На другое утро Маргонин посетил Близнюкову. Его поразила богатая обстановка дома. В гостиной стояла тяжелая резная мебель, над столом висела хрустальная люстра, из-за зеркальных стекол горки поблескивала фарфоровая посуда, несколько подобранных со вкусом картин украшало стены. В спальне стояло большое овальное трюмо и широкая кровать, застланная стеганым розовым покрывалом. Изящный туалетный столик был уставлен флакончиками, пудреницами, расческами различных размеров, тушью для ресниц.
Стены просторного кабинета до самого потолка были заставлены книжными полками. Однако, как Маргонин ни вглядывался, сейфа увидеть ему не удалось. По его просьбе Близнюкова нажала незаметную кнопку, книжная полка бесшумно отошла в сторону и открыла вделанный в стену несгораемый шкаф. Стало понятно, почему злоумышленник не смог найти тайник. Осмотр окон и дверей также показал, что в дом проникнуть без ключа трудно - шпингалеты были крепко вделаны, замок не имел царапин или других повреждений.
- Что вы думаете об этом деле? - спросил Маргонина начальник уголовного розыска, когда тот вернулся в милицию.
- События разворачиваются самым неожиданным образом. Как оказалось, Загоруйко - родная тетя Близнюковой. Возможно, между тайным обыском у Близнюковой и приездом в Кисловодск Анатолия Панкратьева есть какая-то связь.
- Если Анатолий действительно здесь, - в раздумье произнес начальник утро.
- Вероятно, кто-то, а может быть и Анатолий, - продолжал Маргонин, - охотится за ценностями покойного доктора. Через окна проникнуть в квартиру не могли, шпингалеты в полной исправности. Входная дверь имеет достаточно сложный замок, обычным ключом или отмычкой его не отопрешь, поэтому злоумышленник имеет, несомненно, дубликат ключа.
- Дело действительно странное - Начальник уголовного розыска прошелся по кабинету. - Наблюдение за квартирой Загоруйко пока ничего не дало, племянник там не появлялся. Пора уже вам побеседовать с ней. Может быть, что-нибудь и прояснится.
Загоруйко оказалась крупной пухлой женщиной с румяным лицом Комнатенка ее была полной противоположностью квартиры племянницы. Две металлические кровати, шифоньер, зеркало, столик и два стула составляли все ее убранство, да и то, как уже знал Маргонин, эту комнатушку она сдавала курортникам, а сама жила в небольшой пристройке.
- Я из милиции, - представился Маргонин, - меня интересуют кое-какие данные о Лидии Близнюковой. Она ведь ваша родственница?
- Да, она дочь моей покойной сестры. После смерти матери Лида приехала с Украины в Кисловодск и остановилась у меня. Я ее и устроила к доктору Близнюкову. Он как раз искал прислугу. Это была тогда самая подходящая работа для Лиды. Она окончила всего 4 класса церковно-приходской школы. Это уже потом, когда замуж вышла, занялась самообразованием, стала много читать. К доктору приходили ученые люди, и Лида не хотела ставить его в неловкое положение.
- У вас добрые отношения с Лидой?
- Да, она была мне благодарна за помощь. Ну, а потом докторша, - это слово Загоруйко произнесла иронически, - очень возгордилась, считая себя важной дамой. Быстро забыла все хорошее, что я для нее сделала.
- Вы бывали у нее?
- Раньше довольно часто, ну, а в последнее время я видела, что мои визиты ее тяготили, и стала приходить реже.
- Муж оставил Лидии Александровне большое наследство?
- Лида по характеру очень скрытная. Доктор был состоятельным человеком. Он все оставил ей.
- Она не рассказывала вам, что кто-то забирается в дом в ее отсутствие?
- Впервые слышу.
- Вы по специальности медицинская сестра?
- Да, я работаю в санатории.
- Есть ли у вас еще родственники?
- На Украине была сестра, она недавно умерла.
- И больше никого нет?
- Кроме Лиды, никого!
"Странно... - подумал Маргонин, выходя из дома Загоруйко. Почему она умолчала о родственниках в Ташкенте, хотя кому-кому, а ей уж должно быть известно о печальной судьбе Панкратьева". Кроме того, Маргонин понял, что тетя завидовала племяннице...
К тому времени адресный стол дал сведения о восьми жителях Кисловодска, приехавших в разное время из Ташкента и поселившихся здесь. Но проверка ничего не дала. Все они не имели никакого отношения к Панкратьеву.
Одним из "злачных" мест, где мог появиться Анатолий, был "Замок коварства и любви". В ресторане при "Замке" кутили со своими дамами, главным образом, нэпманы, приехавшие на курорт повеселиться. В воскресенье в ресторан приезжал даже цыганский ансамбль, о котором сообщали красочные афиши, расклеенные по городу.
"Замок" находился в нескольких верстах от Кисловодска, и Маргонин, выпросив у начальника милиции фаэтон, отправился туда с Аней. Улицы города постепенно сменились живописными окрестностями, а через полчаса спутники были в ущелье реки Аликоновки, по берегу которой шла довольно широкая грунтовая дорога. Небольшая, но бурная речка за многие века прорыла здесь глубокое ущелье. Сейчас река была мелкой, и ее легко можно было перейти вброд, даже не замочив колен, но когда таяли снега, она выходила из берегов.
Ущелье, вначале широкое, постепенно суживалось, и вскоре путешественников уже со всех сторон окружали скалы, поросшие кустарником, а кое-где и деревьями. Мягко стучали копыта лошадей по пыльной дороге, справа доносился шум реки, размеренная езда убаюкивала. Леониду не хотелось думать ни о цели своего путешествия, ни о поимке преступника, ему было хорошо рядом с Аней, и он то и дело поглядывал на нее.
Наконец спутники увидели нагромождение скал, которое напоминало старинный замок. У подножья скалы и был расположен ресторан.
Стоящий у входа усатый швейцар в брюках с лампасами распахнул двери, и Маргонин, взяв Аню под руку, поднялся по широкой лестнице, покрытой ковровой дорожкой, на второй этаж, где находился зал.
Аня выбрала столик у окна, и тотчас же к ним устремился официант - немолодой сухощавый мужчина в черном фраке и галстуке бабочкой. Леонид заказал бараньи отбивные, фрукты и вино. Народу было не очень много, ресторан работал до часу ночи, и "настоящие" посетители собирались часам к семи.
Маргонин обвел взглядом зал. На небольшой сцене вяло играл оркестр. За соседними столиками сидели нарядные женщины с хорошо одетыми кавалерами, скорее всего - нэпманы. Анатолия в зале не было.
Толстенький тромбонист с широким носом и веревочными усиками объявил: "Наш гость из Ленинграда Африкан Семенович приветствует музыкальным номером своего друга из Казани Таджи Базаровича!" Оркестр заиграл восточную мелодию, а какой-то высокий хмельной мужчина в черкеске с серебряными газырями, покачиваясь, вышел из-за столика, пытаясь станцевать нечто похожее на лезгинку.
Время шло, в ресторане становилось все шумнее, по залу все быстрее проносились официанты с подносами, уставленными бутылками с коньяком, водкой и всякой снедью. Свободных мест уже не было, а Панкратьев все еще не появлялся. Подумав, что Анатолий уже вряд ли придет, Маргонин подозвал официанта, представился и достал из кармана фотографию разыскиваемого. Официант чуть отодвинул фотоснимок от глаз, прищурился, затем наклонился, всматриваясь в него, и, наконец, сказал:
- Очень похож на нашего вчерашнего гостя, правда, тот был с усами и постарше. Сидел он вон там, - официант указал в центр зала, - я бы его, возможно, и не запомнил бы, но он здорово перебрал и повздорил с соседями по столу. Метрдотель уже хотел послать за милицией, но когда скандальный посетитель это услышал, то моментально стих и извинился.
- А раньше он в ресторан приходил?
- Пожалуй, нет... а впрочем, не помню.
Аня взглянула через плечо Леонида на фотографию и воскликнула:
- Так ведь это тот человек, который подозрительно вел себя возле дома Близнюковой!
- Это Анатолий Панкратьев! - сказал Леонид, когда официант отошел.
В ресторане стало жарко. Леонид и Аня вышли на небольшую террасу. В темноте угадывались очертания скал "Замка". Было душно, небо заволокли темные рваные тучи. Они были на балконе одни. Маргонин прижал Аню к себе и несмело поцеловал ее, ощутив на губах вкус яблок и вина.
Когда они ехали назад, разразилась гроза. Возница поднял кожаный верх фаэтона. Капли дождя, превратившегося в ливень, начали барабанить по крыше, водяная пыль оседала на их лицах, и Ане стало очень уютно рядом с Леонидом, который накинул на нее пиджак и обнял. Он почувствовал, как жизнь его переполняется счастьем.
Прошло всего несколько дней, и дело Близнюковой вдруг получило неожиданный оборот. Лидия Александровна вновь обратилась в милицию. Теперь ее и впрямь обокрали. Кража произошла между двумя и тремя часами дня, когда она уезжала по своим делам в Пятигорск. В квартире все было перевернуто вверх дном. К счастью, вору не удалось обнаружить тайник. Взяли все-таки две картины, висевшие в гостиной, и серебряный чайный сервиз старинной работы.
В тот день, как назло, сотрудники уголовного розыска выехали в Ессентуки на совещание и за квартирой Близнюковой никто не следил. Маргонин опросил соседей, но никто ничего не заметил. Лишь какой-то школьник сказал, что видел у дома Близнюковой дяденьку с чемоданом. Однако описать его внешность мальчик так и не смог.
4
- С чего это вы снова решили меня допрашивать? - в голосе Загоруйко слышалась искусственная бравада.
- Обстоятельства изменились, - заявил Маргонин, - и на этот раз ваши показания будут записаны в протокол, а вам придется подписать его.
- Вы в чем-то меня подозреваете? - спросила Галина Ивановна.
- Будьте добры, отвечайте на вопросы. Вы давно живете одна?
- Лет пятнадцать назад муж ушел к другой.
- В прошлый раз вы говорили, что в последнее время ваши отношения с племянницей ухудшились. Почему это произошло?
- Я попросила ее одолжить мне денег. Две тысячи рублей. Она отказала. Наверное, чем человек богаче, тем становится скаредней, - в ее словах чувствовалась явная зависть племяннице.
- Зачем вам нужно было столько денег?
- Хотела купить небольшой домик невдалеке от парка. За него просили три тысячи. Одну тысячу я накопила, остальные постепенно бы вернула племяннице, но она мне отказала.
И тут Маргонин неожиданно спросил в упор:
- Кто такой Анатолий Панкратьев?
У Загоруйко затряслись губы.
- Не знаю такого.
- Как же не знаете? Лидия Александровна сообщила нам, что ваша сестра замужем за ташкентским профессором Панкратьевым.
- Да, это действительно было так, но они разошлись. Да и сестру я совершенно забыла. Мы давно не переписываемся и не поддерживаем никакой связи.
- А вот Антонина Ивановна не только помнит о вас, но даже и фото хранит, где вы с ней вдвоем на фоне Кисловодского орла.
Загоруйко смешалась.
- Понимаете... Мы с Тоней действительно были когда-то очень дружны, но потом, в жизни всякое бывает, разошлись...
Маргонин лишь укоризненно покачал головой:
- Но теперь-то, Галина Ивановна, вы, надеюсь, не станете отрицать, что хорошо знакомы с приемным сыном своей сестры? Кстати, я должен предупредить вас об ответственности за ложные показания.
- Вообще-то слышала о нем, конечно.
- Почему же сразу не сказали об этом?
- Просто забыла, что есть такой на свете.
- Может быть, вспомните все-таки что-нибудь о нем.
- Нет, я ничего о нем не знаю.
- Нам придется произвести у вас обыск.
- Что же, обыскивайте...
Двое понятых внимательно следили за сотрудниками милиции, производящими обыск. Ни в комнатке Галины Ивановны, ни в пристройке украденных вещей не оказалось. Но рассматривая семейный альбом, Маргонин обнаружил фотографию юнкера с надписью: "Дорогой тете Гале от Анатолия".
- Так вы и теперь будете утверждать, что всего лишь только понаслышке знаете Анатолия Панкратьева?
Загоруйко всхлипнула:
- Извините ради бога. Я думала, что его разыскивают как бывшего офицера, и поэтому не хотела говорить о нем. Простите, пожалуйста, я испугалась.
- Могу вас заверить, что как бывшему офицеру ему ничто не грозит. Интересует он нас по совершенно другому поводу. Расскажите, когда вы его видели в последний раз.
- Я все скажу, - торопливо заговорила Загоруйко, - недели две назад, часов в восемь вечера ко мне кто-то постучал. Открыла дверь и удивилась - Анатолий. Я сразу его и не узнала, ведь мы не виделись пять лет - с тех пор, как я гостила у сестры в Ташкенте. Детей, как вы знаете, у меня нет, и Толю я очень любила. Он казался мне обделенным родительской любовью. Когда ему было 10 лет, сестра родила Петю, и с этого времени воспитанием Анатолия никто не занимался. Он был предоставлен сам себе, а в 1915 году отец отправил его в юнкерское училище.
- Анатолий остановился у вас?
- Нет. Ему у меня не понравилось. Вы же видите: комнату я сдаю курортникам, а сама живу в сарайчике. Поэтому, наверное, он и не остановился у, меня, а снял квартиру.
- Где?
- Не знаю. Честное слово!
- Вам известно, что Близнюкову вчера обокрали? Взяли много ценных вещей.
Загоруйко, потеряв сознание, чуть не упала со стула. Маргонин подхватил ее, уложил на диван, налил в стакан воды и поднес к ее губам. Когда Загоруйко пришла в себя, Маргонин продолжил допрос:
- Советую чистосердечно рассказать все, что вам известно об Анатолии Панкратьеве. Так будет лучше и для вас, и для нас.
- Да, да, - согласилась Загоруйко. - На другое утро после приезда, - продолжала она запинаясь, - Анатолий пришел ко мне и рассказал, что поссорился с отцом и сейчас не имеет средств на жизнь. Я посоветовала ему устроиться на работу. Между прочим рассказала о своей племяннице, которая получила наследство после смерти мужа. Это заинтересовало Толю больше, чем я предполагала. Каким-то образом он узнал и адрес Лиды и через несколько дней пришел ко мне, как он сказал, с "серьезным разговором".
По его словам, Лидия - неблагодарный человек: ведь только с моей помощью она устроилась к доктору и если бы не я, не получила бы и наследства, а значит, тысячи три, не меньше, из оставшихся после смерти Близнюкова денег принадлежат мне. Я тоже считала, что Лида могла бы одолжить недостающую мне для покупки дома сумму, тем более, что я собиралась и в будущем сдавать комнаты курортникам и через несколько лет полностью расплатилась бы с ней. "Если Лида сама не захочет одолжить тебе деньги, мы заставим ее это сделать", - заявил Толя.
"Как же?" - спросила я. Анатолий вынул из кармана кусок пластилина. - "Зайди к своей племяннице в гости и сделай отпечаток ключа. Остальное - моя забота. Я сделаю по слепку ключ, зайду в отсутствие Лидии в дом, возьму деньги и, между прочим, оставлю расписку. Шума Лидия поднимать не станет, а деньги ты ей постепенно вернешь".
И я согласилась... Но Анатолий, хотя и заходил несколько раз в дом к племяннице в ее отсутствие, денег так и не нашел.
- Выходит, он все-таки решил вознаградить себя за хлопоты?
- Не может быть! Толя на такое не способен.
- Тем не менее, кража совершена, и вас придется задержать как соучастницу, - заявил Маргонин.
* * *
Оперативники, дежурившие во всех "злачных" и увеселительных заведениях города, неожиданно сообщили: в одном из ресторанов появился человек, похожий на разыскиваемого. Маргонин приказал проследить за ним и установить, где он проживает.
Под утро, поднявшись по мраморной лестнице гостиницы "Гранд-отель" на второй этаж, Маргонин вместе с дежурным агентом постучался в 226 номер. Дверь долго не открывали, наконец, заспанный голос поинтересовался - кто там?
- Угрозыск. Откройте.
Анатолий показался в дверях.
- Что вам нужно? - спросил он, судя по всему, еще окончательно не проснувшись.
- Вот ордер на обыск в вашем номере.
Анатолий встретил это сообщение спокойно.
- Одевайтесь, Андреев, - от портье Маргонин узнал, что Анатолий проживает в гостинице под этой фамилией.
Комната была оклеена светло-розовыми обоями и обставлена дорогой мебелью. В шкафу висели костюмы - светлый в полоску и темный, в котором Анатолий был в ресторане. В кармане темного пиджака оказалась толстая пачка денег - около трех тысяч рублей.
Обыск уже заканчивался, когда Маргонин обратил внимание на самовар, стоявший на тумбочке. Его привлекла не только оригинальность формы и искусство, с которым была изготовлена эта вещь. Самовар оказался намного тяжелее, чем можно было предположить с первого взгляда. Рассмотрев его хорошенько, Маргонин обнаружил знак пробы.
- Откуда здесь серебряный самовар?
Анатолий пожал плечами.
- Он был в номере, когда я въехал в гостиницу.
- Значит, имущество гостиницы? - обратился Маргонин к портье, присутствующему в качестве понятого.
- Нет, - пробормотал тот.
- Пойдемте с нами, гражданин Андреев, - предложил Маргонин, - разберемся, что к чему, и самоварчик с собою захватим.
В отделении Маргонин вынул из ящика стола бланк протокола допроса.
- Ваша фамилия, имя, отчество?
- Андреев Анатолий Николаевич.
- Чем вы можете это подтвердить?
- Вот удостоверение.
По совету начальника уголовного розыска Маргонин решил построить допрос так, будто ему неизвестно, что Панкратьев носит чужую фамилию.
- Откуда у вас серебряный самовар?
- Купил на базаре за двести рублей.
- Вы давно живете в Кисловодске?
- Нет, на прошлой неделе приехал из Оренбурга.
- Есть ли у вас здесь родственники?
- Нет.
Вел он себя на допросе спокойно, хотя и смотрел на следователя несколько настороженно. По тому, как держался Анатолий и с каким трудом приходилось вытягивать из него каждое слово, следователь понял, что имеет дело с опытным рецидивистом.
- Значит, вы утверждаете, что у вас в Кисловодске родственников нет?
- Именно так.
- А Загоруйко Галину Ивановну знаете?
- Первый раз слышу.
- Нам известно, что вы не Андреев, а Панкратьев и познакомьтесь с ее показаниями, - следователь протянул Анатолию протокол допроса Загоруйко.
По мере того, как подследственный читал текст, деланная улыбка постепенно сходила с его лица.
- Все это неправда! Меня оговаривают.
- Кроме того, вас опознала и соседка Лидии Близнюковой.
Сознаваться Анатолий не торопился и на последующем допросе, и лишь после очной ставки с Загоруйко он, наконец, признался, что по слепку изготовил ключ и несколько раз заходил в квартиру к Близнюковой - искал деньги, которые она, якобы, должна была своей тете. Но денег он так и не нашел, поэтому решился взять ценные вещи, продать их и вырученную сумму отдать Загоруйко. Если бы его не арестовали, он так и сделал бы. Все украденное, за исключением серебряного самовара, Анатолий продал некоему Табаль-Рабулевичу, который был известен в Кисловодске как любитель антикварных вещей.