Черниченко не жалел денег на гонорары собственным агентам (некоторые из которых являлись сотрудниками "Самоцветов") и был в курсе всего, что происходит в конкурирующей компании. Так он узнал, что между руководителями компании наблюдаются серьезные противоречия. Каждый из них имел свой персональный взгляд на будущее совместного бизнеса. Особенно сильные противоречия возникли между Кантором и Трениным. Третий руководитель, Илья Бабушкин, с самого начала занял слегка отстраненную позицию. Он жил в Намибии и занимался Намибией. От того, что происходило в России, он старался абстрагироваться.
Грызня в стане противника всегда на руку.
Черниченко понял, что настало время нанести последний удар.
Для начала он поднял в прессе кампанию о деятельности "Самоцветов". Газеты начали активно рассказывать о проблемах отечественного алмазного рынка и обсуждать вопросы, связанные с будущим бизнесменов, построивших свой бизнес на перепродаже камней. В некоторых статьях излагалась позиция, близкая той, которой придерживался Кантор. Другие журналисты, наоборот, считали более перспективным путь, которым предлагал следовать Тренин. Разумеется, это были достаточно абстрактные статьи. Никакие имена не назывались.
По задумке Черниченко все это должно было лишь усилить противоречия между основными партнерами. Через свою агентуру он узнал, что его расчет оправдался.
Следующим этапом было заключение тайного соглашения.
Для этого Черниченко на длительный период ушел в тень. А на первый план вышел Аркадий Климов.
Именно он вступил в тайные переговоры с Яковом Трениным.
Предложение, поступившее от Климова, было очень соблазнительным. Он предложил разделить весь отечественный рынок драгоценных камней пополам, но между собой. Если они сумеют договориться, то сделаются монополистами. Тренин обещал подумать, но Климов понял, что он и так уже готов.
Тем временем Черниченко повел атаку с другой стороны. С его подачи следственные органы вышли на Юрия Даниловича Кокушкина и сумели арестовать его в Намибии. На дороге из Шереметьева-2 машина, в которой находился арестованный Кокушкин, была расстреляна неизвестными людьми.
В реальности этими неизвестными являлись сотрудники охранного предприятия "Ратники". Операция прошла успешно, их не только не поймали, но даже не заподозрили. Все решили, что Кокушкина убили свои, опасаясь, что он начнет говорить.
Но самым главным было то, что и Тренин, и Кантор подумали друг на друга.
Черниченко было известно, что Кантор является любовником жены Кокушкина - Татьяны Леонидовны. И он повел свою атаку еще и с этой стороны. Слежка, мнимый следователь, подстроенная авария - все эти действия совершались лишь с одной целью: посеять панику в душе Татьяны Леонидовны. Эта паника должна была передаться Борису Кантору и вынудить его к решительным действиям. Последним штрихом был арест ближайшего помощника Кокушкиной Валерия Зайцева. После этого события Кантор не мог больше отсиживаться в Израиле. Он должен был либо выйти из бизнеса, либо вернуться в Москву и попытаться разобраться в том, что происходит.
Он предпочел вернуться.
Три часа назад его самолет совершил посадку в международном аэропорту Шереметьево-2.
Аркадий Климов налил себе полстакана виски и выжал в него половинку лимона. Со стаканом в руке он подошел к окну и выглянул во двор.
Возле ворот дежурили вооруженные автоматами охранники, за железным вольером прохаживались несколько доберманов.
Он приобрел этот особняк несколько лет назад и жил в нем постоянно. В шутку особняк именовали "Зеленой избушкой на золотых ножках".
В окно он увидел, как открываются ворота и во двор въезжает черный бронированный "мерседес" Черниченко. Один из многих его "мерседесов". Задернув штору, Аркадий Климов вернулся в свое кресло.
Сейчас Черниченко выглядел совсем не так, как после возвращения из колонии. Он по-прежнему остался худым и подтянутым, но во всем его облике чувствовалась значительность. Это уже был не тот человек, который пытался требовать от своего заклятого врага компенсацию. Нынешний Черниченко сам правил бал.
Они обнялись.
- Здравствуй, Федор. - Климов хлопнул его по плечу. - Я рад тебя видеть.
- Здравствуй, Аркаша. Я тоже рад тебя видеть. Но я тебе сто раз говорил: я больше не Федор. Федор навсегда остался в колонии. Меня зовут Вилес.
- Ну извини. Я до сих пор не могу к этому привыкнуть. Выпьешь?
- Не откажусь. Коньяку.
Климов налил рюмку, и они расположились в креслах вокруг небольшого столика, уставленного закусками и напитками.
- Все идет по плану. - Климов отхлебнул приличный глоток. - Как мы и рассчитывали. Мне сообщили, что три часа назад в Москве приземлился Кантор.
- Выкурили все-таки лисицу из ее норы, - засмеялся Черниченко, - скоро начнется финальный раунд.
- В котором компания "Самоцветы" получит нокаут, - подхватил Климов.
- И ей придется навсегда оставить большой спорт.
- Сколько ты планируешь дать ему времени?
- Пускай еще немного погуляет. - Черниченко сделал маленький глоточек. - Отличный коньяк. Пускай встретится с Трениным. Пошумит. Наверняка они сильно поругаются. Пускай наведет справки о том, что случилось с Зайцевым. Встретится с адвокатом. Одним словом, пускай развернет активную деятельность, которая не укроется от глаз нашей дорогой прокуратуры. И после этого вдруг - БАМ! - Черниченко стукнул рюмкой о стол, коньячные брызги полетели в разные стороны.
Он допил остаток и вновь наполнил рюмку.
- За успех.
- За успех.
Черниченко вытащил из вазочки оливку и принялся жевать.
- А что у нас с генералом? Ты с ним встречался?
Прожевав оливку, Черниченко ухмыльнулся.
- С этой старой проституткой? - Его лицо сделалось серьезным. - Наш генерал настоящий мастер своего дела. Высокий профессионал. И на своем месте. Берет, правда, много, зато у всех. Старый, жадный и глупый. Я предложил ему в десять раз больше, чем он получал от "Самоцветов". После этого он разговаривает со мной с придыханием. И регулярно отчитывается во всем, что происходит. И в его ведомстве, и в "Самоцветах". Кстати, от "Самоцветов" он деньги получать продолжает. Знаешь, как он объяснил мне это?
- Как?
- Для соблюдения конспирации.
Оба расхохотались. Но вдруг Черниченко внезапно прекратил смеяться. Его лицо стало злым, а глаза сузились в щелки.
- Ненавижу таких гадов, - прошипел он, - сука продажная! Я, полковник Комитета государственной безопасности, из-за того, что разные продажные генералы не потрудились за собой как следует подтереть, срок мотал. Суки!
- Успокойся, Федор. - Климов вновь наполнил его рюмку. - Выпей. Скоро они все кровью умоются.
- Я - Вилес, - отчеканил Черниченко, глядя невидящим взглядом сквозь Климова. - Вилес Лапине. 1952 года рождения.
Схватив рюмку, он опрокинул ее в рот. Коньяк попал не в то горло, и Черниченко зашелся кашлем.
Климов постучал его по спине, и кашель прекратился.
- Ну что, успокоился? - спросил Климов. - Не впадай в истерику. Нам сейчас нужны железные нервы и твердый рассудок. Понятно, Вилес?
- А говорил, запомнить не можешь? - усмехнулся Черниченко. - Да понимаю я все, Аркаша. Не переживай. А впадать в истерику я только при тебе и могу. Потому что мы с тобой друг друга знали еще тогда, когда ничего этого не было. Ни Трениных, ни Канторов, ни всей этой фигни. Ладно, кончилась лирика. Давай обратно к делам. По моим данным, "Самоцветы" готовятся переправить из Намибии большую партию черных алмазов. Кантор вернулся в Россию в первую очередь по этой причине! Сейчас мои люди, при активном содействии генерал-майора Буянова, выясняют, где и когда это произойдет. Поскольку Кантор по объективным обстоятельствам не сможет получить эту партию, ее получим мы. А точнее, вы, Аркадий Семенович, вместе с моим старинным другом Яковом Севастьяновичем. И в тот самый момент, когда Тренин будет торжествовать победу, неожиданно произойдет досадное недоразумение, которое помешает ему в полной мере насладиться успехом. Он умрет. А мы, как ближайшие партнеры, заберем себе весь бизнес.
- Не забывай, существует еще и Бабушкин, - напомнил Климов. - Он может не согласиться.
- Если он не согласится, то присоединится к остальным партнерам.
- Так, может, нам не стоит с этим тянуть?
- Стоит, - покачал головой Черниченко. - Он живет в этой гребаной Намибии более десяти лет. Он там всех знает, и его каждая собака знает. Зачем нам терять таких людей. Это только наши силовые ведомства разбрасываются хорошими кадрами. Поэтому наша страна сейчас в заднице. А поскольку мы не хотим оказаться там, где наше государство, мы не станем торопиться. Ладно, Аркаша, давай выпьем за то, чтобы думать головой. Если мы и дальше будем так поступать, у нас все получится.
Глава вторая
До Екатеринбурга Галина доехала без приключений. Соседи по плацкарту попались спокойные, и большую часть пути она рассматривала сквозь окно классические среднерусские пейзажи. Покосившиеся деревеньки, широкие поля, затянутые льдом водоемы, на которых были отчетливо видны фигурки любителей зимней рыбалки. Параллельно с этим Галина изучала книгу "Современные методики преподавания в средней школе". Книга была написана очень невнятно, и большая ее часть была посвящена игровой методике. Автор утверждал, что игровая форма обучения одинаково успешно работает и в начальных, и в старших классах.
С этим постулатом Галина была не согласна. Игра - это, конечно, прекрасно, но ведь какие-то вещи надо просто учить. Например, стихи.
Впрочем, автор книги - а из аннотации Галина узнала, что он имеет звание профессора и доктора педагогических наук, - заявлял парадоксальную вещь. Он считал, что учить стихи в школе вообще не обязательно. Он был явным приверженцем точных наук.
Почти на пятидесяти страницах он демонстрировал, как в игровой форме выучить таблицу умножения, и утверждал, что точно так же можно выучить и логарифмы, и интегралы.
Отчего-то доводы доктора педагогических наук показались Галине неубедительными.
И вообще эта книга очень напомнила ей одно теле-шоу, идущее на каком-то из центральных каналов. Там людям (разумеется, случайно выбранным семьям) предлагалось бесплатно сделать ремонт в квартире. Авторитетные дизайнеры по интерьерам излагали свои выстраданные концепции и предлагали свое оригинальное решение.
Решения подчас действительно были крайне оригинальными. Например, смешать в одной комнате какие-нибудь народные мотивы (от древнеславянских до древнеацтекских) и ультрамодный кибернетический стиль а-ля фильм "Матрица". Выглядели такие экзерсисы, мягко скажем, специфически. Впрочем, дизайнеров это абсолютно не тревожило, поскольку какие-то вещи рассчитаны не на средние умы. Но главной особенностью этих авторских "ремонтов" было нечто другое, из-за чего у Галины и возникла параллель с книгой. Дизайнеры абсолютно не брали в расчет утилитарное назначение квартиры. Все, что не укладывалось в рамки их концепции, безжалостно выносилось вон. Так, например, вместо нескольких книжных шкафов в комнате появлялась тумбочка с небрежно набросанными журналами и плетеное кресло. Зато на полу добавлялся горшок с экзотической пальмой, а на стене развешивался гобелен с несколькими японскими иероглифами. Или из квартиры бесследно исчезала стенка, а на ее месте появлялась хрупкая этажерка с выставленными на ней глиняными фигурками гномов.
Безусловно, во всем этом присутствовал "message", некая идея или послание, которое дизайнер пытался передать через выстраиваемый им интерьер (хотя, поскольку понять самим, что именно имел в виду автор, было сложно, дизайнерам в конце передачи приходилось самим объяснять смысл). Но каждый раз у Галины возникал закономерный обывательский вопрос: а вещи-то куда делись?
Каждый раз при просмотре этой передачи она бессознательно начинала проецировать происходящее на экране на свою квартиру и понимала, что если из квартиры все вынести, то станет лучше и просторней. Но ведь дальше в такой квартире надо еще и жить. Надо куда-то класть вещи и ставить книги.
Этот же вопрос возник у нее при прочтении книги доктора педагогических наук. Излагаемая профессором теория была абсолютно неприложима к реальным жизненным обстоятельствам. У профессоров так часто бывает. Они воодушевленно выдвигают теорию за теорией, совершенно не заботясь, каким образом эту теорию можно осуществлять на практике.
И чем отвлеченней теория и запутанней предмет, о котором ведется речь, тем больше шансов сделаться доктором педагогических наук. Или любых других гуманитарных наук.
Одним словом, книга Галине не понравилась.
На форзаце она прочитала, что книга была выпущена в 1996 году и рекомендована Министерством образования всем работникам педагогических учреждений. Галина приобрела ее вчера по пути домой в магазине "Педагогическая книга". Судя по тому, что издание было третье и дополненное, книга нашла своих читателей и стала современным педагогическим бестселлером.
Оживление в плацкарте началось часов в пять. Весь вагон заполнился звуками разворачиваемой фольги, пассажиры застучали о столы сваренными вкрутую яйцами, раздался хруст огурцов.
Галина сообразила, что пришло время поесть. Только сейчас она как следует рассмотрела своих попутчиков. Напротив нее ехала супружеская пара средних лет. До этого они практически не разговаривали между собой. Женщина, как и Галина, сидела на нижней полке и увлеченно читала роман с многообещающим названием "Тайная страсть Матильды". Муж, разместившийся на верхней полке, заполнял пустые ячейки в толстом сборнике кроссвордов. Теперь он тоже спустился вниз, и они оба начали выставлять на стол захваченные из дома припасы. Первой на столе, разумеется, появилась завернутая в фольгу двухкилограммовая курица. За ней последовали колбаса, сыр, огурцы с помидорами, вареная картошка, хлеб.
Заглянув в заботливо приготовленный Володей Яковлевым пакет, Галина обнаружила там практически идентичный ассортимент. Только вместо колбасы и сыра лежал солидный кусок сала. Доставая курицу, Галина не могла не отметить, что она пахнет поаппетитней, нежели у ее соседей.
Дело в том, что Володя Яковлев умел готовить всего четыре блюда. Но делал это первоклассно. Он умел готовить яйца (в виде яичницы или омлета, это было неважно), он блестяще жарил картошку, и он фантастически запекал курицу. Он не пользовался каким-то уж слишком заковыристым рецептом и делал все очень просто. Но добросовестно. Мог по сорок минут натирать курицу чесноком. Получалось в результате очень вкусно.
Предметом отдельной гордости Владимира было сало. В период студенческой молодости он как-то все лето жил у своего друга на Украине в городе Белая Церковь. Там Владимира обучили двадцати восьми семейным рецептам приготовления сала. С тех пор он неустанно совершенствовался. В мясном ряду на местном рынке Володя Яковлев был самым постоянным, но и самым привередливым покупателем. Его главным конкурентом по привередливости был полковник ГРУ в отставке Прометей Оганезович Манасарьян. Он тоже был знатным кулинаром и никому из членов семьи не доверял покупку мяса. В свое время они даже познакомились на этой почве, и Володя сумел по достоинству оценить приготовляемую Прометеем Оганезовичем кюфту.
Соседом Галины по верхней полке был молодой длинноволосый человек, судя по виду, студент или аспирант. В руке у него был толстенный том философа Лосева "Очерки античного символизма". Молодой человек с интересом оглядел стол с выставленными на нем блюдами.
- Угощайтесь, - любезно предложили ему попутчики.
Молодой человек несколько секунд подумал, после чего закинул свою книгу на верхнюю полку.
- Большое спасибо, - любезно ответил он. - Я сейчас подойду.
Он вернулся спустя три минуты, в его руке была зажата запотевшая бутылка водки емкостью 0,75. Бутылка была веско поставлена на стол.
- Я попросил проводницу подержать ее в холодильнике, - объяснил молодой человек, - прекрасной души женщина.
Сало Володи Яковлева пришлось как никогда кстати и вызвало всеобщее восхищение. Здоровенный ломоть умяли за милую душу.
Разумеется, после первой же рюмки все перезнакомились.
Оказалось, что супружеская пара возвращается из отпуска в свой родной Томск. Целых две недели они провели на море в Объединенных Арабских Эмиратах. Впечатления были разные.
- Море там действительно ничего, - говорил муж. - Точнее, мы жили не на море, а на Персидском заливе. Хотя на Индийский океан тоже ездили. Плавал с аквалангом. Это, конечно, что-то. А так больше ничего интересного. Хотя архитектура в столице, конечно, это не как у нас. Но жара жуткая! Только кондиционеры и спасают. Но вот выпить негде. Только в одном месте пиво продавали, как раз когда к океану на экскурсию ездили. Но оно там стоит, я вам скажу. Я три банки выпил, а дальше жаба задушила.
- А мне понравилось, - возражала ему жена. - В гостинице три бассейна. Пляж хороший. Еще какой у них рыбный рынок! Чего там только нет. Почти как у нас в Сибири, только рыба другая. Жаль, конечно, что у нас там возможности готовить не было. Хотелось бы попробовать.
Молодой человек в разговоре практически не участвовал. Он усердно поглощал еду, запивая ее водкой, каждый раз не забывая наливать и остальным. Он действительно оказался студентом Московского университета культуры и в данный момент осваивал специальность преподавателя культурологии. К великой Галиной радости, тот факт, что она тоже преподаватель, не произвел на молодою человека никакого впечатления.
- Не, я преподавателем не буду, - сказал он. - Я вообще только на третьем курсе узнал, что у меня специальность преподаватель. Моя кафедра называется "История культуры". Этим я и собирался заниматься. А вообще я институт, скорее всего, брошу. Слишком там тухло.
- А мне моя работа нравится, - на всякий случай сказала Галина.
На этом педагогическая тема была исчерпана.
После обеда, перешедшего в ужин, все вернулись к своим прежним занятиям. Муж забрался на верхнюю полку, и через полчаса оттуда донесся его храп. Молодой человек снова углубился в чтение философа Лосева, а женщина - в любовные перипетии страстной Матильды.
Галина почувствовала, что она хочет спать. И хотя время было еще раннее, она постелила постель и под мерный стук колес быстро заснула.
Ночью она проснулась оттого, что поезд остановился. Выглянув в окно, она увидела огни какой-то станции. Название населенного пункта ей видно не было.