- Жили в одном доме генерал с лейтенантом. Генерал на третьем этаже, лейтенант на четвертом. Ни тот, ни другой по нескольку месяцев не получали денежное довольствие. Генерал перебивается с хлеба на квас, а лейтенант каждый вечер гулянки устраивает, пьёт, веселится. Как-то генерал спрашивает у него: "Где ты деньги берешь? Я вот генерал, а еле концы с концами свожу". - "А я играю", - отвечает лейтенант. "Как это играешь? - удивляется генерал. - С кем, во что?" - "С людьми. На деньги. Точнее, спорю. Вот с вами могу поспорить, что у вас через два дня на попе чирка вскочит". - "У меня их отродясь нигде не вскакивало", - возражает генерал. "А теперь вскочит, - стоит на своем лейтенант. - Могу поспорить на двести рублей. Проиграю - денежки ваши. Выиграю - мои". Самоуверенный лейтенант, отмечает генерал, авантюрист. Надо сбить с него спесь. "На пятьсот рублей", - заявляет. "Хорошо, пусть будет на пятьсот", - соглашается лейтенант. Ударили по рукам. Генерал на следующий день ощупал зад, оглядел в зеркало - никаких следов появления чирки. И на второй день то же самое. Ждет лейтенанта, чтобы содрать с него пятьсот рублей. Наконец к вечеру заявляется тот. "Ну, как дела, товарищ генерал?" - спрашивает. "Отлично, - отвечает генерал. - Готовь пятьсот рубликов. Никакого чирья". - "Не может быть, - не верит лейтенант. - Ну-ка, снимайте штаны". Генерал снял. Лейтенант стал тщательно осматривать. "Плоховато видно, - говорит. - Ну-ка, поближе к свету". И ведет генерала на балкон. Там крутит генерала и так и эдак, сочувственно вздыхает: "Вы правы, товарищ генерал, ничего нет". - "Ага, дружок, проиграл! - обрадовался генерал. - Гони полтыщи". - "Вам проиграл, - посмеивается лейтенант, - а у полковника, вашего заместителя, выиграл тысячу". И протягивает генералу пятисотрублевую купюру. "Как это?" - интересуется генерал. "А очень просто, - отвечает лейтенант. - Я с ним тоже поспорил, что вы ему задницу покажете. Вот и выиграл". - Филимонов наполнил рюмки. - Давайте выпьем, товарищ генерал, чтобы всегда выигрывать.
Оба рассмеялись и, чокнувшись, осушили рюмки.
Когда выпили по второй и закусили, Гайвороненко как бы между прочим спросил:
- А что вы думаете по поводу катастрофы, Николай Тимофеевич? Все происходило на ваших глазах, и, наверное, какие-то соображения имеются?
- Само собой, товарищ генерал. И днём, и ночью покоя не даёт эта катастрофа. Что только не передумал. И прихожу к одному выводу - диверсия.
- Но кто, как мог пробраться к самолёту? Охрана-то у вас надёжная?
Филимонов глубоко вздохнул.
- Была надёжная. А теперь ни за что и ни за кого нельзя поручиться. В роту охраны набрали всякую шваль. Даже два бывших зэка служат. Я проверял: в ту ночь оба находились в карауле. Да и не только в ту ночь. Сами знаете, рядового состава не хватает, и караул по нескольку дней не сменяется. А молодежь ныне такая пошла, что за обидное слово может чёрт-те что натворить.
- Да, - вздохнул генерал. - Плохую смену мы себе подготовили. И зарубежные идеологи помогают её растлевать. Чего только по телевидению не показывают. Кстати, давайте послушаем новости. На место катастрофы журналисты, как вороньё, налетели.
Генерал встал и включил телевизор. На экране замелькали рекламные заставки - сникерсы, прокладки, шампуни. Вот наконец появился и ведущий с грустным выражением на лице. И первое сообщение было о катастрофе. Коротко изложив суть дела, он высказал предположение некоторых авиаспециалистов: отказ двигателей произошел либо из-за неполадок в компьютере, либо из-за некондиционного топлива.
- Где же это нашёлся такой специалист, который узрел некондиционное топливо? - усмехнулся руководитель полетов. - Компьютер - куда ещё ни шло, а что он имел в виду под понятием некондиционное, трудно себе представить. Во-первых, слитый отстой топлива проверяли в лаборатории; во-вторых, двигатели не запустились бы, если бы вместо керосина, к примеру, залили дизельное топливо.
- И смех и грех с этими журналистами, - согласился Гайвороненко. - Я слышал, как одна симпатичная бабёнка настырно допрашивала инженера эскадрильи: правда ли, что в баки, в которых было зимнее топливо, залили летнее. Как он ни пытался её разуверить, что керосина летнего и зимнего не бывает, бывают только двигательные масла летние и зимние, она так и осталась при своём мнении. Вот оттуда информация на телевидение, видимо, и попала. Хотя это нелепое предположение наводит на некоторую мысль. Слышали о прошлогодней катастрофе "Ту-154"?
- Это когда на взлете тоже сразу два двигателя отказали?
- Да. О причине катастрофы тогда так и не пришли к единому мнению. Списали на технику, на дефект топливной системы. Но без чьих-то рук просто так она не могла отказать. - Генерал помолчал. - Диверсант мог и здесь объявиться, тем более если охрана самолётов велась плохо.
- Но лётчики и авиаспециалисты тщательно осматривали самолёт. И заложить какое-то взрывное устройство…
- Не обязательно взрывное. Ныне достаточно химических средств, чтобы вызвать соответствующую реакцию. Попробуй обнаружить такой реактив…
Руководитель полетов задумался.
- Диверсант, разумеется, мог пробраться к самолёту - охрана у нас действительно не на должном уровне. И ночь была непогожая… Но залить реактив без специального устройства в баки не так-то просто… Скорее всего действовал не один человек. Ваши специалисты место стоянки "Руслана" хорошо обследовали?
- Ночью шёл дождь со снегом. Какие после этого следы. Но надо как следует проверить…
Они допили коньяк и расстались до утра.
4
Ни коньяк, ни чай с малиновым вареньем, который Гайвороненко пил ночью несколько раз, чтобы размягчить будто застрявший колючий ком в горле, не облегчили состояния, и генерал встал утром с больной головой и еще большим насморком. Но дело не ждало, надо было по горячим следам вести расследование, и он, разделив комиссию на три группы, одну - на аэродром, другую - опрашивать свидетелей, третью - к месту катастрофы, отправился с последней.
Погода несколько улучшилась, подморозило, но небо все еще было затянуто плотными облаками, из которых временами сыпал снег, и следовало поспешить, пока не замело все следы.
К месту падения самолета группа прибыла, едва начало развидняться, однако там, по развалинам дома, уже лазили молодые парни. Завидев военных, пустились наутек.
"Сволочи, - мысленно выругался генерал. - У людей такое горе, а они мародерствуют и на пожарище ищут чем поживиться".
Снег, достаточно усердно прикрыл следы трагедии, лишь местами виднелись закопченные обломки железобетонной арматуры да хвост оторванного и застрявшего на верхнем этаже самолёта.
Гайвороненко, держа в одной руке носовой платок, в другой - березовую метелку, расчищал снег и вытаскивал куски порванного металла. Внимательно их осматривал и бросал в кузов грузовой машины, специально предназначенной для сбора останков "Руслана".
- Всё существенное уже собрали и в ангар свалили, - подошёл к нему инженер эскадрильи майор Стравойтов. - Лучше там покопаться. А эту мелочь потом с обломками арматуры вывезем.
Гайвороненко ничего не ответил, продолжал осторожно и аккуратно сметать снег с торчащих кое-где дюралевых клочьев.
- Вы ищете что-то конкретное? - уточнил Стравойтов.
- Стараюсь, - подтвердил генерал. - Топливные фильтры, к сожалению, так сгорели, что по ним определить что-нибудь невозможно. Топливные баки - тем более. Надо бы найти хоть кусочек топливных проводов.
Стравойтов с сожалением покачал головой.
- Это все равно что искать в сгоревшем стоге брошенную туда спичку.
- Вы правы, - согласился генерал. - И всё-таки это единственный способ установить качество топлива в баках, о котором, как вы, наверное, слышали, вещали по радио и телевидению.
Майор в недоумении уставился на генерала широко раскрытыми глазами.
- Вы серьёзно?
- Вполне.
- Но это же абсурд! Качество топлива уже дважды проверяли в лаборатории.
- Проверили отстой топлива до полёта, - возразил генерал. - А какое оно было после взлёта? Кстати, вылет экипажа задержался на два часа. За это время в баки можно было влить что угодно или мину куда надо подложить.
- Но экипаж от самолёта никуда не отлучался. И был уже день, - стоял на своем инженер.
- И всё-таки поищите куски топливного провода. От взрыва его наверняка порвало и разбросало, где-то могли остаться осколки…
Они проковырялись на пожарище часа три, генерал уже потерял всякую надежду и хотел дать команду прекратить поиски, когда Стравойтов радостно воскликнул:
- Есть, товарищ генерал! - И приподнял над головой изогнутую, покореженную взрывом тонкую трубку. - Правда, дренажная. Но при взрыве и в неё мог плеснуть керосин.
- Это удача. - Генерал взял трубку и бережно повертел в руках. - Едем в лабораторию…
Находка действительно оказалась стоящей. Анализ керосина выявил содержание в нем некоего вещества, образующего липкие кристаллы, которые, вероятно, и могли закупорить фильтры… Маловероятно, но если доступ топлива в двигатели был перекрыт…
В кабинете командира отряда собрались Гай-вороненко, Возницкий, Филимонов, Брилев и Стравойтов. Остальных членов комиссии решили, пока картина не прояснится, не посвящать в версию, чтобы не вызывать лишних кривотолков, и если действительно совершена диверсия, не спугнуть преступников. Не просто преступников, а скорее всего опасных диверсантов.
Составили список всех, кто был около "Руслана" и поблизости. Потом, обсуждая каждую кандидатуру и выявляя возможность ее причастия к диверсии, вычеркивали одних, ставили под вопрос других, третьих же, наиболее вероятных, выделили в отдельный список. Их оказалось восемь: техник самолета, приборист, радиолокаторщик, водитель топливозаправщика, трое авиаспециалистов, занимающихся погрузкой и креплением в грузоотсеке ящиков с аппаратурой, и водитель тягача.
- Начнем разбор с техника самолета, - подвёл черту под списком Гайвороненко. - Все свободны, кроме полковника Возницкого и полковника Брилева.
Филимонов и Стравойтов направились к выходу.
- Подождите, мы забыли включить в список второго пилота! - берясь за ручку двери, вдруг воскликнул Стравойтов. - А он последний, кто имел отношение к топливу - проверял заправку самолёта. Ко всему, почему-то не полетел.
- Как не полетел? - вскинул смоляные, по-девичьи тонкие брови Возницкий.
- У него оказалось повышенное давление, и вместо него полетел командир отряда, - пояснил Стравойтов.
- Давление, говорите, - повторил, о чём-то думая, Возницкий. - А ну-ка, пригласите к нам врача. И принесите личное дело второго пилота. Кстати, как его фамилия?
- Капитан Кленов Геннадий Евгеньевич.
Инженер эскадрильи и руководитель полётов ушли, Гайвороненко сменил носовой платок, уже четвертый раз за этот день, звучно высморкался и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла.
- Продолжай без меня, Олег Эдуардович, - попросил полковника. - Я совсем раскис. В спокойном состоянии мне немного лучше.
- Хорошо, Иван Дмитриевич. Может, в гостиницу пойдете? Отдохнете, полечитесь. Я тут во всём разберусь.
- Нет, я послушаю.
Возницкий возбужденно прошелся по кабинету.
- Как же это мы упустили второго пилота из виду? - сказал с сожалением. - Случайности, как говаривал один мой знакомый, бывают в двух случаях: когда презерватив рвется и когда друга семьи оставляют по пьянке ночевать.
Генерал на шутку не отреагировал. И не только из-за плохого самочувствия: то, что в отряде или на аэродроме появился диверсант, ничего хорошего комиссии не сулило. Найти преступника и обезвредить будет не так-то просто - дураков на такое дело не посылают. Год назад произошел подобный случай на Дальнем Востоке с "Ту-154". Диверсанта так и не нашли, хотя на аэродроме работали лучшие сыщики Федеральной службы безопасности. И шишки посыпались на службу безопасности полетов: она-де обыкновенную катастрофу по вине личного состава умышленно переложила на ФСБ…
Личное дело второго пилота капитана Кленова принес сам начальник отдела кадров старший лейтенант Дехта. С ходу стал пояснять:
- Кленов - дисциплинированный, грамотный офицер, закончил Балашовское военно-транспортное училище с отличием. Аттестуется на выдвижение. Холост. Родители живут в Москве. Отец - полковник в отставке, мать тоже на пенсии, врач, работала в поликлинике Генштаба. Две сестры замужем, одна за военным, вторая за журналистом.
- Спасибо, - поблагодарил Возницкий старшего лейтенанта. - Хорошо знаете личный состав. А как со здоровьем у Кленова?
- Отменное здоровье. В госпитале при мне не лежал, никогда ни на что не жаловался.
- А за что отстранили его от последнего полёта, знаете?
Дехта пожал плечами.
- Слыхал, что у него кровяное давление подскочило. Но это первый раз.
- А как насчёт выпить? - щёлкнул себя по горлу Возницкий.
Старший лейтенант снова пожал плечами.
Не замечался, товарищ полковник. Может, когда и выпивал, но на службе нетрезвым не появлялся. Собирается жениться. На нашей местной, врачихе.
- Не та, что отстранила его из-за повышенного давления?
- Никак нет. Городская, работает в фирме "Росэксимпорт".
- Хорошо. Оставьте личное дело, мы сами ещё раз посмотрим. - И когда старший лейтенант вышел, обратился к генералу: - Надо, Иван Дмитриевич, немедленно произвести обыск в номере, где проживает второй пилот, и в других местах, где он мог прятать реактив. Следы должны остаться.
- Производить обыски - не наша компетенция, голубчик, - возразил генерал.
- Тогда надо срочно сообщить в ФСБ.
- А мы сможем твёрдо доказать, что это диверсия? И думаешь, фээсбэшники с радостью возьмутся за дело? Как бы не так. Никто не захочет вешать на себя нераскрытое преступление. Тем более диверсию. Я научен горьким опытом. Так что придется нам самим до всего докапываться. И ты прав, надо поискать злополучный реактив. Хотя очень сомнительно… Ищите без шума, чтобы не было похоже на обыск.
- Понял, Иван Дмитриевич. Сделаем.
- И вот ещё что: поинтересуйтесь, на какие шиши собирается второй пилот справлять свадьбу…
Их разговор прервал телефонный звонок. Возницкий снял трубку.
- Слушаю, полковник Возницкий.
- Товарищ полковник, докладывает дежурный по штабу. К вам врач Филимонова Тамара Михайловна.
- Проводите. - Возницкий положил трубку, - Жена руководителя полётов?
- Видимо, - не поднимая головы, предположил Гайвороненко. Но когда женщина вошла в кабинет, он открыл глаза и оценивающим взглядом осмотрел её с ног до головы. Филимонова произвела на него приятное впечатление: симпатичная сероглазая шатенка, одета не изысканно, но элегантно - в коричневую кожаную куртку, такую же фуражку на голове с золотистыми заклепками по бокам - под желто-оранжевый шарфик вокруг шеи. Высокая, стройная, умеющая непринужден но держаться с начальством. Поздоровалась, представилась:
- Врач местной поликлиники, Тамара Михайловна Филимонова. Слушаю вас.
- Присаживайтесь, - выдвинул из-под стола стул полковник. - Нас интересует вот какой вопрос: по какой причине вы отстранили от полёта капитана Кленова?
- У него было высокое кровяное давление, - опускаясь на стул, спокойно ответила врачиха.
Возницкий сел напротив.
- Причина? Раньше у него случалось такое?
- Причина мне неизвестна. Но раньше такого с ним не случалось.
- Вы взяли какие-то анализы, провели исследования?
- В анализах не было необходимости. А давление крови я сегодня у него проверила - нормальное.
- Тамара Михайловна, дело очень серьёзное, прошу вас, отбросив в сторону симпатию или антипатию к летчику, ответить нам точно: не могла ли это быть обыкновенная симуляция? Насколько мне известно, давление крови можно поднять крутой заваркой чая или ложкой кофе.
Женщина пожала плечами.
- Зачем это ему? Он хороший лётчик, по-моему, честный, добросовестный… Да и он возмутился было, когда я доложила майору Фирсову, что в полёт его нельзя пускать. Уговаривал не отстранять, убеждал, что чувствует себя нормально…
- Хороший лётчик, чувствует себя нормально, - с горечью повторил полковник. - Но разве вас, как врача, не интересовало, почему у него подскочило давление? Разве не следовало взять у него кровь на анализ? Как вы теперь можете объяснить причину внезапного ухудшения здоровья лётчика?
- Ну, это такое ухудшение, которое может быть от простого перепада атмосферного давления. Разве с вами такого не случалось?
- Представьте себе, не случалось. - Возницкий встал и нервно заходил по кабинету.
- Счастливый вы человек. А у меня частенько давление подскакивает и болит голова. И у мужа тоже.
- Слава богу, что вы не летчики. Но ваши болячки - ваши проблемы. А следить за здоровьем летчиков - ваша обязанность. Вызовите Кленова, проверьте еще раз у него давление, возьмите анализ крови и постарайтесь выяснить причину его болезни. Вы свободны.
Докторша, не привыкшая к такому тону обращения, прикусила губу и покраснела, как школьница, получившая за урок двойку. Что-то хотела сказать, но круто повернулась и быстрым шагом покинула кабинет.
Гайвороненко решил было сделать замечание полковнику за бестактность, но, зная норов Воз-ницкого, привыкшего разговаривать с подчиненными и со всеми, кто ниже его по званию и по положению, только командирским языком, раздумал - не время сейчас дискутировать о правилах поведения и обострять отношения. Да и по опыту знал - в этом возрасте внушения бесполезны; невоспитанность идет не от характера, а от примера старших, перенимавших грубость и высокомерие из поколения в поколение. Гайвороненко довелось служить еще при маршале Батицком, грубияне и матерщиннике, который ни одно совещание не проводил без разноса, сопровождавшегося такими "командирскими" словечками, от которых бросало в жар и в холод.
- Ты вот что, голубчик, смерить давление крови у Кленова - одно дело, но надо дать указание хотя бы майору Филимонову поискать этот пресловутый реактив в местах, где его могли хранить все, кто причастен к заправке самолета. Разумеется, нелегально. В первую очередь - у капитана Кленова, пока мы будем с ним беседовать. Во-вторых, надо выяснить, как охранялся "Руслан" в ночь перед вылетом, допросить всех солдат, несших охрану. В-третьих, хотим мы того или нет, а придется связаться с компетентными органами и попросить их помочь нам - проверить денежные вклады подозреваемых. Если это действительно была диверсия, кто-то за нее хорошо заплатил. И вообще, следует поинтересоваться доходами некоторых военных.
- Это мысль! - восторженно одобрил Возницкий. - Ныне немало тех, кто торгует не только секретами, а и человеческими жизнями. - Снял телефонную трубку. - Дежурный, пригласите в кабинет майора Филимонова.
Руководитель полетов не заставил себя ждать, словно чувствовал, что потребуется высокому начальству, и не уходил из штаба.
- Товарищ генерал… - начал было рапортовать от двери. Гайвороненко остановил его взмахом руки и указал на Возницкого.
- Вот полковник хочет что-то вам сказать.