да божатся. Дескать, спятили, Николай Петрович - ваш же собственный указ исполняли! Правда, переданный по цепочке, и кто в ней первое звено - непонятно. Но им виднее: раз я, значит, я.
- Отозвали охрану? - недопонял сумбурную речь Бирюлев. - Вы же взялись ее защищать. С чего бы вам изменять привычке помогать преступникам?
Червинский погрозил пальцем.
- Э, нет. И не думал. Наоборот, помог. Еще как! Бирюлев, вы ведь хотели мести? Наказания? Так, чтобы око за око, да?
- Я не говорил вам такого. К тому же, женщин, даже таких, как Елена, у нас не казнят.
- Вот вы и сами признаете - хотели. В больнице я думал, что вы не сдержитесь и задушите Лукьянову прямо при нас, - Червинский заговорщицки подмигнул.
- Я хотел от вас лишь справедливости.
- Ну, так порадуйтесь, Бирюлев! У меня для вас отличная новость. Этой ночью она наступила - Лукьянова зверски убита. Я только что из ее квартиры, и, поверьте, ничего хуже того, что мы там нашли, я еще никогда в жизни не видел.
- Умерла? - удивленно переспросил репортер.
Должно бы прийти облегчение. Однако пока оно отчего-то совсем не спешило.
- Боже, как это забыть? - Червинский снова отхлебнул из бутылки и встал из-за стола, надевая шляпу. - Вы и толики того не знаете, что творится в нашем участке… В этом городе…
Сыщик нетвердо двинулся к выходу, но в двери обернулся:
- А дальше все будет хуже. Думаю, теперь нас ждет невиданный разгул преступности.
Червинский во всем признался. Удостоверил худшие догадки.
Елена убита.
Бирюлева обступила тишина.
Он так и сидел в пустом кабинете, теребя края какой-то брошюры, словно во сне, пока не пробудился от голоса городового:
- Николай Петрович, вы были правы! Медики все подтвердили… Ой, я думал, здесь Червинский.
Очнувшись, репортер побрел в редакцию. Не заходя к коллегам, сразу направился к Титоренко.
- Отчего вы изменили мою статью, Константин Павлович?
Тот сперва взглянул с непониманием, но тут же вспомнил.
- Не беспокойся. На гонораре это не скажется.
- Я вас спрашиваю не о том. Зачем вы убрали имя? Невидимые и вам заплатили?
Титоренко принялся грызть карандаш.
- Вот что, Георгий. Я тебе честно скажу, как есть. Статья и так получилась хорошая, яркая. Но к чему переходить дорогу преступникам? Хочешь, чтобы следующей ночью они пришли уже к нам? Ты-то как знаешь, а я не настолько отчаянный.