- Что ты хочешь сказать? - Я уставился на Веду. - Ты тоже считаешь меня убийцей Бретта? Я же объяснил тебе, как это произошло.
- Да. Помню. Сама не понимаю, почему я это сказала. Я так не думаю. Извини, Флойд.
- Что с тобой? Как тебе могло такое прийти в голову?
- Я же сказала, что я так не думаю. Извини, Флойд. Пожалуйста, забудь мои слова.
Она не смотрела на меня, и я вдруг похолодел.
- Нет, ты действительно считаешь, что его убил я! Признайся, это так?
Она схватила меня за плечи, прильнула к моей груди.
- Мне безразлично, убил ты его или нет! - сказала она. - Совершенно безразлично. Я хочу быть с тобой. Все остальное не имеет значения.
- Я с ума сойду, Веда! Значит, все это время ты считала меня убийцей Бретта?
- Это не имеет никакого значения. - Она отодвинулась от меня. - Ладно, пусть ты не убивал его. Я же говорю - мне это безразлично.
Веда заплакала.
- Послушай, крошка, ты должна мне верить. Его застрелили, когда я искал пудреницу. Я стоял на пьедестале грифона, когда грянул выстрел. Я бросился в кабинет. Бретт сидел за письменным столом, перед ним валялся дымящийся револьвер. Вот как это было. Ты должна мне верить!
- Конечно, дорогой. - Слезы перестали течь из ее глаз. - Конечно.
Она словно говорила с ребенком, рассказывающим о привидении, которое он видел.
- О, господи. Если даже ты не веришь мне, значит, мое положение действительно безнадежно.
- Но я тебе верю. Не смотри на меня так, дорогой. Пожалуйста… уже светает, нам пора трогаться.
- Если ты считаешь, что Бретта убил я, зачем ты поехала со мной? - закричал я.
- Твои поступки не способны повлиять на мое отношение к тебе. Ты для меня - все.
Я запустил пальцы в шевелюру.
- О’кей, значит, я для тебя - все. Это чудесно. Но я не убивал Бретта.
Она отнесла посуду к машине и принялась собираться. Больше всего меня бесило то, что она мне не поверила. Веда, несомненно, считала, что я убил Бретта, а после пытался обмануть ее. Возможно, и Майк думал так же.
Я подошел к ней.
- Послушай, Веда, я приведу один веский аргумент, подтверждающий мою невиновность. Я отправился к Бретту за двадцатью пятью тысячами долларов - помнишь? Так вот, я их не получил. Тебе ведь не придет в голову, что я решил отказаться от этих денег ради удовольствия застрелить Бретта?
- Он, наверно, выложил деньги к твоему приходу. Никто о них пока не говорил. Ты не думаешь, что они похищены?
Я сделал шаг назад. Мне словно кулаком по лицу заехали.
- Вот! - воскликнул я. - Вот почему его шлепнули! Кто-то, узнав, что Бретт собирается передать мне деньги, решил воспользоваться ситуацией!
- Да, - сказала Веда, не глядя на меня.
Когда смысл ее слов дошел до меня, я схватил Веду и встряхнул девушку.
- Так ты думаешь, что их взял я? Пошел к Бретту и застрелил его, чтобы оставить себе кинжал? Так?
- Пожалуйста, дорогой… ты делаешь мне больно.
И тут меня осенило.
- Горман! - выпалил я. - Он знал. Я ему говорил! Я сказал ему, что иду к Бретту. Он знал, что Бретт собирается отвалить мне двадцать пять тысяч. Какой я болван! Он мог организовать убийство. Мог сам отправиться туда, зная, что вина ляжет на меня. Это Горман!
Внезапно ее тоже охватило волнение, она вцепилась в меня.
- О, дорогой, скажи мне, что ты не убивал его! О, не надо! Я сама вижу - ты тут ни при чем. Какая же я была дура! Я подумала - неважно, что я подумала. Я так переживала. Прости меня, дорогой. Пожалуйста, прости.
- Мне не за что тебя прощать, - сказал я и притянул ее к себе. - Это дело рук Гормана. Несомненно, Гормана.
- Поговорим в машине. Надо трогаться, Флойд. Смотри, уже почти рассвело.
- Горман! - сказал я скорее самому себе, чем Веде, выруливая на разбитую проселочную дорогу с глубокой колеей. - Все сходится. Что ты знаешь о нем, Веда? Случались у него раньше финансовые затруднения?
- Иногда. Он игрок. Бойд частенько его выручал.
- Просчитаем этот вариант. Нам известно, что Бойд неплохо заплатил ему за молчание. Могло случиться следующее: когда я велел Горману забрать кинжал у Бойда, Доминик потребовал назад свои деньги. Бойд - опасный тип. Горман мог и не иметь под рукой нужной суммы - предположим, он успел растратить деньги. Он предложил мне поделить между нами те двадцать пять тысяч, что я получу от Бретта, но я отказался сделать это. Поняв, что у него есть шанс присвоить двадцать пять тысяч и крепко подставить меня, он отправился к Бретту, застрелил его и забрал деньги до моего появления.
- Ему пришлось действовать быстро.
- Чтобы слезть с пьедестала, подняться по ступенькам и попасть в кабинет, мне потребовалось минуты три. За это время он мог спокойно управиться, если деньги лежали на столе.
- Да, но наши рассуждения нас не спасут, - с горечью сказала Веда. - Никто нам не поверит.
- Сыщик всегда остается сыщиком. Разгадывать такие загадки - моя профессия. Если я докажу, что Бретта убил Горман, я спасен. И я сумею это сделать.
- Но каким путем? Ты не можешь вернуться туда.
- Через пару недель накал спадет. Тогда я отправлюсь в Сан-Луис-Бич.
- Ты не можешь всерьез что-либо планировать, Флойд. Кто знает, что с нами станется через пару недель.
Она, конечно, была права.
Солнце поднималось над предгорьем, когда мы увидели хижину. Если бы мы не смотрели внимательно по сторонам, мы бы не заметили избушку. Заслоненная наполовину деревьями, она находилась в доброй четверти мили от дороги.
- Гляди! - возбужденно произнесла Веда. - Если там никого нет, лучшего пристанища нам не найти.
Я остановил машину, вылез из нее.
- Обожди меня здесь. Схожу на разведку.
- Возьми револьвер, Флойд.
- За кого ты меня принимаешь - за гангстера? - сказал я, но пушку все же взял.
Хижина оказалась пустой; похоже, последние несколько лет в ней никто не жил. Она могла защитить от непогоды; требовалась лишь тщательная уборка. За хижиной был навес, под которым сохранились следы чьей-то стоянки: жаровня, бак на сотню галлонов, несколько заплесневелых бочонков.
Я махнул рукой Веде; она подогнала автомобиль к жилищу.
Мы вдвоем осмотрели хижину.
- Райский уголок, - восторженно сказала она. - Никому не придет в голову искать нас здесь. Мы тут в безопасности, дорогой. Нам нечего бояться.
Мы полностью обустроились за пару дней. Отдраили полы, починили мебель, привели в порядок печь, заготовили дрова. О Бретте мы не вспоминали, радио не слушали.
Вечером, на второй день нашего пребывания в хижине, мы сидели, любуясь опускающимся за холмы солнцем; вдруг Веда сказала:
- Принеси радио, Флойд. Мы сами себя обманываем. Нашли, дураки, рай.
- У нас были каникулы. Но ты права. Похоже, ты всегда права.
Я отправился под навес, где мы запарковали "бьюик", взял приемник и водрузил его на деревянный ящик. Я настроился на полицейскую волну; полчаса мы слушали всякую дребедень, не имеющую к нам отношения. Затем я поймал Сан-Луис-Бич, и еще минут тридцать нас развлекали танцевальной музыкой.
- Посиди тут, - сказала Веда вставая. - Я займусь ужином.
Я остался один у приемника; Веда сновала возле примуса. Каждый раз, когда номер заканчивался, я замирал, думая: "Ну вот. Сейчас прервут программу". Но я ошибался. Флойд Джексон словно и не существовал на земле.
Мы поужинали. Радио не вспоминало о нас.
- Видишь, нас забыли, - сказал я. - Мы больше никого не интересуем. Готов поспорить, в газетах о нас тоже не пишут.
- Хотелось бы в этом убедиться, - сказала Веда; собрав тарелки, она снова скрылась в хижине.
Сумерки сгустились; я внес радио в хижину и запер на ночь дверь. Веда затопила печь. В предгорье ночи холодные; с океана дует ветер, насыщенный влагой. Веда опустилась на колени возле огня, я уютно примостился рядом с ней, чуть сзади. Я любовался отсветом пламени, игравшим на ее лице. Я вдруг подумал о том, что впервые в жизни я обрел душевное равновесие.
Удивительное это было чувство; оно застигло меня врасплох. Я многое успел повидать на своем веку, совершил немало сомнительных поступков; я обманывал, изворачивался, хитрил, зарабатывал деньги и проматывал их, шел на риск. Сколько я себя помнил, я всегда вел такую жизнь. Она была богата событиями, о которых я предпочел бы не вспоминать. Событиями, связанными с людьми, которых я любил или ненавидел. Чаще печальными, чем радостными. Лица, всплывавшие из далекого прошлого, напоминали мне о каком-то моем подлом поступке, жульничестве, не сдержанном обещании. Я словно листал запрещенную книгу. Шантаж, рэкет, попойки, спасавшие от тоски. Неразборчивость в средствах. Стремление любой ценой отстоять свое "я" в море чужих "я". Женщины: расплывчато, в полутьме; чей-то смех, тлеющий кончик сигареты, длинные стройные ноги, порванное платье, родинка в виде полумесяца, ногти, царапающие мне плечи, бело-розовая кожа выше чулок. Блондинки, брюнетки, рыжеволосые. "Женщины всегда водили тебя за нос". Блондинка лет тридцати, до отвращения навязчивая. "Есть вещи, которые мужчины не делают. Например, они не берут денег у женщин". Поверит или нет? Еле заметная улыбка. Не поверила. Сунула деньги в мой карман, чтобы не смущать меня. Худший момент.
"Это в последний раз. Больше ты из меня ничего не выжмешь, подонок!" Еврейка провела рукой по своей меховой шубе. "Тридцать долларов… Ты меня грабишь". Послал ей ломбардный билет. Тогда это казалось остроумным и великодушным шагом, сейчас - низостью. Вечно пустые карманы. Нехватка курева и спиртного. "Это письмо… Возместите мои расходы. Я не могу работать бесплатно". И, наконец, убийство. Опускаюсь все ниже и ниже. "Пристрелить как бешеную собаку". Убийство. "Внимание всем патрулям… Разыскиваются…" Удивление, застывшее в мертвых глазах; маленькая синяя дырочка в центре лба. "В случае поимки тебя ждет смерть". Веда: "Это не имеет никакого значения. Ты для меня - все". Лучший момент.
Веда вдруг сказала:
- У нас кончаются продукты.
Ее голос заставил меня вздрогнуть.
- Что ты сказала?
- Продукты на исходе.
Я совсем не думал о быте. Я вообще почти ни о чем не думал, находясь рядом с Ведой. Но теперь, когда ее голос нарушил тишину, я вновь испытал тревожное, щемящее чувство. Нашли, дураки, рай - точнее не скажешь.
- Завтра я отправлюсь в Алтадену, - заявила она, поднося ладони к пламени.
- Нет, это я туда поеду.
Она улыбнулась мне через плечо.
- Не упрямься. В первую очередь ищут тебя. Я всего лишь твоя случайная спутница. Никто не обратит на меня внимание. Ты можешь довезти меня до конца проселочной дороги; я выйду на шоссе, что ведет в Алтадену, и поймаю попутку.
- Нет, - сказал я.
Мы немного поспорили, затем она поднялась и сказала, что ложится спать.
- Ты не поедешь завтра в Алтадену, - сказал я ей.
- Я хочу спать.
Утром я попросил Веду составить список необходимых нам вещей.
- Вот заготовлю дрова и сразу поеду. Нечего волноваться.
Когда я вернулся из лесу, Веды и след простыл. Она уехала на "бьюике", оставив на столе записку. Веда обещала вернуться как можно скорее, просила не беспокоиться, писала, что любит меня.
Именно в этот момент я осознал, как много она значит для меня, и отправился на ее розыски. Но, прошагав три мили по грунтовой дороге, я отказался от своего намерения. Я знал, что поездка Веды в Алтадену могла завершиться благополучно, поскольку девушка была одна. Я вернулся в хижину и принялся ждать. Такого длинного дня в моей жизни не было; когда солнце стало садиться за холмы, я был готов выть от тоски.
Но она все же вернулась. Я уже снова собрался пойти в город, но тут вдали вспыхнули фары "бьюика". Когда Веда вылезла из машины, я молча прижал девушку к себе. Она все поняла без слов.
- Извини, Флойд. Я бы приехала раньше, но надо было убедиться в том, что за мной никто не следит. Я все купила.
- Пронесло?
- Да. Тут сигареты, виски, галеты, запас еды на неделю.
Но что-то в ее голосе насторожило меня. Он звучал непринужденно, даже слишком естественно. Мы разгрузили машину, и я загнал "бьюик" под навес.
Я зашел в хижину и закрыл за собой дверь. Резкий свет ацетиленовой лампы падал на бледное серьезное лицо Веды.
- Полиция считает, что нам удалось проскользнуть через пикеты, - сказала она, разбирая продукты. - Пресса на столе. Все думают, что мы в Мексике.
Я без интереса просмотрел газеты. Первую полосу заняли материалы об авиакатастрофе. Публикации об убийстве Бретта переместились на третью страницу. Как сказала Веда, нас считали убежавшими в Мексику. Одна газета отметила, что Бретт снял со счета в своем банке двадцать пять тысяч долларов; куда исчезли эти деньги, до сих пор не было установлено. Выдвигалось предположение, что они могли послужить мотивом преступления.
Когда я читал газеты, меня не покидало какое-то смутное предчувствие новых неприятностей. Веда беззаботно болтала, готовя ужин, но ее внутренняя напряженность вселяла в меня страх.
- С тобой в городе что-то случилось? - спросил я Веду. - Что именно?
Она улыбнулась одними губами.
- Нет, дорогой. Все прошло чудесно. Никто меня не узнал.
- И все же что-то не дает тебе покоя. Что это?
- Я видела Макса Отиса.
В воздухе повисла тишина, густая, как сигарный дым.
- Шофера Гормана? В Алтадене?
Она кивнула.
- Я покупала продукты в магазине. Увидела его через окно. Он направлялся в пивную. Макс меня не заметил.
Я уверена в этом. Но я испугалась. Что он делает в Алтадене?
- Если он не заметил тебя, это не важно. Не стоит тревожиться из-за Отиса. Вот если бы ты увидела Редферна…
- Макс меня ненавидит.
- Почему ты так думаешь? Я с ним нашел общий язык. Гормана и Бойда Макс терпеть не может, но с чего ему ненавидеть тебя?
Веда скорчила гримасу.
- Он шпионит за мной. Я застала его роющимся в моих вещах. Он действительно ненавидит меня.
- Раз он не разглядел тебя, это не имеет значения. Ты уверена в том, что Макс тебя не узнал?
- Да.
Следующие два дня мы находились в несколько взбудораженном состоянии; мы почти не разговаривали друг с другом и постоянно были начеку; стоило заскрипеть двери, хлопнуть ставням, пробежать крысе, как мы вскакивали на ноги. Но потом мы успокоились. Начало охоты на человека вызвало у всех прилив энергии, но вскоре энтузиазм иссяк. Очевидно, сообщало радио, преступники находятся в Мексике; наш побег стал очередной неудачей О’Ридина.
Мои усы росли быстро, и я решил, что через неделю смогу, не подвергая себя опасности, вернуться в Сан-Луис-Бич. Я был полон решимости отыскать убийцу Бретта; размышляя о последнем преступлении, я все сильнее проникался уверенностью в том, что это дело рук Гормана.
Я не делился своими планами с Ведой. Я думал, что она не отпустит меня в Сан-Луис-Бич. Куда ее спрятать на эти несколько дней, я тоже понятия не имел. Поехать со мной она не могла. Это породило бы дополнительные сложности. Мне не хотелось оставлять ее одну в этой унылой хижине. Я мог отправиться на розыски убийцы Бретта, лишь решив эту проблему.
Шел шестой день нашего пребывания в хижине. Мы сидели у огня, слушая по радио Боба Хоупа. Веда чинила мою рубашку, а я мастерил вешалки. Обычная домашняя картина. Смеясь над очередной шуткой Хоупа, я поднял голову; смех застыл в моем горле, словно кто-то сдавил мне шею железными пальцами.
Веда бросила взгляд через плечо и замерла.
Он стоял в дверях, его влажные глаза грустили о чем-то, нос казался еще более крючковатым, чем прежде. На его губах играла усмешка.
- У вас уютно, - сказал он. - Как дома. Я догадался, что вы здесь. Она смотрела на меня сквозь витрину. Решил преподнести вам сюрприз.
- Привет, Макс, - сказал я.
- Она по-прежнему ходит во время сна? - спросил он, закрывая за собой дверь.
Я увидел 0,45 в его руке.
Глава тринадцатая
Чайник закипел. Пар начал вырываться из носика тонкой плотной струйкой. Крышка заплясала. Веда сняла чайник с огня, села и снова уткнулась в шитье. Она словно не замечала Макса, только одна мышца на ее щеке сжалась, перекосив рот. Так человек может видеть привидение возле своей кровати и отказываться верить в его реальность.
- Ты бы положил куда-нибудь свой нож, - сказал Макс. - Неровен час, порежешься.
Я совсем забыл о том, что держу в руке нож. Я бросил бы его в Макса, если бы умел это делать. Я уронил нож на пол.
- Я не рассчитывал на то, что вы мне обрадуетесь, - сказал Макс. - Третий, как говорится, лишний.
- Да, - согласился я; дыхание мое участилось.
- Решил, что не помешает вас разыскать. Я к вам ненадолго.
- Да, у нас тут и так тесновато.
Он с усмешкой поглядел на Веду.
- Ну, вас-то двоих это не смущает. А вот для меня вы и правда места не нашли бы.
- Это верно, - сказал я.
- Мне бы чего-нибудь пожевать. А, мисс Ракс? Я не привередлив.
Веда отложила в сторону рукоделье и открыла шкаф. Дуло револьвера смотрело на Веду. В моей душе поднялась буря. Окажись сейчас в моих руках нож, я бы метнул его в Макса.
- Весь день на ногах, - сказал Макс, - не одну милю отмахал, разыскивая вас.
Я молчал.
Он сел за стол и положил револьвер возле себя. Пока Веда разогревала мясо, Макс закурил.
- Вы тут, наверно, животики надорвали, да? - сказал он.
Если бы не револьвер, Макс мог сойти за нашего приятеля.
- Все считают, вы в Мексике. Я тоже так думал, пока не увидел мисс Ракс. У меня дом в Алтадене. После того, как вы забрали у Гормана перстень, я уехал из Сан-Луис-Бич. Мне там стало нечего делать, вот я и подался домой. Живу с матерью и сестрой.
- Они, верно, обрадовались, - сказал я.
- Да, мы ладим. Одна беда - моя матушка пристрастилась к спиртному. Она тратит много денег на выпивку.
Не понимая, какое отношение это обстоятельство может иметь ко мне, я промолчал.
- В детстве мы приходили сюда с моим отцом, - продолжал Макс.
Он, казалось, наслаждался звучанием своего голоса.
- У него была своя винокурня в четырех-пяти милях отсюда; Увидев мисс Ракс, я сразу догадался, где вы. Второй день ищу вас. Вы и не представляете, сколько здесь пустых хижин.
- Правда? - сказал я, изменив позу.
Его рука потянулась к револьверу. Благодушная улыбка скрывала нервозность.
- Если у вас найдется пара яиц, я от них не откажусь, - обратился он к Веде. - И выпить не помешает. Уютно у вас! Недурно устроились. И радио тут есть. Наверняка в курсе всех новостей. Готов спорить, вы вдоволь посмеялись над фараонами. Ловко обвели их вокруг пальца.
Веда, разбив два яйца, бросила их на сковороду.
- Позволь взять сигареты, - сказал я.
Он схватил револьвер со стола.
- Не стоит. Подобный финт я не раз видел в кино.