– Три автомобиля, – начала задумчиво перечислять госпожа Пелгрин. – Четверо слуг, все женщины, и притом шлюхи, скажу вам по секрету. Дом внутри как дворец, чего не скажешь, посмотрев с дороги. Для этого необходимо иметь огромные деньги, господин Холлидей.
– Действительно. Но нельзя получить деньги из воздуха в этом алчном мире.
– Эти дамы живут тут уже лет десять, – продолжила хозяйка. Судя по всему, она не на шутку рассердилась на то, что Дэн с таким безразличием отнесся к ее словам. – И жизнь у них очень скучная в этом доме. К тому же мисс Армоир больна и нигде не появляется без инвалидного кресла… по крайней мере, так говорят, – объявила она уверенно и уставилась на Холлидея.
– И кто это говорит? – флегматично поинтересовался молодой человек.
– Все говорят. Она парализована… так говорят.
– А госпожа Джарсел вьется над ней, как ангел, – вяло сказал Дэн. – Так говорят, вы знаете.
– Только вот мне непонятно, почему вы советуете нам больше не встречаться с этими дамами? – поинтересовался Фредди, который больше не мог сдерживать свое любопытство.
Холлидею очень не понравился этот вопрос, так как он боялся, что поток намеков госпожи Пелгрин иссякнет. Однако вместо этого она стала чрезмерно откровенной.
– Точно так, господин Лоуренс, – объявила она, болезненно потирая нос. – Вы приятные молодые джентльмены, и я не хотела бы, чтобы кто-то из вас вмешался и лишил Джорджа последнего шанса.
– Джорджа?
– Это мой племянник. Он – сын брата моего покойного мужа и носильщик на железнодорожном вокзале. Госпожа Джарсел покровительствует ему, потому что он красивый и воспитанный молодой человек, и, скорее всего, оставит ему много денег, если вы, джентльмены, не развеете ее фантазии. Теперь вы понимаете, почему мне не хотелось бы, чтобы вы снова с ней увиделись?
– Не думаю, что госпожа Джарсел оставит моему другу и мне какие-то деньги, – дружелюбно проговорил Дэн. – Так что можете быть уверенной, господин Джордж Пелгрин вне конкуренции. Однако я полагаю, долг платежом красен?
– Что вы имеете в виду? – настороженно поинтересовалась хозяйка.
– Но ведь Джордж Пелгрин, должно быть, оказал госпоже Джарсел какую-то услугу, раз она собирается оставить ему часть своих денег.
– Ничего он такого не делал, и она прямо не говорила, что оставит ему деньги. Но Джордж считает, что может оставить, уж очень он ей приглянулся. И я не хочу, чтобы вы или господин Лоуренс шастали здесь, тем самым уменьшая шансы моего Джорджа.
– Мы не станем этого делать! – присоединился Холлидей. – Однако думаю, что Джордж сильно скучает, работая на станции Фаувлей, где нет никого из его шипикских друзей.
– Ничуть он не скучает! – бесхитростно воскликнула госпожа Пелгрин. – У него много друзей среди жителей Фаувлея… А вы завтра уезжаете?
– Скорее всего… А может, останемся еще на один день, – ответил Дэн, удивляясь тому, что хозяйка сменила тему разговора. – Видите ли, я хотел бы получить на время один из аэропланов господина Винсента. Мы вернемся в Лондон, как только я с ним договорюсь.
– Так вы собираетесь еще раз встретиться с госпожой Джарсел?
Холлидей покачал головой.
– Я буду слишком занят, чтобы вновь уделить ей время.
Госпожа Пелгрин вздохнула от облегчения, а потом снова нахмурилась.
– Не стыжусь того, что рассказала вам, – заявила она, рывком распахнув дверь. – Если хотите, можете рассказать хоть всей деревне, – и, хлопнув дверью, она выскочила из комнаты, оставив господина Лоуренса в полном недоумении.
– И что означает вся эта пустая болтовня? – поинтересовался он, глядя на Дэна.
– Все очень просто. Госпоже Джарсел приглянулся племянник нашей хозяйки, а госпожа Пелгрин боится, что наше очарование может лишить его шанса получить деньги. Я хотел бы узнать, каким образом Джордж заслужил столь глубокий интерес со стороны госпожи Джарсел. В деревне об этом, может, и не знают, а вот нам госпожа Пелгрин проболталась и тут же пожалела об этом, – пробормотал Дэн себе под нос. – Несомненно, на станции Фаувлей нет других людей из Шипика.
– И что из этого? – Лоуренс с удивлением уставился на приятеля.
– Ничего. Только Джордж скорее всего единственный на вокзале Фаувлей человек, который знает госпожу Джарсел. К тому же у нее несколько автомобилей.
– В самом деле, я не понимаю, куда ты клонишь.
– Я и сам себя не во всем понимаю, но хочу узнать секрет духов и то, каким образом они связывают господина Муна, господина Пэнна и госпожу Джарсел.
– И как может помочь та чушь, что наговорила госпожа Пелгрин? – озадаченно спросил Фредди.
Дэн зажег свечу для спальни, медленно подошел к двери и, перед тем как выйти, заметил:
– Хочу уснуть с тем, что знаю, прежде чем смогу ответить на твой вопрос. – Он кивнул, словно хотел подтвердить собственные слова. – Спокойной ночи, старина.
– Но, Дэн! Дэн! Дэн… – воскликнул Лоуренс, хотевший услышать намного больше. – Скажи мне… – и замолчал, так как Холлидей, не дожидаясь вопроса, вышел из комнаты. Чувствуя сильную досаду, Лоуренс отправился спать.
На следующее утро Дэн вел себя так, словно совершенно забыл о разговоре с хозяйкой. Он не сказал ни слова, а когда Фредди попробовал разговорить его, вежливо отказался беседовать на эту тему. Холлидей заявил приятелю, что не знает, о чем говорить, и что уже пытался сложить два и два. Но получить в итоге четыре так и не удалось. Так что, по мнению Холлидея, стоило вновь навестить Соломона Винсента и попытаться договориться относительно аэроплана.
– И еще меня удивляет один факт, – совершенно некстати заметил он по дороге к дому изобретателя. – Почему у госпожи Пелгрин акцент лондонский, а не дербиширский?
– Думаю, тут и обсуждать нечего, – ответил господин Лоуренс. – Уроки в школе могут изменить акцент. К тому же, как рассказывала мне Милдред, госпожа Пелгрин долгое время работала чтицей… А почему этот факт так заинтересовал тебя?
– Ерунда, – отмахнулся Дэн. – Была одна идея, но, судя по всему, это лишь фантазия.
– Связанная с делом?
– Да, и с госпожой Джарсел.
– Ты и в самом деле видишь птицу под каждым кустом.
– Ты что-то такое уже говорил, – сухо заметил Дэн. – Зачем повторяться? А вот и жилище нашего изобретателя, – добавил он, так как они подошли к дому Винсента. – И… Черт возьми! Он улыбается. Судя по всему, госпожа Джарсел уже поговорила с ним.
Дэн оказался прав. Господин Винсент встретил молодых людей с кислой улыбкой, с трудом удерживая ее на лице, и, судя по всему, с большей охотой нахмурился бы. Однако он старался выглядеть приветливым. Дэн был благодарен и за такую малость и громко выразил свои чувства, когда изобретатель передал в его распоряжение аэроплан новейшей конструкции.
– Я в большом долгу перед госпожой Джарсел, так что ее просьба должна быть удовлетворена, – объявил Винсент, направляясь в сторону сарая. – Вот машина, господин Холлидей.
– Я очень благодарен вам…
– Не стоит. Не благодарите меня, только госпожу Джарсел. Что до меня, то я бы вам аэроплан не доверил, – кислым голосом продолжал Винсент. – Я бы хотел, чтобы все мои усовершенствования оставались в тайне, пока мне не удастся построить идеальную машину.
– Я сохраню все ваши тайны, – бодро заверил Дэн изобретателя, когда они вошли в гигантский сарай. – К тому же, получив приз, я разделю его с вами.
– Не нужно… Выиграйте гонку и докажите, что моя машина лучшая. Это все, что я прошу. Кстати, а где господин Лоуренс?
– Разве вы не помните? Мы оставили его возле коттеджа с вашей племянницей.
– Не хочу, чтобы он женился на ней, и этого брака не будет, – неожиданно сменил тему Винсент и нахмурился. – Более того, он репортер, человек с длинным языком, и я не хочу, чтобы вы говорили с ним о моих усовершенствованиях.
– Господин Лоуренс умеет держать язык за зубами, – довольно холодно возразил Дэн. – Так что ваши профессиональные секреты в полной безопасности… Это и есть та самая машина? – закончил он, переводя дальнейшую дискуссию в плоскость знаний изобретателя.
– Да, – согласился Винсент, тут же забыв обо всем, поскольку разговор зашел о его хобби. Он принялся демонстрировать свое детище: – Биплан, как вы видите, может взять достаточно горючего и масла, чтобы продержаться двенадцать часов в воздухе. Штурвала нет, – прибавил он, а потом обратился к четырем рабочим: – Господин Холлидей совершит пробный полет.
Дэн был полностью готов, так как машина сразу покорила его своей красотой. Когда машину выкатили на открытое место, он пришел в восторг, заглянув в кабину, залитую бледным солнечным светом. Рабочие оттащили биплан за сарай на плоскую лужайку, которая могла послужить стартовой дорожкой. Винсент тем временем, сильно волнуясь, давал пояснения, показывая различные улучшения и прелести своего лучшего образца.
Крылья были установлены не под прямым углом к корпусу, и Винсент обосновал это тем, что таким образом аппарат выиграет в скорости. Сами крылья были покрыты великолепной парусиной, по их белому полю пробегала широкая алая полоса, что, как изобретатель сообщил Дэну, было типично для всех его машин.
– Это своего рода отличительный знак, – пояснил Винсент. Еще одним усовершенствованием стало то, что летчик мог управлять аэропланом с помощью коленей, полностью освободив руки. Двигатель был легкий и мощный, с огромной движущей силой, учитывая небольшие размеры. Наконец, сиденье летчика, словно мостик на дирижабле, оказалось удобно огорожено алюминиевыми поручнями, а широкие слюдяные пластины защищали пилота от встречного ветра. В самом деле, это была замечательная машина, и Холлидей громко похвалил ее, однако конструктор не обратил внимания на слова молодого человека. Гений, в отличие от таланта, не требует похвал.
Дэн осмотрел машину со всех сторон, испытал рулевой механизм, который работал очень легко, увидел, что двигатель хорошо снабжается горючим, и проверил, насколько мог, лонжероны, тросики и крепления. Затем он занял свое место в корзине пилота и приготовился к пробному полету.
– Не то чтобы я не испытывал эту машину раньше… – пробормотал Винсент, в то время как Дэн готовился к взлету. – Готовы, господин Холлидей? Запускаем!
Рабочие бегом потащили машину по лужайке. Дэн запустил пропеллер, и, проскользнув вдоль земли несколько метров, аэроплан взмыл в серое небо, словно огромная птица. Бросив косой взгляд в сторону сарая, Дэн увидел, как из него выбежали Милдред и ее возлюбленный, но слишком поздно, чтобы стать свидетелями взлета. Однако у Дэна не было времени следить за происходящим на земле, и все свое внимание он сосредоточил на управлении новым судном. Выше и выше – он поднимался на значительную высоту. Мотор работал ровно, гудел мягко. Затем аэроплан, словно вагончик на американских горках, понесся назад к земле и спикировал с высоты башни, как ястреб. А потом набрал приличную высоту и направился в сторону Фаулея, который располагался милях в десяти от места взлета. Винсент, его работники, Лоуренс и его девушка превратились в черные точки, а земля неслась назад быстрее, чем если бы Холлидей ехал по железной дороге. На обширных просторах неба Дэн дал моторам работать на полную мощность, лопасти пропеллеров крутились, как смазанные молнии – так сказал бы американец. Пульс Дэна бился так же быстро, и радость игры со смертью охватила его. Находясь в сердце хрупкого аэроплана, будучи его душой и контролируя силу, он чувствовал себя словно птица и рисовал огромные арки в небе, подтверждая свое мастерство пилота.
Несколько минут Дэн парил над Фаулеем и, глядя вниз, видел бесчисленных черных насекомых, разбегающихся в разные стороны, стоило им только заметить летающую машину. Дэн опустился к флюгеру на шпиле церкви, а потом скользнул к северной границе городка. Обогнав ветер, он вскоре оставил позади Фаулей. Теперь авиатор парил над сельской местностью, усеянной точками деревень, пересекающихся речными потоками, и крутыми, довольно высокими холмами, разделяющими многочисленные долины. Через десять минут он уже покинул Хиллшир, а потом оказался над дикой частью Йоркшира. Воздух свистел по обе стороны от защитного слюдяного экрана, который не давал пилоту задохнуться. Все было туго натянуто, хорошо подогнано и четко действовало, а моторы пели триумфальную песню, которая смешивалась с жужжанием винта. Внизу лежала разноцветная земля, над головой серое небо, слабо подсвеченное зимним солнцем, и между ними летел господин Холлидей, со скоростью пустельги, высматривавшей жертву. Дэн почувствовал, что мог бы кричать от радости и высочайшего возбуждения, но контролировал свои чувства – с его точки зрения, это было бы пустой тратой энергии.
Наконец он достиг Йорка, сделал круг над Минстером, а потом с ликованием повернул назад. Аэроплан, без сомнения, был лучшим из тех, которыми ему доводилось управлять, и Дэн был уверен, что, если все будет в порядке, он выиграет гонку и получит два тысячи фунтов, которые требовались, чтобы отыскать убийцу сэра Чарльза. А поимка убийцы, как он считал, означала бы его свадьбу с Лилиан. Неудивительно, что сердце молодого человека учащенно забилось, когда он полностью осознал, какую великолепную машину ему доверили, и почувствовал огромную благодарность к Винсенту, построившему ее, к госпоже Джарсел, которая уговорила изобретателя.
Те, кого Дэн оставил на лужайке за сараем в Шипике, внимательно вглядывались в серые небеса и вскоре увидели тусклое пятнышко, приближающееся к ним со скоростью орла. Оно становилось все больше и больше, пока они не смогли различить аэроплан – ажурную конструкцию на фоне облаков. Он сделал грациозный круг, а потом, словно птица, сложившая крылья, мягко опустился к ногам своего создателя. Испытание прошло великолепно во всех отношениях.
Глава 9. Гроб Магомета
Биплан, который получил в дар Холлидей, разбирался на три части, так что его без труда можно было упаковать для перевозки в Лондон. Но гонка с призом – премией от "Момента" – должна была состояться только через семь дней, и Дэн хотел как можно лучше ознакомиться с машиной за это время. Поэтому он собрался отправиться в Лондон по воздуху, но чтобы перелет не стал таким уж тяжелым, решил сделать по пути пару остановок. Он договорился отправить багаж обратно в город с Фредди и прихватил с собой лишь небольшой черный саквояж, в котором были все необходимые личные вещи. Фредди не возражал против такого плана, так как не хотел терять не единого часа и оставлять Милдред раньше необходимости. В итоге Дэн отправился по воздуху, а Лоуренс остался позади, проводя золотые часы в обществе любимой. Однако он пообещал своему другу через два дня вернуться в Лондон. И в то время как Холлидей преодолевал короткими перелетами по сто шестьдесят миль в сторону столицы, практикуясь в полетах над просторами страны, Фредди не спешил, поскольку возвращаться к своим делам ему было необходимо лишь через сорок восемь часов. Такое распределение ролей полностью устраивало молодых людей.
Винсент, который отныне ратовал за победу так же рьяно, как раньше изображал полное равнодушие, перед стартом снова и снова рассматривал различные детали машины, которой дорожил, будто собственным ребенком. Теперь, когда, благодаря вмешательству госпожи Джарсел, ему пришлось расстаться с машиной, изобретатель очень надеялся, что Дэн выиграет гонку, поскольку эта победа, несомненно, могла продемонстрировать превосходство его аэроплана над другими машинами, участвующими в гонке. Не то чтобы Винсент жаждал призовых денег или славы, но его мучило тщеславие, и больше всего он хотел продемонстрировать другим изобретателям, что превосходит их всех. Это тщеславие, будучи результатом дней и ночей медитации, могло быть удовлетворено лишь настоящим подтверждением тому, что он покорил небо. Винсент слишком погрузился в собственную гениальность, чтобы думать, будто Рим можно построить за день, но в любом случае он верил, что машина покажет себя как лучшее из того, что мог сконструировать человек. Насколько мог судить знакомый с авиацией Холлидей, мрачный старик и в самом деле преуспел.
– Если я и проиграю гонку, то не по вашей вине, господин Винсент, – заверил его Дэн, забираясь в кресло пилота, и изобретатель остался очень доволен такой прощальной речью. Он не ждал невозможного, но теперь был уверен, что передал любимый аэроплан в надежные руки человека хладнокровного и полного энтузиазма – качества, которое могло помочь добиться полного успеха.
День, когда Дэн начал перелет, выдался спокойным, почти без ветра, и биплан смог легко разогнаться до шестидесяти миль в час, так что можно было после полудня добраться до Лондона. Но Дэн не полетел прямо на юг, а сделал полукруг, направляясь к Регби, где собирался остаться на ночь. Дэн проболтался в воздухе часов пять и был уже на окраине города, но чувствовал усталость и перенапряжение, хоть машина и была легка в управлении. Дэн нуждался в отдыхе. Без особого труда он нашел дружелюбного фермера, который согласился поместить аэроплан на ночь в свой пустой сарай. Убедившись, что аэроплан в полном порядке, Холлидей устроил так, чтобы никто не смог войти в сарай, а потом отыскал на окраине городка недорогую гостиницу, из окон которой был виден сарай, где он оставил свое судно. На следующее утро, после завтрака, он решил продолжить полет, но, заглянув в сарай и убедившись, что с аэропланом все в порядке, на часок вернулся в гостиницу.
"Это необходимо, – решил он. – Нужно обдумать ситуацию и прикинуть дальнейшие планы". А для этого ему требовалось побыть одному. Из-за усталости он не смог все обдумать вечером перед сном.
План, который Дэн собирался привести в исполнение после того, как доберется до города, заключался в том, чтобы заставить господина Пэнна рассказать все, что он на самом деле знает о тех самых духах. Ведь секретарь совершенно очевидно врал о том, что является единственным обладателем подобных духов в Англии, поскольку госпожа Джарсел давала попробовать их своей подруге. Но почему господин Пэнн соврал, если только не существовало какого-то секрета, который он пытался скрыть? Дэн не сомневался, что именно этот запах исходил от одежды мертвеца. Юноша решил заставить господина Пэнна исповедаться, и сделать это можно было, лишь сильно напугав его. Чтобы воплотить в жизнь свой план, Холлидей написал Пэнну письмо о том, что им необходимо встретиться и переговорить, когда он прилетит в Лондон. Дэн был уверен, что Пэнн придет. Нужно было любым способом заставить секретаря лорда сесть в аэроплан пассажиром. Когда Пэнн окажется в воздухе, его страхи сыграют Дэну на руку. По крайней мере, Дэн решил, что стоит провести такой эксперимент.